Но Лекси на каждую фотографию смотрела по-своему. Когда она брала в руки новое изображение, она восторженно вздыхала. Ее глаза блестели ярче, когда она выуживала какую-нибудь сплетню о звезде. Каждая новая строка проливала свет на жизнь женщины, которая столько лет была ведущей актрисой американского и британского кинематографа и телевидения, что стала легендой.
Даты, имена, появления на мероприятиях, интервью на телевидении: все было просмотрено и перепроверено на основе записей кинокомпаний и материалов в Интернете, а затем Лекси и Марк распределили все в хронологическом порядке, и получился неожиданно длинный список. Они решили, что не обязательно включать в него все.
Сидя за маленьким столом на небольшой вилле на Паксосе, Марк и Лекси смогли составить наиболее полную картину кинокарьеры Кристалл и подкрепить рассказ фотографиями и газетными вырезками, которые потом используют при описании жизни и творчества актрисы.
Это было удивительно.
Марк размышлял, отдавала ли Лекси себе отчет в том, что, когда она внимательно читала, постукивала ручкой по подбородку, чувственно надув губки. А порой она напевала себе под нос какую-то популярную мелодию, а потом ловила себя за этим и удивленно посмеивалась.
Всякий раз, когда Лекси проходила мимо, цветочный аромат ее духов доносился до Марка. Этот аромат проникал повсюду, заполнял пространство.
Они работали за маленьким столиком, и их тела часто соприкасались.
Лекси как будто читала потаенные мысли Марка. Она взяла верхнюю папку из второй кипы бумаг и случайно коснулась его руки. Это взволновало Марка.
Вдруг из папки выскользнула и упала на столик цветная фотография. С нее на Марка, улыбаясь, смотрели двое мальчиков. Старший выглядел более сильным; он гордо поднял голову, обнимая за плечи младшего.
Марк помнил тот футбольный матч очень хорошо. Эдмунд забил два гола и был признан лучшим бомбардиром, как и всегда, но в этот раз заучка Марк Белмонт вырвался с позиции крайнего атакующего, дал пас, и мяч пролетел над головой вратаря команды-соперника.
А самым приятным было то, что мама видела, как он забил гол, и сфотографировала этот момент. Она всегда выкраивала время в своем графике, чтобы приехать в школу на спортивные мероприятия.
Конечно, Эдмунд обозвал Марка выскочкой, и, может, был прав.
Он медленно вдохнул. Лекси потянулась за фотографией, но Марк засунул ее обратно в стопку.
Не сейчас. Он пока не готов.
Снимок, однако, не ускользнул от глаз его напарницы. Лекси мгновенно запустила руку в кипу бумаг, достала фотографию и спросила:
– Это твой брат?
Марк помедлил и кивнул:
– Да. Эдмунд был на полтора года старше меня. Это мы в пансионе. Тогда мы с братом забили все три гола. Героями были…
Лекси спокойно ждала. Ждала, что она расскажет ей об Эдмунде.
Марк взял фотографию и отложил ее на дальний правый край стола. С тех пор прошло немного времени. Совсем немного. Насколько он мог судить.
– Он погиб семь лет назад. Несчастный случай во время игры в поло в Аргентине.
Лекси нежно коснулась его руки кончиками пальцев в знак сочувствия, и каждая клеточка его тела радовалась этому прикосновению. Он услышал ее шепот:
– Как же твоя мама это пережила…
Марк посмотрел на Лекси. Она пристально рассматривала его лицо, как будто что-то искала и не находила.
– Это очень горькая потеря. Я не могу себе представить, каково это – вырастить сына и потерять его.
Взгляд Лекси упал на фотографию мамы Марка. То был не снимок с пресс-релиза или реклама. Марк сделал ее сам, когда мама ставила палатку для продажи тортов на местной ярмарке. На Кристалл было простое платье в цветочек, из-за уха торчала садовая ромашка. Актриса была красива, потому что чувствовала себя счастливой.
Да, Марку приходилось очень тяжело, как он и предполагал. Трудно было смотреть на фотографии матери, вспоминать ее смех, разговоры; видеть, как она махала ему и просила отложить камеру и развлекаться.
Лекси осторожно провела кончиком пальца по изображению. Марк собрал волю в кулак и приготовился ответить на вопрос Лекси о том, как получилось, что Кристалл Лейтон стояла за прилавком на деревенской ярмарке.
Но вопрос, который он услышал, несколько сбил его с толку.
– Сколько лет твоей сестре?
– Кейси? Ей двадцать семь, – замешкавшись, ответил Марк. – А что?
– Мне будет нужно поговорить с ней об Эдмунде. Я понимаю, что она намного моложе, но уверена, что она очень хорошо помнит старшего брата.
– Я тоже хорошо его помню, – ответил Марк. – Мы учились в одной школе, были близки, как близнецы.
– В этом-то и все дело. Ты никак не можешь быть до конца объективен, да я этого и не жду. Эдмунд был твоим лучшим другом, а потом ты его потерял, это тяжело пережить. Мне очень жаль. Тебе, наверное, ужасно его не хватает, – прошептала Лекси и принялась кусать пухлую нижнюю губу.
Из груди Марка вырвался стон. Он, видимо, оказался громче, чем Марк ожидал, потому что Лекси услышала, и ее губы тронула улыбка.
И тут Марка словно подменили, как будто кто-то переключил его из режима спокойствия в режим агрессии.
И дня не прошло с тех пор, как эта совершенно незнакомая девица появилась в его доме, и уже бередит его старые раны.
Ничто не могло разозлить его сильнее.
Как она смеет думать, что Марк не в состоянии держать себя в руках?
Лекси оперлась ладонями о стол и внимательно посмотрела на него. Она заворожила Марка. Он тонул в глубине серых с темно-синими и голубыми прожилками глаз, в черной бездне ее расширенных зрачков.
Кристалл часто говорила, что глаза человека – это окна его души. И если это правда, то у Лекси Слоун душа прекрасна.
– Как тебе это удается? – стиснув зубы, спросил Марк. – Как ты умудряешься получать за это деньги? Тебе же платят за публикацию рассказов о чужих страданиях и боли! Эта работа доставляет тебе какое-то болезненное наслаждение? Или чужая боль позволяет тебе почувствовать, что твоя жизнь удалась и ты от чего-то лучше застрахована? Пожалуйста, ответь мне, потому что я никак этого не пойму. Никак.
Марк дрожал, он был так раздражен из-за того, что не мог контролировать свои эмоции. Он резко выдернул свою руку из-под ее, развернулся, сбежал по лестнице, с силой толкнул двери и вышел на прохладную террасу, в тень.
Он закрыл глаза и постарался дышать глубоко. Минуты тянулись, словно годы, и вот позади него послышались легкие шаги Лекси.
Она встала рядом с ним у перил, и они молча смотрели на бассейн, кипарисы и оливковые деревья.
Лекси пожала плечами:
– Я занимаюсь этим не оттого, что мне это доставляет какое-то болезненное наслаждение или ради удовлетворения личных стремлений. Ну разве что мне за это платят. Нет, я помогаю своим клиентам вспомнить, как они преодолевали трудности и потери и как стали такими, какие есть. Ведь именно это интересно читателю, – сказала она, повернувшись к Марку. – Я не шутила, когда рассказывала тебе о том, как мне нравилось читать биографии. Я обожаю знакомиться с новыми людьми, я обожаю слушать истории из их жизни. – Лекси побарабанила пальцами по покрытому лаком дереву. – Для справки: все семьи переживают боль, и всем без исключения приходится мириться с тяжелой утратой, которая меняет их жизнь. И мне, и тебе, и нашим родным и друзьям. Иначе нельзя. Только так мы становимся самими собой. Вот и все.
– И все? – Марк покачал головой. – Ты-то когда научилась так профессионально разбираться в людях и их историях? Ты и сама не совершенство. С таким-то папашей.
Внезапно Марк пришел в себя. Он не хотел грубить, просто внутри его клокотали эмоции, которые он раньше сдерживал. Он чувствовал себя очень уставшим, и ему понадобилось время, чтобы ослабить хватку. Марк прекрасно знал, что Лекси следит за каждым его движением.
– Прости за эту вспышку гнева. Это лишнее. Я думал, мы забыли то, что случилось в больнице, но, видимо, ошибся. Я пойму, если ты не захочешь работать со мной после такой грубости. Если соберешь вещи сейчас, то успеешь на паром, который отходит в четыре. Я прослежу за тем, чтобы машину забрали и агентство выплатило тебе гонорар. Спасибо за помощь этим утром.
Глава 6
Лекси во все глаза смотрела на Марка, солнце обжигало ее плечи. Вчера он выслушал рассказ об отце и позволил ей работать с ним. Сегодня он упрекнул ее родословной и тут же извинился за это.
Она никогда не встречала таких надоедливых, странных и противоречивых людей, хотя что-то подсказывало ей, что под маской ледяного спокойствия скрывался хороший человек, правда немного замкнутый.
– Я прекрасно знаю, что далека от идеала. К тому же я упряма. И я никуда не поеду, – бросила она, подняв руки ладонями вперед. – Такое часто случается. Кто в здравом уме захочет говорить о пережитой боли? Людям свойственно запереть свои страдания в коробку, плотно закрыть крышкой и жить дальше как ни в чем не бывало. Уж я-то знаю, что говорю. – Лекси осмотрелась, и ей на глаза попались котята, сидевшие у стены. – Мне запрещено говорить о других моих клиентах, потому что я подписала договор о неразглашении информации, но, поверь, я работала с людьми, у которых за плечами такое, что невозможно представить, как они вообще могут мириться с прошлым. Я думала, у меня несладкая жизнь, пока не познакомилась с настоящими героями.
– Значит, мы герои?
– Каждый из нас. Каждый – герой, и с этим ничего не поделаешь. Хотя одно я знаю наверняка.
– Сгораю от желания услышать это, – медленно выдохнул Марк.
– Я умираю от голода! – воскликнула Лекси, театрально вздохнув, чтобы разрядить напряженную атмосферу и сменить тему. – Может, перекусим, прежде чем начать разбираться с личной жизнью твоей матери? У меня такое чувство, – она скорчила гримасу, – что нам могут понадобиться силы, чтобы одолеть этот рубеж. А все, что обычно помогает мне в таких случаях, осталось в Лондоне.
– Есть хочешь? – переспросил Марк; его плечи опустились, он выпрямился и поднял голову. – Нет проблем. Теперь моя очередь тебя угощать. Приготовься побаловать свои вкусовые рецепторы в одном из самых лучших ресторанчиков на побережье. Как тебе такой обед: большая тарелка хрустящего греческого салата, а на горячее – только что выловленный морской окунь и жареная картошка? Но с условием: мы не говорим о работе и о том, зачем ты здесь. Договорились?
У Лекси слюнки потекли. Последний раз она досыта ела в Гонконге два дня назад.
– Обед в ресторане? Разве у нас есть на это время? – Она представила горы бумаг, которые остались в кабинете. – Нам еще столько всего нужно сделать.
– Потому-то нам обоим и пойдет на пользу свежий воздух. Я три дня сидел дома, мне нужно развеяться и сменить обстановку.
– Может, один съездишь? – с улыбкой спросила Лекси, кивнув. – А я останусь и повнимательнее прочитаю то, что мы уже напечатали. Съем салат с хлебом.
– Ты и потом сможешь этим заняться, – ответил Марк, чуть сощурившись. – Есть какая-то другая причина, по которой ты не хочешь обедать со мной на людях? Ревнивый парень? Тайный поклонник? Или тебя беспокоят мои манеры за столом?
Марк склонил голову и пристально посмотрел на Лекси, и ее снова бросило в дрожь.
– Только скажи, и я предъявлю тебе прекрасные отзывы о том, что я мало пью и вполне сносно пользуюсь столовыми приборами.
Лекси закатила глаза. Совершенно очевидно, что Марк не хотел разбирать тот чемодан с воспоминаниями, и Лекси наконец сдалась.
– Нет у меня ревнивого парня, да и поклонника тайного тоже нет, раз уж на то пошло. И в твоих манерах я не сомневаюсь. Ладно, договорились. – Она улыбнулась.
Марк запустил правую руку в карман и подошел к ней ближе, заполняя пространство между ними теплым мужским ароматом. Он достал из кармана связку ключей, подбросил их и поймал левой рукой.
– Я готов. А ты?
– То есть уже едем? Мне нужно переодеться и взять сумку. – Лекси указала на свою прическу: – И причесаться, и подкраситься.
Марк пару секунд смотрел на нее, раскрыв рот.
Лекси скрестила руки на груди. Ей казалось, что Марк видит ее насквозь. Ее щеки горели от смущения, ладони вспотели, и чем дольше Марк смотрел на нее, тем жарче ей становилось. Она стремительно теряла самообладание.
– На твоем месте я бы не волновался за внешний вид. За прическу особенно, – пробормотал он.
– Что не так с моей прической? – испуганно спросила Лекси, перекидывая волосы с одного плеча на другое и открывая шею. – В том ресторане дресс-код?
Марк звонко рассмеялся, и его смех отразился эхом в саду. Этот смех был таким невероятным, теплым, естественным, что Лекси не могла поверить, что так смеялся Марк, и помигала от удивления. Что это было?
Марк неожиданно рассмеялся, и от этого его лицо стало еще красивее. Глаза на мгновение утратили суровый блеск и сделались мягкими и озорными. Он был неотразим.
– Все у тебя в порядке с внешним видом, – ответил он и протянул Лекси руку, приглашая ее пойти с ним.
– Всего пять минут, – сказал она непринужденно. – Ты как раз успеешь подогнать машину.
Марк схватил ее за руку и, ухмыляясь, потянул за собой на гравийную дорожку:
– Не понадобятся тебе эти пять минут. И потом, кто сказал, что мы едем на машине?
– Карета подана, мадам.
Лекси молча посмотрела на мальчишеский черный шлем в руках Марка.
Он терпеливо выжидал. Наконец Лекси несколько раз кивнула и произнесла:
– Это скутер.
– Восхитительная наблюдательность, – ответил Марк, борясь с желанием снова расхохотаться.
– Он очень хорош для молодого человека, но это все же скутер, – продолжила она. Лекси вдохнула, покачала головой и посмотрела на него в невероятном смущении. – Ты просто не можешь ездить на скутере! Английским аристократам разве не запрещено водить скутер? Я ожидала увидеть пижонскую спортивную машину стоимостью больше, чем мой дом. Это невероятно!
– Я рад, что не оправдал твоих ожиданий. Просто туда, куда мы едем, лучше всего добираться на двухколесном транспорте.
Сказав это, Марк снял с крепления второй шлем и протянул его Лекси. Шлем был красный, по бокам нарисованы две белые молнии-стрелы, а на лбу красовалась черная надпись "Паксос пицца", которую трудно было не заметить.
– Ну, шлем Кейси мне достался за полцены. Мой знакомый Спиро только его мне отдал со скидкой.
Лекси с недоверием посмотрела на шлем:
– Только его? Ясно. И ты абсолютно уверен, что нам не стоит ехать на моей машине?
– Абсолютно, – ответил Марк. – К тому же мне совсем не хочется тревожить кошек.
– Ну, разумеется, кошек тревожить. Должны же быть у мужчины приоритеты, – ответила Лекси.
Не произнеся больше ни слова, она перекинула ремень сумки через плечо, отбросила назад волосы и надела шлем, затем застегнула ремешок под подбородком так ловко, будто только этим всю жизнь и занималась.
Марк молча восторгался ею.
Лекси посмотрела на него, сильно прищурившись, и пробормотала:
– Ни слова.
– Молчу, – ответил он, похлопав по заднему сиденью. – Можешь держаться за меня, когда поедем.
– Спасибо, конечно, но я справлюсь.
Лекси стояла, уперев руки в бока, и взвешивала свои возможности. Хотя между ними и пролегало расстояние, Марк почти слышал, как работает ее голова, воздух между ними искрился от напряжения.
– Ты не успеешь замерзнуть, нам недалеко ехать, – спокойно заметил он, повернув ключ зажигания и переключив скутер на первую скорость.
Марк проверил, хорошо ли застегнут его ремешок, поудобнее устроился на водительском сиденье и повернулся вперед. Он не стал оглядываться, чтобы проверить Лекси.
Вскоре скутер слабо качнулся, и Лекси села позади Марка. Тогда он широко улыбнулся, зная, что гостья его не видит.
– Держись! – крикнул Марк и медленно поехал вниз по дороге.
В теплом летнем воздухе летала пыльца с оливковых деревьев, и пахло сосновой смолой. Ветерок обдувал тело Лекси, скутер, гудя, мчался по шоссе вниз к побережью.
Она отклонилась и вцепилась в поручень позади него, мышцы напрягались, когда скутер подпрыгивал на кочках. Как странно, что Лекси не заметила эти ухабы на пути на виллу, путешествуя в удобной машине, зато сейчас она чувствовала каждую кочку и выбоину.
Лекси не любила сидеть на пассажирском сиденье, но ей приходилось признать, что в этот раз ее глазам представился потрясающий вид. Прямо перед ней были широкие плечи Марка, футболка плотно обтягивала его спину, и Лекси видела, как играли его мускулы.
Лекси огляделась по сторонам, чтобы отвлечься и насладиться греческими пейзажами, пока они проносились мимо на скорости двадцать миль в час. Она видела лимонные деревья, ярко-розовые и фиолетовые цветы бугенвиллий, бледные олеандровые кусты в проносящихся мимо садах, украшавших участки возле домов вдоль дороги. Темно-зеленые кипарисы и сосны оттеняли горизонт под лазурно-голубым небом.
А между деревьями можно было различить более темную полоску – там Ионическое море уходило за горизонт.
Лекси кожей чувствовала солнечное тепло. Она ощущала себя свободной и готовой к новым открытиям. Она закрыла глаза и с наслаждением запрокинула голову, подставив лицо ветру и теплу. Тут скутер резко затормозил, круто сворачивая с трассы на проселочную дорогу.
Лекси открыла глаза и инстинктивно обхватила Марка за пояс. Ее сердце бешено колотилось, и она почувствовала, как напрягались мышцы на спине Марка, его тело было крепким и горячим, оно источало уверенность.
Марк обернулся всего лишь раз и ободряюще улыбнулся ей. Он сбавлял скорость на каждом повороте, дорога все сужалась, попадалось все больше кочек, и вот они преодолели разъезд возле белой церквушки, и скутер плавно остановился.
Приехали. Дальше дороги не было.
– Я не сказал, что дальше мы идем пешком? – непринужденно спросил Марк.
В ответ Лекси окинула его ледяным взглядом и посмотрела на свои золотистые босоножки на высокой платформе.
– Сколько нужно идти?
– Минут пять. Ресторан в конце ослиной тропы, за оливковой рощей.
– Пять минут? Ловлю тебя на слове. Ты же понимаешь, что теперь твой большой секрет выставлен на всеобщее обозрение?
Она ухмыльнулась и направилась вниз по каменистой тропинке между высокими каменными стенами, разделявшими оливковые рощи, мягко ступая по хвое.
Марк нервно сглотнул:
– Какой-то определенный секрет? У меня их много.
– Без сомнения. Разумеется, я говорю о тайной жизни достопочтенного Марка Белмонта, главы компании. Он известен всему миру как гений лондонской биржи, но что мы видим, когда он приезжает на Паксос? Словно бабочка вылупляется из куколки, появляется другой Марк: он любит погонять на скутере, пьет местное вино и играет с кошками. Итак, остается лишь один вопрос. Какие еще скрытые таланты Марка мы вскоре увидим?
В ответ он лишь коротко шмыгнул носом.