Дорогая. Это было простое обращение. Но как же хорошо оно звучало, слетая с его губ. Будто он действительно подразумевал его значение.
Словно я действительно была для него дорогой.
Глава 29
Бен
Я влюбился в Дженну Хэдли, и не было смысла притворяться, что это не так.
Я принял эту истину несколько недель назад. Но я отказывался говорить ей об этом, даже несмотря на то, что строил планы, которые взорвут ей мозг. Она и понятия не имела, что моя маленькая командировка была на самом деле исследовательским путешествием, в итоге которого я все устроил. Наш медовый месяц будет идеальным. Было лишь одно маленькое препятствие.
- Это просто по-садистки, - прозвучало очень полезное замечание Дэниела.
- Спасибо, - горько сказал я, потягивая напиток. - Но это не так легко. Что я должен делать, просто сказать ей?
Он кивнул.
- Это лучше, чем просто позволить ей гадать и ждать. Зачем подвергать кого-то таким мучениям? Она с ума по тебе сходит, Бен. Неужели ты настолько слеп?
- Ты не можешь этого знать, - сказал я.
- Ты прав, - сказал он. - Возможно, она действительно лучшая актриса всех времен. Но Мэдди рассказывала мне, что говорит о тебе Дженна.
Но она лжет Мэдди.
Если только, конечно, это не так.
- Не так все просто, - произнес я.
- Нет, это легко, - настоял Дэниел. - Просто открой рот и сформулируй предложение у себя в мозгу. В то же время задействуй свой язык. Не знаю. Я не контролирую твою жизнь.
- Но хотел бы.
- Ты должен признать - твоя жизнь стала бы намного проще, - сказал он без намека на иронию. - В нескольких смыслах, между прочим.
- Ох, ты про язык? Как остроумно. Знал, что нужно было позвонить Возняку, - я со злостью смял салфетку.
- Возняк мечтает о моем месте, - сказал Дэниел серьезно. Я засмеялся. Иногда он бывает таким уморительным.
- Просто не хочу вываливать на нее это в одночасье, - сказал я.
- В чем же тогда, черт возьми, заключается твой план? Это в тысячу раз хуже. Она определенно будет плакать и, возможно, ударит тебя.
- Слезы радости, - сказал я. - Удары радости.
- Ты идиот, - Дэниел посмотрел на меня с кислым выражением на лице. - Ты действительно не понимаешь этого, не так ли?
- Просвети меня, - я сидел, опустив голову на руки и видя только внутреннюю часть век.
- Нет, - он использовал тон, которому подчинился бы любой менее влиятельный человек, и это раздражало меня больше, чем что-либо еще. - Ты будешь только спорить со мной, и мы просто потеряем время. А в конце ты будешь еще более убежденным в своей правоте.
- Я не скажу ни слова, - пообещал я, открывая глаза и встречаясь с его раздраженным взглядом. - Просто скажи, что думаешь, потому что я понятия не имею, что делаю.
Улыбка медленно появлялась на его лице.
- Ты и понятия не имеешь, как долго я ждал этих слов.
- О, Боже, - я снова уронил голову на руки. - Заткнись.
- Я думал, что ты хочешь услышать мое мнение.
- Я убью тебя, - сказал я. - Медленно. Я знаю, где ты спишь.
Наступил момент тишины.
- Ты напуган, - произнес он. - Ты видишь, как она идет по той же дороге, что и Дарья, и думаешь, что рано или поздно она свернет туда, куда ты не сможешь последовать за ней. Твое подсознание не противится сравнению с твоей бывшей женой, потому что между ними нет ничего общего, но часть мозга, ответственная за принятие решений, чувствует это. Поэтому ты паникуешь. Ты боишься заполучить ее, потому что боишься потерять.
- Я не терял Дарью, - запротестовал я. - Она ушла.
- Тогда что тебя пугает? - он поднял брови в раздражении. - Только не говори, что это не так. Я знаю, что я вижу.
- Потому что ты сам всегда боишься, Цыпленок, - огрызнулся я. - Поэтому и чувствуешь страх повсюду. Представляешь его себе.
Он говорил разумные вещи, но я не хотел признавать их. Единственное оправдание моего страха - боязнь потерять компанию, но я не мог рассказать ему о договоре. Он просто не дал бы мне договорить до конца.
- Ну да. Именно я здесь напуган, - пробубнил он. - Только потому что я параноик, не значит, что небеса не падают, знаешь.
Дженна уже знала. Должна была знать. Как она могла бы упустить это? Бумажное подтверждение нашего ложного брака едва ли объяснит то, что мы сделали и сказали в течение последних месяцев.
А если нет, то медовый месяц станет еще большим сюрпризом, чем я думал. Это не плохо.
Не так ли?
Глава 30
Дженна
По мере того, как увеличивалось свадебное безумие, сопровождаемое все большим количеством срочных писем от организатора, который хотел знать, нравится ли мне тот или иной шрифт или цветок или главная цветовая гамма, я все больше прилагала усилий к тому, чтобы придерживаться рутинных дел. Мне необходимо было сохранить хоть каплю здравомыслия, и кофеин всегда был первым шагом к этому.
Так я и оказалась в своей любой кофейне, заказывая обычный утренний кофе. С одним небольшим исключением - это было в самый разгар дня накануне свадьбы.
До сих пор все происходящее казалось нереальным. Даже близко. Я знала место - красивый реставрированный винтажный кинотеатр, украшенный красными и золотыми акцентами, я подписала приглашения, выбрала торт и дизайн для именных карточек. Но на протяжении всего времени казалось, словно я лунатик в чьей-то чужой жизни.
И все становилось еще более нереально.
- Простите, - услышала я голос за спиной, когда садилась за свой столик. Я подняла взгляд. Там стояла женщина, не сводя с меня глаз, словно могла прочесть историю моей жизни по моему лицу. - Вы Дженна Хэдли?
Я прочистила горло.
- Могу я узнать, кто спрашивает?
- Я Дарья.
На мгновение показалось, что затих весь мир.
Не знаю, чего я ожидала. Она была высокой и красивой, с кучерявыми локонами и макияжем смоки-айс, как у французской актрисы. Я понимала, как Бен мог влюбиться в такую.
- Дарья, - отозвалась я эхом. - Я вас знаю?
Она усмехнулась. Эта усмешка - почти зеркальное отражение усмешки Бена, и все же не она.
- Не строй из себя дурочку. Тебе это не идет, - она грациозно присела. - Должна признать, особенно учитывая время, я сомневалась. Но не сейчас.
Я прочистила горло.
- Сомневалась?
Она снисходительно улыбнулась мне.
- Он действительно не сказал тебе? Что же, в это я могу поверить. Он определенно не любит говорить о вещах, которые не выставляют его в лестном свете, - одним движением руки она подозвала официанта, и он подошел. - Чашку ромашкового чая, пожалуйста.
Я наблюдала за ней, пытаясь понять. Это была проверка? Верила ли она хотя бы одному моему слову? Выглядела ли я нервной?
Надеюсь, не более, чем предполагала ситуация.
- Я бывшая жена Бена, - сказала она, наконец, немного морщась. - Господи, серьезно? Что еще он не рассказал тебе?
Я тяжело сглотнула.
- Я знаю все, что мне нужно.
- О, милая, - она протянулась через стол и похлопала меня по руке; я отдернула ее, словно от укуса змеи. - Это ты сейчас так думаешь. Однажды ты пожалеешь о своем доверии к нему. Поверь мне. Почему, думаешь, он не упоминал обо мне?
- Может, ты его больше не волнуешь, - я почувствовала себя плохо от этих слов. Но это был единственный способ убедить ее, что я действительно не знала, кто она. - Он продолжает жить. Должно быть, прошло много времени.
- Ох, - она улыбнулась, глядя в стол. - Он говорил тебе, что ты первая женщина, которую он полюбил? Мне он тоже это говорил. Конечно, когда мы встретились, ему было девятнадцать. Так что, возможно, это была правда.
Девятнадцать. Он был почти ребенком. Они оба были.
- Он рассказал тебе о Хантингтоне? - спросила она, внезапно пронзая меня взглядом.
Сердце остановилось.
- Он рассказал мне о матери, - соврала я. - И все, - я молилась, чтобы это не стало фатальной промашкой.
Губы Дарьи превратились в тонкую полоску.
- Но он не сказал тебе о себе?
- Нет, - призналась я. Что-то в выражении ее лица говорило, что и она была в неведении - по крайней мере, какое-то время. - Но он сказал, что расскажет, когда будет готов. Я понимаю, если он не хочет делать тест...
- Он сделал тест, - просто сказал она. - Когда ему было девять. Его отец предоставил ему выбор, что, по моему мнению, является чуть ли не уголовным делом.
Сердце громко скучало в груди.
- Он был...?
Она покачала головой.
- Он не сказал мне, - ответила она с горькой улыбкой на лице. - Фигово, не так ли?
Я тяжело сглотнула.
- Правда? Это кажется не...
- Честно, - закончила она за меня. - Да, это так. Учитывая то, что это сильно бы повлияло на мою жизнь. Я узнала о Хантингтоне только благодаря очень хорошему расследованию. Я не сказала ему сразу же. Но, когда я наконец-то спросила его, он признался, что у них это семейное и то, что он знал. Знал, заболеет он или нет. Но это все, что он сказал мне. Он злился, и я больше не возвращалась к этому вопросу. Думаю, тогда я и поняла, что все кончено. Из-за того, что он скрывал нечто такое от меня. Я пыталась исправить все, но не могла забыть. Для меня это было все равно, что ложь. Ты не спрашиваешь в начале отношений "о, кстати, у тебя нет нейродегенеративного расстройства, о котором ты молчишь"?
Я слегка вздохнула.
- Может, он не болен.
- Может, - сказала она. - Но зачем скрывать тогда? Только не говори, что не думала об этом.
Думала. Конечно думала. И я ненавидела это; ненавидела то, что у нас с Дарьей было столько общего. Мне хотелось выговорить ей за вторжение в его личную жизнь, за попытки вмешаться во что-то настолько личное. Но я была на грани того же. Как я вообще могла продолжать отношения, не зная?
- Я заметила вас двоих вместе, - сказала она. - Думаю, Бен ожидал, что я подожму хвост и убегу из города, когда все развалится, но от меня не так просто избавиться. Мы все еще встречаемся на улице, и он видит меня, но притворяется, что не замечает. Он любит тебя, Дженна. И могу сказать, ты тоже любишь его. Хочу, чтобы ты только знала - этого недостаточно, - она зажмурилась. - Некоторые вещи нельзя исправить.
- Это угроза? - спросила я.
- Нет, - сказала она, - это констатация факта, - она медленно вздохнула. - Сожаление, если так нравится больше. Мы оба сделали много вещей назло друг другу, но, надеюсь, после наших отношений он стал лучшим мужчиной. Он думает, что у всех моих поступков есть какой-то скрытый смысл, потому что ему это подходит. Но если я буду видеть его счастливым, буду лучше спать по ночам, - она слабо улыбнулась. - Знаю, я похожа на какого-то преследователя. Если не знаешь всей истории, именно так и кажется. Но мы были одержимы друг другом в том возрасте, когда это что-то значило. Последствия этого тяжелы. Я была той, кто ушел, но он бросил меня. Задолго до того, как мы разошлись, от нас уже ничего не осталось. Но мы цеплялись за единственную знакомую нам вещь.
Я уставилась на нее, пытаясь понять. Она была не совсем здорова, но также и не безумна.
- Теперь я оставлю тебя, - произнесла она. - Просто знай, что бы он ни сказал, я желаю тебе только лучшего.
Что все это значило? Она пыталась сбить меня с толку, или я действительно так хорошо обманула ее?
Конечно, может из-за того, что я чувствовала к нему, это было очевидно. Возможно, это отражалось на моем лице каждую минуту каждого дня.
Если бы кто-то спросил меня неделю назад, верю ли я в единственную истинную любовь, я бы ответила "конечно нет".
Это такое глупое понятие. Если ли что-то абсурдней, чем идея того, что среди миллионов людей где-то в мире есть только один человек, с которым ты можешь быть действительно счастлива?
Но казалось, что я нашла его - самым странным способом из всех возможных. Единственная проблема - я не знала, как мне удержать его.
* * *
Я мерила шагами квартиру, пытаясь осознать всю реальность этого. Голос Дарьи отдавался эхом в моей голове, от ее нежеланных вопросов и советов болела голова, как и от невозможности принять все это.
Телефон завибрировал от сообщения от Бена.
Есть что-то синее?
Я быстро ему ответила.
Я не суеверна.
Спустя мгновение зазвонил входной звонок. Он стоял там воплоти с лукавой улыбкой и, как только я отошла, пропуская его внутрь, он вытащил из-за спины коробку.
- Я забегу наперед и предположу, что это синее нижнее белье, - сказала я, беря у него коробку.
- Джентльмен не открывает секретов, - сказал он, важничая. У него было игривое настроение и он, возможно, ожидал быстрого антистрессового секса, но я была не в настроении - факт, который он быстро заметил, когда я прошла мимо него, чтобы бесцельно полазить в холодильнике.
- Что случилось, солнышко? - он медленно последовал за мной, позволяя мне сохранять дистанцию.
- Не называй меня так все время, - пробормотала я.
Он оперся о стойку.
- Прости, - сказал он. - Постараюсь оставить его для особых случаев.
Я вздохнула, желая извиниться, но не зная как начать. Моя встреча с Дарьей была до чертиков странной. Для начала мне нужно было переварить ее, прежде чем я вывалю все на него.
- Ничего, - настояла я.
- Знаешь, - сказал он с намеком на улыбку на лице, - есть одна вещь, которая называется снимающая-стресс-порка. Я мог бы...
- Нет, - сказала я категорично. - Спасибо. Я ценю это, честно. Но нет.
- Ну же, Дженна, - он наклонился в мою сторону, не сдаваясь. - Просто скажи, что случилось. Ты такая с тех пор, как мы уехали с озер, и я думал, что ты просто не хотела уезжать. Но тебя что-то гложет.
Я тяжело сглотнула, внезапно чувствуя себя слишком чувствительной и ранимой, чтобы скрывать это дальше.
- Я видела твои бумаги, - сказала я. - Хантингтон. Твоя мама, да?
Его губы превратились в тонкую линию.
- Поэтому я не говорю об этом, - сказал он. - И, думаю, это вполне очевидно.
- Прости, - сказала я, хорошо осознавая, что это не прозвучало так, словно мне действительно жаль. - Но мне кажется, что ты должен был сказать мне об этом. Даже если мы не были бы... - я сильно замотала головой. - Я знаю, что это не мое дело. Знаю. Честно. Но ты хотел знать, что меня беспокоит, и вот оно. Я ненавижу просто мысль о том, что ты можешь заболеть. Ненавижу неведение. Ненавижу то, что ты сам не знаешь.
- Я сделал тест, - сказал он. - Если результат имел бы хоть какое-то влияние на тебя, я бы сказал. Но, в любом случае, это не так. Так что забудь.
Я никогда не слышала такую жесткость в его голосе. Вина мгновенно поселилась в моем животе. Я не имела права на любопытство, не имела права на агрессивные вопросы о его болезни. Или ее отсутствии. Он был прав - результат не имел для меня значения. Не из-за чего было расстраиваться.
Потому что это было не по-настоящему. Мне просто нужно было приложить усилия и вспомнить это.
- Прости, - сказала я мягко, не уверенная, слышал ли он меня вообще. Он был потерян в собственном мире, в некотором роде поглощен глубокой злостью и недовольством, которые я вызвала своим глупым любопытством. - Ты прав. Это не влияет на меня. Я просто волновалась о тебе, но мне стоило держать рот на замке. Просто...
Он все еще не выдавал признаков того, что слышит меня.
- .. просто я действительно забочусь о тебе, - сказала я, наконец, мгновенно жалея о сказанном, только слова успели слететь с губ.
Бен рассмеялся и смех его был больше похож на лай.
- И так ты показываешь это? - запустив руки в волосы, он наконец поднял на меня взгляд. - Ладно. Я понимаю, что это расстраивает и шокирует. С этим тяжело смириться, да? У тебя не укладывается это в голове. А ты просто представь, как я себя чувствовал, наблюдая за смертью своей матери. Представь, как я себя чувствовал, думая, не окажусь ли на ее месте. Представь, как горько и шокирующе это было. Представь, как сложно было справиться. Есть причина, по которой я не говорю об этом, и эта причина не мои чувства или попытки казаться загадочным, или мрачным, или что еще там можно представить. А потому, что я не хочу. Не хочу думать об этом. Я справился, и на этом точка.
Слезы текли по щекам, и я не могла остановить их.
- Прости, - прошептала я снова. - Я не хотела расстроить тебя, просто...
Я просто люблю тебя. Вот и все.
Чертова глупышка. Что со мной было не так? Почему я просто не сказал этого?
Потому что это правда. Даже если он не видит этого.
- Я знаю, - сказал он, наконец. Его голос стал немного тише. - Знаю. Знаю, что ты не хотела. Просто все думают, что это их дело. Ненавижу это. Терпеть не могу. Поэтому я и держал исследование в тайне. Знал, что станет очевидным наличие какого-то личного интереса, если я обнародую его. Но от лечения не получаешь денег. Особенно, когда речь идет о таких редких болезнях. Это словно капля в море, но я делаю это, потому что могу. Могу помочь людям, которым больше никто не поможет. Это уже что-то. Но это не для меня.
Несмотря ни на что, мое сердце подпрыгнуло в груди.
- Нет?
Он вздохнул.
- Я не болен, Дженна. У меня нет этого гена. Я знал это с десяти лет. Отец знал. Но никому больше я не говорил, потому что их это не касается. Я не умираю. По крайней мере, не быстрее остальных.
Облегчение захлестнуло меня. Я пыталась не показывать этого, не зная, как он отреагирует.
- Нам не нужно больше говорить об этом, - сказала я, борясь с дрожью в голосе.
- Конечно, не нужно, - сказал он с саркастической улыбкой. - Ты получила желаемую информацию, так? Теперь можешь спать спокойно. Потому что тебе никогда не придется пройти через то, что прошел я. Теперь можешь жить дальше и забыть, что люди умирают чудовищной смертью раньше времени, - он снова запустил руку в волосы, но на этот раз с какой-то злостью. - Прости. Просто это то, с чем я жил всю свою жизнь. Сложно сохранять спокойствие в этом вопросе.
- Тебе не нужно извиняться, - настояла я, несмотря на то, что дрожала от холода его слов. Я понимала, или думала, что понимала, насколько это вообще возможно. Но на самом деле я просто не могла знать, что творится у него в голове. Я не могла знать, каково это, наблюдать за смертью своей матери в десять лет.
- Знаю, что не должен, - сказал он. - Но ты не успокоишься, пока я не извинюсь, поэтому прости. Не знаю, о чем я прошу прощения. Прости, что не поделился с тобой каждой болезненной частью своей жизни. Прости, что не хотел говорить об этом. Прости.
- Дарья нашла меня, - выпалила я.
Он остановился и уставился на меня. Кровь отлила от его лица.
- Господи, - сказал он. - Дженна, я... - он тяжело выдохнул. - Мне так жаль. Честно. Не думал, что она... - его глаза бегали по комнате. - Что она сказала тебе?
- Ничего особенного, - солгала я. - Ничего, о чем бы тебе следовало беспокоиться. Она просто хотела пожелать нам удачи.
Он знал, что я лгала, но не знал, что сказать, чтобы я раскрыла ему правду.
- Прости, - произнес он снова. - Если хочешь поговорить об этом, если хочешь что-то спросить, я...