Она подпрыгивает, вздрогнув, и поворачивает голову в мою сторону. - Ничего. Я просто удивилась.
Я прослеживаю направление, в котором она смотрела, на пожилую пару, которая обнимается. Они выглядели немного грубо, будто они слишком много объехали по стране на их Харлее.
- Почему ты уставилась на старую пару? - я играю с ее волосами.
Она быстро качает головой. - Я не смотрела.
Я смотрю на ее губы, которые она нервно покусывает, но решаю позволить всему, о чем она сходит с ума, существовать сейчас, не желая разрушить одну ночь, когда мы вместе, перед расставаньем на целый месяц.
Элла
По некоторым причинам, я обнаружила, что смотрю на старую пару, и представляю, что будет, если Миша и я все еще будем вместе в этом возрасте.
Мужчина кормит женщину из своей тарелки, и она наклоняется, чтобы поцеловать его. Интересно наблюдать за ними, потому что мои родители никогда не были настолько ласковыми друг с другом.
Чем больше я думаю об этом, тем больше нервничаю. Я не вижу себя и Мишу вместе, старыми, сидящими за столом, кормящими друг друга - я ничего не вижу.
Миша беспокоится обо мне, как и всегда, когда я странно себя веду. Я фокусируюсь на разговоре, кивая головой, даже если понятия не имею, что происходит.
Когда мы уходили, Лила хватает меня за локоть и вытягивает из хватки Миши.
- Что ты делаешь? - говорю я, спотыкаясь, пытаясь идти с ней в ногу, когда она тащит меня за угол кирпичного ресторана в место для курения. Темно, и воздух немного влажный, по сравнению с сухим теплом Вегаса.
- Эта Наоми – сучка, - она машет рукой, говоря.
Мои брови нахмурились, когда я проверяю, не слушают ли нас на углу здания. - Почему? Что она тебе сделала?
- Она ничего мне не сделала, - Лила скрестила руки, и ее лицо покраснело от гнева. - Она говорила о тебе.
- Что, например?
- Что ты забиваешь голову Мише. Что ты недостаточно хороша для него.
Моя челюсть падает. - Она сказала это тебе?
- Нет, но я подслушала ее. - Ее глаза блуждают по группе ребят, стоящих на углу, наблюдая за нами. - Она думала, что я была в уборной, но я возвращалась назад и услышала, как она говорила с Чейзом, который, кстати, горяч.
- Тот, с большим количеством татуировок и ирокезом? - спрашиваю я, и она кивает. - Он не выглядит, как твой тип.
Она пожимает плечами и быстро качает головой. - Это не относится к делу. Я думаю, Наоми хочет Мишу, и я не доверяю ей.
- Мы проходили это тысячу раз. - Я задерживаю дыхание, когда парень с сигаретой подходит и выпускает дым в нашу сторону. - Я доверяю ему.
- Я думаю, ты совершаешь ошибку. - Она убирает немного туши с ресниц. - Думаю, ты должна попросить его уйти из группы.
- Ни в коем случае, я никогда не сделаю это с ним, - потрясенно говорю я.
- Твой выбор, - отвечает она. - Но говорю тебе, я чувствую проблему.
- Эй, Элла Мэй! - Кричит Миша с угла здания, и наши с Лилой взгляды направляются на него. - Что ты делаешь?
Я смотрю на Лилу. - Спасибо, что переживаешь за меня, но все будет в порядке.
Она вздыхает, и мы идем к Мише, который ждет меня с протянутой рукой. - Что-то не так?
Я смотрю в его глаза, светящиеся от счастья. - Нет, все отлично.
Миша
Обычно, вся группа зависает в одной комнате. Наоми занимает одну из кроватей, и мы бросаем монетку, чтобы определить, кто займет другую. Сегодня, я снял дополнительную комнату, чтобы у нас с Эллой было больше времени вместе.
После долгих уговоров с моей стороны, я смог убедить Лилу спать в той же комнате, что и группа. Хотя, она, кажется, не была очень взволнована этим, с тех пор как Дилан не переставая, беспокоил ее.
Как только мы оказались одни, Элла плюхнулась на кровать и завела руки за голову. - Я вымотана. Который час?
Я посмотрел на кожаные часы на моем запястье. - Почти 3 часа.
- Правда? - Он приподнимается на локтях. - Ты всегда остаешься допоздна?
- Обычно. - Я снимаю свои часы и выскальзываю из обуви, идя к ней. - И я хорош еще, по крайней мере, для нескольких часов. - Я сбрасываю с себя рубашку, забираюсь на кровать, и накрываю ее тело своим. Ее пальцы очерчивают мускулы моего живота, и черный курсивный шрифт татуировки на моих ребрах.
- "Я всегда буду с тобой, внутри и снаружи… - читает она, - …в трудные времена и в безнадежность, в любви и в сомнении".
Я немного отклонился, поднеся ее руку к своему рту, и мягко целуя ее ладонь. - Ты знаешь, я написал это для тебя.
- Нет, не для меня. - Ее веки дрожат, когда я дышу на чувствительное местечко на ее запястье. - Ты написал это, когда тебе было, кажется, шестнадцать.
- Вообще-то, пятнадцать. - Я опускаю ее руку и опускаюсь на нее, поддерживая свой вес руками. - Я помню, как сидел, писал это, и единственное вдохновение, которое у меня было, это твои грустные глаза - я не мог выбросить их из своей головы.
Она дуется. - Разве у меня были грустные глаза?
Я глажу пальцами ее щеку и под ее зелеными глазами. - У тебя были. Все время. И, иногда, все еще бывают.
- Ты тоже иногда выглядишь грустным, - говорит она мне, ее каштановые волосы рассыпались по подушке за ее головой. - Но сейчас, ты выглядишь счастливым.
- Это потому, что я счастлив. - Я начал напевать ей слова, и от этого ее улыбка расширилась.
- Вот так, - говорю я и глубоко целую ее, потянув ее губу и проводя языком по внутренней стороне ее рта.
Она обвивает меня своими длинными ногами и становится горячее. Запустив пальцы в ее волосы, я ласкаю ее шею языком, пока, как я знаю, у нее не останутся засосы. Ее плечо вздрагивает от моего дыхания, и она хихикает.
Я немного отстраняюсь и смотрю ей в глаза. - Это щекотно?
Она качает головой с серьезным выражением лица. - Нет, совсем нет.
Я игриво щипаю ее за бок, и она дергается в сторону, пытаясь выскользнуть из-под меня.
- Пожалуйста, не надо. - Она смеется, борясь за воздух. - Ну, пожалуйста.
Я слушаюсь ее, потому что есть кое-что другое, что я умираю, как хочу сделать. Я начинаю раздевать ее, сначала неспешно, но потом мои движения становятся отчаянными, и заканчиваю, вырывая несколько пуговиц ее рубашки.
Минуты спустя, наша одежда в куче на полу, и я возвращаюсь в нее. Когда я смотрю в ее глаза, я почти умоляю ее поехать со мной в путешествие, но момент ускользает, и я понимаю, что просто не могу сделать это с ней.
* * *
Я просыпаюсь в тихой комнате с Эллой в своих руках, и ее голое тело свернулось калачиком рядом со мной. Жаль, что невозможно просыпаться так каждое утро, но тогда, кому-то придется отказаться от чего-то важного.
- Боже, что, черт возьми, я буду делать? - шепчу я вслух.
Утро проглядывается через шторы, и машины гудят на главной дороге перед отелем. Я немного наблюдаю за тем, как спит Элла, пробегаю пальцами по ее спине, пока, наконец ее веки не открываются.
- Ты проснулся. - Она прогоняет усталость.
Я накручиваю локон ее волос на палец. - Я не могу спать. - Она начинает садиться, но я сжимаю руки вокруг нее и прижимаю к себе. - Просто останься так на несколько минут, мне нравится держать тебя.
Ее глаза изучают меня, и она кладет голову обратно мне на плечо. - Что случилось? Ты кажешься расстроенным.
Большим пальцем я сглаживаю беспокойную линию между ее бровей. - Ты когда-нибудь думала, что мы собираемся делать с нашими жизнями? Друг с другом?
Она кусает нижнюю губу. - Иногда я думаю об этом.
- И что как тебе кажется, происходит с нами? - Спрашиваю я с осторожностью, не желая напугать ее тем, о чем я думаю, спрашивая ее. Сначала мне надо прощупать почву.
Ее глаза округляются, и дыхание становится неровным. - Ты бросаешь меня?
Я фыркаю от смеха. - Почему, черт возьми, ты вообще думаешь об этом?
Она приподнимается на локтях и смотрит на меня, ее волосы создали занавес вокруг наших лиц. - Потому что на твоем лице этот взгляд, будто ты хочешь сказать мне ужасные новости.
- Это не плохие новости, - я кладу ее тело на себя. - Но я не уверен, будешь ли ты из-за этого счастлива.
Она хватается за мои плечи, поднимаясь, так что она оседлала меня, и я могу чувствовать ее тепло на моем члене. Одеяло падает с ее плеч, и ее грудь чуть выше моего лица.
- Пожалуйста, поторопись и скажи мне, - просит она. - Потому что ты чертовски пугаешь меня прямо сейчас.
- Я думаю... - Я остановился, вспоминая свою маму и папу, и как все для них обернулось. -Ничего. Честно, это было не очень важно.
Ее лицо опускается. - Нет, этот взгляд на твоем лице - не ничего. С каких пор ты скрываешь что-то от меня?
- Я ничего не скрываю от тебя. - Я просто подожду немного, пока мы об не будем на одной волне. - Теперь, иди сюда.
Я сажусь и беру ее грудь в свой рот, всасывая ее сосок и отвлекая ее. Когда мой рот отстраняется, она тяжело дышит и свет отражается в ее глазах. Обхватывая ее рукой за голову, я приближаю ее губы к своим и толкаюсь членом в нее. Она горячо дышит мне в губы, и мгновение спустя, мы оба забываем о разговоре.
ГЛАВА 3
(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )
Элла
Прошла неделя после поездки в Лос-Анджелес, и я дерьмово чувствовала себя все это время. Миша был очень занят, и я едва с ним говорила. Плюс, Лила начала встречаться с Престоном, и ее никогда не было рядом. Мои мышцы болели при ходьбе, голова все время раскалывалась, и выполнять каждое задание в университете было утомительным.
Я ждала снаружи офиса терапевта, сидя с сумкой на коленях, когда получила сообщение от брата.
Дин:Позвони мне как можно скорее.
Я:Не могу. Я на встрече.
Дин:Не будь ребенком. ПОЗВОНИ МНЕ.
Мой психиатр выходит из кабинета и жестом показывает мне входить, в то время как мой телефон снова пищит. Я выключаю его и сажусь на стул напротив стола, украшенного табличкой с фамилией, кружкой заполненной ручками и высокой стопкой папок.
Ее зовут Анна, она молода, может ей чуть больше двадцати, со светлыми волосами, которые коротко подстрижены до подбородка. Каждый раз, когда я ее вижу, она в брючном костюме. Сегодня, черный, в тонкую полоску.
- Здравствуй, Элла, - она садится за свой стол, надевая прямоугольные очки и беря папку с моим файлом. - Как прошли твои выходные?
- Интересно, - отвечаю я. - Мягко говоря.
Замечая мой тон, она смотрит на меня. - И что было в них интересного?
Я провожу пальцами вдоль своей татуировку бесконечности. - Я ездила навестить Мишу в Лос-Анджелес.
Она открывает блокнот. - И как все прошло?
Я колеблюсь. - Хорошо, по-моему.
Она что-то записывает на бумаге. - Ты кажешься неуверенной.
Я сутулюсь на стуле и складываю руки. - Просто... ну, каждый раз, когда я еду, чтобы увидеть его, или он приезжает ко мне, становится тяжелее прощаться.
Она кладет ручку и записную книжку на стол и снимает очки. - Всегда тяжело говорить "до свидания", но иногда это необходимо, чтобы двигаться дальше по жизни.
- Я не хочу уходить от него, - паника прорывается через меня, как торнадо. - Я люблю Мишу.
- Это не то, о чем я говорю, - быстро объясняет она. - Я говорю, что говорить "до свидания" - это самая тяжелая часть жизни.
Ненавижу, когда она играет в игры разума. - Вы имеете в виду мою мать? Потому что в прошлый раз я вам сказала, что я пережила это.
- Элла, ты не пережила это, - говорит она. - В противном случае, ты бы этого не говорила.
Я облокачиваюсь на ручку кресла, и кладу подбородок на руку. - Тогда что надо делать с этим прощанием?
- Это связано с тобой. - Она берет мяту из банки и помещает ее в рот. - И ты борешься с тем, чтобы прощаться с этими вещами: твоей виной за маму и отца, твоей болью, твоими чувствами. У тебя очень трудное время, чтобы отпустить твое прошлое.
- Я это знаю, - соглашаюсь я. - Но я работаю над этим.
Она делает паузу, постукивая пальцем по столу. - Скажи мне вот что, где ты видишь себя через год или два?
- Я не знаю... Я действительно не думала об этом много.
- Попробуй подумать об этом минуту, если можешь.
Я поднимаю подбородок и стараюсь сосредоточиться на вопросе, но все, что я могу видеть, - это Миша и я, на этом чертовом мосту, когда он падает в воду.
- Я не знаю, - я цепляюсь за подлокотники кресла, когда мой пульс ускоряется. - Я, правда, не... Черт возьми.
- Расслабься, Элла, все будет в порядке, - она открывает ящик стола и достает другую папку. - Я думаю, мы могли бы начать оценку твоей тревоги и депрессии.
Я сузила на нее глаза. - Ни в коем случае.
- Элла, я думаю, это важно…
Я соскакиваю со стула и закидываю сумку на плечо. - Я не говорю об этом.
Она говорит что-то еще, но я уже за дверью. Я не буду обсуждать психическое заболевание. Я не больна. Не больна.
Выкидывая разговор из головы, я включаю телефон и читаю сообщение, которое мне послал Дин: " Папа покинул лечебницу, позвони мне сейчас..." Что? Я нажимаю кнопку быстрого набора, выходя наружу на солнечный свет, и прикладывая телефон к уху.
- Какого черта ты выключила свой телефон? - рявкает он.
- Я говорила тебе. Я была на встрече. - Я иду через двор, петляя между людьми и уклоняясь от Фрисби[5], летящего по воздуху.
- Хорошо, тебе надо вернуться домой, - приказывает он. - Папа сбежал, и никто не может его найти.
- Я позвоню маме Миши, узнать, если она видела его и знает где он. Если он дома. - Я начала вешать трубку.
- Я уже связался с ней. - Он кажется раздраженным. - Она на отдыхе с каким-то парнем, с которым она встречается.
- Ох... - Я даже не знала, что его мама встречается с кем-то. - Тогда что же нам делать?
- Поезжай туда и проверь его, - говорит он, будто это моя обязанность.
- Почему ты не можешь сделать этого?
- Потому что у меня есть работа и планы на свадьбу - это называется жизнь.
- У меня тоже есть жизнь, - спорю я, достигнув границы травы. - И мы всегда можем кому-то позвонить. Мы можем позвонить Денни.
- Тогда позвони Денни, - говорит он, и я слышу голос Кэролайн на заднем плане. - Слушай, мне нужно идти, хорошо? Позвони Денни и сообщи мне что происходит, как только ты узнаешь. - Он кладет трубку.
Разочарованная, я открываю контакты в телефоне и ищу номер бара Денни. К тому времени, как я позвонила, я уже бежала по лестнице в нашу с Лилой двухкомнатную квартиру.
Кто-то снимает трубку после четвертого звонка. - Привет, бар "Выпивка и еда", это Денни.
- Эм... да, это Элла. Элла Дэниелс. Я просто думала, может, мой отец был там, или ты видел его.
- Да, он показался тут этим утром, - колеблется он. - Я думал, что он в лечебнице.
- Очевидно, он сам себя выписал. - Я достаю ключи от дома из своей сумки и открываю дверь. - Насколько он плох?
- Я буду честен с тобой, Элла. Он очень плох, - говорит он прямо. - Он появился этим утром, и пьет с тех самых пор. Без остановки. Я предложил ему поехать домой, но он отказался.
Я закрываю дверь и бросаю ключи на стойку. - Ты можешь присмотреть за ним немного, пока я не разберусь, что с ним делать?
- Я думаю, что да, - говорит он с неохотой. - Слушай, Элла, я понимаю твою ситуацию, но мне надо следить за баром... и когда он доходит до такого состояния, то создает много проблем. Я не против помогать, но до тех пор, пока это не сказывается на моем бизнесе.
- Я буду так быстро, как только смогу, - обещаю я. - И я, правда, очень сожалею из-за этого.
Он вздыхает. - Все хорошо. Я знаю, что это для тебя тяжело. Я имею в виду, что ты еще ребенок.
Я никогда не была ребенком. Не совсем. Я мыла посуду и убирала дом, когда мне было шесть, готовила еду в восемь, и следила за тем, чтобы мама принимала свои лекарства в десять лет.
Я попрощалась и повесила трубку, опускаясь на замшевый диван. Квартира маленькая, с белыми стенами и бежевым ковром, в углу телевизор. Между кухней и гостиной небольшая обеденная зона. Место пахнет корицей, и раковина заполнена посудой.
Я зажимаю пальцами нос. - Черт... Кому я должна звонить? - Моя рука падает на колени, и я звоню Итану.
Он отвечает после третьего гудка. - Хорошо, это очень странно. Ты никогда не звонишь мне.
- У меня есть к тебе просьба, - я замолкаю, набираясь смелости. - Пожалуйста, можешь забрать моего отца из бара Денни, и побыть с ним, пока я не приеду?
Он молчит секунду. - Да, я могу это сделать.
- Спасибо, - говорю я с благодарностью. - Я приеду так скоро, как только смогу. Обещаю. Двенадцать часов максимум.
- Не убей себя, добираясь сюда, Элла. Я сказал, что все будет хорошо, так что приезжай, как сможешь.
- Хорошо. Позвоню, когда буду в пути.
- Звучит отлично.
Я вешаю трубку и бросаю телефон на кофейный столик, думая, где, черт возьми, я найду машину. Я начинаю звонить Мише, но останавливаю себя. Я не говорила с ним в течение дня, и последнее, чего я хочу, это позвонить ему и начать реветь.
Кроме того, он ничего не сможет с этим поделать.
Он колесит по всей стране.
Миша
- Если ты продолжить попадать в неправильную ноту, - предупреждаю я Наоми. - Я собираюсь убрать гитару.
Мы сидим на кровати в квартире-студии, с нашими гитарами на коленях. По всему полу валяется грязное белье, и мусор заполняет весь стол. Дилан и Чейз в баре, пытаются повеселиться. На мне пижамные штаны без рубашки, волосы Наоми мокрые и собраны на голове, потому что она только вышла из душа.
- Не будь придурком, - шутит она, дергая за резинку так, что ее влажные волосы падают на ее плечи. - Нота, которую я играю, звучит намного лучше, чем та, которую ты думаешь, мы должны взять.
Я качаю головой и бренчу по струнам своей гитары. - Это все зависит.
Она играет аккорд и перекрикивает шум. - От чего?
- Играешь ли ты в комнате, наполненной глухими людьми, - я безжалостно улыбаюсь.
Она закатывает глаза и кладет гитару на кровать. - Иногда ты такой засранец.
Она права, но для этого есть причина. Два дня назад, я осматривал достопримечательности и искал здание, где, как я слышал, работает мой отец. Я только что поговорил по телефону с мамой, она сказала, что собирается в отпуск с каким-то чуваком, в два раза младше ее, и что мой отец сейчас живет в Нью-Йорке.
Я лишь хотел увидеть, где он работает, других причин не было, лишь любопытство. Пока я стоял перед зданием, мужчина прошел рядом со мной, направляясь за такси. Это был мой отец, и я начал отворачиваться, но он увидел меня и махнул рукой. Я хотел развернуться, показав ему средний палец, но ничего не мог сделать, кроме как стоять там, как маленький ребенок.
Он подошел ко мне с удивленным выражением на лице. Он был в черном костюме и пальто, и смотрел на меня глазами, точно такими же, как и мои. - Миша, что ты здесь делаешь?
- Я живу здесь некоторое время. - Мой тон был резким. - Что ты здесь делаешь?
Он указал на возвышающееся здание с металлической наружностью.
– Меня перевели сюда работать две недели назад. Я звонил твоей маме и сказал об этом.