- Да. Есть что-то особенное в Гемпшире. Каждый раз, возвращаясь сюда из Лондона, я чувствую невероятное облегчение. - Взяв за ленты снятую шляпку, Амелия легко покачивала ее в такт шагам.
Она казалась поглощенной пейзажем, колыханием цветов, щелканьем и жужжанием насекомых, копошащихся среди деревьев, ароматом согретых солнцем трав и пряным запахом полевой горчицы.
- Уин, - наконец сказала она задумчиво. - Тебе не обязательно покидать Гемпшир, ты же знаешь.
- Знаю.
- Наша семья может выдержать любой скандал. Посмотри на Лео. Мы пережили все его…
- По меркам скандальности, - нетерпеливо прервала ее Уин, - думаю, я умудрилась сделать что-то даже более безнравственное, чем Лео.
- Не думаю, что такое возможно, дорогая.
- Мы обе хорошо знаем, что утрата целомудрия женщиной может погубить семью гораздо эффективнее, чем потеря чести мужчиной. Это не честно, но так и есть.
- Ты не теряла невинность, - сказала Амелия возмущенно.
- Уж поверь мне, не из-за отсутствия попыток. Я хотела потерять. - Глядя в лицо старшей сестры, Уин поняла, что шокировала ее. Она слабо улыбнулась. - Амелия, ты считаешь, что я выше подобных чувств?
- Ну… да, я действительно так полагала. Ты никогда не грезила о красивых парнях, не говорила о баллах и вечеринках, не мечтала о будущем муже.
- Это из-за Меррипена, - призналась Уин. - Он - все чего я когда-либо хотела.
- О, Уин, - прошептала Амелия. - Мне так жаль.
Уин взобралась на ступеньки, ведущие к узкому проходу в каменном ограждении; Амелия следовала за ней. Они шли по травянистой пешей дорожке, лесной тропинке, и дальше, к небольшому мосту, пересекающему ручей.
Амелия взяла сестру за руку.
- В свете того, что ты мне сейчас рассказала, я еще решительнее настроена против твоей свадьбы с Хэрроу. Я имею в виду, ты можешь выйти за него, если действительно хочешь, но не делай этого из-за страха перед скандалом.
- Я хочу. Я испытываю к нему симпатию и уверена, что он - хороший человек. Если останусь здесь, это приведет к бесконечным мукам для меня и Меррипена. Один из нас должен уехать.
- Но почему обязательно ты?
- Меррипен необходим здесь. Он принадлежит этому месту. А мне действительно все равно, где жить. В сущности, думаю, будет даже лучше начать все сначала где-нибудь в другом месте.
- Кэм собирается поговорить с ним, - сказала Амелия.
- О нет, он не должен этого делать! Не от моего имени. - Уин повернулась лицом к Амелии, чувствуя, как в ней восстает гордость. - Не позволяй ему. Пожалуйста.
- Я не могу остановить Кэма, как бы сильно ни старалась. Он поговорит с Меррипеном не ради тебя, Уин. А ради него самого. Мы по-настоящему опасаемся того, что с ним станет, когда он окончательно потеряет тебя.
- Он уже меня потерял, - решительно ответила Уин. - Потерял в тот момент, когда отказался поддержать. И мой отъезд на нем никак не отразится. В сущности, мне кажется, что он презирает вещи, доставляющие ему удовольствие, потому что наслаждение может сделать его чем-то мягче, а этого он никогда не допустит.
Черты ее лица выглядели застывшими. Чувствуя щемящую боль, Уин начала массировать лоб.
- Чем больше он заботится обо мне, тем решительней старается оттолкнуть.
- Мужчины, - проворчала Амелия, пересекая пешеходный мост.
- Меррипен уверен, что ему нечего предложить мне. Это своего рода высокомерие, тебе не кажется? Решать что мне нужно. Пренебрегая моими чувствами. Ставя меня так высоко на пьедестал, он избавляет себя от всякой ответственности.
- Не высокомерие, - мягко поправила Амелия. - Страх.
- Допустим, но я не собираюсь так жить. Не хочу подчиняться своим страхам. Или его.- Уин немного расслабилась, и чувствуя, как к ней возвращается хладнокровие, призналась. - Я его люблю, но если для женитьбы его нужно принудить или загнать в ловушку, то мне он не нужен. Я хочу добровольного супруга.
- Конечно, никто не может винить тебя за это. Меня всегда по-настоящему раздражало выражение ''подцепить мужа''. Как будто это форель, которую нам посчастливилось поймать на крючок и выдернуть из воды.
Несмотря на свою подавленность, Уин не смогла сдержать улыбки.
Они энергично шагали по влажному, согретому солнцем ландшафту. Поскольку в итоге они достигли Рэмси, то увидели останавливающийся у входной двери экипаж.
- Это Джулиан,- сказала Уин.- Так рано! Он, должно быть, покинул Лондон задолго до первых лучей солнца. Она ускорила шаг и оказалась рядом как раз, когда он выходил из кареты.
Невозмутимая привлекательность Джулиана нисколько не пострадала от долгого путешествия из Лондона. Он взял руки Уин, крепко сжал их и улыбнулся сверху вниз.
- Добро пожаловать в Гемпшир, - сказала она.
- Спасибо, дорогая. Вы уже гуляли?
- И довольно активно, - с улыбкой заверила она его.
- Очень хорошо. Вот, у меня есть кое-что для вас. - Порывшись в кармане, он извлек небольшой предмет. Уин почувствовала, как он надевает кольцо ей на палец. Девушка опустила взгляд на рубин, того самого оттенка красного, больше известного как "голубиная кровь", в окружении золота и бриллиантов.
- Говорят, - сказал ей Джулиан,- что, владея рубином, обретаешь довольство и мир.
- Спасибо, это очень мило, - пробормотала она, наклоняясь вперед.
Почувствовав мягкое прикосновение его губ к своему лбу, Уин закрыла глаза. Довольство и мир… Возможно однажды, с Божьей помощью, она их почувствует.
Кэм сомневался в собственном здравомыслии, приближаясь к работающему на лесном складе Меррипену. Какое-то время он наблюдал, как тот помогал трем лесничим выгружать из грузового вагона массивные бревна. Работа была опасной и одна допущенная ошибка могла привести к серьезному ранению или смерти. Используя наклонные доски и длинные рычаги, мужчины дюйм за дюймом скатывали бревна на землю. Хрипя от усилий, напрягая мускулы, они изо всех сил старались управлять опускаемым грузом. Как наиболее крупный и сильный член группы, Меррипен занял место посередине, что сильно снижало для него вероятность спастись, если бы что-то пошло не так.
Обеспокоенный, Кэм шагнул вперед, чтобы помочь.
- Назад, - рявкнул Меррипен, увидев его краем глаза.
Кэм немедленно остановился. Лесники работали по определенной технологии, понял он.
Любой помощник, не знающий их порядок действий, мог по неосторожности нанести вред всем.
Он ждал, наблюдая, как бревна были благополучно спущены на землю. Лесники тяжело дышали, наклонившись вперед и уперев руки в колени, пытаясь восстановить силы после огромного напряжения. Все кроме Меррипена, вонзившего опасно острый подручный крюк в одно из бревен. Он повернулся лицом к Кэму, продолжая удерживать пару клещей.
Кев выглядел демонически: темное, покрытое потом, лицо, глаза, горевшие адским огнем.
И хотя Кэм хорошо узнал его за последние три года, он никогда не видел Меррипена таким.
Он был похож на проклятую душу, без надежды или желания обрести искупление.
Боже, помоги мне, подумал Кэм. Как только Уин выйдет замуж за доктора Хэрроу, Меррипен может стать неконтролируемым. Припоминая все проблемы, доставленные Лео, Кэм внутренне застонал.
Он испытывал желание умыть руки ото всей этой проклятой неразберихи, логично рассудив, что найдутся более приятные дела, чем борьба за здравомыслие его брата. Стоило бы позволить Меррипену столкнуться с последствиями своего выбора.
Но потом Кэм представил, как он сам повел бы себя, если бы кто-то или что-то угрожало отобрать у него Амелию. Естественно, не намного лучше. В нем поднялось невольное сострадание.
- Что тебе нужно? - коротко спросил Меррипен, откладывая клещи.
Кэм медленно приблизился.
- Хэрроу здесь.
- Я видел.
- Собираешься пойти поздороваться?
Меррипен смерил Кэма пренебрежительным взглядом.
- Лео - хозяин дома. Он может поприветствовать ублюдка.
- Пока ты прячешься здесь на лесном складе?
Глаза темно-кофейного цвета сузились.
- Я работаю, а не прячусь. А ты путаешься под ногами.
- Я хочу поговорить с тобой, phral.
- Не называй меня так. Твое вмешательство мне не требуется.
- Кто-то должен попытаться образумить тебя, - мягко сказал Кэм. - Посмотри на себя, Кев. Ведешь себя как зверь, в которого и пытался превратить тебя rom baro.
- Заткнись, - хрипло сказал Меррипен.
- Позволяешь ему решать за тебя всю оставшуюся жизнь, - не отступал Кэм. - Ты изо всех сил стягиваешь вокруг себя эти проклятые цепи.
- Если ты сейчас же не закроешь рот…
- Если бы ты вредил только себе, я не сказал бы ни слова. Но ты и ей причиняешь такую же боль и не похоже, что собираешься…
Кэм был прерван кинувшимся к нему Меррипеном, нападающим с кровожадной силой, отбросившей их обоих на землю. Удар был тяжелым, даже несмотря на мягкую от грязи землю.
Они перекатились дважды, трижды, каждый стремился прижать противника к земле.
Меррипен был адски тяжелым.
Понимая, что, будучи придавленным, получит серьезный вред здоровью, Кэм высвободился из хватки и вскочил на ноги. Заняв оборонительную стойку, он выставил блок и отступил, когда Меррипен с тигриным проворством одним прыжком поднялся вверх.
Все лесники кинулись вперед, двое схватили Меррипена и оттащили назад, еще один бросился на Кэма.
- Ты такой идиот, - выкрикнул Кэм, впиваясь взглядом в Меррипена. Он стряхнул человека, пытавшегося его удержать. - Ты твердо намерен сам все испортить, несмотря ни на что, не так ли?
Меррипен рванулся, на лице вспыхнула жажда убийства, в то время как рабочие изо всех сил удерживали его. Кэм с отвращением покачал головой.
- Минуту или две я надеялся на рациональную беседу, но очевидно тебе это не под силу. - Он взглянул на лесников. - Отпустите его! Я могу с ним справиться. Легко победить человека, позволяющего эмоциям отобрать у него самое дорогое.
При этих словах Меррипен предпринял видимое усилие справиться с бушующим в глазах гневом, остужая его до блеска холодной ненависти. Постепенно, с той же осторожностью, с которой спускали тяжелые бревна, способные рухнуть в любой момент, лесники отпустили его руки.
- Ты изложил свою точку зрения, - сказал Кэм Меррипену. - И, очевидно, собираешься придерживаться ее до тех, пока всем не докажешь. Позволь мне сэкономить твои усилия и согласиться с тобой. Ты ей не пара. - И он покинул склад, провожаемый яростным взглядом Меррипена.
Отсутствие Кева тем вечером бросило тень на весь ужин, не важно, насколько естественно все пытались вести себя. Удивительная вещь, Меррипен никогда не правил беседой и не занимал центральное место за столом, и все же без его ненавязчивого присутствия создавалось ощущение стула без ножки. Его уход всех вывел из равновесия.
Джулиан заполнял эту брешь, с обаянием и легкостью пересказывая забавные истории о его лондонских знакомых, обсуждая свою клинику, открывая происхождение методов лечения, оказывающих на его пациентов такое благотворное влияние.
Уин слушала и улыбалась. Она изображала интерес к окружающей обстановке, столу, заставленному фарфором и хрусталем, блюдам с хорошо приготовленной пищей, некоторым деталями искусно изготовленного столового серебра. Внешне она была спокойна. Но внутри эмоции сплелись в тугой клубок: гнев, желание и горе смешались настолько сильно, что она не могла определить, что сильнее.
В середине обеда, между подачей рыбы и мясных блюд, лакей с крошечным серебряным подносом подошел к Лео, сидевшему во главе стола, и протянул записку.
- Милорд, - пробормотал он.
За столом повисла тишина, пока все следили за читающим записку Лео. Небрежно спрятав лист бумаги в карман, он что-то шепнул лакею о подготовке его лошади.
Улыбка тронула губы Лео, когда он увидел устремленные на него напряженные взгляды.
- Прошу меня извинить, - спокойно сказал он. - Необходимо мое скромное участие в одном не терпящем отлагательства деле. - Его светло-голубые глаза сардонически вспыхнули, остановившись на Амелии. - Может быть, ты припрячешь для меня на кухне тарелку со сладеньким? Ты же знаешь, как я люблю такие пустячки.
- Любишь их есть или ими заниматься? - подколола Амелия и он усмехнулся.
- И то и другое, конечно. - Он встал из-за стола. - Еще раз извините.
Уин охватило беспокойство. Она знала, что это имело какое-то отношение к Меррипену, почувствовала каждой косточкой.
- Лео, - сказала она задушенным голосом. - Это…
- Все хорошо, - поспешно ответил он.
- Может, следует пойти мне? - Спросил Кэм, твердо глядя на Лео. Эта ситуация была в новинку для всех: Лео, решающий проблемы. Особенно ново для самого Лео.
- Ну уж нет, - ответил Лео. - Ни за что на свете, я не позволил бы лишить меня этого.
Тюрьма Стоуни-Кросс была расположена на Фишмонгер-Лейн. Местные жители называли карцер из двух комнат "загоном для скота". Это старинное выражение означало маленькую огороженную площадку, где содержались отбившиеся от стада животные, и проводило определенную параллель со средневековыми временами, когда еще практиковалась система открытых полей. Владелец потерянной коровы, овцы или козы обычно мог найти ее в загоне, где за некоторую плату имел право потребовать ее обратно. В настоящее же время алкоголики и мелкие правонарушители забирались своими родственниками почти таким же способом. Сам Лео провел больше, чем несколько ночей в этом "загоне". Но, насколько он знал, Меррипен никогда не конфликтовал с законом и уж точно никогда не обвинялся в пребывании в общественном месте в состоянии явного алкогольного опьянения, публично или кем-то персонально. До сих пор. Настолько противоположная смена ролей сильно смущала. Меррипен всегда был тем, кто забирал Лео из любой тюрьмы или другого надежно укрепленного места, в которое ему удавалось себя посадить.
Лео вкратце переговорил с окружным констеблем, который, казалось, так же поражен нелепостью происходящего.
- Могу я поинтересоваться характером преступления? - смущенно спросил Лео.
- Надрался и буянил в таверне, - ответил констебль. - Разыгрывал "Тома и Джерри"
с одним из местных.
- Из-за чего они сцепились?
- Местный сделал несколько замечаний о цыганах и выпивке, и это взорвало мистера Меррипена как петарду. - Поскребя голову, покрытую жесткими волосами, констебль задумчиво продолжил, - несколько человек встали на защиту Меррипена - он пользуется расположением у местных фермеров - но с ними он тоже подрался. И даже тогда они пытались внести за него залог. Сказали, что не похоже на него позволить спровоцировать себя на драку.
Из того, что я знаю о Меррипене, он - человек тихий. Не такой, как его соплеменники. Но я сказал "нет" и отказался принимать залог, пока он хоть немного не остынет. У этого парня кулаки размером с гемпширские луга. Я не выпущу его до тех пор, пока он не станет хотя бы наполовину трезвым.
- Могу я с ним поговорить?
- Да, милорд. Он в первой комнате. Я вас отведу.
- Не стоит беспокоиться, - весело сказал Лео. - Я знаю дорогу.
На что констебль усмехнулся.
- Полагаю, что знаете, милорд.
Вся обстановка камеры состояла из табурета на коротких ножках, пустого ведра и соломенного тюфяка, на котором сидел Меррипен, опираясь спиной о деревянную стену. Рука обвивала согнутую в колене ногу. Темная голова была опущена, свидетельствуя о полном поражении.
Кев поднял взгляд, когда Лео приблизился к ряду железных прутьев, отделяющих их. Его лицо было помятым и мрачным. Он смотрел так, будто ненавидел весь мир и всех кто его населяет.
Лео определенно был знаком с этим чувством.
- Ну, это что-то новенькое, - бодро заметил он. - Обычно ты находишься с этой стороны, а я - с той.
- Проваливай, - прорычал Меррипен.
- А это то, что я обычно говорю, - изумился Лео.
- Я тебя убью, - сказал Меррипен с глубокой искренностью в голосе.
- Это не придаст мне достаточно стимула вызволять тебя отсюда, не так ли? - Лео скрестил руки на груди и рассматривал мужчину с видом эксперта. Меррипен больше не был пьяным. Только злым, как черт. И страдающим. Лео рассудил, что в свете его собственных прошлых прегрешений, ему следует проявить больше терпения к этому человеку.
- Тем не менее, - продолжил Лео, - я освобожу тебя, поскольку ты много раз делал для меня тоже самое.
- Так сделай это.
- Скоро. А сейчас у меня есть несколько слов, которые я хочу сказать тебе. И, очевидно, что если сначала я тебя освобожу, ты тут же дашь деру как заяц от охотничьих гончих, и больше возможности мне не представиться.
- Говори что хочешь. Я не слушаю.
- Посмотри на себя. Ты грязный и помятый, заперт в "загоне для скота". Ты собираешься выслушать лекцию о своем поведении от меня, и, очевидно, ниже этого человек опуститься уже не может.
По всей видимости, эти слова были пропущены мимо ушей. Осмелевший Лео продолжил.
- Ты не годишься для этого, Меррипен. И абсолютно не умеешь пить. В отличие от таких людей, как я, которые становятся дружелюбнее, когда выпьют, ты превращаешься в злобного тролля. - Лео остановился, обдумывая как бы посильней его задеть. - Говорят, спиртное будит истинную внутреннюю сущность.
Это его задело. Цыган обжег Лео грозным взглядом, таившим в себе ярость и боль. Удивленный силой этой реакции, Рэмси поколебался, прежде чем продолжить.
Он понимал ситуацию лучше, чем этот парень мог или хотел представить. Возможно, Лео и не знал всех таинственных перипетий в прошлой жизни Меррипена, или запутанных нюансов его характера, сделавших невозможным для него получить любимую женщину. Но Лео знал одну простую вещь, отметающую все остальное.
Жизнь была слишком короткой.
- Черт тебя побери, - проворчал Лео, шагая взад и вперед. Он предпочел бы взять нож и отрезать кусок собственной плоти, чем говорить то, что собирался. Но у него было такое чувство, что он каким-то образом стоял между Меррипеном и его полным самоуничтожением, что несколько важных слов, ключевой аргумент, должны быть сказаны.
- Не будь ты таким упрямым ослом, - сказал Лео, - мне не пришлось бы этого делать.
Никого ответа. Даже мимолетного взгляда.
Лео повернулся в его сторону и потер затылок, разминая пальцами свои затекшие мышцы.
- Тебе известно, что я никогда не говорил о Лоре Диллард. В сущности, я, наверное, впервые произнес ее полное имя, с тех пор как она умерла. Но я собираюсь кое-что рассказать о ней, не только потому, что в долгу перед тобой за все, что ты сделал для поместья Рэмси, но и…
- Не надо, Лео. - Слова были жесткими и холодными. - Ты сам себя ставишь в неловкое положение.
- Ну, у меня это хорошо получается. А ты не оставил мне проклятого выбора. Ты хоть понимаешь, где находишься, Меррипен? Посажен в тюрьму своими собственными стараниями. И даже после того, как выйдешь отсюда, ты все еще останешься заключенным. Вся твоя жизнь будет тюрьмой. - Лео думал о Лоре, подробности ее внешности в его памяти были уже нечеткими. Но он помнил ее как солнечный свет в мире, ставшем мучительно холодным с момента ее смерти.