Мужчина, ответственный за установку и обустройство стенда, зачитал небольшой доклад. Его сменила женщина, в чьи обязанности входила раздача блокнотов, ручек и магнитов с логотипом компании и информацией для родителей. Также для детей были подготовлены воздушные шары и маленькие подарочные пакеты, полные конфет, попкорна и пластиковых безделушек. За попкорн можно было быть спокойной – уж Марси приручит производителя. Я отвечала за пожертвования сотрудников и выплаты благотворительному фонду, спонсором которого является "Тройной Смит".
– Элли? – просиял Уолтер Смит, глядя на меня со своего места во главе стола. – Чем ты нас порадуешь?
Я отодвинула коробку с "Черным Джеком" подальше от себя и открыла папку. Я знала всех собравшихся здесь людей – кого-то лучше, кого-то хуже, – но все равно чувствовала скованность оттого, что мне придется перед ними выступать. Возможно, чувство неловкости объяснялось тем, как они на меня смотрели, словно мои слова значили очень много.
Я прочистила горло и начала:
– За последние четыре года у нас установились крепкие связи с центральным обществом, оказывающим помощь пострадавшим от сексуального насилия. Поскольку общество не является государственным, оно по-прежнему нуждается в спонсорской помощи. В прошлом году на пожертвованные нами деньги они приобрели кукол, повторяющих анатомическое строение людей, чтобы дети могли изобразить ситуации, в которых они оказались, если рассказать об этом в силу разных причин они не в состоянии. – Я сделала паузу, снова прочистила горло и пожалела, что вместо бутылки воды принесла с собой уже остывший кофе. – Часть денег ушла на то, чтобы научить их пользоваться предоставленными куклами. Директор Барри Лейз сказал мне, что в этом году они собираются вложить вырученные средства в программы, посвященные личной безопасности, которые планируется провести в нескольких летних лагерях.
– Неплохая мысль, – одобрительно кивнул Уолтер.
– Есть ли возражения против того, чтобы продолжать оказывать поддержку этой организации? – Я огляделась, как делала каждый год, ожидая возражений, но их, как всегда, не последовало. Это снова напомнило мне, что мне следует больше доверять своим сослуживцам. Что людям не все равно.
После этого мы недолго обсуждали возможность устроить распродажу выпечки, чтобы увеличить фонд личных пожертвований и соответственно увеличить средства, выделенные "Тройными Смитами". Я не умею печь. Марси также состроила гримасу. Вдвоем мы предложили распродажу сладостей. Наше предложение было принято.
Когда я закрыла папку, Уолтер снова одарил меня одной из своих теплых улыбок.
– Спасибо, Элли. Ты, как всегда, на высоте.
Мне было приятно, и я улыбнулась ему в ответ. После меня должен был выступить Ланс. Тихое гудение началось, когда он перешел к вопросам распределения предметов по служебным машинам компании, которые должны доставить все на точку, назначения ответственного лица за накладные расходы, кто останется в этот день в офисе, а кто отправится на Клубничную площадь. Сначала никто не заметил, когда я выпрямилась в своем кресле, как только началось негромкое жужжание, намеренно не глядя на коробку с "Черным Джеком".
Я также не могла смотреть на Марси, которая сидела напротив. Гудение прекратилось через несколько секунд. Я расслабилась. Ланс, стоя возле дисплея, продолжал монолог, переходя от пункта к пункту и помогая себе указкой.
Немного погодя гудение послышалось снова, и в этот раз громче. Марси сдавленно хихикнула, затем фыркнула и закашлялась. Я напряглась и чуть не застонала. Единственная причина, из-за которой я не издала ни звука, заключалась в том, что я так сильно прикусила язык, что почувствовала вкус крови. Ланс перевел взгляд на нас с Марси, слегка наморщил гладкий лоб, но продолжил речь.
Марси пыталась привлечь мое внимание. Я же все свои усилия сосредоточила на том, чтобы как можно более незаметно подвинуть коробку таким образом, чтобы "Черный Джек" остановился сам. Я сделала только хуже.
Марси захихикала. На нас стали бросать любопытные взгляды. Я закусила нижнюю губу и сжала коробку пальцами. Вибратор загудел громче – звук был такой, словно я держу в руках небольшой улей пчел.
Интерес к тому, что издавало такой шум, продолжал расти. Случись со мной нечто подобное в недалеком прошлом, я бы запаниковала. Сейчас я лишь сдерживалась из последних сил и старалась не смотреть на Марси, чтобы не засмеяться в полный голос, при этом не оставляя попыток заставить вибратор угомониться.
Ланс умолк и повернулся. Теперь на меня смотрели уже все. Я схватила коробку и затрясла ею в открытую. "Черный Джек" отреагировал на это возмущенным стрекотом.
– Подарок, – еле слышно объяснила я. – Для подруги. Наподобие автоматических игрушек…
Марси хрюкнула от смеха и чуть ли не сползла со стула. Видимо, все были в той или иной степени знакомы с Марси, поэтому не особо удивились ее реакции. А вот я в их глазах, скорее всего, вела себя как-то не так.
Смех можно сравнить с заразной болезнью, которая сразу охватывает почти всех, кто его слышит. К гоготу Марси присоединился отрывистый смешок Брайана Смита, у которого брови полезли на лоб, и рыканье позабавленного Уолтера Смита. Спустя еще секунду хохотали уже все, включая меня. Я яростно трясла коробку, приводя игрушку в еще большее недовольство подобным обращением. Сдавшись, я хлопнула коробкой о стол.
Шум прекратился, а мы все продолжали хохотать. Мы с Марси буквально покатывались со смеху, так как никто, кроме нас двоих, не знал, в чем истинная причина охватившего всех безумия. Смех наполнял комнату еще минут пять, после чего постепенно стих, сменившись одиночными смешками. Когда стихли и они, собрание возобновилось. Ланс объявил о его окончании, и все начали расходиться по своим местам. Я очень осторожно взяла коробку в руки и услышала, когда почти все вышли:
– Элли, можно тебя на минутку?
Я помедлила, раздумывая. По негласному соглашению после одного события мы с Лансом обходили друг друга стороной, насколько это было возможно. Нужды инспектировать качество моей работы не было, но мы иногда виделись, когда мне нужно было получить у него некоторую информацию. Он также проверял мои ежегодные отчеты о проделанной работе, по итогам которых я всегда возглавляла рейтинг, влияющий на сумму бонусов. Поэтому просьбу Ланса остаться я связала со своей работой.
– Конечно, – чуть настороженно улыбнулась я.
Ланс дождался, когда мы остались одни.
– Я никогда не видел, чтобы ты так смеялась.
Я придала себе строгий вид.
– Извиняюсь. Наверное, это было неприлично. Приношу свои извинения.
Ланс покачал головой:
– Нет, дело не в этом. Не стоит извиняться. Я просто хотел сказать тебе, что… Я заметил, что за последние несколько месяцев ты… ты как будто изменилась.
Я чуть не нахмурилась, но удержалась.
– Если дело касается моей работы…
– Нет, Элли, – мягко перебил Ланс. – К работе это не имеет никакого отношения. У меня нет к тебе никаких нареканий. Клиенты тебя обожают.
– Ясно, – кивнула я, не совсем понимая, к чему он клонит, и это заставляло меня нервничать.
Ланс улыбнулся и этим сразу же напомнил своего отца.
– Я просто хотел сказать, что ты выглядишь… чуть более счастливой, что ли. А счастливые служащие не только хорошо работают, но и благоприятно влияют на атмосферу внутри коллектива.
Я переместила вес папок, чтобы хоть чем-то занять свою руку.
– Мне всегда нравилось здесь работать. Я никогда этого не скрывала.
Ланс просиял:
– Мы тоже стараемся все делать для наших сотрудников. Но все-таки дело не в этом, Элли.
Он больше ничего не добавил, но мне это было и не нужно. Мы обменялись взглядами. Ланс первым отвел глаза в сторону, а я поняла, о чем он говорил. Мой голос смягчился, когда я произнесла:
– Спасибо, Ланс. Да, я счастлива.
Он энергично кивнул:
– Рад это слышать.
Ланс снова кивнул и направился к двери. Я смотрела ему вслед.
Надо же – заметил, с удивлением и теплотой подумала я. Значит, людям правда не все равно.
Я вынесла свой мусор к тротуару и тут поняла, что вот уже две недели подряд бачки миссис Пиз, стоящие между нашими домами, пустуют. На нее это было совсем не похоже. Уехать она тоже не могла – я несколько раз видела свет в разных окнах ее дома. Я заглянула в один ее бачок – на дне лежало несколько кусочков бумаги. Это подстегнуло меня постучаться в ее дверь – то, что до этого дня я делала от силы пару раз, когда получала по ошибке ее почту.
Она открыла дверь почти сразу и плотнее укуталась в банный халат, словно ей стало холодно, хотя летняя ночь была жаркой. Ее волосы, обычно собранные в тугие колечки, на сей раз были примяты к голове.
– О, мисс Каванаг! Здравствуйте. – Она моргнула. Лицо у нее было усталым и бледным, но она все же улыбнулась. – Чем могу помочь?
– Я заметила, что вы не вынесли мусор, – сказала я. – Поэтому решила к вам заглянуть и узнать, как ваши дела.
– Дорогая моя! – чуть ли не растроганно произнесла она. – Просто в последнее время я неважно себя чувствую – сил нет даже на то, чтобы вынести мусор. Все думала, сын как-нибудь заглянет, но… – Она пожала плечами.
– Если не возражаете, я вам помогу.
Она снова улыбнулась:
– Что вы, дорогая! Уверена, Марк заглянет ко мне на днях. Он все и сделает.
– Ну, раз так… Просто для меня это правда не составило бы никаких проблем, миссис Пиз. К тому же за мусором приедут завтра. За целую неделю скапливается столько мусора!
Миссис Пиз как будто задумалась, после чего, словно что-то решив про себя, медленно кивнула и отошла в сторону.
– Ну, если вам не сложно… Дело в том, что я в общем-то рассчитываю на Марка, но не уверена, когда мне его ждать.
Я еще ни разу не была в доме миссис Пиз, но внутри он мало чем отличался от других домов в этом районе. В отличие от моего дома, у нее был туалет в том месте, где его не было у меня. Также в отличие моей прямой лестницы у нее была лестничная площадка, но все остальное было так, как у меня.
Я оглядела ее маленькую, чистенькую гостиную со старым телевизором, по которому передавали старое игровое шоу. На подлокотниках ее слишком сильно набитого кресла лежали салфеточки, а спинка дивана была укрыта сшитым вручную покрывалом, которое сразу же напомнило мне о таком же в доме моей бабушки. В общем-то, в доме миссис Пиз было много вещей, напоминающих о ней, и, так же как у нее, здесь было спокойно и уютно.
– Сюда, – позвала хозяйка. – Кухонный мусор здесь, сзади. Хотя мне кажется, что у меня не так много мусора – все-таки я живу одна.
Она провела меня узким коридором к кухне, располагающейся в глубине дома. В отличие от моей, с новой утварью, заново покрытым полом и переделанным кухонным гарнитуром, она олицетворяла собой пятидесятые годы. Миссис Пиз махнула рукой в сторону угла между задней дверью и холодильником.
– Разумеется, когда дети жили со мной, мусор приходилось выносить чуть ли не каждый день, иначе кухня просто превращалась в свалку. – Она кашлянула. – Да, давно это было.
– И сколько у вас детей?
Я направилась к мусорному ведру. Оно не было переполнено, но все же его не помешало бы опустошить. Я вытащила пакет и завязала его. Миссис Пиз как раз доставала новый.
– Осталось двое, – сказала она. – Наша дочь Дженни погибла в автомобильной катастрофе в восемьдесят шестом. Но иногда ко мне заглядывают ее внуки. Сейчас они учатся в колледже. Ее муж уже давно женился вновь.
Я положила чистый пакет в ведро и попросила разрешения помыть руки. Ее мыло пахло зелеными яблоками.
– Значит, теперь у вас остались сын Марк и…
– И Кевин.
– Они живут неподалеку? – Я вытерла руки насухо мягким полотенцем и повернулась. Увидев грусть на лице миссис Пиз, я пожалела, что вообще завела этот разговор.
– Кевин переехал. Теперь он далеко. Марк живет здесь, в городе, но… – Она вздохнула. – Но я не часто его вижу – он очень занят. Очень.
Ясно, подумала я с некоторой долей неприязни, не зная лично этого Марка. Занят настолько, что не может навестить мать и убедиться, что ей не нужна помощь. В следующую секунду я ощутила укол вины. По крайней мере он навещает свою мать, в то время как я… Я правда ужасная дочь.
– Спасибо вам, дорогая, за ваше участие и желание помочь, – сказала миссис Пиз.
– Если что, вы знаете, что я рядом. Буду рада, если смогу вам помочь еще чем-нибудь.
Миссис Пиз покачала головой. Ее мягкие белые волосы были похожи на белую вату, обложенную вокруг ее по-стариковски сморщенного лица.
– Мне не хочется надоедать вам по пустякам.
– А вы по пустякам не надоедайте, – улыбнулась я. – Или хотя бы не так часто.
И вовсе не моя неспокойная совесть вынуждает меня предложить помощь моей пожилой соседке, уговаривала я себя.
Миссис Пиз вдруг засуетилась по кухне.
– Может, печенье? – спросила она, доставая небольшую баночку.
– Спасибо. – Печенье было мягкое, сахарное. – Не умею печь, – призналась я.
Она звонко рассмеялась:
– Дорогая моя! Девушка обязана уметь печь!
Я куснула печенье.
– Моя мать никогда не считала себя домохозяйкой.
Может быть, миссис Пиз и чувствовала себя неважно, но самочувствие не лишило ее прозорливости.
– Вы не часто с ней видитесь, да?
Я кивнула, думая, что сама напрашиваюсь на лекцию или выговор, но миссис Пиз лишь негромко вздохнула.
– Возьмите еще одну печенюшку, дорогая. А научиться печь никогда не поздно.
Я взяла еще одно печенье, и миссис Пиз убрала баночку. Стерев тряпкой со стола несколько крошек, она положила ее на раковину.
Печенье было вкусным. Я доела второе и взялась за ее мусор.
– Может быть, что-нибудь еще вынести? Сверху?
– Сегодня нет. Но вот на следующей неделе, если будет время, можно будет что-нибудь выкинуть. Кстати, когда я в следующий раз буду печь, вы можете прийти и посмотреть, мисс Каванаг.
Мы улыбнулись друг другу.
– Думаю, я приму ваше приглашение, миссис Пиз.
Я вытащила ее мусор, махнула ей на прощание рукой и повернулась к своему дому. Чтобы увидеть, как возле меня тормозит полицейская машина. Я тут же дернулась, лихорадочно вспоминая, не нарушила ли каких-либо законов. Из нее вышел полицейский. Увидев меня, он кивнул и открыл заднюю дверцу, откуда выбрался Гевин.
Он был без наручников, хотя, судя по выражению лица, это не сделало его счастливее. Гевин поднял голову и увидел меня. Наши взгляды встретились, но он тут же уставил глаза в землю, когда полицейский взял его за локоть, направляясь к его дому.
Это тоже было не мое дело, но я, как истукан, стояла возле мусорных баков и наблюдала за тем, как дверь миссис Осли открывается, она хватает Гевина за руку и рывком втягивает внутрь. До меня донесся ее громкий голос. Полицейский держался профессионально и говорил негромко и спокойно. В дом он не вошел. Он что-то с минуту с ней обсуждал – я не могла разобрать, что именно, – после чего отбыл.
Проходя мимо меня, он кивнул и пожелал мне доброго вечера.
– Добрый вечер, – повторила я, отвлекшись наконец от дома миссис Осли.
Спросить его о том, что произошло, я не могла, поэтому снова перевела взгляд на дом своих соседей. Подумав еще немного, опустила крышки на мусорных баках и собралась было зайти домой, но мои ноги почему-то сами затопали к четырем ступенькам дома миссис Осли.
Она и открыла дверь. Ее раздосадованное лицо исказила гримаса ярости, когда она увидела меня.
– Какого черта вы здесь забыли?
Меня не оскорбил невежливый прием.
– Скажите, у Гевина все в порядке?
Миссис Осли смерила меня взглядом с головы до ног, ее лицо стало еще более жестким и скривилось еще больше. Словно она только откусила яблоко, но ощутила на зубах червя. Несмотря на ее высокие каблуки, я возвышалась над ней примерно на два дюйма. От этого она как будто взбеленилась еще сильнее. Скрестила руки на груди, уставилась мне в лицо и отрывисто заявила:
– В порядке. Теперь можете возвращаться к себе.
– Миссис Осли, я не знаю, что такого сделала, чтобы вызвать вашу неприязнь ко мне, но я искренне тревожусь за Гевина. – Под ее испепеляющим взглядом я сделала шаг назад.
Она вдруг засмеялась – точнее сказать, залаяла – и потянулась к пачке сигарет, которую держала в руках и которую я сначала не заметила. Она зажгла одну и выпустила клуб дыма мне прямо в лицо. Я отмахнулась.
– Готова поспорить, что так оно и есть, – проскрипела она. – Готова на что угодно поспорить.
От столь неприкрытого сарказма и пренебрежения у меня в животе затянулся тугой узел. Я осталась стоять только потому, что еще помнила раны Гевина, которые он нанес сам себе.
– Могу я войти?
– Нет! – Она явно ужаснулась. – И вообще, занимайтесь-ка лучше своими делами!
Я глянула через ее плечо и увидела силуэт маячившего в холле мужчины. Дэннис. Движение наверху лестницы привлекло мое внимание, и миссис Осли повернулась, чтобы понять, в чем дело.
– Гевин! Немедленно ступай в свою комнату! – Она снова повернулась ко мне. – Мы сами со всем справимся, мисс Каванаг. Найдите для игр другого парнишку.
Она стала закрывать дверь перед моим носом, но я помешала ей это сделать. Ее слова вызвали какое-то противное чувство, в голове зашумело.
– Прошу прощения?
– Ну что вы. – Она еще раз выпустила дым мне прямо в лицо. – Гевин мне все рассказал о вас.
– Вот как?
Взгляд миссис Осли снова прошелся по мне, а я подумала, какой она меня видит. Я была в деловой одежде: черная юбка до середины лодыжек, простая белая блузка на пуговицах и туфли на невысоком каблуке. Если сравнивать с ее нарядом – топом с низким вырезом, напоминающим нижнее белье, украшенным блестками, короткой цветастой юбкой и под цвет ей босоножками на шпильках, то я, конечно, ей уступала, если не в удобстве одежды, то в фасоне и цветовой гамме. Однако это был вовсе не повод смотреть на меня уничтожающе.
– Да, представьте себе, сказал. О том, как помогал вам красить вашу столовую. – На слове "красить" она подняла руки и в воздухе заключила его пальцами в кавычки.
– Он действительно помог мне с ремонтом. Его помощь пришлась как нельзя кстати. Я ему очень за это благодарна.
Миссис Осли фыркнула. Стоя так близко к ней, я разглядела рытвинки от прыщей на ее щеках. Они были скрыты слоем косметики, но все-таки проглядывали в некоторых местах. Я понятия не имела, сколько ей лет. У нее был пятнадцатилетний сын, но она все-таки никак не могла быть намного старше меня.
– Он слишком много времени проводит с вами. – Очередной клуб дыма был выпущен мне в лицо, и я только тогда обратила внимание на ее ногти, потому что на сигарете осталась помада. Она гармонировала с ярко-красным цветом лака на ногтях ее пальцев. – Мне никакими способами не удается заставить его убрать свинарник, в который он превратил свою спальню, но для покраски ваших стен у него всегда находится и время, и желание.
– Прошу прощения, миссис Осли. Я говорила Гевину, чтобы, помогая мне, он также не забывал свои домашние обязанности.