Стоять опять стало сложно и даже стена за спиной почти не помогала. Парин уже удалялся, а Костя так точно повернулся прямо в мою сторону, будто спиной видел, где именно я стою. Быстро подошел и я почти сползла ему в руки.
Он молча дышал на макушку. Потом обернулся к подошедшему Смирнову.
- Отвезешь?
Тот кивнул.
- Алена, езжай домой, тебе лучше поспать, отдохнуть, - как-то нетвердо сказал Костя.
- А ты?
- У меня дела. Я приеду, когда с ними разберусь.
Вдруг дошло.
- Костя… Не надо! Не езди с ним. Он уже столько людей в эти гонки втянул. Там уже двое погибли… Пожалуйста.
Танкалин резко мотнул головой, словно отгоняя назойливое насекомое.
- Он должен запомнить, что мое трогать нельзя.
- Но я не твое… Я живой человек.
Его лицо совершено не изменилось, он даже дышал ровно и так же ровно сообщил.
- Он тебя тронул только потому, что посчитал моим. Ты ведь даже не понимаешь, что он мог сделать, да? Это хорошо. Но с такими, как Парин лучше иметь четкую принадлежность. В твоем случае - ко мне. Не спорь, просто прими, как сказано.
Тут он меня отпустил и отошел на шаг.
- Костя… Я боюсь за тебя!
- Бойся. - Он кивнул, словно давая разрешение, - но бойся дома.
Развернулся и пошел вглубь здания. Смирнов поддержал меня под локоть.
- Поехали. Не мешай ему. Такого Костю и я опасаюсь.
Стоило выехать со стоянки, как меня начало тошнить. Коля остановился, открыл окна - несколько минут я просто дышала. Так же неожиданно стало легче. Дальше мы ехали в сопровождении его неторопливого голоса.
- Ну, слава богу, все обошлось. На него же страшно было смотреть, хотя Олеся сказала, что ты в порядке.
Я залезла на сидение с ногами и всем телом навалилась на спинку, так было легче.
- Что обошлось? Он же собирается гонять с Париным…
Коля осторожно повернул, машина двигалась плавно, без резких движений. Неожиданно я поняла - это тот самый джип, на котором Танкалин вез нас с Софи домой в новогоднюю ночь. Сразу такое чувство накатило странное, как будто я оказалась дома.
- У Кости хватит ума не дать втянуть себя в какие-то бессмысленные гонки.
- Правда? - я с какой-то неожиданной надеждой посмотрела на Смирнова, что он почти смутился.
- Определено. А вот если он будет волноваться за тебя, то станет нервничать и может наделать глупостей. Но ты ведь будешь сидеть дома и никакого повода за себя волноваться не дашь? - мягко, как с маленьким ребенком, говорил Коля.
- Буду, - горячо согласилась я, не желая, чтобы Костя делал глупости.
Выходить из машины не хотелось. Но я собралась и вышла, еще раз поблагодарив Смирнова. Хотелось верить, что он сможет проследить за Костей и в случае чего остановить.
Весь день я спала и проснулась только после десяти часов вечера. Долго сидела в ванной, чтобы поменьше разговаривать и отвечать на тетины вопросы. Потом мы с ней смотрели какой-то фильм и каждая минута растягивалась, как будто вместо 60 секунд увеличилась до 600. В полночь я не выдержала и позвонила Косте, но телефон был отключен.
Потом наступил самый страшный час за последние несколько лет моей жизни… Я увидела столько ужасов, в моей голове возникало столько леденящих кровь картин, что хотелось сойти с ума, только бы это прекратилось.
Костя пришел в начале второго.
- Прошу прощения, - сказал возмущённой тете, вышедшей посмотреть, кто смеет трезвонить посреди ночи, - что пришел в такое позднее время, но мне нужно поговорить с Аленой. Прямо сейчас.
- Проходи, - сказала я раньше, чем тетя успела что-то ответить. На первый взгляд с ним все было хорошо. Я провела его на кухню и плотно закрыла за нами дверь. Тетя будет недовольна, но сейчас меня занимает совершено другое. Я подошла к Косте, он сидел, потеряно разглядывая свои руки.
- Ты в порядке?
- Да, все закончилось, Аленка… Теперь уже все.
- Что с Париным? С гонками?
Хотелось его растормошить, чтобы узнать все побыстрее.
- Гонок не было, - ровно ответил Костя. - Глупо играть в игры с сумасшедшим, да еще и по установленным им правилам.
Прямо от сердца отлегло…
- А Парина запрут в какую-нибудь закрытую клинику санаторий и будут лечить. Я разговаривал с его отцом, он не станет с нами сориться, это очень невыгодно… финансово. К тому же удалось убедить его не дотягивать до момента, когда Парин сделает что-то непоправимое. И еще в полночь я привез его мать, она видела, как ее сын гоняет по улице и почти впала от этого зрелища в истерику… Так что теперь Парин безопасен. Сядь.
- Зачем?
- Пора поговорить, раз уж такой день… Не хочешь сесть?
Сидеть не хотелось, я столько времени его ждала, что теперь хотелось каких-нибудь действий.
- Я убил своего деда. Мне было пятнадцать.
Через секунду я уже сидела на стуле, с трудом соображая, когда и как успела опуститься. Почему-то подумалось, что Костя не разделся… так неудобно, наверное.
- Слушаешь? - он на секунду отвлекся, убедился, что я молчу.
- Он болел. Людей на такой стадии оправляют в больницу, но у нас было достаточно денег, чтобы позволить деду умереть среди родных… Неоперабельный рак брюшной полости. Обезболивающие кололи уже по максимуму, и они не помогали. Он кричал. Но хуже было, когда он начинал просить… Я помнил его сильным, веселым. Он мог напугать до дрожи в коленках одними нахмуренными бровями, а тут… Однажды я сделал, как он хотел - принес ему целый пузырек лекарства, одного из тех, что должны были подойти. Высыпал таблетки ему в ладонь - он даже руку на весу не держал, сил не хватало. Потом поднес стакан воды. Через два часа деда не стало.
Он очень глубоко, с каким-то болезненным хрипом вздохнул.
- Ты даже не представляешь, Аленка, как легко убить человека. И не только больного. Прибыла команда врачей, зафиксировала смерть и все… даже проверять никто ничего не стал. А всего лишь один анализ крови и ежу было бы понятно, что дед умер не своей смертью.
Это сколько же надо повторять подобные слова, чтобы сейчас говорить их как Костя - ровно, заученно, почти не слушая смысла?
- Я понял только на похоронах. Весна… В окно лезут яркие солнечные зайчики. И… ссохшееся лицо среди белоснежного атласа. Как будто громом шарахнуло - он лежит здесь, потому что я его убил.
Он опять судорожно вздохнул.
- Ты не думаешь, что в этом нет ничего страшного? Ведь он все равно бы умер, а так хоть не мучился?
Теперь схватить воздуху хотелось мне, но я сдержалась. Еще хотелось сказать что-нибудь такое, чтоб ему стало легче. Но я не стала. Я сказала правду, как думала.
- Нет, Костя, я не думаю, что смерть может быть ерундой. Как и твое вмешательство.
- Я рассказал отцу, - тут же продолжил он. - Отец долго думал, а потом ответил, я и сейчас помню этот ответ дословно: "Ты не убийца, ты никого не убивал, запомни раз и навсегда. Я не хочу больше ни разу об этом слышать. Забудь".
Костя вдруг странно, одними губами усмехнулся.
- Забудь… не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал.
Я молчала и ждала. Сколько же лет он с этим живет? Неужели совсем один?
- Когда мне стукнуло 16, я по пьяни рассказал трем своим лучшим друзьям, - резко продолжил он. - Среди них был и Парин. Они… решили, что это круто и теперь я буду их лидером, потому что после убийства мне доступен некий скрытый высший жизненный смысл. С тех пор Парин помешан на желании кого-нибудь убить и вполне может быть однажды…
Он замолчал резко, словно усилием заставил себя остановиться.
- С этими тремя идиотами я расстался, но друзей как-то не выбирал, кто попадался, с теми и общался. До Смирнова… и вспомнить-то не о ком. Так, обычные петушиные компании. Начистить рыло за косой взгляд? Унизить? Увести бабу в счет личного долга? Да легко, ведь хуже того что я уже сделал ничего нет… Остальное так, ерунда.
Потом каким-то сонным, слегка заторможённым движением Костя развернулся ко мне.
- Готовься, Аленка, сейчас еще кое-что скажу.
Я замерла.
- И вот… хуже уже стать вроде и не мог, а помнишь тогда у машины? Ты на меня кричала и ударила. И вдруг такая мысль пришла, холодная, четкая, ясная - я могу сейчас заткнуть тебе рот, забросить в машину и просто увезти. А потом сделать все, что хочу. Отыметь сколько угодно раз и ничего мне за это не будет. Даже если ты расскажешь - ну и что? Я могу найти сотню свидетелей, что находился с ними в другом месте и что ты вообще с детства на учете в наркодиспансере, к примеру. И вот когда все это промелькнуло у меня в голове, тогда я и понял - вот оно, хуже. Думал, невозможно, но оказалось, я до сих пор хожу по самому краю пропасти и мне остался всего один шаг, чтобы туда свалиться, навсегда потерять шанс жить нормально. Дышать свободно.
Он внимательно, пристально меня осматривал.
- Ты не боишься? - почти неслышно спросил.
Я все-таки задумалась, а что было бы, если бы он тогда… И нет, я не верила, что он на самом деле на такое способен.
- Ты бы не стал этого делать.
Он болезненно поморщился.
- Я и сам не знаю…
- У всех бывают некрасивые и даже ужасные мысли. Но если они остались нереализованными, если тебе самому они противны - это не считается.
- Ладно. Может и так.
Он поднял серьезные глаза.
- Теперь ты знаешь.
Я кивнула.
- И что будешь делать?
Конечно, придется много думать, что со всем этим делать. Столько времени жить с таким грузом. Ах, дядя Паша, что же вы… единственного сына. Хотели как лучше, а получилось, как всегда? Думать придется, но не сейчас. Слишком нервный день позади, и у меня и у Кости, поэтому первым делом нужно хорошенько отдохнуть. Уже спокойно, без нервотрепки, потому что все скелеты из шкафа вытащены и разложены прямо на свету. Сдать их в музей или закопать на кладбище - другой вопрос.
- Я… Ну, может ты есть хочешь? Или чаю?
Никогда раньше не видела, чтобы такое простое и вполне приличное предложение приводило к настолько странной реакции - Танкалин просто уткнулся лицом в ладони и у него даже плечи задрожали. Может он ждал от меня каких-то мгновенных решений? Но ведь невозможно решить такие вещи за минуту!
- Костя… что-то не так? Мы обязательно со всем разберемся, но не прямо сейчас. У нас полно времени.
Теперь он негромко смеялся.
- Все хорошо. У нас полно времени, да. Мне чаю, несладкого, - попросил, опуская руки. Лицо спокойное… Прямо от сердца отлегло.
И мы пили чай и Костя говорил уже совсем другим, немного насмешливым голосом.
- Я тебя когда увидел, первый раз, на стоянке, сразу подумал - вот оно, мое наказание… Знаешь, как злился? Почти единственное время жизни, не затронутое смертью деда, и тут на тебе - Аленка собственной персоной. Думал, ну кто там мог вырасти? Сейчас эта провинциальная девица начнет вопить на каждом углу, что мы с ней друзья детства, переть тараном и требовать на основе этого каких-то привилегий. Но наказание оказалось куда более изощрённым…
Он уже не пил, а просто крутил чашку, смотря, как в жидкости плавают чаинки.
- Перестань пододвигать мне это печенье. Я не хочу его есть. Так вот… когда тетка твоя в больницу попала, ты мне даже не сказала. Как будто вообще в расчет не брала. Было обидно и… тогда я понял, что не все так просто. А потом вообще, знаешь, о чем стал думать, все чаще и чаще?
Я мотаю головой. Пока не знаю, но говорят, если прожить вместе лет двадцать, мысли друг друга можно угадать безо всякого усилия. Думаю, стоит проверить, не врут ли?
- Я думал, что это ты должна была быть рядом со мной в тот день, у деда. Ты должна была держать меня за руку, когда я протягивал ему эти проклятые таблетки. Понимаешь?
- Я была рядом. Скоро ты вспомнишь…
И он слегка улыбнулся, а глаза немного смягчились. Совсем чуть-чуть, но главное - начать.
Потом Костя широко зевнул, мельком глянул на часы.
- Ого… начало третьего, пора и домой. Иди собирайся, возьми самое необходимое, завтра за остальными вещами заедем. Хочу, чтобы ты спала рядом, как и положено, а не на расстоянии пяти километров.
От неожиданности даже сказать сразу ничего не получилось.
- Костя… но тетя…
- Что тетя? Зачем оттягивать? Пусть привыкает, ты все равно будешь жить со мной. Не могу же я переехать к вам? Это будет неудобно в бытовом плане, да и глупо - у меня есть своя квартира.
Кстати, вот еще одна вещь, с которой мириться я не собираюсь. Пусть сразу знает!
- Слушай… Если ты собираешься на самом деле со мной уживаться, тебе нужно разговаривать по-другому. Не ставить перед фактом, а спрашивать! Предлагать свой план и ждать моего согласия, понимаешь? Или отказа, но в любом случае слушать, что думаю об этом я!
Он замер, удивлено моргая.
- Ладно, я подумаю над твоими, словами, обещаю. Ты иди пока одевайся… То есть, - он посмотрел на меня, осторожно подбирая слова, - я хотел сказать: не хочешь ли пойти одеться? Или поедешь прямо так, в футболке? Предупреждаю, на улице еще холодно, - совершено серьезно закончил.
Я поглубже вздохнула и не выдержала - рассмеялась. Ну ладно, для начала пойдет. А там… видно будет.
Через десять минут, собрав только самое необходимое и оставив за спиной ошарашенную новостью о моем переезде тетю, мы спускались к машине. Тетю было жаль, с ней еще долго придется объясняться, уговаривать, убеждать, но должна же она понять?..
В лифте Костя крепко обнял меня и прижался щекой к макушке. Пока неизвестно, как мы будем жить с тем грузом, что он на себя взвалил. И со всем остальным. Это, конечно же, будет непросто. Но одно я знала совершенно точно - больше всего на свете я хочу, чтобы он меня не отпускал. Никогда…
(C) декабрь 2010