* * *
В воскресное сладостное утро меня разбудило неуместное завывание сотового. Незнакомый номер.
- Да?
- Николаева! Привет, любовь моя!
- Откуда у тебя мой номер, Белов?
Он замялся. У нас очень романтическая парочка, между прочим, не удосужившаяся даже обменяться номерами телефонов.
- У Макса спросил.
- А у Макса откуда? - я до сих пор не могла проснуться.
- У Миры спросил.
- Ишь, Белов, какими обходными путями ты выискиваешь способ разбудить меня… в семь утра?! - я глянула на часы и раздражение оказалось более бодрящим, чем все остальное. - Опупел?!
- Вопрос не требует отлагательств, Николаева!
Я села, предполагая, что речь пойдет о его отце. Я вчера с Мирой разговаривала, но та ко всей ситуации продолжала относиться настолько спокойно, что даже я расслабилась.
- Говори.
- Николаева, а приезжай к нам сегодня на обед? - его голос стал вкрадчиво-мягким.
- Зачем?
- Да ты не представляешь, что тут творится! - из голоса исчезла вся мягкость. - Я с ума просто сойду! Эти крики уже два дня без перерывов. А при тебе, возможно, постесняется… Да и что тут странного, что моя девушка пришла на обед? А потом, может, получится с тобой уйти хоть на пару часов. Пожа-а-а-алуйста, Николаева, прояви благородство!
Это было и смешно, и грустно. Он считал себя вправе просить меня о какой-то поддержке? Хотя… мне тоже не мешало бы оценить обстановку, так сказать, изнутри. Может быть даже, получится переубедить в чем-то Игоря Михайловича - ну не совсем же он кретин?
- Ладно, Белов, приду. Танаевы спокойны, как кал мамонта, хотелось бы удостовериться, что их спокойствие оправдано.
- Удостоверишься в обратном, - прозвучало обреченно. - Ты только, главное, ни с чем не спорь - а то хуже будет. Я пытался чего-то объяснять, но без толку. Ладно, тогда давай в три.
Он отключился, а я снова его заочно прокляла - зачем было звонить в такую рань, если встреча только в три?
Конечно, я попыталась узнать у своих родителей, что конкретно произошло на банкете, но выяснилось, что они не в курсе. Хоть я прямо и не выдавала природу своего любопытства, но все равно - если бы Игорь Михайлович закатил скандал прямо там, от них бы это не укрылось. Это значит, что Яна поговорила с ним наедине, и сыну он звонил оттуда, где никто бы не услышал. Хочется надеяться, что раз он не сторонник выноса сора из избы, то это может сыграть нам на руку - вдруг он и сам не захочет разводить излишний шум из-за такой ерунды? В конце концов, его должен заботить только собственный сын, а остальные - по барабану. Константину Игоревичу ремнем по попе только полезно. Жаль только, что не по тому поводу, который действительно бы это оправдал.
Моя мама кое-как сдерживала свое любопытство и практически никаких вопросов о нас с Беловым старалась не задавать. Вероятно решила, что я тогда ей соврала назло, от излишнего давления, и теперь пыталась этой ошибки не повторить. Пусть так. В любом случае, на обед к Беловым она меня отпустила с превеликим удовольствием и заставила пообещать, что и Костя к нам "обязательно как-нибудь зайдет". Действительно, а то даже как-то некрасиво выходит - Танаевы тут бывают гораздо чаще, чем мой молодой человек.
В очередной раз поразившись внешности матери Белова, я была сопровождена в гостиную, где уже накрывали стол. В этом доме водился обслуживающий персонал: повар, домработница и черт знает кто еще. Наверное, у Белова в детстве и няня была. Я хоть и считала это излишне вычурным, но до осуждения не опускалась - у людей есть деньги, они могут это себе позволить, так только им и решать - иметь в доме повара или нет. И еще я раньше, благодаря каким-то стереотипам, считала, что семьи с такими доходами просто обязаны жить в особняках. А тут квартира - правда, двухэтажная и в элитном доме с мраморным подъездом, но квартира. Думаю, это говорит о том, что рациональность в этой семье ценится превыше показушности. Здесь все рядом: и офис отца, и гимназия сына, и… салоны матери. Да и вид из окна пятнадцатого этажа на город весьма впечатляющий.
Я безропотно приняла объятия хозяйки дома и ответила на ее вопросы о родителях. Меня не покидало ощущение, что я не очень-то подхожу ее сыну по статусу - хоть мой отец и не был беден, но от них явно отставал. Или уважение к нему, а также то, что я учусь в той же гимназии и по оценкам имею все шансы не отстать в будущем от их второго наследника, превышало этот дисбаланс. Или ей попросту было все равно. В общем, первое впечатление оставалось довольно приятным.
Игорь Михайлович присоединился к нам минут через десять, приветливо поздоровавшись и задав те же формальные вопросы о родителях. Я уж было подумала, что Костя в очередной раз все слишком преувеличил, но изменила свое мнение, когда разговор наконец-то коснулся и Танаевых.
- Даша, - он говорил очень мягко, при этом пристально глядя в глаза. - И что же, Костя и тебя в эту компанию потащил?
Ощутила, как мой сосед по столу напрягся, готовясь к предсказуемой конфликтной ситуации.
- Ну почему же потащил? Они и мои друзья тоже.
Я не пыталась грубить или бросать вызов, но показалось, что именно как вызов это и было воспринято. Игорь Михайлович продолжал улыбаться, совсем не изменился в лице, но что-то в самом тоне его голоса перестроилось.
- А они хорошие люди? Ты, Даша, только не подумай, что я собираюсь диктовать всем свои условия, просто предлагаю разобраться вместе.
- Да, - я почему-то заволновалась, почти до испуга, хотя он вроде бы ничего такого страшного и не сказал. - Очень хорошие. И учатся на отли…
- Да-да, - он перебил, не желая слушать мои объяснения. Зачем тогда спрашивал? - Костя мне рассказал. И английский у них, дескать, лучший в вашем классе и деньги водятся… И что фактически парень-то и не из детдома. Что сиротой он стал только месяц назад.
Я быстро посмотрела на Белова-младшего, не понимая, к чему ведет его отец. А тот наклонился ближе, демонстрируя большую доверительность дальнейшей беседы.
- Я могу говорить с вами, как со взрослыми людьми? Без всяких там недомолвок?
Пришлось кивнуть. Неуютное ощущение страха только усиливалось от его вроде бы мягкого, но давящего тона, не позволяющего возражать.
- Наверное, они действительно хорошие. И кто может винить бедных детей за то, что они оказались в такой ситуации? Только пожалеть и порадоваться, что они и из таких бед вышли хорошими людьми, - я вообще не понимала, что он хочет сказать. Поэтому продолжала слушать, боясь даже взгляд отвести. - Но… Давайте уж рассмотрим ситуацию со всех сторон, а потом вместе решим, кто прав? Пятнадцатилетнего мальчика усыновляет на старости лет очень богатый мужчина. Ребенка, который не может за себя постоять, и у которого после детдома никаких шансов бы не было на нормальную жизнь, - при этом мягкий тон Игоря Михайловича противоречил равнодушию его взгляда. - О, я не собираюсь винить в этом самого ребенка. Кто знает, что он пережил, чтобы на такое пойти? Вы ведь не наивные дети, чтобы не понимать, зачем богатому старику понадобился красивый мальчик?
Я охнула. Мы на самом деле не знали всех подробностей этой истории, а из той информации, что имели, вполне можно было сделать и такие выводы. Да что уж там, такие выводы напрашивались бы сами собой! Если бы не одно но: они оба сказали, что приемный отец Макса был хорошим человеком! И они не жертвы, по сущностной какой-то природе своей - не жертвы! Это значит, что не стали бы терпеть издевательства и насилие или тем более их оправдывать. Игорь Михайлович, будто почувствовав, что я собираюсь возразить, тут же заговорил снова, более резко:
- Он даже на похороны к отцу не поехал, ведь так? Это ли не доказательство - едва мальчику исполнилось восемнадцать, он поспешил поскорее убежать из этого ада! Я лично нахожу в этом только мужество. Он совершенно не виноват, что его так использовали! Психику ему сломали основательно, никакие деньги этого не покроют. И к сексуальной ориентации я отношусь лояльно. Никого не осуждаю. Но можно ли меня винить в том, что я не мечтаю, чтобы мой сын общался с таким… парнем?
Ну ничего себе! Его доводы теперь еще и из Макса делали гея, что уж истине точно не соответствовало, от которого надо обязательно уберечь благородного натурального сынишку. Прямо захотелось в суд свидетелей вызвать. Например, нашу учительницу по биологии. Но этот довод тут, конечно, неуместен.
В паузе послышался стук ножика о фарфор - это мать Белова равнодушно разрезала в тарелке стейк. При этом всем видом демонстрируя, что разговор ее вообще не касался.
- Игорь Михайлович, - голос у меня дрожал, но и отмолчаться сил не хватило. - Вы их просто не знаете, и поэтому ошибае…
- Конечно, я их не знаю! - на этот раз он гаркнул чуть ли не в полный голос. Похоже, Белову тут без меня действительно достается по полной. - А ты, Даша, их знаешь? Все ли они тебе рассказывают, на любой вопрос отвечают?
И снова в точку! Да, Танаевы скрывают многое, но это не имеет ни малейшего отношения к произнесенному. Вот так из полуправды можно вывернуть совершенный абсурд, который даже доказать легко аргументированными доводами.
- И сестра его… которая, конечно, не сестра, иначе бы ее тоже пришлось удочерить, она тоже невинно пострадавшая. Родители бросают детей, вышвыривают бездушно в эту жизнь, а те уж выживают, как могут. Почитайте, почитайте в интернете, что происходит в детских домах, чем потом занимаются "выпускники". Да сам факт того, что десять процентов уже после ухода из детдома заканчивают жизнь самоубийством, о многом говорит. Только не думайте, что я преувеличиваю - сами поищите, почитайте, - и он снова не дал возможности даже слово вставить. - Девочка тоже ни в чем не виновата, и ей очень повезло, что парень вытащил и ее. Уж точно не от хорошей жизни тащил, как вы думаете? Я ничего не имею против них, но вам-то что в этой яме делать? Из жалости?
Да ему бы пяти минут хватило, чтобы понять, что последняя эмоция, которую способны вызвать к себе Танаевы - это жалость! У меня вскипало раздражение:
- Игорь Михайлович! - я сама испугалась от того, что это прозвучало резко. - Вы просто их не знаете! Мои родители тоже были насторожены в самом начале, но пообщались и все поняли!
- А с твоими родителями я еще об этом поговорю! - взревел он, но быстро взял себя в руки и сбавил тон. - Они просто слишком добрые люди, а в этой жизни нельзя быть бесконечно добрым! Уж поверь, разумный разговор и им откроет глаза! И лучше так, чем когда эта… бедная девочка обворует вашу квартиру или еще что похуже натворит.
Зашкаливающее количество "обоснованного" бреда!
- Зачем ей воровать, если ее брат - богатый человек, а?
- А он ей не брат! Забыла уже?! Ты у нее в голове, что ли, сидишь? И брат ее пока еще не богатый человек, это так, какие-то сбережения. В наследство он сможет вступить только через полгода после смерти этого педофила, ясно?! Может, и нет там никакого наследства? Ты не задавала себе вопрос, зачем они из Москвы приехали сюда и поступили в эту гимназию? Самое логичное - не будет никакого наследства или эти двое ищут иные способы подстраховки. Например, прилепиться к таким вот лохам.
Я захлебнулась воздухом. Треть правды, облеченная в домыслы, уже прочно сидит у него в голове. Почувствовала руку Кости, которую он положил поверх моей, успокаивая. Хотя его ладонь при этом дрожала.
- Пап, может, не стоит кричать на Дашу? - он, видимо, просто попытался свернуть уже очевидно бессмысленный разговор, прикрывая это шаг защитой своей "девушки".
Странно, но Игорь Михайлович тут же смягчился:
- Да-да, прости меня, Даша. Разнервничался ни к месту! Я же просто забочусь о вас, только поэтому вот так… Извини. Давайте уже ешьте, а то голодные сидите. Не будем ссориться!
В тишине раздался тихий хруст со стороны "хозяйки дома", смиренно жующей салатный лист. В голове всплыла ассоциация с верблюдом, с царственным величием перемалывающем траву и с тем же вселенским безразличием смотрящим сквозь бренный мир в никуда.
Я поразмыслила. Этот… человек был уверен в своей правоте на сто процентов, и переубедить его никому не под силу. И ведь Костя сразу предупреждал, чтобы я не спорила, а то хуже будет! Так и случилось. Сам он был раздавлен - если уж на меня такой эффект производил его отец, то ему, выросшему в такой атмосфере, вообще нечего было противопоставить. Я даже подумала, что он крепко пожалел о том, что пригласил меня. Вероятно, посчитал, что мое присутствие сгладит атмосферу, после чего получится нормально поговорить с отцом, но вышло все наоборот. А из тупика выход найти нужно хоть какой-то. Поэтому еще через пару минут, найдя в себе силы улыбнуться, я произнесла:
- Игорь Михайлович, вы, наверное, правы, а мы с Костей об этом даже не задумывались. Если честно, то и мама мне об этом говорила, просто не так… честно. Думаю, мы оба точно больше не захотим с ними общаться, у нас и без них друзей достаточно.
Он, довольный, откинулся на спинку, и теперь в его улыбке не было столько сарказма:
- Сынок, держись за такую девушку - и умная, и красивая. С чего вдруг на тебя такое счастье свалилось?
Сообразительный Костя понял мой ход и добавил:
- Так-то да. Только… Зачем их из гимназии выгонять? Жалко как-то. Ребятам и без того в жизни досталось.
- Договорились, - смилостивился мужчина. В общем-то, ему без разницы было бы до Танаевых, если бы не тесное общение с неблагонадежными друзьями его сына.
Дальше обед протекал под фальшиво-принужденную "легкую" беседу. Возможно, только мама не особо играла в эту беспечность, вдруг начав расспрашивать меня о планах на поступление и других мелочах. В этот момент мне почему-то захотелось ударить кулаком в это безупречно красивое лицо.
Когда мы наконец-то поковырялись и в десерте, Костя сказал:
- Ладно, я пойду Дашу провожу. Можно? - с какой-то едва уловимой злостью.
- Ну что за глупые вопросы, сын? Не можно, а нужно, - ответил отец, а его жена стала уговаривать меня посидеть еще. Я вынуждена была сослаться на невыполненные уроки и еще какую-то чушь.
Едва мы вышли за порог, Костя перестал "делать лицо" и теперь всем своим видом демонстрировал раздражение на границе с отчаяньем.
- Ну что, поняла? - он пнул скамейку, а потом уселся на нее.
Было довольно холодно, чтобы рассиживаться тут, но нам нужно было поговорить.
- Поняла. По крайней мере, в кого ты такой мудак, - ответила я и сразу пожалела, что произнесла это вслух. Решила хотя бы немного сменить тему: - А твоя мама… такая красивая, - но надолго моей дипломатии не хватило: - Она всегда молчит?
Он сплюнул на землю сквозь зубы:
- Если бы ты себе столько подтяжек сделала, то тоже была бы красивая! Да, всегда.
Я не стала реагировать на "комплимент".
- Так что, Белов, он теперь оставит их в покое?
- Не знаю. Надеюсь, что да. И учти, он не поверил ни одному нашему слову. Просто доиграл сцену, - парень зажал нижнюю губу зубами так, что та побелела.
Его надо как-то вывести из этого состояния:
- Ты не думай, что мы их предали или что-то в этом духе! Танаевы поймут. А задачи надо решать не все сразу, а постепенно. Мы сегодня хоть чего-то добились.
Он встал, но что-то в его дерганых жестах говорило о том, что он не считает это победой.
- Пошли уже, любимая девушка, провожу тебя домой, а то нос красный, смотреть тошно. Мирамаксу только о "выводах" папаши не рассказывай. И без того стремно, что ты это услышала…
После долгого пути в тишине я решила спросить и о другом:
- А с Мирой что? Почему ты брал мой номер через Макса, а не у нее?
Сегодня был не его день, это уж точно. Он снова сморщился:
- Да ничего. Я с ней не хочу разговаривать после этого… "у нас ничего не намечается", - он бездарно передразнил ее. - И это после того, как целовалась со мной при первой же возможности… А теперь будет старательно изображать, что под этим ничего не было.
Я оцепенела, замерла, но в два шага догнала его.
- Вы целовались?!
- Твое удивление убивает мое либидо, Николаева! Чуть ли не с первого дня знакомства. В смысле, я целовал, она отвечала, а через секунду делала вид, что ничего не произошло. Это игра такая, в нее многие играют. Без чего-то серьезного: поцелуи, обнимашки, даже потрахушки случаются - не у нас, но рано или поздно и до этого дойдем. При этом любая попытка заговорить об отношениях встречает только смех. Я не человек для нее, а просто способ украсить время. Я и сам в такое поиграть любил - молодость для того и нужна, чтоб хотя бы в эти игрушки наиграться. Но вот теперь… Карма, карма, бессердечная ты сука.
Да, действительно неприятно.
- Ну-ну, Дон Жуан, не тушуйся, - я решила поддержать. - Мне вот кажется, что ты ей нравишься.
- Это однозначно, - вдруг ответил он уверенно, но тут же исправился: - Нравлюсь, но не до такой степени, чтобы воспринимать меня всерьез. А еще она очень боится, что ты влюбишься в Макса, и поэтому будет из последних сил заставлять тебя влюбиться в меня. Я ей действительно нравлюсь, если она считает, что может доверить мне великолепную тебя.
Мы прошагали еще несколько шагов, как меня осенило:
- Слушай, Белов, а тебе не кажется, что сдвиги не только у Макса? Она ведь тоже была там, в этом их "аду"… Может, у Миры, наоборот, страх перед отношениями? Ну или что-нибудь в этом духе. До такой же зацикленности, как у Макса, только в другую сторону?
- Иди в психологи, Николаева, да побыстрее, а то тут уже бесишь, - он огрызнулся, но все же задумался над сказанным.
- Я ценю то, что ты мне это рассказал, - честно призналась я. Думаю, это была его плата за мою откровенность о Максе.
- Так а кому еще такое расскажешь, как не любимой девушке?