Неся своего полуторагодовалого малыша на бедре, Шанна Драганешти наполняла тележку на колесиках одеждой, обувью, сумками.
- У нее отменный вкус, - заметил Жан-Люк. - Можешь ею гордиться.
- Она разорит меня.
Роман потерянно наблюдал, как растет гора в тележке.
Жан-Люк окинул взглядом демонстрационный зал. Как бы он ни сетовал на свою вынужденную ссылку, ему нравилась тюрьма, которую сам для себя спроектировал. Здание стояло среди холмов центрального Техаса. Ближайшим городом был Шнитцельберг, основанный немецкими иммигрантами сто пятьдесят лет назад. Это был сонный, забытый Богом уголок.
Все его магазины в Америке, построенные по одному проекту, выглядели одинаково, Но этот в Техасе отличался, поскольку имел подземелье, где Жан-Люк собирался отсидеться в течение всей ссылки. Было важно сохранить логово в секрете, о чем договорился с застройщиком смертный помощник Жан-Люка Альберто. Подрядчик входил в совет местной школы, так что Жан-Люк согласился пожертвовать школьному району щедрую сумму денег от предстоящего благотворительного показа моды. Пока Жан-Люк будет осыпать щедростью город Шнитцельберг, они не будут распространяться насчет обанкротившегося магазина, построенного иностранцем на окраине города.
Но Робби на всякий случай телепортировал в офис подрядчика и выкрал всю проектную документацию, связанную со стройкой. После благотворительного показа Робби и Жан-Люк сотру! память у ряда смертных, так что никто не вспомнит, что под заброшенным магазином есть огромный подвал. Днем, пока Жан-Люк будет пребывать в смертном сне, охранять здание будет Пьер, смертный сотрудник "Бюро безопасности и расследований Маккея".
Жан-Люк наблюдал за происходившим внизу. Симона и Инга флиртовали с седовласым пожилым мужчиной, тяжело опиравшимся на трость. Вероятно, он был богат, иначе они не стали бы тратить понапрасну время.
Взгляд Жан-Люка продолжал скользить по магазину. Ему всегда нравилось наблюдать за людьми. Мысль, что это здание простоит двадцать пять лет без использования, действовала угнетающе. Хотя к одиночеству он привык.
В толпе он заметил новую модель, нанятую Альберто для его последнего шоу в Париже. Саша Саладин. Она разговаривала с кем-то стоявшим за манекеном. К ней подошел Альберто, и Саша представила своего собеседника. Альберто взял грациозно протянутую руку и поцеловал. Значит, это женщина. И рука у нее не такая тонкая, как карандаш. Следовательно, она не манекенщица. Значит, покупательница. И скорее всего смертная.
Альберто и Саша вместе отошли, покинув демонстрационный зал. Что бы это значило? Но Жан-Люк вмиг забыл об этом, едва его взгляд вернулся к оставленной Сашиной спутнице, и замер. Она вышла из-за манекена, став доступной его взгляду. И что за зрелище ему открылось. Она обладала формами. И грудью. И попкой, за которую можно было взяться. И была у нее копна рыжевато-каштановых волос, рассыпавшихся по плечам. Она напоминала ему сластолюбивых девиц из таверн Средневековья, которые умел и хохотать от души и самозабвенно заниматься любовью. Mon Dieu, как же он обожал этих женщин.
Она была похожа на кинозвезд прошлого, для которых он так любил создавать наряды. Мэрилин Монро. Эва Гарднер. Чувственные женщины с пышными формами. Его мозг, возможно, и конструировал одежду для нулевого размера, но все остальные части его тела истосковались по сладострастным, пышнотелым женщинам. И вот такая красавица стояла прямо перед ним. Черное платье плотно обтягивало ее фигуру, напоминавшую песочные часы. И все же самая важная ее достопримечательность оставалась вне поля зрения. Жан-Люк переместился влево и снова прильнул к окну.
Его взгляду открылся дерзкий носик со слегка вздернутым кончиком, а не классический, как у моделей. Но ему он понравился. Вполне натуральный и… миленький. Миленький? Для его моделей это слово явно не подходило. Они все стремились к совершенству, пусть даже с помощью искусственных средств. В результате все выглядели на одно лицо. В своей борьбе за совершенство они неизменно что-то теряли. Теряли собственную индивидуальность, изюминку.
Женщина, за которой он наблюдал, убрала густые вьющиеся волосы за ухо. У нее были высокие широкие скулы и нежная линия подбородка. Ее широко раскрытые глаза внимательно изучали белое платье. Интересно, какого они цвета, подумал он. Губы у нее были пухлые, но красиво очерченные. Без коллагена. Натуральная красавица. Ангел.
Женщина достала из сумочки какие-то принадлежности - блокнотик и ручку. Нет, карандаш. И принялась что-то записывать. Нет, рисовать. Он невольно разинул рот. Она зарисовывала его новое платье. Воровала его фасон.
Он прищурился. Что за наглость срисовывать его фасон прямо на глазах у всех. Кто, черт побери, она такая? Приехала из Нью-Йорка с Сашей Саладин? Наверное, она работала на один из крупных домов моды его конкурентов. Они были бы рады заполучить рисунки его последних моделей.
- Merde!
Жан-Люк сорвал со спинки кресла свой смокинговый пиджак.
- Ты куда? - спросил Робби, никогда не терявший бдительности.
- Вниз.
Жан-Люк надел пиджак.
- В демонстрационный зал? - нахмурился Ангус. - Нет. Тебя могут узнать. Нельзя рисковать.
- Там только местные жители, - возразил Жан-Люк. - Откуда им знать, кто я такой.
- В этом нельзя быть уверенным. - Робби направился к двери, - Если тебе нужно что-то из магазина, я принесу.
- Это не вещь. Это человек. - Жан-Люк указал на окно. - Там внизу шпион. Зарисовывает мои наряды.
- Шутишь. - Эмма бросилась к окну посмотреть. - Где он?
- Она. - Жан-Люк перенес взгляд в окно. - Возле белого… нет. Она перешла к красному платью.
- Позволь нам с ней разобраться. - Ангус присоединился к Робби у двери.
- Нет. - Жан-Люк подошел к выходу и остановился перед шотландцами, вставшими на его пути. - Отойдите. Мне нужно выяснить, кто нанял ее, чтобы шпионить за мной.
Упрямо вскинув подбородок, Ангус сложил на груди руки и не сдвинулся с места.
Жан-Люк сердито вскинул брови.
- Твоя компания работает на меня, Ангус.
- Да, нам платят за то, чтобы охраняли тебя, но мы не можем исполнять свои обязанности, если ты глупо себя ведешь.
- А я говорю, что эти местные жители не знают меня. Моим посредником всегда выступал Альберто. Пропустите меня, пока шпионка не сбежала с моими моделями.
Ангус вздохнул.
- Очень хор-рошо, но Робби пойдет с тобой. - Он шепотом отдал необходимые распоряжения своему праправнуку. - Смотри, чтобы никто его не сфотографировал. И прикрой его с тыла. У него есть враги.
Недовольно бурча, Жан-Люк покинул свой офис. В несколько шагов он достиг черной лестницы. Неужели Ангус считал его слабаком? Он мог и сам за себя постоять. Несомненно, он, как и все они, значился в списке Казимира на ликвидацию. Да и другие враги у него тоже имелись. Человек не может прожить пять сотен лет, не разозлив парочку-другую вампиров.
Спустившись по ступенькам, Жан-Люк направился в торговый зал.
Отлично. Никто его не узнал. Его обдало запахом разнообразных групп крови. Аппетитный аромат! Общение со смертными представляло проблему для его выдержки, пока в 1987 году Роман не изобрел искусственною кровь. Теперь Жан-Люк и его друзья вампиры, прежде чем появиться среди смертных, заблаговременно гасили свою жажду.
Краем глаза он заметил, что Робби двинулся по периметру комнаты, высматривая фотографов. Или наемных убийц. Обогнув пожилого джентльмена с тростью, Жан-Люк направился к воровке. В нескольких дюймах от нее он остановился. Она оказалась высокой. Ее голова достигала уровня его подбородка. Ее кровь имела сладкий, свежий запах. Она была смертной.
- Прошу прощения, мадемуазель.
Она повернулась к нему. Ее глаза оказались зеленого цвета.
Нет зрелища печальнее, чем падший ангел.
Жан-Люк нахмурился.
- Дайте мне хотя бы одно веское оправдание, чтобы я вас не арестовал.
Глава 2
- Прошу прощения. - Хизер вытаращила глаза. Восхитительный французский акцент мужчины помешал ей понять сказанное, но она могла поклясться, что Он пригрозил арестом. Хизер ослепительно улыбнулась и протянула ему руку. - Здравствуйте. Меня зовут Хизер Линн Уэстфилд.
- Хизер?
От того, как он произнес ее имя, у нее по спине побежали мурашки. Оно прозвучало мягко и ласково. Незнакомец взял ее руку в свои.
Она продолжала улыбаться, думая лишь о том, как бы в зубах у нее не застряли остатки сыра. Его красивые голубые глаза изучали ее. Такое лицо с точеным подбородком и губами могло принадлежать лишь греческой статуе.
Его ладонь еще сильнее сжала ее руку.
- Скажите мне правду: кто вас прислал?
- Прошу прощения?
Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко. Слишком крепко. По ее шее пополз холодок тревоги.
Он прищурил свои голубые глаза.
- Я видел, что вы делали.
Боже, он знал про крабовую тартинку. Наверное, он из охраны.
- Я… заплачу.
- Это стоит двадцать тысяч долларов.
- Крабовая тартинка? - Она вырвала у него свою руку. - Это омерзительное место. - И, бурча, вынула из сумочки салфетку. - Вот заберите вашего краба. Он мне больше не нужен.
Мужчина уставился на завернутую в салфетку тартинку.
- Вы не только шпионка, но еще и воровка?
- Я не шпионка. - Она состроила гримасу.
Неужели она только что призналась в воровстве?
Он нахмурился:
- Воровать еду нет смысла. Она бесплатная. Если вы хотите есть, поешьте.
Это был сувенир, ясно? Я не хочу есть. Неужели я похожа на голодающую?
Он медленно обвел ее пристальным взглядом, от которого у нее еще сильнее забилось сердце.
Она откашлялась.
- Сомневаюсь, что вы станете арестовывать человека из-за крабовой тартинки. Так что я, пожалуй, пойду.
Он поймал ее взгляд.
- Я с вами не закончил.
Может, он затащит ее в угол и изнасилует? Вряд ли. Такое бывает лишь в книжках.
- Это вы о чем?
- Вы ответите на мои вопросы. - Он подозвал официанта и бросил ее скомканную салфетку на поднос. - Теперь скажите правду. На кого вы работаете?
- На НШШ.
- Это правительственное агентство?
- Это Независимая школа Шнитцельберга.
Он обескуражено наклонил голову.
- Вы не дизайнер?
- Нет, к сожалению. А теперь простите…
Она повернулась, чтобы идти.
- Non. - Он схватил ее за руку. - Я видел, как вы зарисовывали белое платье. Оно стоит двадцать тысяч долларов. Раз вы так им заинтересовались, то должны его купить.
- Я не надену его под страхом смерти, - фыркнула она.
- Что? - Его брови взлетели вверх. - Чем вас не устраивает модель?
- Вы что, шутите? - Она вырвалась из его руки. - О чем только Эшарп думал? Вырез впереди ниже пупка. А разрез на юбке доходит до Северной Дакоты. Ни одна женщина в здравом уме не покажется в этом на людях.
Он скрипнул зубами.
- Модели почтут за честь надеть его.
- Не стану спорить. Эти бедняжки так истощены, что у них мозги отсохли. Возьмем мою подругу Сашу. Она убивает себя ради того, чтобы втискиваться в эти наряды. Женщины моей комплекции не могут так одеваться.
Он снова окинул ее взглядом.
- Вы, думаю, могли бы. И выглядели бы… супер.
- Моя грудь вывалилась бы наружу.
- Это правда. - Уголки его губ слегка поползли вверх.
Она ахнула.
- Я не выставляю грудь напоказ.
Его глаза блеснули.
- А в интимной обстановке?
Черт бы его подрал. Хизер не сразу вспомнила суть их разговора.
- Вы собирались меня арестовать или будете молоть всякую чушь?
Он улыбнулся:
- А то и другое возможно?
Что за непонятный человек?
- Я не сделала ничего дурного. Если не считать крабовую тартинку. Но я бы не взяла ее, если бы имела возможность купить здесь что-нибудь на память.
Его улыбка исчезла.
- Вам нужны деньги? И вы собирались продать модели, которые зарисовали, другому модному дому?
- Нет. Я скопировала их для себя.
- Вы лжете. Вы же сказали, что под страхом смерти не надели бы эти платья.
- Послушайте, я бы никогда не надела ни одно из этих платьев в том виде, какими их создал Эшарп. Он совершенно отрешен от действительности. Знает ли он реальных людей?
- Не таких, как вы, - пробормотал он и протянул руку. - Покажите, что вы там нарисовали.
- Хорошо, если это поможет разрешить ситуацию. - Она показала ему свою записную книжку. - Первое платье - белое, но я его поправила.
- Поправила? Я едва узнаю его.
- Знаю. Теперь оно выглядит куда лучше. И я могла бы его надеть без боязни, что меня арестуют за публичное обнажение.
- Не такое уж оно откровенное, - скрипнул он зубами.
- Если меня увидит в нем какой-нибудь маленький мальчик, меня включат в список сексуальных извращенцев, вывешенный в Интернете. Но наш разговор не имеет под собой почвы, поскольку это платье я не могу себе позволить. Я даже не могу позволить себе здесь купить пару носков, если не хочу остаться без автомобиля.
- Эти товары предназначены для избранных.
- О, прошу прощения. Сейчас велю подогнать мой "роллс-ройс", чтобы меня отвезли в аэропорт и оттуда мой личный самолет доставил меня на мою виллу в Тоскане.
Он перевернул страницу, и его губы дрогнули.
- А это красное платье?
- Да, только гораздо лучше после моих изменений. Там есть еще четыре фасона. Мне в голову пришло сразу столько идей, что я решила их срочно зарисовать, пока не забылись. Если вы понимаете, о чем я.
- Понимаю.
Он посмотрел на нее как-то странно.
Взгляд его действительно был странным. Он не был похож на человека, способного понять загадочный творческий процесс, а скорее походил на атлета с фигурой пловца.
Но могли он действительно арестовать ее? Его странные обвинения в сочетании с красивой внешностью смутили Хизер.
- Я, правда, прошу прощения. Я ничего не собиралась похищать. У меня еще есть проблемы?
Он посмотрел на нее с подобием улыбки на губах.
- А вы хотели бы, чтобы были?
Она едва не сказала "да".
Он закончил рассматривать ее рисунки.
- На самом деле достаточно хорошо. Вижу, они подойдут женщине с более… роскошным телом.
Ему и вправду понравились ее рисунки? Сердце Хизер раздулось от радости и гордости. Еще ей понравилось, что он назвал ее тело роскошным.
- Благодарю вас. И спасибо, что не назвали таких женщин, как я, жирными.
Он замер.
- А зачем так говорить, если это неправда?
Вот это да. Этот мужчина представлял собой серьезную опасность. Он был не только хорош собой, но и отлично знал, что нужно говорить женщинам.
- Я, пожалуй, пойду.
Она собралась уходить.
- Вы забыли свои рисунки.
Хизер повернулась к нему лицом.
- Вы позволите мне оставить их при себе?
- При одном условии. - Он взглянул ей через плечо. - Нам нужно отсюда уйти.
Хизер оглянулась. Рослый мужчина в килте забирал у молодой женщины телефон со встроенной камерой.
Великолепный охранник схватил Хизер за руку и потащил к двойной двери с надписью "Посторонним вход воспрещен".
- Минутку. - Хизер замедлила шаги. - Куда вы меня ведете?
- Туда, где можно поговорить.
- Я не разговариваю с незнакомцами.
- Вы уже разговаривали со мной. Чего я только не наслушался.
- Нуда. - Она оглянулась на демонстрационный зал. - Надеюсь, вы не ожидаете от меня чего-то большего.
У второй двойной двери он остановился и вернул ей блокнот. Пока она прятала его в сумочку, он набрал на электронном замке код доступа.
- То, что я собираюсь вам показать, является сугубо конфиденциальным.
Это ее испугало.
- То, что видели немногие избранные?
- Точно. Я знаю, что вы строгий критик, но, думаю, вам понравится.
Она опустила взгляд.
- О да, я в этом уверена.
- Хизер.
От того, как он произнес ее имя, у нее внутри все растаяло. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
Уголки его рта изогнулись.
- Мы говорим об одном и том же?
- Не знаю.
Ее сердце гулко застучало. Когда он смотрел на нее так, она с трудом соображала.
- Я хочу показать вам остальную осеннюю коллекцию.
- О. - Она захлопала ресницами. - Именно об этом я и подумала.
- Да, конечно. - Глаза его подозрительно блестели. Он открыл дверь и проводил ее внутрь.
- Темно… Но договорить она не успела, так как загорелся свет.
Взглянув на высокий потолок, она увидела, что он включил лишь половину светильников. Хизер обвела взглядом помещение. Оно было огромным, гораздо больше торгового зала. Вдоль стен тянулись полки с рулонами красивых тканей. У нее чесались руки от желания все потрогать. Позади она увидела две швейные машины. Они отражались от стекол французских дверей, идущих вдоль задней стены. По левую руку в комнате стояли раскроечные столы. Справа громоздились бесчисленные вешалки с фантастической одеждой. В центре сгрудилась кружком, как Стонхендж высокой моды, группа женских и мужских манекенов.
Господи праведный, она бы ничего не пожалела ради такой мастерской, как эта. Это был настоящий рай.
- Это здесь творят волшебство?
- Волшебство? - Жан-Люк закрыл дверь. - Я бы назвал это тяжелой работой.
- Но это же волшебство. - Стуча каблучками по деревянному полу, Хизер прошла к первой стойке с одеждой. - Здесь идеи рождают прекрасные вещи.
Он проследовал за ней.
- Значит, студия вам понравилась?
- О да. - Она разглядывала замысловатый покрой жакетов и юбок на первой вешалке. - Она восхитительная. - Хизер помяла ткань пальцами и нахмурилась.
- Что-то не так?
- Это шерсть.
- Это зимний жакет.
- А это Техас. Может, вы и продадите это в Западной Виргинии, но здесь, чтобы это носить, придется включать кондиционер даже зимой.
- Я об этом не подумал.
Нахмурившись, он скрестил на груди руки.
- Но покрой поражает воображение. - Она с восхищением рассматривала один из жакетов. - Парень - гений.
- А я думал, что он отрешен от действительности.
Хизер рассмеялась и переместилась ко второй стойке с одеждой.
- Этого не отнять.
- А вы сами сшили ваше платье?
Хизер поморщилась:
- Это так заметно?
Он пожал и плечами:
- Хорошая работа. Ткань - дрянь, но сейчас трудно найти что-то стоящее.
- О, я знаю. Вещи, которые я покупаю, буквально разваливаются после двух стирок.
Осененная внезапной мыслью, Хизер замерла напротив болеро, отделанного бисером. С каких это пор охранники разбираются в тканях?
- Это ваш собственный фасон? - поинтересовался он.
- Ну да. Мне нравится заимствовать детали из разных моделей и создавать нечто… своеобразное.
Он кивнул.
- Это платье своеобразное.
- Благодарю.
- Кто ж такой этот парень?
- Вы работаете у Эшарпа дизайнером?
- А вы хотели бы?