3
– Внимание! – скомандовала Алиса. – Камера! Мотор! Наша съемочная группа находится в гостях у Кати Андреевой, или, как все ее называли на шоу "ЖЗР", Каркуши. Сейчас я задам ей тот самый, волнующий всех вас вопрос, услышать ответ на который не терпится, как я понимаю, всем вам, собравшимся в студии. Итак, Каркуша, мы все искренне и горячо надеемся, что у тебя было достаточно времени, чтобы принять решение. Ведь, насколько мне известно, через несколько минут истекает второй срок, который определило руководство проекта. Так все-таки, Каркуша, ты вернешься на шоу? "Да" или "нет"? Каким будет твой ответ?
Студия загудела, кое-кто засвистел и затопал ногами.
– Прошу тишины! – выкрикнул ведущий – молодой, бритый под ноль парень, которого Каркуша никогда раньше не видела. – Внимание! Пожалуйста, успокойтесь! Иначе мы не услышим Каркушин ответ.
– А они там что, видят меня? – спросила Катя, с опаской покосившись на экран.
– Разумеется. Все, происходящее здесь, транслируется в студии на большом экране. Покажите нам, пожалуйста, экран! – попросила Алиса, и в следующую секунду Каркуша увидела собственное лицо, увеличенное до невероятных размеров.
– Блин! – вырвался у Каркуши возглас удивления, но уже в следующую секунду она полностью овладела собой и широко улыбнулась. – Привет. Это все так неожиданно… Нет, честно… Я правда не знала о сегодняшней съемке… Меня даже не предупредили… Поэтому…
– Так ведь шоу у нас без правил! – вклинилась со своим комментарием Алиса.
– Ну да, я понимаю, но все равно, – неуверенно проговорила Каркуша, ни на секунду не забывая о камере.
Это было странно, ведь там, на шоу, где камеры снимали практически каждую секунду ее существования, Катя совершенно не думала о них.
– Итак, Каркуша… – Алиса взяла инициативу в свои руки. – Вопрос задан. Студия ждет ответа. Каким же он будет? "Да" или "нет"? Ты вернешься на шоу "ЖЗР"? Но прежде чем мы услышим ответ Каркуши, я хочу, чтобы нам показали одного человека, который, возможно, больше остальных желает возвращения Кати Андреевой, потому что от ее решения зависит… Все вы наверняка догадались, что я говорю о Романе Березине!
Каркуша вздрогнула. На экране крупным планом появилось немного растерянное, как ей показалось, лицо Ромы.
– А можно я задам ему вопрос? – неожиданно для себя самой выкрикнула Катя.
– Нет проблем, – преувеличенно бодро откликнулась Алиса. – Каркуша хочет о чем-то спросить Романа! Интересно, о чем? Неужели у них было недостаточно времени для выяснения отношений здесь, как мы все привыкли говорить, "на воле"? Ну что ж, тем лучше и интереснее для нас, поклонников Каркуши и шоу "ЖЗР".
– Рома… – Катя старалась смотреть прямо в объектив. – Почему же ты не предупредил меня об этом телемосте? Ведь если приехал в студию, значит, ты знал?
– Я хотел, котенок, – глядя с экрана взглядом побитой собаки, начал оправдываться Рома. – Правда хотел позвонить тебе, но они запланировали экспромт и запретили тебе говорить… Правда, котенок, честное слово…
– Понятно, – хмыкнула Каркуша. – Ну давай, теперь твоя очередь, спрашивай.
– Котенок, я хочу, чтобы все услышали это! Я тебя безумно люблю! Безумно! Я полный кретин, что не разглядел в тебе сразу того, что смогли разглядеть миллионы парней. Прости меня, котенок! Давай вернемся вместе! Дай мне шанс! Я смогу доказать тебе и всем, что я не полное дерьмо, как тут многие обо мне думают…
Только теперь, когда камера отъехала от лица Ромы на порядочное расстояние, Катя смогла увидеть, что он сидит внутри высокого прозрачного цилиндра.
"Как заключенный в зале суда", – мелькнула у Каркуши мысль, и в следующий миг Рома как бы в подтверждение проговорил:
– Я не знаю, котенок, видно тебе или нет, но я тут сижу под колпаком из бронированного стекла. – Протянув руку, он постучал по стенке цилиндра. Раздался глухой, но ясно различимый звук. – Потому что иначе твои поклонники меня бы в клочья разорвали, точно.
И тут, словно по команде, в Рому полетели какие-то одинаковые предметы. Каркуша не сразу сообразила, что это куриные яйца. Стукнувшись о толстое стекло, яйца разбивались и сползали на пол отвратительными слизистыми потоками.
"Почему же они раньше не швыряли в него яйца? – недоуменно подумала Каркуша. – Словно ждали определенной реплики, команды. Да наверняка так оно и есть, – решила она. – Все это шоу, где каждое слово, каждый жест выверены и известны заранее, хоть зрители и думают, что все происходит спонтанно и само собой".
Впрочем, внезапный приезд к ней домой телевизионщиков мог служить ярким опровержением этих предположений.
– Вот видишь, котенок, как меня все здесь ненавидят! И все равно они хотят, чтобы я вернулся на шоу, потому что им сказали, что только в этом случае вернешься ты, – с потерянным видом сообщил Рома то, что всем и без него было известно. Потом он резко вскинул голову, посмотрел в камеру глазами, полными слез, и, выдержав паузу, выдал фразу, которую, очевидно, долго готовил и обдумывал: – Котенок, моя судьба в твоих руках. От одного твоего слова зависит все.
И тут зал начал громко скандировать:
– Кар-ку-ша су-пер! Ро-ма от-стой! Кар-ку-ша су-пер! Ро-ма от-стой!
– Что ж, Каркуша, – преувеличенно бодрым голосом заговорила Алиса, – теперь уж тебе точно не отвертеться! И все же, – неожиданно пошла на попятную тележурналистка, – прежде чем мы услышим решение Каркуши, хотелось бы дать слово кому-нибудь из ее болельщиков. Впрочем, точнее, наверное, будет слово "поклонники". А вдруг Катино сердце дрогнет? Вдруг именно этой последней капли и не хватает для того, чтобы все мы услышали столь долгожданное и желанное Катино "да"!
Чувствуя, как лицо ее заливает краска (все же не каждый день услышишь в свой адрес столько лестных слов), Каркуша взволнованно смотрела на экран. Лысый ведущий, тем временем молниеносно переместившись в другой сектор, вручил микрофон пухленькой девушке, которая даже запрыгала на месте от нетерпения.
– Катя! Я – лидер группы поддержки Каркуши… То есть поддержки тебя, – немного смутившись, пояснила девушка. – Меня зовут Марина. В нашу группу уже записалось тысяча двести тридцать семь человек. Все они присылают свои голоса по Интернету. И это уже устаревшие цифры, после сегодняшнего эфира, я уверена, число твоих поклонников удвоится, а может быть, даже и утроится! Ты только прикинь, Катюха! Неужели ты окажешься настолько жестокой чувихой и разочаруешь такую мощную толпу? Не делай этого, мы все тебя просим! Вернись на ТВ! Вернись на шоу! Короче, Каркуша, возвращайся, нам всем тебя дико не хватает!
Девушка резко выкинула руку в сторону ведущего, а когда тот забрал микрофон, столь же резко опустилась, буквально рухнула на свое место, словно потеряв остатки сил.
– Ну а теперь слово тебе, Каркуша! – выкрикнула Алиса и сунула микрофон в Катину руку.
– Спасибо вам, ребята, всем, кто пришел сегодня в студию, чтобы меня поддержать, и всем тем, кто не смог прийти, но запомнил и полюбил меня за тот короткий срок, который я провела на проекте. – Стоило Каркуше заговорить, как вдруг она ощутила необыкновенный эмоциональный подъем. Сейчас Катя чувствовала себя уверенно и легко, так, словно для нее это было чем-то вполне обыденным и привычным – разговаривать посредством телекамер с целой толпой собственных поклонников. – И хотя сегодняшнее событие для меня полный сюрприз, – спокойно продолжала она, – сейчас я чувствую себя по-настоящему счастливой. Вот только… когда вы начали бросать в Рому яйца… Я не знаю, кто это придумал, но это точно не очень хороший человек. Скорее всего, яйца вам раздали в студии и даже сказали, после каких слов их надо бросать. Но как бы вы ни относились к Роме, унижать человека нельзя ни при каких обстоятельствах. Когда это произошло, мое сердце сжалось от жалости. Мне больно видеть Рому сидящим под колпаком из бронированного стекла, больно видеть его затравленный взгляд, слышать его дрожащий от неуверенности голос…
В этот момент камера переместилась на Романа, и Каркуша увидела, что тот сидит с низко опущенной головой. Конечно, она могла допустить, что все это игра, что Рома просто исполняет кем-то предписанную ему роль, ведет себя, следуя указаниям режиссера, или продюсера, или кого-то еще. Но сердце все равно больно сжималось при одном только взгляде на его ссутуленную спину, поджатые ноги, склоненную голову…
– В общем, – после небольшой паузы вновь заговорила Катя, – если вы и вправду так хотите, чтобы я вернулась…
Студия загудела.
– Вы должны потребовать, чтобы этот колпак немедленно убрали!
После этих слов зрители повскакивали со своих мест и принялись скандировать:
– Уб-рать кол-пак! Уб-рать кол-пак!
Тут же невесть откуда в студии появились рабочие в униформе. Катя насчитала пять человек. В мгновение ока рабочие разобрали цилиндр на пять или шесть фрагментов, и в следующий миг студия громко приветствовала освобожденного и счастливо улыбающегося Романа.
– И еще одна просьба, вернее, не просьба даже! – Теперь, чтобы заглушить возбужденные возгласы, Каркуша вынуждена была кричать. – Не обижайте его! Если вы хотите, чтобы я вернулась, вы не должны обижать Рому! Это мое условие! Потому что легче всего осудить кого-то, а потом возненавидеть. И гораздо трудней постараться понять человека, заставить себя почувствовать то, что чувствовал он, когда совершал поступок, за который его потом осудила и возненавидела толпа… Простите меня за это слово "толпа". Я не хотела обидеть вас! Потому что каждый из вас – личность. Противоречивая и единственная в своем роде. И каждый из вас достоин уважения и любви! И я хочу, я всем сердцем хочу, чтобы вы поняли: Рома тоже личность! И чтобы он ни сделал, никто из вас не вправе его осуждать! Рома, как каждый из нас, достоин уважения и любви. И даже если он совершил на проекте ошибку, он должен сам ее исправить. Давайте дадим ему этот шанс! Я считаю, что мы не имеем права лишать Рому возможности доказать, что он никакой не подлец, а нормальный парень, который просто оступился, совершил ошибку. – Каркуша набрала полные легкие воздуха, затем с шумом выдохнула его, тряхнула постоянно спадавшей на глаза челкой и, немного сбавив обороты, проговорила: – Вот почему я готова изменить свое решение. Я вернусь на шоу, только если вы простите Рому. Простите искренне, а не по принуждению. Простите его от чистого сердца, так, как это сделала я.
Трудно найти хоть сколько-нибудь подходящие слова, чтобы передать реакцию студии на пламенную, полную подлинной боли и горечи речь Каркуши. Но едва она успела произнести последнее слово, как началось нечто невообразимое. Зал буквально взорвался, поднявшись в едином порыве. Сквозь гул, крики, свист и улюлюканье ясно можно было расслышать лишь одно-единственное слово. И слово это означало ее имя. Не прозвище, которое хоть и было милым и обаятельным, но тем не менее часто раздражало девушку, потому что казалось намертво приросшим к ней, а ее настоящее, такое простое и теплое имя – Катя.
– Ка-тя! Ка-тя! Ка-тя! – ревела студия, а над головами раскачивались многочисленные плакаты и лозунги.
4
– Как, прямо сейчас? – Каркуша недоуменно уставилась на Алису. – Нет, это невозможно… Я должна предупредить родителей, собрать вещи… И вообще, я не готова, я так не могу…
– Прекрати, – отрезала Алиса. – Тебя ведь никто за язык не тянул. Ты приняла решение, и никто на тебя не давил, а это значит, что надо быть последовательной.
Теперь интонации Алисиного голоса изменились. Стоило только телемосту закончиться, как режиссер заговорила с Катей резко и даже с некоторой долей раздражения. Словно Каркуша была обязана повиноваться и беспрекословно выполнять любое, даже самое нелепое распоряжение Алисы. А именно таким, до крайности нелепым и глупым, казалось Кате категоричное требование режиссера отправиться на проект немедленно, вместе со съемочной группой телемоста.
– Ты пойми, – настаивала Алиса, – если у тебя на сегодняшний день образовалась пара сотен поклонников, это вовсе не означает, что они будут помнить о тебе вечность или даже месяц. Через две недели все забудут, кто она такая есть, Каркуша. Понимаешь? Интерес поклонников надо поддерживать, его надо разжигать, надо постоянно подкидывать дровишки в огонь их любви.
– Я к этому не стремилась, – отчаянно сопротивлялась Катя. – Мне не нужны были поклонники, я совсем не думала об этом, и то, что они появились, для меня полная неожиданность.
– Ты хочешь сказать, тебе неприятно осознавать, что твое имя не сходит с уст нескольких тысяч парней и девчонок? – Глаза Алисы превратились в узкие щелочки.
– Во-первых, мне кажется, это преувеличение – насчет "не сходит с уст". Просто эффектная фраза…
– Фраза не фраза, – перебила Алиса, – а суть от этого не меняется. И не ври, что, когда ты смотришь по телевизору на лица своих поклонников, сердце твое не замирает от счастья, а потом не начинает бешено колотиться, выскакивая из груди.
– Я не знаю, – нерешительно проговорила Катя.
С каждой секундой эта напористая девушка становилась все более неприятной.
– А тут и знать нечего, – презрительно фыркнула Алиса. – Короче… – Она задрала рукав своей кофточки и посмотрела на часы. – Даю тебе на сборы пятнадцать минут. Родителям позвони или записку напиши, если боишься, что они будут возражать. Впрочем, как они могут возражать, если сами подписали контракт? Кстати… – Алиса забегала глазами по комнате.
Ее сумка лежала на кресле, Катя помнила это. Правда, сейчас ее не было видно, потому что кто-то из съемочной группы бросил сверху джинсовую куртку.
– Вы случайно не сумку свою ищете? – робко поинтересовалась Каркуша, убирая с кресла куртку. – Вот она.
– Отлично, а то я испугалась. Там же деньги. Кстати, твои деньги.
– Мои? – округлила глаза Катя.
– Да, – небрежно махнула рукой Алиса. – Твой гонорар за три съемочных дня. В качестве поощрительной, так сказать, премии.
– Но мне не положен никакой гонорар за съемку, – возразила Каркуша. – В контракте так и написано…
– Забудь про контракт. Игорь велел отдать тебе деньги, что я сейчас и сделаю.
Алиса расстегнула сумку и вытащила пачку перетянутых серебристой широкой лентой купюр.
– Сколько тут? – тихо спросила Катя, не решаясь протянуть руку за деньгами.
– Пять тысяч, баксами. В подарочной упаковке, – улыбнулась Алиса. – Держи. Кстати, Игорь сказал, чтобы ты их с собой прихватила. На шоу они тебе в этот раз могут понадобиться.
– Хорошо, – пожала плечами Катя, запихивая деньги в карман рюкзака. – А расписаться я где-нибудь должна, что получила эти деньги?
– Как-нибудь в другой раз, – ухмыльнулась Алиса. – Между прочим, девочка, у тебя осталось семь минут.
– Котенок! – Рома бросился навстречу Кате и уже в следующее мгновение сжимал ее в объятиях. – Спасибо тебе, ты просто не представляешь, что ты для меня сделала! Я тебе так благодарен, так благодарен, котенок, что прямо крыша едет! Я тебя обожаю! – выкрикнул он, подхватил Каркушу и закружил ее в воздухе.
– А где все? – сдержанно поинтересовалась Катя, обводя взглядом знакомые до боли серебристые стены гостиной.
– Сейчас увидишь! – пообещал Рома и загадочно подмигнул ей.
И тут с потолка посыпались блестящие конфетти, из динамиков грянула ритмичная музыка, а из обеих спален с радостными криками выбежали обитатели дома. Их было трое: две незнакомые Кате девушки и Николай – друг Ромы, с которым у Каркуши были связаны самые теплые воспоминания, хоть они и не успели как следует узнать друг друга за те три дня, которые Катя провела на проекте в свой "первый заход".
– Добро пожаловать на шоу! – пропищала одна из девушек, высокая, с длинными обесцвеченными волосами. – Я Лена!
– А я Катя, – зачем-то сказала Каркуша.
Ее слова были встречены дружным смехом.
Кто не знает эту птицу,
Ту, что все зовут Каркушей,
Суперклевую девицу
Нашу Катеньку-Каркушу! -
прокричала вторая девушка, невысокая и худенькая, с рыжими пушистыми волосами. Ее имени Катя пока не знала.
"Текст явно им дали, – пронеслось у Каркуши в голове, – не могли придумать что-нибудь менее пошлое!"
Тем временем ребята хором запели "Катюшу" и, взявшись за руки, начали водить вокруг Каркуши хоровод:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
К нам на шоу вновь пришла Катюша,
Стала Катенька теперь крутой!
"Что за бездари у них стишки кропают?" – снова возмутилась про себя Каркуша.
Краем глаза она отметила, что Коля хоть и принимает участие в общем веселье, но делает это будто бы по принуждению. Нет, с виду все вроде бы нормально – и смеется, и поет, как все, вот только взгляд… Тревожный какой-то, что ли? Но долго ломать голову над этой проблемой Катя не стала. Тем более что уже в следующую секунду Рома снова подхватил ее на руки и бережно, точно это была не Каркуша, а китайская ваза из тончайшего фарфора, понес к овальному столу. Опустив свою ценную ношу на пол, он схватил край серебристой непрозрачной пленки, которой был накрыт стол, и, с силой дернув, открыл для всеобщего обозрения роскошное угощение. Впечатление было такое, что сервировкой занимался живописец, отдающий предпочтение контрастным сочетаниям цветов. Например, рядом с ярко-желтым салатом стояло блюдо с крупно порезанными кроваво-красными помидорами, к ним примыкали продолговатая тарелочка с изумрудной зеленью, вазочка, наполненная красной икрой, а возле нее в прозрачном, тонкого стекла пузатом графине поблескивала жидкость насыщенного синего цвета.
Только сейчас, опустившись на галантно пододвинутый Ромой стул, Каркуша поняла вдруг, как сильно проголодалась. Конечно, за весь день она даже чаю не выпила. Да и до чаю ли ей было!
– Ты ешь, котенок, ешь! – суетился Рома, наполняя ее тарелку всякими вкусностями.