– Знаешь, мне однажды надоест вытаскивать твое искореженное тело из различных передряг, – хмуро прошипел надо мной Бестелион, будто уверенный, что я его слышу. Или мне все кажется? Может, мозг, перестав сопротивляться боли, дарит этот бред, чтобы ослабить мои страдания? Как же больно! Боль, бывшая такой сильной, что, кажется, в голове лопнуло что-то, и горячая лава выжгла все живое, сменилась тупым клинком, вновь и вновь проворачивающимся в кипящей точке где-то между ребрами. Сердце громко стучало, захлебываясь кровью.
– Не проще ли было остаться со мной, бельчонок? – спросил демон вновь, и я уловила в его голосе мягкие нотки, хотя он явно был очень зол.
– Бес… – Мне хотелось позвать, но вышло лишь слегка приоткрыть губы. Услышал ли он? Или мне показалось? Может, я умираю здесь, под обломками потолочных балок, пришпиленная осколками черепицы, и нет ничего? Только видение, приносящее облегчение?
"Не можешь же ты рассчитывать, что демон всегда будет вытаскивать тебя из передряг, – хмуро заметил внутренний голос. – Он не обязан это делать!"
Я не могла не согласиться с этим, следя, как растекаются перед глазами черно-фиолетовые круги.
– Лена, прекрати умирать! – велела стихиала жестко. – Не до этого сейчас.
– Лео? – удивленно спросил Бестелион откуда-то сбоку.
– Да, а что? – не терпящим возражений тоном поинтересовалась саламандра.
– Зачем? Почему? – Вопрос демона перекрыл какой-то грохот.
– Каждый преследует свои цели, – философски заметила стихиала.
– И без Алесии тут не обошлось, – добавил Бес через минуту. – Что задумали твои создатели? Или, точнее, что задумала Лео? Это ведь она уговорила Алесию извиниться перед Повелителем?
– Я не знаю всех планов госпожи, – выдавила ящерка. – Мне запрещено о ней говорить.
– Ладно, доберусь до этих интриганок, сам спрошу, – решил Бес. – Сейчас важнее вытащить взбалмошную девчонку.
Надо мной что-то громко треснуло, и дышать стало намного легче.
– Потерпи, Лена, – прошептал демон, подхватывая меня на руки.
По моим ощущениям, от того, что когда-то было мной, почти ничего не осталось. Я превратилась в комок боли, в клубок хаоса и мыслей. Но и страх отчего-то не появлялся.
– Регенерация у нее напрочь отсутствует, – хмуро высказала свое мнение саламандра, куда-то передвинувшись с моих волос. – Тебе стоило бы научить ее.
– Когда? Она постоянно от меня бегает, а потом влезает куда-нибудь, – прошипел Бестелион, осторожно прижимая меня к себе. От его кожи исходило такое приятное успокаивающее тепло и спокойствие, что захотелось впитать их в себя, стирая черное зарево боли из глаз.
Бес усмехнулся, чувствуя, как девушка, может и неосознанно, тянет из него силу, и осторожно влил в нее свою магию, замечая, как почти тут же кожу Лены начали расцвечивать знакомые узоры.
– Тьма не та сила, что ей сейчас нужна, – выдохнула огненная с его плеча. – Если бы Лена умела сама себя лечить… То, что она может, чистое баловство.
– Если бы, если бы… – передразнил Бес. – Сейчас что делать? Это хуже, чем в прошлый раз. Тогда мне помогли силиалы, но тут они могут оказаться бессильны…
– Для начала можно хотя бы затянуть самые глубокие раны и разрывы, – подсказала стихиала. – Огонь, вода и свет. Неси ее в замок Повелителей. Тебе нужно в подземелья, к самому сердцу скалы, к горячим источникам. Ты сам знаешь.
– Я знаю, но разумно ли это? – нахмурился Бес, стряхивая с пальцев капли Лениной крови.
Стихиала на миг замерла, а потом заговорила:
– Неси. Вас уже ждут. Лео и Алесия знают.
– Как бы я не пожалел об этом, – себе под нос хмыкнул демон. Черный туман окутал его фигуру, затягивая в многоликие дороги тьмы. От этого перехода Лену согнуло пополам, воздух сиплым хлопком вырвался из ее легких, кожа окончательно почернела, ничего не видящие глаза открылись, пугая заполнившей их алой дымкой.
– Быстрее! – окликнула стихиала.
Бес и без нее знал, что нужно скорее.
Еще секунда, разбивающаяся хрустальным звоном. Еще шаг, такой тягучий и бесконечный. Быстрее.
В реальном мире не прошло и сотой доли мгновения, когда Бес вывалился из лабиринтов тьмы, оказавшись прямо в холле замка Повелителей.
– Бес, – Лео жестко ухватила демона за руку, – пойдем.
– Что здесь происходит? – недоуменно опешил Гайлеон, появляясь мгновение спустя. – Бес? Что…
– Нужно идти. – Лео сильно дернула Беса за руку. – Гай, ты ничего не знаешь. Понял?
– Да что?.. – хотел было спросить длинноволосый демон, но жесткий взгляд демонессы опередил вопрос.
– Вот именно. Что здесь происходит? – прошипел Татанель, появляясь за спиной Гая. – Стража! Повелитель!
Лео громко выругалась и встала перед Бесом, закрывая собой девушку на руках демона, с негодованием глядя на появляющихся новых и новых свидетелей. Несколько стражников-силиал вытянулись в струнку у лестницы и ворот. Татанель с ехидной ухмылкой замер перед демонессой, явно рассчитывая на грандиозное представление.
"Жалкий индюк", – мысленно фыркнула Лео.
– Что такое? – хмуро спросил Амадеус, неторопливо спускаясь по лестнице.
Новый хлопок возвестил об одновременном появлении в холле Алесии и Каселиона. Огненная демонесса шагнула к Лео, не глядя на Беса, а Кас растерянно замер у дальней стены.
– Так-так… – медленно произнес Амадеус, постукивая пальцами по полированному дереву перил. – И что здесь творится? Или я перестал быть Повелителем и не знаю всего происходящего в царстве?
Бес напрягся, чувствуя, что отец сознательно вызывает его на конфликт.
– Повелитель, конечно, вы должны знать все, но сейчас не время, – с нажимом сказала Лео.
– Разве? Не бывает "не время"! – подобострастно выпалил Татанель, поклонившись Амадеусу.
"Я б тебя… по стенке… – подумала Лео. – Давно собиралась. А тут такой шикарный повод пропадает".
– Отец, я все объясню тебе позже, – прошипел Бестелион, глядя Повелителю прямо в глаза. – Лене нужна помощь. Не потом, а сейчас.
– Подземелья? – усмехнулся Амадеус. – А если я не позволю? Я здесь самый сильный водный демон, мне достаточно приказать… И вам никто не поможет. Водные создания подчиняются мне.
– Не все… – сказал Каселион, глядя не на отца, а на жену. Услышав слова демона, Алесия вздрогнула и обернулась, пристально посмотрев на мужа. А потом улыбнулась, и в ее глазах теплом разлилась нежность.
– Даже так? – хмыкнул Амадеус. – Ну что же… Слово Повелителя. Никто, находящийся здесь, не сможет противостоять моей воле. – И он улыбнулся.
Бес беззвучно зашипел.
– Зачем тебе это? – спросил темный демон.
– Затем, что ты решил пойти против меня. Я, если не ошибаюсь, уже все решил? – Амадеус перевел взгляд на Татанеля, а тот согласно закивал.
– Я в этом не участвую, – громко сказал Кас.
– Тебя кто-то спрашивает? – Амадеус искривил губы, окинув старшего сына презрительным взглядом. – Жалкий трусливый щенок. Всю жизнь я решаю за тебя, а тут ты начал тявкать?
– Отец! – крикнул Бес, с опасением переводя взгляд с Повелителя на наследника. – Не нужно.
– Еще один! Довел до войны с эллами. Доволен? – разозлился Амадеус, его руки налились голубым свечением.
– Нет. Но я решу эту проблему, – ответил Бестелион, чувствуя, что находится на грани того, чтобы сильно поругаться с отцом.
– Да? – усмехнулся Амадеус. – Интересно.
И прищурился, глядя на темного демона. Бестелион глухо застонал, ощущая, как невидимая мощная сила клонит его к полу, заставляя склонить голову. Сопротивляясь, демон непроизвольно окружил себя тонкой стеной тьмы, но сила воздействия была такой громадной, что каменные плиты под ногами Беса треснули и начали крошиться.
– Повелитель! – крикнула Лео, прикрывая собой темного.
– Лео! – задохнулся Гай и бросился к девушке.
Светлая демонесса упала на колени, застонав от непреодолимой боли, из ее носа и глаз хлынула кровь.
– Повелитель… – выдохнула демонесса тихо.
– Отец! – опешил Каселион. – Не делай этого.
Никто не ожидал, что Амадеус так поступит с Лео. С кем угодно, но не с этой маленькой светлой, ставшей душой и объединяющей силой замка.
– Сама виновата, – ответил Повелитель.
– Повелитель! – крикнула Алесия, становясь перед Амадеусом.
– Алесия, – выдохнул Кас.
– Повелитель! – вновь крикнула огненная, привлекая внимание демона. – Я требую!
– Чего? – фыркнул Амадеус.
– Я требую суда высших! – крикнула демонесса со злорадной ухмылкой, а в холле повисло гнетущее молчание, только Гайлеон беззвучно захохотал, прикрыв рот рукой.
– Что? – переспросил Амадеус.
– Я хочу, чтобы нас рассудил тот, кто выше каждого из присутствующих, – ответила Алесия и позвала: – Повелительница!
Амадеус моргнул, прекращая мучить Лео и Беса и с ненавистью глядя на огненную, но он сейчас ничего не мог сделать. Законы ситров нарушать нельзя. Но Амадеус никак не ожидал, что кто-то вспомнит о суде высших. Раньше, когда царством правили темные демоны, это означало лишь то, что спорные моменты должен был решать Повелитель. И его слово никто не смел оспорить. Но не сейчас. Во всем Нижнем нет никого, кроме Идерны, чей род возвышался бы над другими. Ей и судить. Но чтобы Алесия позвала темную, с которой никогда не была в добрых отношениях?..
– Ты звала меня? – спросила Идерна, появляясь у самых ворот и проходя к остальным.
– Я прошу вас о милости, Повелительница! – Алесия бросилась демонессе в ноги, низко склоняясь.
– Суд высших… – отозвалась Идерна и перевела взгляд на Амадеуса, чуть улыбнувшись. – Это право каждого.
– Ситуация достаточно проста, Идерна, чтобы тебе стоило в нее вникать, – хмуро заметил Повелитель. – Мы не хотим отвлекать тебя от книг.
– Я все слышала, так что вы уже меня отвлекли.
– Мама, рассуди нас, – попросил Кас, сильно удивив Идерну.
– Ну… – пожала плечами темная демонесса. – Кажется, это выявило истинные чувства каждого… Так тому и быть. – И она хлопнула в ладоши. – Я освобождаю Каселиона от любых обязательств перед тобой, Амадеус. А судьбу этой странной девушки будет решать Бес. Все, находящиеся здесь, освобождаются от твоего гнева. Чтобы у тебя не было возможности мстить им, дорогой.
Последнее Идерна произнесла с таким нескрываемым торжеством, что Амадеус не сдержался и скривился.
– Спасибо, мама, – улыбнулся Бес.
Лена на его руках пошевелилась, вздохнула и сквозь забытье прошептала:
– Добби свободный эльф. – В полной тишине ее слова услышал каждый.
– Хм, – кашлянул через минуту Амадеус. – Может, тем лучше…
Но Бес не стал слушать отца, одним рывком перемещаясь в подземелья. Там, внизу, сокрытые от внешнего мира зимних холодов, неспешно ходили в своих каменных искусственных ложах горячие воды подземных озер. Из темно-синей глубины вынырнули десятки маленьких стихиал, безмолвно протягивая вперед водяные тоненькие ручки, готовые принять в свои объятия тело девушки. Благодарно улыбнувшись созданиям силы, Бес шагнул с края озера, сразу уходя на дно.
Озеро вспенилось, воды почернели от наполнившей их тьмы, отгораживая Беса и Лену от всего мира. На дне и в темноте не понять, сколько прошло времени. Минуты? Часы? Может, даже годы?
Демон вынырнул, щурясь на свет, льющийся из пробитого в скале окошка.
– Как она? – спросил Гай, заставив Беса вздрогнуть. Темный глянул на длинноволосого, но демон продолжал меланхолично поедать бутерброды с огромного подноса.
– Нормально, могло быть и хуже, – улыбнулся Бестелион, присаживаясь рядом с Гаем и отправляя в рот ломтик вяленого мяса.
– Амадеус злой, как сыч, но ничего сделать не может. Слово сильнейшей нарушать нельзя, – усмехнулся Гайлеон. – А эллы опять устроили штурм наших магических границ. Как маленькие, честное слово.
– Что дальше, Гай? – задумчиво спросил Бес.
– Ты для начала с этой малышкой разберись, – хмыкнул Гай, наблюдая, как водные создания выносят на поверхность Лену, живую, здоровую и в сознании.
– О! Еда, – сказала девушка.
Следующие несколько минут демоны, посмеиваясь, смотрели, как, забравшаяся к Бестелиону на колени совершенно мокрая Лена быстро поедает принесенную Гаем снедь.
– Ну что? Не надоело тебе бегать? – спросил темный демон.
– Надоело, – с набитым ртом ответила Лена.
– Не будешь?
– Не буду. Но…
– Что "но"? – напрягся Бес.
– Дяденька, отпустите домой, хоть на денечек. А?
– Тебе это нужно? – уточнил демон.
– Да, – кивнула девушка.
– Хорошо, – согласился демон, – но дай мне слово, что вернешься.
– Да, тетушка фея, – улыбнулась Лена. – Я вернусь раньше, чем карета превратится в тыкву.
– Кажется, ее сильно ударили по голове… – крякнул Гай, давясь смехом.
– Хорошо, – еще раз кивнул Бес и посмотрел на Лену, чуть склонив голову. Ее одежда и волосы тут же высохли. – Я тебя отпускаю.
– Ура! – вскочила Лена.
– Только возвращайся, – попросил Бес, накидывая ей на плечи взявшуюся будто из ниоткуда короткую черную шубку из легкого блестящего меха.
Глава 16
Я не успела ничего сказать, как очутилась на знакомой лестничной клетке перед собственной дверью, обитой темно-бордовой искусственной кожей. Все было такое родное и милое, даже не самый приятный запах в подъезде и обшарпанная стена у мусоропровода. Прикусив подрагивающую нижнюю губу, я провела пальцами по тому месту, где у латунных гвоздиков искусственная кожа чуть порвалась, обнажая светлое нутро обивки.
Прошло не больше месяца с того утра, которое изменило и мою жизнь и меня. Я так немного просила, а получила… Кажется, потерь вышло больше. Не знаю даже, могу ли вернуться к прежней жизни. А что происходило здесь без меня? Что с мамой? Как она?
Страшно становилось лишь от одной мысли, что все эти дни я ничего не знала о Свете. С ней могло случиться что-нибудь еще, а я даже не была рядом.
Но сейчас, для начала, надо попасть в квартиру. Это самая легкая проблема. Как-то, когда мама потеряла ключи от дома и просидела под дверью четыре часа, покуда ждала меня, мы решили припрятать ключи возле входа. Хотя ни разу наш тайник нам так и не понадобился.
Я присела на корточки, подметая подолом шубки грязный пол, и отыскала одну из маленьких кафельных плиток возле двери, пошатывающуюся в своем гнезде. Заметить это можно было, только наступив на нее, но мы специально выбрали именно ту, на которую никто никогда бы не наступил. Подцепив квадратик ногтями, я вытащила его из ячейки и раскопала гипсовую пыль, нащупав там холодный металлический стержень ключа.
Квартира встретила меня холодом пустых комнат и каким-то кислым запахом. Похоже, Света перед отъездом в Киев оставила что-то из еды на столе или в мусорном ведре. И либо в квартиру с тех пор никто не заходил, либо никому не было до этого дела. Оба варианта меня напугали. Все время я старалась не думать о маме, чтобы не вспоминать еще раз тот ужас, который представляло собой ее тело на заснеженной дороге. Люди после подобного не выживают… Но мое сердце не болело, не дергалось, предчувствуя худшее, и оставалось только надеяться и довериться ему.
Как была, в шубе и ботинках, я прошла в свою комнату и села на застеленную кровать. Меня начала душить тоска, как если бы я вернулась в родной дом спустя не недели, а годы и десятилетия. Все здесь было так, словно я только что вышла из комнаты: нажми на кнопку проигрывателя, и оживет радио, настроенное на любимую волну. На магнитной доске над столом налеплено несколько листочков с любимыми цитатами, заметками, напоминаниями и… желтый листочек с рецептом Ириного "гадательного зелья".
Посмотрев на него несколько мгновений, я встряхнулась, отставляя на время всю ту гамму чувств, что терзала меня изнутри, и отправилась искать телефон. Мне не нужно было думать, кому звонить, номер мобильника подруги набрался привычно, как рефлекс. С полминуты я слушала в трубке неожиданную для Иры мелодию, которую я еще пару месяцев назад назвала бы своей любимой. Видно, зима и холод растопили даже это расчетливое сердце, впустив в него и зелень, и солнце, и песенки про счастье, которое, понятное дело, рядом с кем-то другим.
Я улыбнулась, узнавая что-то новое про человека, с которым была знакома всю жизнь. Телефон соединился, но мне никто не ответил, тогда я позвала:
– Ира?
И меня как током прошибло нечеловечески высоким визгом. Отнеся трубку подальше от уха, я выждала, пока вой не сошел на рваный хрип, и быстро громко сказала:
– Ира, успокойся!
– Ленка… – выдохнула подруга. – Мартыха, это ты?
– Ирусь, я это, я!
– Ты где? Где ты была? С тобой все нормально? – протараторила девушка.
– Я дома. Нормально все.
– Сиди на месте и не двигайся! Я сейчас буду! – выпалила подруга и отключилась.
Посидев немного с нагревшейся трубкой, я отправилась на поиски чего-нибудь съедобного. Из такого обнаружилась пачка пельменей, остатки молотого кофе на дне банки и сахар в картонной пачке. Пельменей не хотелось, хотя тут же вспомнила про Тима, который бы употребил этот полуфабрикат даже в замороженном виде. Заварив себе кофе, я села дожидаться подругу. Та не заставила себя долго ждать, меньше чем через час ввалившись в квартиру в обнимку с какими-то кульками и кошачьей переноской. Свалив это все на пол, Ира набросилась на меня, сжав в объятиях, и разрыдалась.
– Ленкатынепредставляешькактыменянапугала! – выдохнула она, стискивая меня так, словно хотела задушить. – Тут такой переполох был! "Скорая", собака с милицией. Мама твоя в больнице, в коме, а врачи говорят, что она чудом выжила. А тебя ищут. Все думают, что тебя украли.
– Ирка, тише, успокойся, – попросила я, отстраняя подружку от себя.
– Да! И правда, – рассмеялась Ира, вскакивая. – Я забежала в магазин. Так перенервничала, нужно стресс снять… мне! – И вытащила из пакета бутылку коньяка.
– Ира! – опешила я.
– Ничего не знаю! – перебила меня подруга, выхватив второй рукой из пакета палку колбасы и направляясь на кухню. – И Тима выпусти. Он в эти дни у меня был. Твои бабушка и дедушка уехали, профессора вызвали лекции читать. Они не хотели бросать тетю Свету, но им пришлось. И кота я забрала. А он будто все понял, начал бросаться на дверь, сам в переноску залез. Ну, я на такси и сюда.
Я отжала двойную пружинку, выпуская выпучившего глаза и орущего кота, кинувшегося мне на грудь с утробным воем.
– Тимка, я тоже рада тебя видеть! – рассмеялась я и почесала кота между ушей, но зверь не принял ласку, опять громко взвыл и бросился наматывать круги по прихожей.
– У него, кажется, стресс, – оценила картину Ирка, за рубашку утаскивая меня на кухню. Там нас ожидал накрытый стол с нарезкой и пухленькая бутылочка, часть содержимого которой поблескивала в тонкостенных рюмочках.
– А не выпить ли нам? – сама у себя спросила я.
– Всенепременно! – воскликнула Ира, вручила мне вилку с наколотым на нее куском сырокопченой колбасы. – Рассказывай.
Повествование о моих приключениях с легкостью уложилось в каких-то два часа под быстро испарившиеся жидкие и твердые хлеба. Ира ахала и охала, рассматривая меня неверящими глазами.
– Это больше похоже на кино, чем на жизнь, – вздохнула Ира, опрокидывая в себя десятую рюмку коньяка.