Удары сыпались градом - моя ежедневная порция побоев. Острый Перец и ее банда налетели на меня со всех сторон. Я защищалась, стараясь прикрыться руками. Улучив момент, попыталась ускользнуть, но Острый Перец преградила мне путь и так сильно ударила зонтом по плечу, что я даже закричала от боли. Яйя и Тити начали щипать меня за грудь, а их предводительница тем временем пнула меня сзади коленом, и я упала лицом в траву.
Я услышала, как весело захлопали в ладоши Тити и Яйя и злобно засмеялась Острый Перец.
Люди проходили мимо, и никто не остановился, чтобы помочь мне. Я как-то рассказала маме о том, как со мной обращается Острый Перец, она пришла в школу и пожаловалась мадам Ченг. Но учительница ответила, что уже беседовала с директором на эту тему и ей сказали: поскольку Острый Перец представляет красных охранников, то от имени Председателя Мао ей позволено делать "все необходимое для изменения мира".
- Если бы Ваша дочь происходила из семьи рабочих, это могло бы ее спасти.
Побои возобновились. Меня оттаскали за волосы, напрочь отодрали рукава куртки и порвали воротник. Я никак не могла добраться до ворот. Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее меня били. Закрыв голову руками, чтобы уберечься от ударов, и плача от отчаяния, я закричала:
- Теперь Председатель Мао услышит меня! Я тоже его сторонница! Переписывая его изречения, я никогда не допускала ошибки ни в едином слове. У меня отличные оценки за все контрольные работы. Острый Перец, твое обращение со мной жестоко и несправедливо. Если Председатель Мао узнает об этом, то будет очень огорчен!
- Совсем наоборот! - возразила Острый Перец, больно ударив меня зонтом. - Он скажет: "Сотри эту крысу с лица земли! Если враг не сдается, отправь его на смерть!"
Внезапно побои прекратились. Острый Перец громко вскрикнула - кто-то ударил ее. Бросив украдкой взгляд в ее сторону, я увидела, что это была новенькая, Дикий Имбирь. Она отчаянно схватилась с предводительницей красных охранников, вырвала у нее из рук зонт и отшвырнула его. Разъяренная Острый Перец набросилась на новенькую, вцепившись зубами в ее рубашку. На землю одна за другой посыпались оторванные пуговицы. Еще мгновение, и Дикий Имбирь нанесла крепкий удар. Ее соперница потеряла равновесие и упала на спину.
- Враг выдал себя! - закричала Острый Перец. - Она спала во время занятий, посвященных учению Мао! Посмотрите на это странное лицо! В ней, должно быть, течет кровь какого-нибудь наркоторговца с Запада! Товарищи, пойдемте в учительскую, посмотрим ее личное дело!
2
- Как я и подозревала, - переворошив груду документов, объявила всему классу Острый Перец, - ее отец, покойный господин Пей, был французом и занимался шпионажем. И хотя он уже давно мертв, это не снимает с него вины за совершенное им преступление. Ее мать - китаянка, но я абсолютно уверена, что она какая-нибудь шлюха. Дикий Имбирь - прирожденная шпионка. Председатель Мао учит нас "быть безжалостными к реакционерам любого толка"!
Уже через несколько секунд Дикий Имбирь получала свою порцию побоев, от которых у нее опухло все лицо, из носа пошла кровь, аккуратно заплетенные косички растрепались, а куртка, и без того потрепанная, была разорвана в клочья.
- Перестань сопротивляться! - кричали Острый Перец и ее банда. - Сдавайся! Признай нас, пролетариев, господствующим классом и подчинись нам, или мы забьем тебя до смерти!
Дикий Имбирь с трудом поднялась, вся в крови. Ее глаза горели, как у разъяренного быка.
Острый Перец вновь ударила ее, с энтузиазмом повторяя слова Мао:
- Убьем реакционера! Спасем страну от буржуазной заразы! Убьем реакционера! Спасем страну от буржуазной заразы! Четвертое мая 1939 года, "Избранные работы Мао Цзэдуна", том одиннадцатый, страница двести сорок шестая, "Направление развития молодежного движения".
Все тут же присоединились, и красные охранники принялись хором цитировать изречения Мао.
- "Что должно служить критерием для определения революционности того или иного молодого человека? Какой мерой ее мерить? Существует только один критерий: надо посмотреть, желает ли этот молодой человек сомкнуться с широкими рабоче-крестьянскими массами и смыкается ли он с ними на деле. Если он желает сомкнуться с рабочими и крестьянами и осуществляет это на деле - значит, он революционер; в противном случае - он нереволюционер, или контрреволюционер. Если сегодня он смыкается с массами рабочих и крестьян, то сегодня он революционер. Но если завтра он не будет с ними смыкаться или, хуже того, будет угнетать простой народ, то он уже будет нереволюционером или контрреволюционером".
Дикий Имбирь была похожа на загнанное животное, она пыталась прикрыться от ударов счетами, но и они в конце концов были сломаны. Отбросив в сторону оставшуюся целой рамку, девочка схватилась за портфель. Красные охранники снова набросилась на свою жертву. Я пыталась помочь ей, но Тити и Яйя оттащили меня в сторону и прижали к земле. Красные охранники выхватили у девочки портфель и начали вытрясать из него учебники и тетради. Потом эти бандиты повалили ее на землю, держа за голову и за ноги, чтобы она не могла сопротивляться, а Острый Перец встала ей на спину и стала бить бедняжку зонтом.
Дикий Имбирь душераздирающе кричала, в конце концов она не выдержала и сдалась.
Острый Перец победным тоном процитировала Мао:
- "Изучение книг - это учеба; практическое применение изученного - тоже учеба, и притом еще более важный вид учебы.
Учиться воевать в ходе войны - таков наш главный метод. Люди, не имеющие возможности поступить в учебные заведения, тоже могут учиться воевать - учиться на войне. Революционная война - дело народное; в этой войне человек зачастую воюет не после того, как выучится воевать, а сначала воюет и в ходе войны учится; воевать - это значит учиться".
Дикий Имбирь тихо всхлипывала, лежа на животе. Банда удалилась, школьный двор опустел. Я поднялась с земли и пошла к ней.
Она с трудом встала на ноги, огляделась по сторонам в поисках своих ботинок. Повсюду вокруг валялись ее разломанные счеты, разорванные страницы книг. Заметив один из ботинков в кустах, она направилась за ним. Ей было больно наступать на одну ногу, все лицо покрывали синяки и ссадины. Возвращаясь, она подобрала свой портфель, у него были оторваны застежки.
Я медленно подошла, собирая по пути обломки счет и обрывки книжных страниц. Мне хотелось поблагодарить ее, но я не знала, с чего начать.
- Кажется это твой рукав? - Дикий Имбирь подобрала кусок ткани, совпадающий по цвету с моей курткой, и протянула его мне. - Второй валяется в кустах.
Я кивнула в знак благодарности и протянула ей собранные страницы.
- Как тебя зовут? - спросила Дикий Имбирь, убирая листы в портфель.
- Клен.
- Понятно. Осенью становишься красной. - Она улыбнулась и принялась завязывать шнурки.
- Ты смеешься над моим именем?
- Нет, вовсе нет. - Дикий Имбирь отерла с губ кровь. - Мне нравится твое имя. Звучит очень по-пролетарски. Имя, достойное настоящего маоиста. Просто идеальное. Твои родители, должно быть, очень предусмотрительны… Ну ладно, а как это пишется?
- Иероглиф, обозначающий ветер, и слева - дерево.
- Ты совсем как твое имя. - Она стояла, отряхивая с себя пыль. - Сгибаешься под натиском внешней силы.
Что я могла ей ответить? Что она знала об Остром Перце! Я принялась чинить ее счеты.
- Но я же не сказала, что ты в этом виновата? - Она вкладывала вырванные страницы, пытаясь заново собрать свой учебник.
- Как бы то ни было, спасибо, что пришла мне на помощь.
- Не за что. - Как от резкой боли, Дикий Имбирь опустилась на колени.
- Ты и порядке?
- Со мной… все нормально.
- Мне очень жаль.
- Нет, не надо меня жалеть. Я ношу свои рамы как медали!
Что бы это значило?
- Тебе часто приходится драться?
- Из-за моей внешности меня никогда не оставляют в покое.
- А ты побеждаешь в драках?
- Да нет, я большей частью проигрывала. Однажды мне чуть зубы не выбили.
- Ты очень смелая.
- Я бы так не сказала.
- Ты… ты понимаешь, что выглядишь несколько необычно. Твой отец и вправду француз?
- Только наполовину. Мой дед был французом.
- А где находится Франция? Это империалистическая страна, вроде США?
- Понятия не имею. Я никогда не видела карту мира. Мама как-то сказала, что она где-то в Европе и что это очень красивая аграрная страна. Но как я могу верить своей матери?
- Так, значит, Острый Перец была права насчет твоей семьи?
- Ну, родителей же не выбирают, не так ли?
- Конечно нет.
Она по-старушечьи глубоко вздохнула.
- Мне очень жаль, Дикий Имбирь.
- Мама ошиблась. Она думала, что мой переход в другую школу сможет как-то помочь.
- Но на этот раз ты вступила в драку не ради себя.
- Поверь мне, это не имеет никакого значения. Рано или поздно моя внешность стала бы поводом для побоев или насмешек. Честно говоря, в моей прежней школе ребята были еще более жестоки. Они били меня ремнями с металлическими пряжками.
- Что же ты будешь делать?
- Не знаю. Я не могу их остановить. И покорность тут тоже не поможет, это я знаю наверняка.
Я вздохнула, подумав о своем собственном положении. Боль чувствовалась во всем теле.
- Ты принимаешь все это как заслуженное. - Дикий Имбирь направилась к воротам, а я пошла за ней следом. - Почему ты не борешься, Клен? Ты должна, по крайней мере, показать им, что не согласна с подобным обращением.
- А что толку? Я в любом случае обречена на поражение, я одна.
- Больше нет. - Дикий Имбирь подобрала ивовый прут и резко взмахнула им в воздухе.
Я взглянула на нее.
Согнув ветку, словно кнут, она с треском переломила ее.
Я почувствовала какое-то странное тепло, слезы невольно навернулись мне на глаза.
- Вот твои счеты, - с трудом произнесла я. - Острый Перец опять их сломает, если узнает, что ты связалась со мной.
- Или что ты со мной. - Она улыбнулась. - Где ты живешь?
- Дом 347 по улице Красного Сердца. А ты?
- Недалеко от тебя. Улица Сталина, переулок Чиа-Чиа.
- Кстати, мне нравится твое имя.
В ту ночь я впервые за долгое время почувствовала себя умиротворенно. В моей жизни начиналась светлая полоса. Отчаяние было уже не так велико. Дикий Имбирь заполнила все мои мысли. Я поведала маме о своей новой подруге, рассказала про ее бесстрашие. Я даже почти не обиделась, когда мама уснула. Она начала похрапывать, а я все продолжала говорить, мне нужно было самой слышать имя Дикий Имбирь и ее историю.
В конце лета ночи в Шанхае были сырые. Я слушала, как урчит у меня в животе. Мы были настолько бедны, что не могли позволить себе нормально питаться. Все мои родные спали на полу на бамбуковых циновках. Три сестры и трое братьев лежали, обняв друг друга. Даже во сне все они были вовлечены в борьбу. Боролись за пищу и место под солнцем. Палец ноги одного из моих братьев был во рту у сестры. Младший брат прижимался спиной к груди матери. Одна из сестер вскрикнула во сне: "Лук! Пучки зеленого лука!" - и скатилась со своей циновки, словно преследуя кого-то, кто отнял у нее этот лук. Старший брат, ворочаясь, протиснулся между ножкой стола и стулом. "Лук? Где лук?" - прошептал он, хватая меня за плечо.
Я не могла уснуть и встала, чтобы написать письмо отцу, который уже почти год находился в исправительно-трудовом лагере. Хотелось рассказать ему, что теперь мне легко идти в школу. Хотя я понимала, что побоев и нападок мне по-прежнему не миновать, мысль, что я теперь не одна, давала мне силы.
3
Вскоре по всей округе были расклеены списки "раскрытых за последнее время врагов народа". В них значилось имя мадам Пей, матери Дикого Имбиря. Она обвинялась в шпионаже. Ей было предписано регулярно посещать общественные собрания, на которых следовало публично осудить действия мужа и признать собственную вину. Глава округа поручил ее соседям и их детям следить за "реакционеркой" и сообщать о любых проявлениях сопротивления.
Я поспешила к подруге. Дом, где она жила, располагался в живописном квартале, в дальнем конце переулка Чиа-Чиа. Это был самый зеленый район города, построенный еще в период французского колониального владычества, до Освобождения . Наполовину дом стоял в тени большого фигового дерева. Крыльцо несколько осело, но выглядело по-прежнему изящно. Вся эта картина вызвала у меня ассоциации с покинутой и стареющей в одиночестве любовницей.
Я постучалась в приоткрытую дверь, из-за которой мне навстречу вышла хромая собака.
- Заходи, - появившись на пороге, пригласила меня Дикий Имбирь. - Мама, Клен пришла.
Я вошла в довольно просторную переднюю, которая вела в обветшалые комнаты с белыми стенами и окнами на три стороны. В комнатах было темновато из-за плотно задернутых занавесок с цветами. Мадам Пей поприветствовала меня. Она лежала на старом диване. Это была женщина среднего возраста с поседевшими волосами, очень худая, но все же красивая, как старинная фарфоровая статуэтка. Ее ноги были укрыты несколькими простынями и одеялами. Вокруг дивана по полу были расставлены горшки с разными растениями: орхидеями, густолиственным бамбуком, камелиями и красным мхом.
- Здравствуйте, мадам Пей, - вежливо поздоровалась я.
Женщина попыталась подняться, но силы подвели ее. Тяжело дыша, она опустилась обратно на диван:
- Прошу прощения, - как-то взволнованно пробормотала она, - Имбирь, воды. Клен, милая, проходи, не стесняйся. Тебя никто не видел, когда ты входила в дом?
- Нет. Прежде чем постучать в дверь, я долго пряталась за фиговым деревом, чтобы убедиться, что меня никто не видит.
Мадам Пей облегченно вздохнула.
- Ты видела списки? - спросила меня Дикий Имбирь.
- Поэтому я и пришла, хотела рассказать вам об этом. Они висят на каждом углу.
- Районные активисты расклеили их сегодня утром. - Голос ее звучал как-то отстраненно и безразлично.
- Что… вы теперь будете делать? - Я повернулась к мадам Пей.
Она молча смотрела в потолок.
- Разве у мамы есть выбор? - Дикий Имбирь налила мне стакан воды. - Она допустила ошибку, выйдя замуж за иностранца, и теперь ей приходится пожинать плоды. Мама могла предвидеть, к чему может привести ее брак. Но по отношению ко мне это несправедливо. Я стала жертвой, жертвой ее ошибки. Да, Клен, именно так, этот брак не преступление, это ошибка. Всем людям свойственно ошибаться.
- Это не ошибка. - Мадам Пей попыталась встать. - Нет. Он твой отец!
- Довольно, мама. Я ненавижу этого человека.
- Как ты можешь так говорить о родном отце! В тебе нет почтения к родителям! - вскричала мадам Пей.
- Мне даже думать о нем противно.
- В тебе течет его кровь.
- Ненавижу себя.
- Но ты ничего не знаешь об этом человеке.
- Он был шпионом.
- Нет, не был.
- Зачем он приехал в Китай? Что могло понадобиться иностранцу в нашей стране?
- Твой отец любил Китай. Он был дипломатом и приехал по работе. Он очень хотел видеть Китай процветающей страной.
- Нет. Он был шпионом. Его работой был шпионаж в пользу западных империалистов. Стремление сделать Китай процветающей страной - это только прикрытие. Это все был обман. А правда в том, что он помогал западным империалистам использовать Китай в своих интересах. Ты была слепа и слишком глупа, чтобы заметить это.
- Эгоистка!
- Что, правда глаза колет, да? Как ты можешь верить тому, что говорят власти?
- Я верю представителям Председателя Мао! Я верю Председателю Мао!
- Тебе мозги запудрили!
- Осторожно, мама! Ты говоришь опасные вещи!
- Я твоя мать. Я готова рискнуть своей жизнью, лишь бы открыть тебе правду!
- Ты несчастная жертва.
- Замолчи!
- Мне жаль тебя, мама. Правда, жаль. Мне жаль и себя, хотя мне не нужна жалость.
- Не слушай ее, Клен… - Мадам Пей легла обратно на диван. Закрыв глаза, она тяжело дышала, я видела, как поднимается и опускается ее грудь. - Имбирь сумасшедшая, как и все в Китае.
- Я не сумасшедшая, мама, это скорее относится к тебе! Ты жила мечтой, придуманной этим французом, и, что хуже того, отказывалась видеть реальность.
- Имбирь!
- Проснись, мама!
- Имбирь! Надо было мне послушаться свою двоюродную бабушку и назвать тебя Чистая Вода, как она предлагала. Такое имя сделало бы тебя спокойней и присмирило бы твой нрав. Но я изо всех сил противилась, чем очень расстроила ее! Бабушка пригласила ясновидящую, которая сказала, что при рождении в тебе было слишком много огня. Меня предупреждали, что ты испепелишь саму себя. Но все эти разговоры были мне безразличны. Мне нравилась та страсть, которую символизировал огонь! Мы с твоим отцом назвали тебя Дикий Имбирь, потому что любили в тебе именно этот огонь. Это имя казалось нам особенным. Твой отец обожал все дикое. Мы надеялись, что, когда вырастешь, ты обретешь ту свободу, к которой так рвалась твоя душа. Но как я могла предположить, что все обернется таким образом! Какое наказание!.. Клен, ее отец любил Китай, и свою дочь он тоже любил. Он умер от рака, когда ей было пять лет. Мой муж был благородным человеком.
- Согласно учению Председателя Мао, - перебила мать Дикий Имбирь, - "любовь между людьми, принадлежащими к разным социальным классам, невозможна".
- Ты была всем для отца!
- Я не желаю этого слышать.
- Как только тебе совесть позволяет так говорить?
- Ты обижаешь меня, мама.
- Ради Бога!
- К черту Бога, пустой звук!
- Ты будешь наказана за богохульство.
- Быть дочерью таких родителей - уже наказание, вот я его и отбываю. В какую бы школу я ни ходила, везде меня называют маленькой шпионкой. Все - и учителя, и одноклассники - относятся ко мне с недоверием. Как бы я ни старалась, меня нигде не принимают. Вот, посмотри!
Дикий Имбирь засучила рукав и показала свои раны.
Вдруг я поняла, почему эта девочка все время почесывалась. Причиной было не кожное заболевание, а заживающие раны, которые вызывали у нее зуд.
- Не заставляй меня говорить то, что причиняет тебе боль, мама, - продолжала Дикий Имбирь. - Все, чего я хочу от жизни, это чтобы меня принимали и чтобы мне верили. Хочу быть маоистом, как и все в нашей стране. Я ведь хочу не так много? Правда, мама? Но из-за тебя и этого француза я обречена.
- О Боже, помоги мне. - Мадам Пей уткнулась лицом в подушку.
- Ну конечно, Боже, помоги мне, мой ребенок в руках дьявола, - вспыхивая, воскликнула Дикий Имбирь. - Мама, не вынуждай меня писать на тебя донос. Я отверженный изгой, я донесу на тебя и уйду из этого проклятого дома!
Мадам Пей задрожала под своими одеялами. Она сделала несколько глубоких вдохов и сквозь слезы произнесла:
- Жан-Мишель, прошу, забери меня. Я больше не в силах это выносить…