* * *
Правитель соседнего города-государства просил руки Принцессы и получил отказ, что означало для него крушение надежды на объединение их городов. Он так сильно разгневался, что решил завоевать владения Принцессы силой. И Принцессе пришлось срочно готовиться к походу. Конечно, у нее были свои военачальники и консультанты, конечно, самыми важными делами в ее маленьком государстве занимался дядя-опекун, и все же мысли о предстоящем сражении с властолюбивым и заносчивым соседом тревожили ее. Битва должна была состояться на рассвете.
Едва дождавшись ночи, Принцесса устремилась вверх по винтовой лестнице. Звездочет не писал, как обычно, гусиным пером на пергаменте своей бесконечной книги. Он смотрел, не отрываясь, в звездное небо, и брови его были тревожно сдвинуты.
– Привет тебе, мой Звездочет! – окликнула его Принцесса ангельским голоском. – Что ты теперь высматриваешь там, в кромешной тьме?
– Живи вечно, повелительница моя, – отозвался Звездочет, склоняясь в глубоком поклоне. – По расположению звезд я пытаюсь предугадать исход предстоящей битвы.
– А не попробовать ли нам это сделать по-другому? – понизив голос до шепота, вкратчиво предложила она. В глазах Звездочета отразился испуг.
– О, бесстрашная повелительница! Не допусти повторения той ужасной ночи. Боги уже покарали нас за самовольное вторжение в их владения. На постройку храма отец твой потратил долгих тридцать лет. И что же? Храм расколот надвое, как сорвавшийся с дерева сухой орех. Мы похоронили Верховного жреца и с полсотни горожан. Тебе не хватит собственной жизни, о прекраснейшая, чтобы возместить городу нанесенный нами ущерб.
Принцесса рассердилась.
– Можешь ли ты, мой просвещенный Звездочет, с уверенностью утверждать, что именно мы повинны в несчастьях, обрушившихся в ту ночь на мой город, что это не случайное совпадение? Летописи моих предков хранят случаи разрушительных землетрясений, наводнений, мора и многих других бед. Но, несмотря ни на что, мой город всегда процветал и светлых дней бывало несоизмеримо больше, чем темных… Заглянув на минутку в мир Богов, мы стали невольными свидетелями того, что случилось бы и без нас. Разве ты со мной не согласен? Прошу тебя. Наконец, приказываю! – Она топнула миниатюрной ножкой, обутой в мягкую парчовую туфельку. – Покажи мне, чем кончится предстоящая битва. Я хочу это знать сегодня. Сейчас!
Принцесса подумала с досадой, что если бы она была рождена мужчиной, ей не пришлось бы клянчить одолжений у Звездочета. Она неслась бы поутру в золоченых доспехах на играющем литыми мускулами коне впереди своего войска, и первая налетела бы с обнаженным мечом на обидчика, втоптала бы его в землю, подавая своим воинам пример мужества и бесстрашия.
Звездочет не устоял перед ее требовательно горящим взглядом, перед ее решимостью и… красотой. Он извлек из заветной, обтянутой черным бархатом шкатулки аксессуары, предназначенные для ритуала, начертал на полу магические знаки и символы, заключив их в круг. Ввел туда Принцессу, пробормотал заклинания, сжимая в руке старинный жезл… И снова толстенные каменные стены башни раздвинулись, растворившись в темноте, а звуки исчезли. Вместе с ними исчезло все, что было вокруг.
И вот уже они летят вдвоем, держась за руки, будто две ночные птицы на распростертых крыльях. Внезапно налетевший упругий порыв ветра остановил их, швырнул вниз. Теряя высоту, они стремительно падали. Но, ударившись о землю, не почувствовали боли, не потеряли сознания.
Они увидели, что находятся на берегу океана, а в вышине, над ними две крылатые колесницы, с неимоверной скоростью несущиеся навстречу друг другу. Одна была огненная, озарявшая собой полнеба, другая – черная, зловещим силуэтом проступавшая на фоне занимавшегося дня. Огромные перепончатые крылья коней, несущих черную колесницу, напомнили Принцессе крылья чудовища, сражавшегося с гигантом.
Расстояние между колесницами быстро сокращалось. Наблюдавшие за ними не испытывали страха – одно лишь любопытство. Колесницы беззвучно столкнулись. Небо полыхнуло нестерпимо ярким заревом, будто над их головами разразилась одновременно тысяча гроз. На глазах у притихших свидетелей битвы обе колесницы невыносимо медленно – подобно ткани или перьям гигантской птицы – падали в океан. Порожденная ими волна вздыбилась до самого неба и стеной покатилась на сушу. Настигнув Принцессу и Звездочета, она навалилась на них страшной, вседробящей тяжестью и поволокла за собой по земле. Принцесса слышала гулкий грохот камней, треск сметаемых лесов, стоны и вопли гибнущих людей…
Звездочет, как и в первый раз, не выпустил руки Принцессы. Так, держась друг за друга, они выплыли на поверхность, и теперь уже на гребне сокрушительной, неотвратимо катящейся волны мчались… на собственный город. Но у самых крепостных стен волна вдруг остановилась этаким могучим прозрачным монументом и отступила, оставив на опустошенной ее набегом земле два мокрых распростертых тела.
И снова, как тогда, первой очнулась Принцесса и блуждающим затуманенным взором огляделась по сторонам – поваленные деревья, уничтоженные посевы, опустевшие сады… Но город уцелел.
Она подняла голову и увидела горожан, придворных и стражу, столпившихся на крепостных стенах, и шатаясь побрела к воротам.
Позже Принцесса узнала, что город неприятеля, стоявший в низине, был смыт с лица Земли страшным цунами и унесен в океан. А вместе с ним и оба войска, не успевшие даже выступить друг против друга.
* * *
"Наводнения… землетрясения… – ворчал про себя стареющий Город, заново переживая свое далекое прошлое. – Помнится, тогда мне бывало страшно. Земля, Вода и Огонь были несоизмеримо сильнее меня, и, казалось, я никогда не одолею могучего противника, который видел меня насквозь, а я не знал о нем ничего. Но Время перешло на мою сторону, и теперь я – все, а он – ничто. Я нашел управу на Океан, заковав его в циклопические стены. Я заставил умолкнуть Вулканы, проткнув их, как перезревшие нарывы. Я не боюсь больше ни ураганов, ни оледенений. Мне не с кем сражаться. Не у кого отвоевывать пространство и первенство. Враг повержен и усмирен. Отныне и навеки все на этой планете принадлежит мне одному…"
Но отчего же его обитатели становятся все мрачнее? Почему их лица бледны и унылы? Они не хотят даже любить друг друга, не хотят иметь детей. Они не желают больше работать на него. Коварные, неизлечимые болезни подтачивают их изнутри… А разве сам он не болен? Прекрасные сооружения, некогда блиставшие стеклом и металлом, дряхлеют, тускнеют и проседают. Монолитные стены, столетиями сдерживавшие капризы Океана, крошатся, разрушаются под натиском воды и времени. Людям больше не из чего возводить новые постройки, нечем кормить себя и его. Он давно уже начал пожирать сам себя, хоть и понимает, что долго так не продержится.
Но при чем тут Человек в потертой куртке? Почему Город избрал именно его? Не потому ли, что в нем еще живет, наперекор судьбе и логике, как атавизм, как аномалия, потребность любить и быть любимым? Струны его души, с деланные из тончайшего благозвучного материала, истосковались в ожидании нежного, благодатного прикосновения. Но не было сердца, способного извлечь из них мелодию, и они тихо, беззвучно умирали.
Он показал Человеку Принцессу, и струны внутри него встрепенулись, сладко замерли. То было уже совсем иное молчание, наполнившееся невысказанными, рвущимися наружу звуками.
* * *
Так, не ведая ни о чем, Принцесса оказалась вовлеченной в события, вызвавшие в ней растерянность и испуг. Не понимая меры вины своей в происходящем, она впала в отчаяние, заперлась в опочивальне, никого не желая видеть. Она даже подумывала, не казнить ли ей колдуна-звездочета, навлекавшего страшные беды на ее разнесчастный город. К тому же он обращается с ней так, будто она не прелестнейшая из всех принцесс, а бездушная мраморная статуя. Он будто и не замечает ее очаровательного кокетства, ее изящества и грации, дивного шлейфа из ни с чем не сравнимых волос… Да он неблагодарный истукан! Или черный колдун, замысливший предательское злодейство.
Нужно раз и навсегда прекратить ночные посещения башни, решила Принцесса, и для убедительности топнула ножкой. Нужно собрать всех претендентов на ее руку, объявить состязания и сделать, наконец, выбор. А Звездочета на костер!
Она бросилась на широкую, пышно разукрашенную постель, разметав по атласному покрывалу свои оливковые волосы и крепко зажмурилась, чтобы не позволить выкатиться наружу непрошенно навернувшейся слезинке. Слезинке по Звездочету? Или по своей любви к нему? Какие глупости! Разве могут принцессы влюбляться в звездочетов? Детские капризы. Да-да, ведь ее с детства всегда волновала и притягивала самая высокая дворцовая башня, слишком крутая для маленьких ножек винтовая лестница и таинственный человек в черном одеянии, проводивший там в полном одиночестве ночи напролет.
"С детством нужно кончать, и как можно скорее, – думала Принцесса, погружаясь в сладкую дремоту. – Пусть опекун подберет мне старого, умудренного сединами и опытом звездочета, пусть…"
Разноцветные волны поплыли перед ее глазами – голубые, зеленые, розовые. Сначала ей показалось, что где-то под сводами высокого потолка зазвучала музыка, будто там, за декоративными резными капителями, укрылся целый хор невидимых ангелов. Потом божественная мелодия стихла и ей на смену пришла другая, очень странная, незнакомая. Музыка вибрировала, дробилась, рождая тревогу и напряжение. Яркие огни вспыхнули и побежали по стенам опочивальни. Но это уже не были стены.
Огни разбегаются в разных направлениях, сплетаются в гирлянды, замысловатые узоры, контуры неведомых предметов, очертания человеческих фигур. Принцесса, привыкшая к тусклому мерцанию свечей, никогда прежде не видела такого яркого, такого жизнерадостного света. Совсем близко, над ее головой возникли светящиеся очертания обнаженной женской фигуры.
"Кто посмел ТАК изобразить женщину!?" – возмутилась Принцесса, в то же время с любопытством разглядывая странные изображения. И не сразу заметила, что под ними снуют люди… невиданное множество людей, очень странно одетых. Они суетились, куда-то спешили. Одни наскакивали друг на друга, другие ловко лавировали в толпе. Каким-то неведомым образом она оказалась среди них.
"Откуда могло взяться сразу столько людей? – недоумевала Принцесса. – И что они делают?"
Она боялась, что ее собьют с ног, затопчут. А люди шли двойным встречным потоком по ярко освещенным тоннелям. Толпа вынесла ее к самоходной, скользящей вниз лестнице. Пристроившись позади человека в кожаной куртке и в надвинутом до самых бровей кепи, Принцесса обеими руками вцепилась в мягкие резиновые поручни. Она хотела повернуть назад и убежать, но никто не уступил ей дорогу. Лица людей были пусты и равнодушны. Справа и слева два потока таких же пустых, отключенных лиц, поднимающихся вверх. А она не знает, как оказаться среди них, чтобы выбраться на поверхность – туда, где сияет солнце, а воздух свеж.
Ступени чудесной лестницы, сплющившись, исчезли из-под ног, выбросив ее на твердую каменную площадку. Ей не дали возможности остановиться, осмотреться – напиравшая сзади лавина понесла ее дальше, в просторный подземный дворец с высокими сводами. Послышался гулкий, нарастающий грохот, и из черной разверстой пасти с ревом выскочило одноглазое чудовище, длинное, змееподобное, с членистым железным телом. Оно растянулось ао всю длину зала и замерло. И тут Принцесса с ужасом увидела, что брюхо его до отказа набито людьми.
"Так вот для чего сгоняют под землю людей, – догадалась она. – Их приносят в жертву подземному змею!"
Вдруг бока змея лопнули и из образовавшихся щелей гроздьями начали вываливаться спрессованные, измятые, но живые люди. Напрасно она пыталась убежать – людской поток, заставивший ее оказаться здесь, устремился к наполовину опустевшему чреву змея, увлекая ее за собой.
Принцесса зажмурилась. Змей сорвался с места и устремился в узкие, прорытые им подземные ходы – туда, где уже не было ни людей, ни света. Она приоткрыла один глаз, снова зажмурилась, но любопытство взяло верх. Чрево чудовища мягко светилось изнутри. Ее поразило, с каким обреченным, покорным безразличием отдавали себя теснившиеся со всех сторон люди на добровольное жертвоприношение.
Совсем близко, притиснутый к ней стоял Человек в кожаной куртке и кепи. Принцесса мужественно терпела эту вопиющую бестактность только потому, что была уверена, что спит и видит нелепый, фантастический сон. У мужчины было узкое тонкое лицо, небольшая вьющаяся бородка и бархатные, очень умные глаза, в которых застыли тревога и боль, отчаяние и надежда, и нечто такое, чему Принцесса не могла найти определение, но что глубоко взволновало и тронуло ее. Ей ужасно захотелось, чтобы Человек в кепи и потертой куртке обратил на нее внимание, заглянул ей в глаза. Но он смотрел сквозь нее, ведь она была невидима.
Железный змей наконец замедлил свое сумасшедшее скольжение, так и не начав переваривать содержимое своего желудка. Остановившись, он выбросил наружу часть спрессованных человеческих брикетов. Толпа снова потащила ее к самоходной лестнице, на сей раз ползущей вверх. Зажатая со всех сторон, она попыталась отыскать своего случайного попутчика, но его нигде не было.
– Жаль, – вздохнула Принцесса и открыла глаза.
Утреннее солнце высвечивало высокое стрельчатое окно ее опочивальни, сквозь которое виден был дозорный, прогуливающийся по крепостной стене.
"Что же такое со мной происходит последнее время? – размышляла Принцесса, свесив босые ноги с высокого ложа. – Мне снова привиделось чудовище, проглотившее меня, а я вернулась домой невредимой. И Звездочет не принимал в этом участия."
Она испугалась, как бы ее ночное видение не натворило опять каких-нибудь страшных бед, и подбежала к окну. Дозорный неторопливо дошел до угла стены, а садовник внизу подрезал кусты роз, и ничто не говорило о новых разрушениях.
Потянув за шелковый шнурок, Принцесса позвала служанку, приказав ей приготовить костюм для верховой езды. Затем она распорядилась, чтобы свита во главе с министром земледелия ожидала ее с оседланными лошадьми для осмотра затопленных наводнением полей. Ее очень огорчало, что зерно в этом году придется выменивать у восточных соседей, так как собственный урожай был полностью уничтожен. Но еще больше ее огорчало, что все придворные мужчины носили широкополые шляпы с перьями.
"Какая ужасная безвкусица, – передернула плечиком Принцесса, кривя алые губки. – И какой расход для казны. После объезда полей надо будет позвать к себе главного придворного модельера и наказать ему изготовить для всех ее подданных мужского пола вместо вычурных шляп строгие кепи."
Прошло несколько дней. Принцесса передумала казнить Звездочета. Ее детское увлечение улетучилось и окончательно умерло во чреве подземного змея.
"Как странно, – подумала она, – Никогда мне не было так страшно, как в ту ночь, и все же хочется вернуться назад, в свой сон, чтобы еще хотя бы разок заглянуть в удивительные, подернутые вселенской тоской глаза человека, который даже не подозревает о моем существовании."