Он прикасался к ней с любовью. И с чувством собственника. Ее веки наполовину опустились. Один его палец скользнул внутрь, свободная рука подхватила под спину, и она оказалась в колыбели его твердой груди и плеч. Даже легкое прикосновение вызывало боль. Рана была слишком свежа, тело не привыкло к вторжению, но горячая вода успокаивала, а Меррипен так осторожно шевелил рукой, что она расслабилась в теплой воде.
Она вдыхала утренний воздух, наполненный паром, запахом мыла, дерева, нагретой меди и опьяняющим ароматом возлюбленного. Уин провела губами по плечу Кева, смакуя богатый вкус солоноватой кожи.
Теплые, мягкие, тянущие движения напоминали ленивое покачивание речного тростника. Умелые пальцы быстро обнаружили места, где она больше всего хотела прикосновений. Он играл ее плотью, разделял, исследовал мягкую выпуклость, самые чувствительные точки. Уин вслепую потянулась, схватила его сильную кисть и почувствовала замысловатые движения костей и сухожилий. Он скользнул в нее двумя пальцами, а большим начал описывать круги по внешней плоти.
В ванной захлюпала вода, когда она ритмично задвигалась, прижимаясь к его руке. Третий палец проник вовнутрь. Уин напряглась и всхлипнула, возражая, что для нее это слишком, что она не выдержит. Но Кев прошептал в ответ, что она сможет, осторожно и настойчиво действуя рукой и ловя ртом ее стоны.
Извиваясь и вздрагивая, Уин расслабилась и открылась чувственным движениям пальцев, забравшихся глубоко внутрь. Она чувствовала себя жадной и дикой, пытаясь волнообразными движениями вобрать как можно больше наслаждения. Она даже слегка царапала его, руки не желали отрываться от обнаженной тугой кожи. Кев зарычал от удовольствия. При первой дрожи освобождения с ее губ сорвался короткий вскрик. Уин старалась сдержать стоны, но вырвался еще одни, а потом еще… Ее дрожь сотрясала ванну, кульминация сопровождалась деликатными движениями бедер, которые продолжались до тех пор, пока Уин не ослабла и не задышала спокойнее.
Меррипен осторожно уложил девушку в ванну и оставил на несколько минут. Она без движения лежала в парящей воде, слишком пресыщенная, не в состоянии спросить, куда он собрался. Кев вернулся с большим полотенцем и поднял девушку из ванной. Затем, словно ребенка, завернул расслабленную Уин в полотенце. Наклонившись к нему, она заметила на его коже красные полосы - не глубокие, но достаточно различимые. Она должна была бы почувствовать вину и шок от собственного поведения, но ей хотелось только одного - снова сделать так же. Пировать на нем. И это настолько было на нее не похоже, что заставило уйти в себя и хорошенько обдумать.
Меррипен принес ее в спальню и уложил на свежие простыни. Уин скользнула глубже под одеяло и в полусонном состоянии стала ждать Кева, пока он мылся и освобождал ванну. Она испытывала ощущение, которое не приходило долгие годы: нечто похожее на сияющую радость ребенка, открывшего глаза рождественским утром. Неподвижно лежа в постели, она наслаждалась предчувствием приятных событий, которые скоро произойдут, и ее сердце замирало в предвкушении.
Уин приоткрыла глаза, когда он, наконец, забрался в кровать. Матрас прогнулся под тяжестью, и удивительно теплое тело прижалось к прохладной коже Уин. Уютно устроившись в его объятиях, девушка глубоко вздохнула. Его рука выводила рисунки на ее спине.
- У нас когда-нибудь будет такой коттедж? - тихо спросила она.
Меррипен не был бы самим собой, если бы сразу же не начал строить планы.
- Год или даже два мы будем жить в Рэмси, пока не закончится ремонт, и Лео не встанет на ноги. Затем я найду подходящее место и построю для тебя дом. Немного попросторнее этого, как мне думается. - Рука Кева скользнула на ее живот и закружилась над ним легкими движениями. - Нашу жизнь нельзя будет назвать богатой, скорее - достаточно обеспеченной. Наймем кухарку, лакея и кучера. Мы будем жить рядом с твоей семьей, поэтому ты сможешь навещать родных в любое время.
- Звучит мило, - смогла произнести Уин, хотя ее так переполняло счастье, что перехватывало дыхание. - Как в раю.
Не было ни сомнений в его способности позаботиться о ней, ни в ее способности сделать его счастливым. Вместе они проживут замечательную жизнь, хотя она была уверена, что эта жизнь не будет обыкновенной.
Он трезво смотрел вперед.
- Если ты выйдешь за меня замуж, то никогда не сможешь по положению считаться леди.
- Для меня нет лучшего положения, чем быть твоей женой.
Его большая рука легла на ее голову и легким нажатием прижала к плечу.
- Я всегда хотел для тебя большего, чем могу дать.
- Обманщик, - прошептала Уин. - Ты всегда хотел меня только для себя.
Из его груди вырвался смех.
- Да, - честно признался Меррипен.
Потом они замолчали, смакуя удовольствие от того, что лежат в кровати вдвоем рано утром. До этого они были близки разными способами. Знали друг друга так хорошо… и не знали совсем. Физическая близость создала новое измерение чувств Уин, словно она впустила в себя не только часть его тела, но и часть его души. Она не могла представить, как люди вступали в такие отношения без любви. Какой пустой и бессмысленной такая близость была по сравнению с их чувствами.
Голая женская ступня исследовала поросшую волосами поверхность его ноги, пальцы прижимались к выпуклым сильным мышцам.
- Ты думал обо мне, когда был с ними? - осторожно спросила Уин.
- С кем?
- С женщинами, с которыми спал.
По напряжению Меррипена Уин догадалась, что вопрос ему не понравился. Последовал тихий и виноватый ответ:
- Нет. Когда был с ними, я не думал ни о чем.
Уин позволила своей руке погладить гладкую мужскую грудь, найти маленькие коричневые кружки сосков и подразнила их. Поднявшись на локти, она честно призналась:
- Когда я представляю тебя занимающимся этим с другими, я едва держу себя в руках.
Кев положил руку поверх маленькой ладони, прижимая ее к гулко бьющемуся сердцу.
- Они ничего для меня не значили. Это была просто сделка. То, что нужно закончить как можно быстрее.
- Думаю, это еще хуже. Использовать женщин таким способом, без чувств…
- Они за это получали достаточное вознаграждение, - язвительно ответил Меррипен. - И всегда были к услугам.
- Тебе следовало найти ту, о ком ты мог бы заботиться, и кто мог заботиться о тебе. Это было бы намного лучше, чем связь без любви.
- Я не мог.
- Почему?
- Я не мог заботиться ни о ком другом. Слишком много места в моем сердце отдано тебе.
Уин задумалась, говорит ли о ее ужасном эгоизме то, что подобный ответ ей понравился.
- Ты уехала, - сказал Меррипен, - и я подумал, что сойду с ума. Не было на свете места, где я бы почувствовал себя лучше. Я ни с кем не хотел общаться. За то, чтобы тебе стало лучше, я был готов отдать жизнь. В то же время, я ненавидел тебя. Я все ненавидел. Даже свое сердце за то, что оно бьется. У меня была одна причина жить - увидеть тебя снова.
Уин тронула строгая простота его слов. Он был силой, которую никто не сможет усмирить, как никто не может справиться с грозой. Этот мужчина будет любить ее так, как хочет сам, а все остальное… пусть катится к дьяволу.
- Женщины помогали? - нежно спросила она. - Тебе становилось легче после близости с ними?
Меррипен покачал головой.
- Только хуже, - последовал его мягкий ответ. - Потому что они - не ты.
Уин склонилась ниже, и волосы мерцающими длинными лентами легли на его грудь и руки. Она пристально смотрела в черные как терн глаза.
- Я хочу, чтобы мы были верны друг другу, - серьезно попросила она. - Начиная с этого дня.
Ненадолго установилась тишина, вызванная не сомнениями, а уверенностью. Как будто их клятвы были услышаны и засвидетельствованы чьим-то невидимым присутствием.
Грудь Меррипена поднялась и опала в глубоком вдохе и выдохе.
- Я буду верен тебе, - произнес он. - Всегда.
- И я буду тебе верна.
- Обещай, что ты не покинешь снова.
Уин оторвала руку от центра его груди и прижалась к этому месту губами.
- Обещаю.
Девушка с нетерпением ожидала, что они скрепят свои клятвы, но он не позволил. Он хотел дать ей отдохнуть, дать зажить ране. А когда Уин попыталась возражать, поцелуем заставил замолчать.
- Спи, - прошептал он.
Девушка повиновалась, провалившись в самое сладкое и темное забвение в своей жизни.
Дневной свет нетерпеливо пробивался через приоткрытые занавески на окнах, превращая их в яркие прямоугольники цвета масла. Кев уже несколько часов держал Уин в объятьях. Он не заснул ни на минуту. Удовольствие наблюдать за ней превышало желание спать. В его жизни были моменты, когда он вот так же смотрел на нее. Во время болезни Уин. Но теперь все было по-другому - она принадлежала ему.
Кев всегда боролся с безысходной тоской от любви к Уин и пониманием, что из этого ничего не получится. А теперь, обнимая ее, он чувствовал себя непривычно - внутри разливалось радостное тепло. Он не смог удержаться и не проследить губами блестящую арку брови, передвинуться на румяную щеку, на бесконечно обожаемый кончик носа, который, безусловно, заслуживал целого сонета. Каждая ее частичка была им горячо любима. Тут он вспомнил, что не целовал нежные местечки между пальцами ее ног. Упущение, которое срочно должно быть исправлено!
Во сне Уин сунула одно колено между его ногами. Он почувствовал кожей бедра мягкое прикосновение светлых волос ее интимного места. Его плоть ожила, отвердела и начала пульсировать, задевая льняные простыни, под которыми они отдыхали.
Девушка выпрямила руки и ноги, потянулась и приоткрыла глаза. Проснувшись в его объятиях, сначала она вспыхнула от удивления, но потом вспомнила, что произошло ранее, и удовлетворенно расслабилась. Уин обняла Кева и начала его нежно изучать. Он был твердым во всех местах, возбужденным, но не двигался, позволяя мягким рукам делать все, что они желают.
Невинная страсть Уин, с которой она знакомилась с мужским телом, невероятно возбуждала. Губы оставляли поцелуи на туго натянутой коже груди и боков. Дойдя до нижнего ребра, Уин осторожно прикусила кожу зубами, как привередливый маленький каннибал. Одна маленькая ручка блуждала по бедру, пока не добралась до паха.
С трудом выговорив ее имя между прерывистыми вздохами, он протянул руку и сжал пальцы-мучители. Но Уин оттолкнула преграду и звучно шлепнула его по руке. Этот шлепок возбудил его до предела.
Девушка сложила ладонь чашечкой и приподняла тяжелую, мягкую плоть, словно взвешивая. Потом осторожно сжала, исследуя округлую форму, пока он стискивал зубы под пыткой ее прикосновений и решал, на что это похоже, на четвертование или вспарывание живота.
Она продвинулась вверх и легонько сжала его окаменевший орган. Слишком легко. Ему осталось только затаить дыхание и ждать. Уин наклонилась ниже, золотые волосы окутали его тело мерцающей паутиной. Несмотря на желание оставаться неподвижным, Кев не сумел побороть инстинктивного движения бедрами вверх, к ней навстречу. К бесконечному изумлению, он почувствовал, как Уин опустила голову и прижалась к его плоти губами. И проложила цепочку поцелуев от основания до вершины. Кев стонал от удовольствия, но не верил своим чувствам.
Ее прекрасный ротик… Кев терял рассудок, умирал. Слишком неопытная, чтобы знать все приемы, она не втягивала его глубоко, только ласкала языком, как он делал это с ней. Боже, и этого более чем достаточно. С губ Кева сорвался мучительный стон, когда он почувствовал сладкое, влажное посасывание и услышал этот звук. Путая цыганские и английские слова, он подхватил девушку под бедра, подтянул вверх и зарылся в них лицом. Его язык работал быстро и жадно до тех пор, пока она не забилась в его руках, как плененная русалка.
Пробуя на вкус ее возбуждение, Кев глубоко погружал язык снова и снова. Ее ноги напряглись в ожидании облегчения. Но он хотел быть в ней, когда это случится, чтобы почувствовать сокращение ее внутренних мышц своим естеством. Кев осторожно перекатил ее на живот и подложил подушку под бедра.
Уин застонала и развела колени. Другого приглашения не потребовалось, и он расположился над ней. Напряженная плоть поблескивала влагой ее рта. Кев рукой нашел у нее между ног небольшой возбужденный бугорок и осторожно его потер, одновременно начиная входить в нее. Пальцы двигались быстрее с каждым следующим движением бедер, с трудным проникновением на каждый дюйм. Наконец, когда он вошел во всю свою длину, Уин с прерывистым криком достигла кульминации.
Кев мог бы кончить одним движением, но должен был продолжать. Если бы это было возможно, он бы продолжал бесконечно. Одной рукой Кев провел по изящной линии ее спины, и девушка выгнулась дугой, шепча его имя. Он полностью лег на нее, изменив угол проникновения, но руку с ее интимного места не убрал. И продолжил толчки. Тело Уин содрогнулось от новых спазмов. На ее спине и плечах алели метки страсти. Каждое пятнышко удостоилось отдельного поцелуя, пока он раскачивался, проникая все глубже, сильнее, и, наконец, замер, излившись в ее глубины.
Кев скатился с любимой, прижал к своей груди и постарался восстановить дыхание. Несколько минут биение сердца ударами молота отдавалось в ушах, поэтому он не сразу обратил внимание на стук в дверь.
Уин дотронулась до его щеки и заставила повернуть лицо в свою сторону. Ее глаза стали круглыми.
- Кто-то пришел.
Глава 19 (перевод: Elfni, бета-ридинг: Оксана-Ксю, вычитка: Фройляйн)
Ругаясь себе под нос, Кев натянул штаны и рубашку и босиком прошел к двери. Открыв ее, он увидел Кэма Роана, невозмутимо стоящего там с саквояжем в одной руке и накрытой корзиной в другой.
- Привет. - В ореховых глазах Кэма танцевали озорные смешинки. - Я принес вам кое-какие вещи.
- Как ты нас нашел? - без запала поинтересовался Кев.
- Я знал, что далеко бы вы не уехали. Вся ваша одежда была на месте вместе с сумками и дорожными сундуками. И, поскольку сторожка у главных ворот была слишком явным вариантом, то это было следующим местом, о котором я подумал. Ты не собираешься пригласить меня?
- Нет, - коротко отрезал Кев, и Кэм ухмыльнулся.
- Думаю, если бы мы поменялись местами, я был бы точно также негостеприимен, phral. В корзине еда, а в саквояже - одежда для вас обоих.
- Благодарю тебя. - Кев забрал поклажу и поставил ее сразу же за дверью. Выпрямившись, он уставился на брата, ища любой признак неодобрения. Но их не было.
- Ov yilo isi? - спросил Кэм.
Это было старое цыганское выражение, означавшее: "Все в порядке?" Но дословно оно переводилось как "Сердце на месте?", что казалось более подходящим к случаю.
- Да, - тихо ответил Кев.
- Ты ни в чем не нуждаешься?
- В первый раз в жизни, - признал Кев, - мне ничего не нужно.
Кэм улыбнулся.
- Хорошо. - Невозмутимо засунув руки в карманы куртки, он оперся плечом на дверной косяк.
- Как ситуация в Рэмси? - поинтересовался Кев, частично страшась ответа.
- Этим утром, когда обнаружилось, что вы оба сбежали, на пару мгновений возникла полная неразбериха. - Образовалась дипломатическая пауза. - Хэрроу утверждал, что Уин забрали против ее воли. В какой-то момент он грозился пойти к приходскому констеблю. Харроу заявляет, что если ты не вернешь Уин к сумеркам, он примет радикальные меры.
- Что бы это означало? - хмуро осведомился Кев.
- Не знаю. Но ты можешь призадуматься о тех из нас, кто обязан оставаться с ним в Рэмси, пока ты находишься здесь с его fiancйe.
- Сейчас она моя fiancйe. И я привезу ее обратно, когда, черт побери, пожелаю.
- Понял. - Губы Кэма дернулись. - Надеюсь, ты вскоре собираешься на ней жениться?
- Не вскоре, - ответил Кев. - Немедленно.
- Слава Господу. Даже для Хатауэев все это слегка непристойно. - Кэм оглядел взъерошенного Кева и улыбнулся. - Приятно видеть тебя, в конце концов, спокойным, Меррипен. Если бы это был кто-то иной, а не ты, я бы сказал, что он выглядит по-настоящему счастливым.
Было нелегко избавиться от привычки держаться особняком. Но Кева и в самом деле привлекла возможность довериться брату в вопросах, для которых сам не был уверен, что сможет подобрать слова. Таких как открытие, что любовь женщины может заставить весь мир казаться новым. Или его изумление, когда выяснилось, что Уин, всегда казавшаяся такой хрупкой и нуждавшейся в защите, даже сильнее его.
- Роан, - тихо спросил он так, чтобы не услышала Уин, - у меня есть вопрос…
- Да?
- Ты живешь в браке по традициям gadje или цыган?
- Главным образом - gadje. - Без колебаний откликнулся Роан. - По-другому бы не получилось. Амелия едва ли тот тип женщины, с которым можно было бы обращаться как со вторым сортом. Но как цыган я всегда буду оставлять за собой право защищать и присматривать за ней так, как считаю необходимым. - Он слабо улыбнулся. - Ты найдешь срединный путь точно также, как и мы.
Кев провел рукой по волосам и осторожно поинтересовался:
- Хатауэи рассердились из-за того, что я сделал?
- Ты имеешь в виду, умыкнул Уин?
- Да.
- Единственное недовольство, которое я слышал, заключалось в том, что ты слишком долго тянул.
- Кто-нибудь из них знает, где мы?
- Нет, насколько мне известно. - Улыбка Кэма стала кривоватой. - Я могу довериться тебе еще на несколько часов, phral. Но верни ее к вечеру хотя бы для того, чтобы заткнуть рот Хэрроу. - Он слегка нахмурился. - Он странный парень, этот gadjo.
Кев бросил на него внимательный взгляд.
- Почему ты так говоришь?
Кэм пожал плечами.
- Большинство мужчин на его месте к этому моменту уже что-нибудь сделали бы. Сломали какую-нибудь мебель. Вцепились в чье-нибудь горло. К этому времени я бы перевернул весь Гемпшир верх дном, чтобы найти свою женщину. Но Хэрроу только треплет языком.
- О чем?
- Он много рассуждает о том, каковы его привилегии, на что он имеет право, о предчувствии измены… но ему так и не пришло на ум выказать хоть какой-нибудь интерес к благополучию Уин или задуматься над тем, чего она хочет. В общем и целом, Хэрроу ведет себя как ребенок, у которого забрали его игрушку, а он желает, чтобы ее вернули обратно. - Кэм скорчил гримасу. - Чертовски стеснительный, даже для gadjo. - Он повысил голос и окликнул невидимую Уин. - Я уже ухожу. Доброго дня тебе, сестренка.
- И вам того же, мистер Роан! - донесся в ответ ее радостный голосок.
Они распаковали из корзинки деликатесы: холодное жареное мясо птицы, разнообразные салаты, фрукты и толстые ломтики кекса с тмином. Уничтожив большую часть запасов, они уселись на лоскутное одеяло перед очагом. Одетая только лишь в рубашку Кева, Уин сидела между его ног, пока он приглаживал спутанный клубок ее волос. Он раз за разом проводил пальцами сквозь шелковистые пряди, сиявшие в его руках подобно лунному свету.
- Сейчас, когда у меня есть одежда, мы пойдем гулять? - спросила Уин.
- Если хочешь. - Кев отвел ее волосы в сторону и поцеловал затылок девушки. - А позже вернемся в кровать.
Она затрепетала и издала изумленный возглас.
- Я никогда не представляла, что ты проводишь так много времени в постели.