- У Сета темное прошлое. Я пыталась дать ему шанс. Ведь я знала его, когда он был еще ребенком. Он рос вовсе не плохим мальчишкой, просто за ним некому было присматривать.
Пруденс кивнула, все еще до конца не понимая, каким образом все это касается ее.
Оливия всплеснула руками и стала ходить по комнате.
- Тот мужчина и все остальные - они наставили Сета на темный путь. Он иногда останавливался у нас…
Пруденс ждала, мурашки пробежали по спине. Оливия не расстраивалась бы так, если бы это не было так важно.
- Какой мужчина, Оливия?
Оливия огляделась по сторонам, прежде чем прошептать его имя:
- Гаффин.
- Гаффин? - Кажется, был в Брайтоне один человек с таким именем, какое-то время он был любовником Шанталь.
Оливия вновь печально кивнула:
- Опиум. Он занимался опиумом. Он торгует им на Северной дороге. - Она комкала свой фартук покрасневшими руками. - А еще… а еще он промышлял похищением детей.
Похищением детей?! Пруденс стало зябко. Боже! Колин!
После устрашающего откровения Оливии о Сете Пруденс долго не могла уснуть. Она осталась на кухне с Оливией, налила себе чай, но решила сначала проверить детей в комнате наверху.
Она тихо открыла дверь и просунула в щель свечку, чтобы осветить комнату. Дети безмятежно спали в своих кроватях. Правда, Эван по-мужски громко храпел. Он был не против отправиться спать вместе с Мелоди, даже когда выяснилось, что ему придется провести ночь бок о бок с Горди Евой. Пруденс не сомневалась, что Мелоди уснула только благодаря соседству Эвана. Личико маленькой девочки все еще казалось заплаканным, реснички склеились от слез.
Пруденс осторожно закрыла дверь и положила ключ в карман. Она дошла до лестницы, из бережливости задула свечу и стала спускаться вниз, в освещенную гостиную.
- Плохо, что нет никого поблизости, - нервно сказала Оливия. - Этой темной ночкой мне неспокойно.
Пруденс вздохнула и размяла шею, чтобы снять напряжение в спине! Она вспомнила про обещание Колина вернуться до сумерек. Обещание было неправдоподобным, но все равно Пруденс волновалась. Беспокойство не раз спасало ей и Эвану жизнь. Она всегда прислушивалась к своей интуиции, и это помогало им избегать опасности и дурных людей.
Вдруг в дверь постоялого двора кто-то громко забарабанил. Пруденс метнулась в тень под лестницу, а Оливия поспешила через комнату, чтобы отпереть дверь.
"Нет. Не открывай".
Она не произнесла это вслух, несмотря на то, что всю ее прошиб озноб от страха. Это же постоялый двор, Олив и Рагг тем и живут, что пускают внутрь постояльцев.
Потом она услышала пронзительный крик Оливии. Ее объял ужас.
В одно мгновение она оказалась у дверей в детскую, трясущимися руками отперла дверь. Потом зашла внутрь и заперла ее за собой так тихо, как могла. Она кинулась на колени перед Эваном.
- Эван! Эван!
Он что-то протестующее пробормотал.
- Поднимайся, Эван!
Он открыл глаза и спросонья сел на кровати. Она подтолкнула к нему ботинки и бросилась к другой стороне кровати:
- Мелоди! Мелоди! Милая, вставай! Ш-ш-ш!
Мелоди быстро села.
- Дядя Колин приехал?
Пруденс сделала жест, чтобы Мелоди говорила тише.
- Мы должны говорить тихо-тихо, милая. Одевайся, быстро.
Ей показалось, что прошло не менее часа, прежде чем они оделись, застегнули все пуговицы, но на самом деле это заняло всего лишь несколько минут. Эван стремительно собирал в саквояж все, что попадалось под руку.
- Мы не сможем унести все это, - сказал он сестре.
Снизу послышались грубые голоса. Пруденс старалась подавить страх и начать думать.
- Тогда спрячь все это. Мы вернемся потом.
"Если сможем", - подумала она про себя.
Эван оглядел комнату, опустился на колени и стал запихивать саквояж под кровать со стороны передней спинки.
- Отлично, - заметила Пруденс, надевая на Мелоди пальтишко. - А теперь быстро заправь постель, как будто и комнате никого не было.
Они застелили кровать, но не совсем так, как это делали в гостинице. А потом Пруденс приступила к тому, чего боялась до смерти. Она открыла окно и взглянула вниз.
- О, святые небеса!
Эван протиснул голову между ее головой и оконной рамой.
- Да не так уж и высоко. Мне не впервой.
У Пруденс перехватило дыхание.
- Как мы спустим вниз Мелоди?
Эван пощелкал языком.
- Вот край подоконника, а вот водосточная труба. До земли не так далеко, как кажется.
- Но она не сможет слезть! Она же еще ребенок!
Эван фыркнул.
- Разве что ребенок обезьяны, это да. Кстати, ты можешь взвалить ее на спину и так спуститься по трубе. Минута, и мы внизу.
Пруденс осмотрела комнату.
- Я не могу… не могу оставить Оливию одну.
Эван уставился на нее:
- Как это? Мы же с тобой всегда убегали вместе!
Она не могла произнести это вслух, не могла признаться самой себе. Повернувшись к Эвану, она посмотрела ему прямо в глаза и решилась:
- Я не могу уйти. У тех людей… у них мистер Ламберт.
Колина швырнули на колени и сняли с головы капюшон, и тут он почувствовал страх, какого доселе никогда не чувствовал.
Они привезли его обратно на постоялый двор.
"О мой Бог! Мелоди! Боже, Пруденс и Эван".
Оливия отшатнулась от банды головорезов, которая ворвалась на постоялый двор. Ее глаза встретились на секунду с его глазами, она отвела взгляд. Отлично. "Ты меня не знаешь".
Он незаметно огляделся. Ни следа Пруденс и детей. Должно быть, спят наверху. Слышали ли они шум? Догадаются ли они спрятаться или спустятся вниз прямо навстречу опасности? Страх за Мелоди пронзил его.
Пруденс позаботится о ней. И никто и ничто не позволит помешать ей в этом.
Но кто позаботится о Пруденс?
Главарь, мужчина с безумными глазами, приблизился к Оливии:
- Где твой муж?
Оливия заплакала.
- Он… ушел в соседнюю деревню. Нам нужны были пивные кружки.
- Не ври мне, женщина! - Мужчина занес кулак. Оливия в ужасе отшатнулась.
Колин с трудом поднялся на ноги и посмотрел на главаря. Что-то кольнуло в живот, и он со стоном опустился на пол.
А наверху тем временем Пруденс осторожно вышла из комнаты и прислушалась. Снизу доносились голоса, стук тяжелых ботинок, грубый смех, но, казалось, наверх подниматься никто не собирался. По крайней мере, пока.
На крючке висел грязный фонарь, как раз на том месте, где она и помнила. Он пришелся бы кстати где-нибудь в конюшне, а не в гостинице, но на этот раз Пруденс была благодарна деревенским привычкам. Она быстро сняла с крючка фонарь и зашла обратно в комнату. Склонившись над кучей угля, она взяла соломку, зажгла свечу. Огонь выхватил из тьмы взволнованный взгляд Эвана и беспокойные глаза Мелоди.
- Мелоди, Эван поможет тебе спуститься. Ты должна делать все очень-очень тихо.
- А что, пираты вернулись?
Пираты!
- Да, котенок.
- Мышонок. Мэдди зовет меня мышонком.
Пруденс вздохнула:
- Да, конечно. Мышонок. Пираты вернулись, и мы с Оливией должны их прогнать. А тебе с Эваном самое время спрятаться.
- А я хочу посмотреть.
- Не в этот раз, - твердо сказала Пруденс. - В этот раз тебе нужно убежать подальше отсюда и хорошенько спрятаться. - Она повернулась к Эвану: - Возьми фонарь и привяжи его к поясу. Спускайтесь вниз и бегите на поляну. Спрячьтесь за живой изгородью. Оставайтесь там, пока я не приду за вами.
Эван кивнул черты его лица заострились, оно стало совсем взрослым.
- Я позабочусь о Мелли.
Пруденс помогла Эвану вылезти из окна и усадила Мелоди к нему на спину. Тот страдальчески посмотрел на сестру, когда маленькие ручонки крепко схватили его за горло, но быстро спустился вниз по водосточной трубе. Мелоди всего один раз взвизгнула от страха, и вновь наступила тишина. Эван махнул Пруденс и схватил Мелоди за руку. Мгновение спустя они исчезли за живой изгородью, которая тянулась вдоль дороги, и свет фонаря стал походить на вспышку светлячка в темноте.
Стараясь подавить страх за детей, Пруденс напомнила себе, что ночь таит намного меньше опасности, чем гостиница. Она повернулась, вытерла вспотевшие ладони о юбку и заставила себя выйти из комнаты.
На этот раз она оставила дверь незапертой. Теперь это просто пустая комната в гостинице. И ничего подозрительного в ней нет.
Эван тащил Мелоди по дороге и размышлял. В Брайтоне они перебрали множество гостиниц. Достаточно для того, чтобы понимать - нельзя доверять незнакомцам, даже если они живут рядом с тобой. Он припомнил ночь, когда они с Пруденс убегали от Троттеров. Вспомнил, как они пришли к тому мужчине, адвокату, и как он притащил их обратно, в тот дом, где их поджидала опасность.
Остановившись, он заприметил дорогу, что вела к странного вида ферме. Нет, никакие фермеры ему не нужны. Ему вообще никто не нужен. Он сам сможет позаботиться о себе и Мелоди.
- Пойдем, Мелли. Пойдем, нас ждет еще один пикник.
Пруденс медленно подошла к лестнице. Грубые голоса, резкий смех и стук пивных кружек о стол, Оливия обслуживала "гостей". Отличная идея. Пиво Оливии способно согреть сердца даже самых бессердечных мужчин.
Был ли это Гаффин и его шайка? В Брайтоне она ничего не знала об этих головорезах, слышала только, что Гаффин - опасный человек и что по непонятным причинам Шанталь нашла его привлекательным. Пруденс, в силу того, что у Шанталь имелась лишь одна извилина, ничего не знала о Гаффине, кроме его сексуальных предпочтений.
Видел ли он ее? Вероятно, нет. Она наблюдала как он крутился возле театра, но никогда не приближалась к нему. И неспроста. Шанталь была не из тех женщин, что готовы делиться мужским вниманием, пусть даже и с портнихой. Когда у Шанталь появлялся посетитель, Пруденс неизменно оставалась в своей мастерской.
Кроме того, при виде Гаффина, хоть и издалека, ей становилось не по себе. Он был высоким и невероятно привлекательным, с резкими чертами лица. Его волосы были иссиня-черными, как и у Шанталь, а взгляд - подавленным и тревожным. Со своими рыщущими бесцветными глазами и крадущимися повадками он походил на хищника. И этот взгляд хищника останавливался на Шанталь, и только на ней.
Какой же идиоткой надо быть, чтобы увлечься таким опасным мужчиной?! Пруденс никогда не понимала этого. Ей больше по душе были нежные, любящие мужчины - семьянины. Как Колин.
От беспокойства за него ее прошиб холодный, липкий пот. Она ничего не слышала от него, кроме одного стона боли.
Они не убьют его. Иначе им не получить за него выкуп.
Наконец Пруденс сделала последние шаги, так что теперь она могла окинуть взглядом всю гостиную.
Не было ни малейшей надежды прокрасться незамеченной. У нее только один выбор. Натянуть на лицо чепчик, спрятав свои приметные волосы под ним. Пруденс тяжело вздохнула. Она спустилась с последних ступенек, протерла глаза и притворно зевнула.
- У нас гости, миссис? Вы разбудили меня.
Половина из дюжины бородатых лиц повернулись к ней, бандиты выхватили пистолеты и ножи. Ей не надо было изображать ужас, все было написано на ее лице.
Оливия нервно прочистила горло.
- Вовремя же ты проснулась, ленивая корова. Иди, помогай мне!
- Да, миссис. - Пока Колин смотрел на ее мертвенно-бледное лицо, она добавила: - Зато я прибрала комнату миссис. Все наверху готово.
Глаза Оливии расширились, и она отрывисто кивнула. Лицо Колина стало постепенно приобретать нормальный оттенок, он наконец смог отвести глаза от Пруденс, как раз в тот момент, когда Гаффин с любопытством посмотрел на его.
- Сет сказал, что ты приехал не один. Где все остальные? Женщина с двумя детьми. Где они?
Сет. Пруденс замерла. Она совсем забыла про волосатое создание. Он же узнает ее!
Но Сета не было в комнате. Кажется, зря он доказывает свою преданность Гаффину, по какой-то причине шайка же не взяла его этой ночью на дело. Что, если его убили? Бедная Оливия. Она пыталась спасти его. Что касается Пруденс, она почувствовала лишь еще большую ненависть к человеку, который подверг их жизни опасности.
Оливия подала ей тяжелый кувшин и подтолкнула к "гостям". Пруденс кивнула "миссис" и начала ходить по кругу, наполняя пивные кружки до краев. Головорезы, судя по всему, могли пить, как лошади, но при этом не пьянеть и драться на ножах, как ни в чем не бывало. Надежда, оставалась лишь на то, что первосортное пиво Оливии сделает свое дело, и реакция бандитов притупится.
Это все, о чем она могла думать. Как еще, святые небеса, она могла помочь Колину освободиться и справиться с семью безжалостными бандитами?
По правде говоря, она уже начала сомневаться, что сама сможет выбраться из этой передряги!
Глава 26
Гаффин усадил Колина на один из уцелевших стульев, а сам сел перед камином. Бандиты заняли оставшиеся места - стулья и скамейки по обеим сторонам от главаря.
Гаффин приказал принести кружку для Колина и удостоверился, что ее наполнили. Руки Колина были связаны спереди. Он вполне мог выпить пиво, но не прикоснулся к нему. Гаффин сделал большой глоток и вытер рот рукавом, он пристально посмотрел на Колина, прежде чем заговорить. И когда заговорил, это звучало как продолжение недавно прерванного разговора.
Колин молчал, ему вовсе не хотелось любезничать.
- Видишь ли, - начал Гаффин, - что получается, приятель. Шанталь работает на меня вот уже как год. Вечно у нее нет денег, у моей Шанталь. Покупки, азартные игры, она становится просто стервой, когда речь заходит о деньгах. - Гаффин одарил его неким подобием улыбки. - Думаю, что и из тебя она немало высосала.
Колин ничего не ответил. Его вовсе не интересовали похождения Гаффина, да и ему определенно нечего было сказать в защиту своего собственного идиотизма. Для Шанталь он являлся одним из многих. Он видел, что она собой представляет, но предпочел самообман.
Он даже потащил с собой ребенка, чтобы преследовать ее, - можно сказать, использовал девочку как предлог! А теперь Мелоди в опасности, так же как Пруденс и Эван, и все только потому, что думал он вовсе не головой, а другим местом!
С отвращением он припомнил дюжину писем, наполненных романтической бессмыслицей, которые посвятил Шанталь. Он надеялся, что она выкинула их, или набила ими свои туфли, или разожгла ими огонь.
А теперь он пленник очередного любовника Шанталь.
Гаффин стукнул ногтем по пивной кружке. В тот же миг перед ним очутилась Пруденс и подлила пива. Она не взглянула на Колина, он тоже не стал смотреть на нее, хотя это стоило ему огромных усилий.
Гаффин продолжал:
- Она использовала свое положение в театре, чтобы искать мне покупателей, видишь ли. Там толпа праздношатающихся личностей; джентльмены и просто скучающие, ищущие приключений и любовниц. Никто не станет подозревать молодых повес, навещающих красивых актрис. Она передавала товар покупателю, а потом приносила мне деньги.
Боковым зрением Колин заметил, что Пруденс где-то поблизости и подливает кому-то пиво. Она медленно наполнила кружку и размеренно стала обходить стол, прислушиваясь. "Будь осторожна, мое храброе сокровище!"
- Опиум. Отличный бизнес. - Гаффин указал пальцем на Колина. - Не совсем законный, хотя когда-нибудь… понятно, что джентльмены вовсе не хотят огласки. Страх скандала делает меня еще состоятельнее, особенно если применить чуть-чуть шантажа.
Гаффин развалился на стуле, его глаза стали еще более холодными.
- Но она начала мошенничать. Дура! Как будто я ничего не мог узнать, как будто я не умею считать! Поначалу пропадало совсем немного товара. Она плела мне что-то про образцы, как будто бы давала покупателям пробовать. Но она использовала это для себя!
Он помолчал и выпил еще.
- Поначалу мне было плевать. Из-за опиума ее стало легко контролировать. Она уже не так резвилась в постели, зато не бросалась табуретками.
Колину стало не по себе. Шанталь была наркоманкой? Как ужасно и как похоже на Шанталь! Она всегда была в поиске приключений.
- Как я сказал, использование малых доз не так уж и вредно. Но потом она уже вышла за все рамки! - Гаффин казался действительно обиженным. - Она прекрасно знала, что я не пущу это на самотек, даже ради нее! - Голос Гаффина стал выше, зазвенел от боли. Это было уже не просто предательство работника. Это уже было предательство любви!
Колин поднял бровь. Боже, Гаффин с ума сходит из-за любви к Шанталь!
Бедный подонок! Даже вооруженный и с дюжиной головорезов, жестокий и кровожадный, даже не испытывающий угрызений совести преступник, Гаффин в это мгновение был самым страдающим созданием на земле - мужчиной, влюбившимся в бессердечную женщину.
- Мне жаль, - мягко оказал Колин.
Пруденс едва не уронила свой кувшин. Колин ежеминутно удивлял ее, но сочувствовать жестокому наркоторговцу, взявшему его в плен? Она ожидала от Гаффина, что тот выстрелит, ударит Колина или еще что-нибудь в этом роде, но главарь шайки просто одобрительно кивнул без лишних слов.
Пруденс открыла бочонок, наполнила кувшин и сделала еще один заход вокруг стола, разливая пиво по кружкам и уклоняясь от становившихся все настойчивее и нахальнее лап разбойников.
Если Шанталь - наркоманка, это многое объясняет. Она пропустила так много представлений, оставляя их незаконченными для своих дублеров, выходила на сцену, спотыкаясь и в не подходящих пьесе костюмах. Пруденс объясняла это леностью или раздражительностью.
Пруденс замечала бледность и изнуренность Шанталь и убеждала ее есть почаще, впрочем, та, конечно, игнорировала советы.
Гаффин вновь заговорил. Пруденс схватила поднос и постаралась подкрасться поближе.
- Я требовал вернуть мне деньги, каждый фартинг. И дал ей две недели, чтобы она стрясла деньги со своих любовников. Когда я вернулся, ее и след простыл, сбежала с кем-то по имени Берти. - Гаффин наклонился вперед и устрашающе взглянул на Колина: - Мне кажется, ты знаешь, кто такой Берти и где я могу найти его.
Колин слегка пожал плечами:
- Конечно, я знаю, но ничем не могу помочь. Она бросила его несколько дней назад.
Гаффин удивленно моргнул. Очевидно, он планировал выбить признание силой. Потом он поднял бровь, словно его посетила неожиданная мысль.
- Она ведь не любила его, правда?
Его облегчение было столь очевидно, что Пруденс стоило многих усилий не закатить глаза. И этот дурак все еще хочет вернуть ее!
Колин, Берти, Гаффин. Кого еще она забыла? Как одна женщина смогла одурачить столько мужчин?
Интересно, а один из этих мужчин смог бы все бросить и пойти за ней? В чем же подвох? У нее тоже два глаза, две руки, грудь на том же месте, что и у Шанталь. Она почувствовала чью-то руку на талии и отпрянула назад, вспомнив о том, кто ее окружает. Сейчас не самое подходящее время раздумывать о Шанталь.
Несколько мужчин слушали разговор Гаффина и Колина. Послышалось ворчание:
- Что-то не нашли мы здесь никакой женщины, Гаффин.
Гаффин обратил свой холодный взгляд на бандитов, которые сидели к нему ближе всего.
- Вы будете делать то, что я вам скажу!
Один бородатый великан посмотрел на главаря без тени страха.