В романтической мелодраме с детективным сюжетом Виктории Холт "Хозяйка Меллина" вы познакомитесь с таинственными приключениями молодой девушки в старинном замке. Здесь и странные исчезновения его обитателей, и перипетии любовного "романа" богатого владельца и бедной гувернантки.
Виктория Холт
Хозяйка Меллина
- Перед женщиной благородного происхождения, попавшей в бедственное положение, лежат два пути, - говорила моя тетя Аделаида. - Первый - это выйти замуж, а второй - наняться гувернанткой в хороший дом.
Сидя в поезде, несшем меня по заросшим лесом холмам и сквозь зеленые луга, я следовала по этому второму пути - отчасти, думала я, потому, что мне так и не выпала возможность, испробовать первый.
Я представила себе, как я выглядела в глазах моих попутчиков (если бы они удосужились обратить на меня внимание, что было, впрочем, маловероятно): молодая женщина среднего роста, уже вышедшая из поры юности (мне исполнилось 24 года), в простом коричневом платье с кремовым кружевным воротничком и такими же манжетами.
Ворот моей дорожной накидки был расстегнут, так как в вагоне было жарко, а моя коричневая бархатная шляпка была того фасона, который очень к лицу женственным особам вроде моей сестры Филлиды, но, как я всегда подозревала, выглядит несколько нелепо на такой голове, как моя.
Мои волосы - густые, с медным отливом - были расчесаны на пробор посередине, обрамляя с боков мое чересчур длинное лицо, и соединялись позади в большой неуклюжий пучок, торчащий из-под шляпки.
Моим лучшим украшением всегда были глаза - большие, цвета янтаря, но, по мнению тети Аделаиды, они смотрели слишком смело, что означало (по ее же мнению), что я так и не усвоила те добродетели, которые должны украшать женщину. Нос у меня слишком короток, а рот - слишком велик. В общем, думала я, все как-то не так, и посему мне придется навсегда смириться с тем, что моя жизнь будет состоять из переездов с одного места службы к другому, так как я должна зарабатывать свой хлеб, и мне никогда не удастся встать на первый из обозначенных моей тетей путей, то есть найти себе мужа.
Мы проехали зеленые луга Сомерсета и теперь мчались сквозь вересковые пустоши и лесистые холмы Девона. Мне советовали обратить внимание на знаменитый мост, который пересекает реку Тамар около Сэлтеша, и, переехав который, я должна была оказаться за пределами Англии, в герцогстве Корнуэлл.
По мере приближения к этому мосту я начала ощущать какое-то нелепое волнение. Я не была тогда еще склонна предаваться игре воображения (возможно, позже я изменилась, но ведь жизнь в таком доме, как Маунт Меллин, заставила бы играть воображение даже самых трезвомыслящих людей!), поэтому я не могла понять причину своего волнения.
"Это глупо, - говорила я себе. - Маунт Меллин может оказаться великолепным поместьем, а Коннан ТреМеллин столь же романтичным, как и его имя, но тебя все это совершенно не касается. Твое место будет "под лестницей", со слугами, или, может быть, в верхнем этаже под крышей, и твоя жизнь в этом доме будет ограничиваться попечением о маленькой Элвиан".
"Какие же странные имена у этих людей!" - думала я, глядя в окно. Вересковая пустошь была освещена солнцем, но серые скалистые вершины холмов, похожие на силуэты людей, выглядели странно зловеще.
Семья, в услужение которой я поступала, была корнуэлльской, а у корнуэлльцев был свой язык. Может, мое имя - Марта Ли - тоже покажется им странным. Марта! Я всегда вздрагивала, когда слышала это имя. Тетя Аделаида называла меня только так, но дома, когда мой отец был еще жив, он и Филлида никогда и не думали называть меня Мартой. Для них я всегда была Марти. Я не могла не чувствовать, что "Марта" была гораздо более симпатичной особой, чем "Марта", и, приближаясь к реке Тамар, я ощущала грусть, и даже некий страх, потому что эта река должна была полностью отрезать меня от Марта на долгое-долгое время. Став гувернанткой, я, наверное, превращусь в "мисс Ли" или, может быть, просто "мисс", или (что будет совсем уж унизительно) всего-навсего "Ли".
Одна из многочисленных приятельниц тети Аделаиды от кого-то услышала о "затруднительном положении" Коннана ТреМеллина. Ему нужна была подходящая особа, чтобы помочь ему из него выйти. Она должна была обладать достаточным терпением, чтобы воспитывать его дочь, достаточной образованностью, чтобы обучать ее, и достаточно благородным происхождением, чтобы ребенок не пострадал от близости персоны, не принадлежащей к его классу. Иначе говоря, Коннану ТреМеллину требовалась обедневшая дворянка. И тетя Аделаида решила, что я подходила по всем статьям.
Когда умер наш отец, викарий сельского прихода, тетя Аделаида забрала нас к себе в Лондон. Нам предстоял выход в свет во время лондонского сезона - двадцатилетней Марте и восемнадцатилетней Филлиде. Филлида вышла замуж в конце того же сезона, а я после четырех лет, проведенных в доме тети, все еще оставалась незамужней. Поэтому и настал день, когда тетя произнесла слова о двух путях, лежащих перед бедной девушкой из хорошей семьи.
Я посмотрела в окно. Мы прибыли в Плимут. Мои соседи по купе вышли, а я сидела, наблюдая в окно за тем, что делалось на платформе.
В тот момент, когда прозвучал свисток кондуктора и поезд должен был тронуться, дверь моего купе открылась, и вошел мужчина. Он посмотрел на меня с извиняющейся улыбкой, будто давая понять, что он надеется, что я не возражаю против его присутствия в купе, но я тут же отвела глаза.
Когда мы выехали из Плимута и уже подъезжали к мосту, он спросил:
- Вам нравится наш мост?
Я повернулась и посмотрела на него.
Я увидела мужчину чуть моложе тридцати лет, одетого хорошо, но в манере джентльмена, живущего в деревне. На нем были темно-синий фрак, серые брюки и шляпа, подобная тем, которые мы в Лондоне называли "горшками" из-за их сходства с этими, сосудами. Эту шляпу он положил на сиденье рядом с собой. Он показался мне лишенным всякого благонравия, и в его карих глазах сверкали иронические искорки, будто он был прекрасно осведомлен о тех предупреждениях, которые были сделаны мне перед дорогой и суть которых была в нежелательности вступления в разговор с незнакомыми мужчинами.
Я ответила:
- Да, очень. Я думаю, это замечательное сооружение.
Он улыбнулся. Мы проехали мост и въехали в Корнуэлл.
Его карие глаза наблюдали за мной, и я вдруг снова осознала непривлекательность своей внешности. Я подумала: "Он смотрит на меня только потому, что больше здесь никого нет". Подумав это, я вспомнила, как Филлида говорила мне, что я отталкиваю от себя возможных поклонников тем, что, заметив чей-то интерес к себе, я предполагаю, что он вызван лишь отсутствием иного объекта. "Если ты будешь все время думать, что ты - "рак на безрыбье", ты в конце концов им и станешь", - повторяла она.
- Далеко вы едете? - спросил он.
- Думаю, мне уже недолго осталось ехать. Я схожу в Лискерде.
- А-а, Лискерд. - Он вытянул ноги и перевел взгляд с меня на носки своих сапог. - Вы едете из Лондона?
- Да, - ответила я.
- Вам будет не хватать веселья большого города.
- Я раньше жила в деревне, так что я знаю, чего ожидать.
- Вы будете жить в Лискерде?
Я была не уверена, что мне нравился этот допрос, но я опять вспомнила слова Филлиды: "Ты слишком неприветлива по отношению к противоположному полу. Ты их отпугиваешь".
Я решила, что, по крайней мере, могу быть вежливой, и ответила:
- Нет, не в Лискерде. Я еду в маленькую деревню на побережье под названием Меллин.
- Понятно. - Он помолчал несколько минут, снова занявшись созерцанием носков своих сапог.
Его следующие слова поразили меня.
- Я полагаю, разумная молодая леди вроде вас не верит в предвидения, предсказания и тому подобное?
- Но…, - проговорила я, запинаясь, - что за удивительный вопрос?
- Можно взглянуть на вашу ладонь?
Я колебалась, с подозрением глядя на него. Могу ли я дать, незнакомому мужчине руку в ответ на такую просьбу? Тетя Аделаида наверняка предположила бы, что за этим последуют какие-нибудь гнусные предложения. И, возможно, в этом случае она была бы права. Все-таки я была женщиной и к тому же единственной в поле его зрения в этот момент.
Он улыбнулся.
- Я уверяю Вас, что мое единственное желание - заглянуть в ваше будущее.
- Но я в эти вещи не верю.
- Все же позвольте мне взглянуть.
Он наклонился вперед и быстрым движением завладел моей рукой.
Он держал ее, не сжимая, едва дотрагиваясь до нее, и рассматривал ладонь, склонив набок голову.
- Я вижу, - сказал он, - что вы подошли к переломному моменту своей жизни. Вы стоите на пороге странного нового мира, который совершенно не похож на все то, что вы знали ранее. Вам нужно проявлять осторожность… крайнюю осторожность.
Я иронически улыбнулась.
- Ну конечно, вы же видите, что я путешествую. А что бы вы сказали, если бы я вам сообщила, что еду в гости к родственникам и меня не ожидает ничего похожего на ваш "странный новый мир"?
- Я бы сказал, что вы не очень правдивая молодая леди.
В его улыбке появилось лукавство. Я не могла не почувствовать к нему некоторой симпатии. Я видела, что он был весьма легкомысленным, но и очень веселым человеком, и, находясь в его обществе, я невольно начинала заражаться его веселостью.
- Нет, - продолжал он, - вы едете к новой жизни, к новому положению. В этом нет сомнения. Прежде вы вели уединенную жизнь в деревне, потом вы переехали в город.
- Мне кажется, я сама дала вам это понять.
- Вы могли бы этого и не делать. Но нас сейчас интересует не прошлое, а будущее, не так ли?
- Ну, и что же в будущем?
- Вы едете в незнакомый вам дом, дом, полный теней. Вам придется ступать осторожно в этом доме, мисс… э-э… - Он подождал, но я не подсказывала ему то, чего он ждал, и он продолжил: - Вам приходится зарабатывать на жизнь… Я вижу в этом доме ребенка и мужчину… Возможно, отца этого ребенка. Их окутывают тени… Там есть кто-то еще… Но, возможно, она уже мертва…
Мне стало не по себе - не столько от его слов, сколько из-за какой-то замогильной ноты в голосе, которым он их произнес.
Я вырвала у него руку.
- Какая чепуха!
Он не обратил внимания на мои слова и полузакрыл глаза. Затем заговорил снова:
- Вам надо будет следить за маленькой Элис, и ваши обязанности не будут сводиться лишь к заботе о ней. Да, вам, несомненно, придется остерегаться ее.
У меня побежали мурашки по спине. Маленькая Элис! Но ведь девочку зовут вовсе не Элис. Ее зовут Элвиан. Наверное, его слова меня испугали просто потому, что эти имена похожи по звучанию.
Я вдруг почувствовала раздражение и рассердилась. Неужели предстоящая мне роль уже видна в моем облике? Неужели я уже ношу на себе заметную всем печать обедневшей дворянки, вынужденной пойти в услужение? Гувернантка!
Может, он смеется надо мной? Он сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спичку сиденья. Я стала смотреть в окно, как будто он сам и его смехотворные предсказания не представляли для меня ни малейшего интереса.
Скоро он открыл глаза и, вытащив из кармана часы, уставился на циферблат с таким невозмутимо серьезным видом, словно этот невероятный разговор не имел места.
- Через четыре минуты, - сказал он отрывисто, - мы прибываем в Лискерд. Позвольте помочь вам с багажом.
Он снял мои саквояжи с полки. "Мисс Марта Ли", было четко написано на ярлыках, "Маунт Меллин, Меллин, Корнуэлл".
Он как будто даже и не взглянул на ярлыки, и было похоже, что он вообще потерял ко мне всякий интерес.
Когда поезд остановился, он вышел из вагона с моими вещами и поставил их на платформу. Затем снял шляпу, которую надел перед выходом из поезда, и, низко поклонившись мне, ушел.
Пробормотав слова благодарности, я осмотрелась и увидела пожилого мужчину, шедшего в мою сторону и выкликавшего: "Мисс Ли! Мисс Ли!"
Подойдя ко мне, он сказал:
- Это вы, значит, будете мисс Ли?
И на какое-то время я забыла о своем попутчике.
Передо мной стоял веселый маленький человек со смуглым морщинистым лицом и рыжевато-карими глазами. На нем были вельветовый сюртук и островерхая шляпа, которую он нахлобучил на затылок и о существовании которой, похоже, забыл. Из-под нее торчали рыжие волосы, а лицо украшали усы и брови того же цвета.
- Ну, мисс, - сказал он, - вот я вас и нашел. Это ваши сумки? Дайте их мне. Вы, я и старина Черри Пай скоро будем дома.
Он подхватил мои саквояжи, и я пошла за ним, но он скоро сбавил шаг, и мы поравнялись.
- А дом далеко отсюда? - спросила я.
- Старина Черри Пай нас туда быстро доставит, - ответил он, ставя вещи в двуколку.
Он казался словоохотливым человеком, и я не могла устоять против искушения узнать, прежде чем мы доедем до места, что-нибудь о людях, среди которых мне предстояло жить.
Поэтому я сказала:
- Этот дом, Маунт Меллин, - по названию похоже, что он стоит на холме.
- Ну да, построили его на верхушке скалистого холма над морем, и сады спускаются к самому берегу. Маунт Меллин и Маунт Уидден - как братья-близнецы. Два дома, гордо так стоят над морем, словно вызов ему бросают - попробуй, мол, забери нас. Но они на крепкой скале поставлены.
- Значит, здесь два дома, - сказала я, - и у нас есть соседи.
- Ну вроде того. Нанселлоки, что в Маунт Уиддене, живут здесь последние двести лет. До них будет чуть больше мили от нас, а посередке - меллинская бухта. Две семьи всегда были добрыми соседями - до тех пор, пока…
- До тех пор, пока?..
- Да уж не сомневайтесь, скоро вы и так все узнаете.
Я подумала, что мне не к лицу было бы допытываться, и сменила тему.
- А в доме много слуг?
- Я, миссис Тэпперти и мои девчонки, Дейзи и Китти. Мы живем в комнатах над конюшней. В самом доме миссис Полгри, Том Полгри и малютка Джилли. Она не то что бы настоящая служанка, но живет там, вот и сходит за прислугу.
- Джилли! Необычное имя.
- Джиллифлауер. Я так думаю, что Дженнифер Полгри малость не в себе была, раз дала ей такое имя. Что ж тут удивляться, что девчонка такая, какая есть.
- Дженнифер? Это миссис Полгри?
- Нет! Дженнифер была дочкой миссис Полгри. Здоровенные темные глазищи, а талия, тоньше которой вы и не видали! Блюла себя, как положено, пока в один прекрасный день не оказалась с кем-то на сеновале, а может, и на клумбе с левкоями. А потом… мы и оглянуться не успели, как появилась малютка Джилли. Ну а Дженнифер, она просто как-то утром вошла в море и живой уж оттуда не вышла. Нам-то особенно и гадать не пришлось, кто отец Джилли.
Я молчала, и, разочарованный тем, что я не проявляю интереса, он продолжил:
- Она ведь не была первой-то. А мы уж знали, что и последней она не будет. Джеффри Нанселлок, куда бы ни пошел - ни поехал, всюду за собой целый выводок ублюдков оставлял.
Он засмеялся и искоса взглянул на меня.
- Нет вам нужды глядеть так строго, мисс. Вам-то уж он не страшен. Зла он вам причинить не может. Призраки не могут причинить зла молодым леди, а призрак он теперь и есть призрак и ничего больше.
- Значит, он тоже умер. А он… не вошел в море, как Дженнифер?
Тэпперти ухмыльнулся.
- Только не он, он-то бы ни за что… Он погиб в аварии, в поезде. Вы, может, слышали об этой аварии. Она случилась, когда поезд только отъезжал от Плимута. Погибло ужас сколько. Мистер Джеффри, он был в этом поезде, и не ради доброго дела он сел. Но там уж и пришел ему конец.
- Значит, с ним мне встретиться не придется, зато я встречусь с Джилли, я полагаю. И это все слуги, что вы мне назвали?
- Ну, там еще разные парни и девчонки будут - кто в саду работает, кто на конюшне, кто в доме. Но сейчас уж все не так, как прежде. Многое изменилось с тех пор, как хозяйка умерла.
- Мистер ТреМеллин, наверное, очень грустит по ней?
Тэпперти пожал плечами.
- А как давно она умерла? - спросила я.
- Да уж тому, считай, больше года.
- И он только сейчас решил, что маленькой мисс Элвиан нужна гувернантка?
- Да уж три гувернантки здесь перебывало. Вы четвертой будете. Они надолго не задерживались, ни одна из них. Мисс Брей и мисс Гэррет, те жаловались, что здесь место слишком тихое для них - скучновато им было. Была еще мисс Дженсен - прехорошенькая девица. Но ее уволили. Она присвоила то, что ей не принадлежало. А жаль. Нам она всем нравилась. Она так себя вела, что было ясно - для нее большая честь была жить в Маунт Меллине. Старинные дома - ее увлечение, говорила она нам. Но, похоже, у нее оказались другие увлечения, кроме этого, вот и пришлось ей уехать.
Он замолчал, и я наконец обратила внимание на пейзаж по сторонам дороги. Был конец августа, и сквозь холмы вдоль дороги виднелись поля пшеницы с красневшими среди колосьев маками. Коттеджи, которые мы проезжали, были построены из серого корнуэлльского камня и имели, как мне показалось, мрачноватый вид.
Но вот между холмами в первый раз мелькнуло море, и мое настроение сразу поднялось. Казалось, что по мере приближения к морю и природа вокруг оживлялась. Вдоль дороги стало больше цветов, я чувствовала аромат сосен, и растущие по обочинам фуксии были усыпаны такими крупными цветами, каких нам никогда не удавалось вырастить в саду дома моего отца.
Мы свернули с большой дороги и стали спускаться по склону крутого холма все ближе и ближе к морю. Я поняла, что дорога, по которой мы теперь ехали, шла вдоль скалистого обрыва над морем. Перед нами открывался удивительной красоты вид. Скала круто возвышалась над водой, на ней росла трава и пестрели цветы - розовые, красные и белые соцветия валерианы на фоне густого, темно-лилового вереска.
Наконец я увидела и дом. Он показался мне похожим на замок, стоящий на скалистой площадке над морем. Построенный из гранита, как и многие другие дома в округе, но несравненно более величественный и благородный - дом, который стоял здесь уже несколько сотен лет и будет стоять, еще не одно столетие.
- Вся эта земля принадлежит хозяину, - гордо объявил Тэпперти. - А если вы посмотрите за бухту, вы увидите Маунт Уидден.
Я посмотрела и увидела дом, о котором он говорил. Как и Маунт Меллин, он был из серого гранита, но был меньше и не такой старый. Я отметила это про себя как бы между прочим, потому что мы приближались к Маунт Меллину, который был для меня несравненно более интересен.
Мы поднялись на плато, на котором был построен дом, и оказались перед причудливыми литыми воротами.
- Эй, вы там, открывайте, - крикнул Тэпперти.
У ворот стояла небольшая сторожка, у двери которой сидела с вязаньем женщина.
- Ну, Джилли, детка, - сказала она, - пойди открой ворота, пожалей мои бедные старые ноги.
И тут только я увидела девочку, которая сидела у ног женщины. Она послушно встала и подошла к воротам. У нее была необычная внешность: длинные, прямые, почти белые волосы и большие голубые глаза.
- Спасибо, Джилли, девочка, - сказал Тэпперти. - Это вот мисс, которая приехала сюда жить и смотреть за мисс Элвиан.
Я посмотрела в синие глаза, уставившиеся на меня с выражением, которое было невозможно понять. Женщина подошла к воротам, и Тэпперти сказал мне: