Она и правда говорила каждый раз, когда об этом заходила речь. Не любовь, не отношения, не пара. Но поступки-то свидетельствовали об обратном, поэтому никто всерьез ее слова не воспринимал. Мое сознание трещало по швам. Она ведь отлепиться от него не могла! Перевлюбилась или на самом деле никогда не была влюблена? Да было бы на кого менять! Васильев - урод по сравнению с Беловым, гораздо тупее, вот только характер такой же мерзкий. Да не может Васильев нравиться больше, чем Белов! Это же смешно! Они - будто разные этапы эволюции.
- Мира, - я старалась говорить спокойно, чтобы разобраться, а не разругаться. - Но Костя… он влюблен в тебя, разве ты не знала?
- Знала, - просто ответила она. - И что с того? К чему это меня должно обязывать? Если с этой стороны смотреть, то и Васильев в меня влюблен. И еще человек двадцать. Разве это не их проблемы?
Я схватилась за голову. Что, что, черт возьми, она говорит?
- Подожди… послушай, но ведь ты спишь с ним! Разве он тебе не нравится?
- Нравится. И с Васильевым, или кем-то еще я спать пока не намеревалась. Секс - только с близким человеком. Костя для меня пока такой единственный. В чем проблема-то? Он что, против? Или он навечно должен быть единственным? С чего вдруг?
Мое ошарашенное молчание она приняла за конец разговора и направилась к машине. Чуть позже я смогла задать ей еще несколько вопросов, и картина вырисовывалась просто ненормальная: она на самом деле никогда не считала, что что-то должна Белову, она всегда ему об этом честно говорила. И он ей нравится. Самое парадоксальное, что она пребывала в уверенности, что он сейчас перекипятится и все осознает. И после этого они смогут жить долго и счастливо, каждый сам по себе. И еще пришла мысль, что у Танаевых общая не только фамилия. Они похожи в отношениях, точнее, в их отсутствии. Только у Макса все это сразу было в обостренной форме, поэтому он понимает себя лучше, а Мира даже не отдает себе отчета в том, что поступает точно так же, как брат. Или даже более жестоко, ведь она погрузила Белова в полную уверенность в их близости, Макс до такого не опускается.
При этом я действительно ее не осуждала. Она изначально пыталась вести себя честно, она сама не видела, что у нее серьезная проблема: это не она решает, кто ее получит, а наоборот - получит тот, кто больше всего захочет. Она зависима от внимания, любви, страсти других людей, черпает из этого энергию. Ведь именно так изначально все и выглядело, как описывал Костя! И скорее всего, началось это задолго до Белова. Если бы на его месте был другой парень, то мы, скорее всего, просто махнули бы рукой - взрослые люди, сами за себя пусть решают. Мы, в конце концов, не в Средневековье живем, чтобы забрасывать женщину камнями за некоторую фривольность. Ситуация встала так остро именно потому, что это был Белов.
На него было страшно смотреть. Он пришел через пару часов в сопровождении Макса - бледный, спокойный, но душераздирающе потерянный. Молча начал собирать свои вещи. И только это натолкнуло Миру на мысль, что ситуация серьезней, чем она предполагала:
- Ты куда?
- Домой. Приползу к отцу, как побитая собака. Наконец-то работу свою брошу, - ответил без каких-либо эмоций. Не удивлюсь, если его Макс седативами накачал. Или собственной кровью напоил.
Мира встревожилась и подскочила к нему:
- Костя! Костя, перестань, пожалуйста! Не уходи! В конце концов, мы же все равно остаемся друзьями!
Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую, но промолчал. Да уж, ситуация отвратительная. Я понимала, почему он даже мысли не допускает, чтобы остаться. Сейчас он ее видеть попросту не сможет. Хотя бы какое-то время, отдышаться, переосмыслить, понять. И даже после этого не уверена, что они смогут остаться друзьями.
- Белов, поехали ко мне, - я тоже встала и начала натягивать куртку. - У нас комната свободная. Я с родителями договорюсь. Поживешь несколько дней, а там посмотрим.
Он молча вышел из квартиры. Мы с Максом последовали за ним. Я все же махнула рукой Мире на прощание, хоть немного и злилась, что она создала такую непростую ситуацию.
Уже в машине Белов сказал:
- Нет, Макс, домой меня вези. Спасибо, Николаева, но я пока морально не готов жить с тобой под одной крышей.
Если может шутить, значит, оклемается. Белов - сильная личность, справится. Даже уже сейчас он выглядит куда лучше, чем три часа назад.
Мы высадили его возле дома, а потом поехали к моему. Говорить не хотелось, но, наверное, было нужно.
- Ты поговори с сестрой. Возможно, она сама не понимала, насколько привязана к нему.
- Все она понимала. Тут другое… - он замолчал, не находя слов. Я тоже не знала, что еще сказать.
Когда машина остановилась, Макс вышел вслед за мной.
- Даш, подожди, - я повернулась к нему. - Ты ведь не думаешь сейчас, что у нас с тобой было бы так же?
На самом деле, думала. Так же или хуже. Если бы я решилась, как Белов.
- Я сейчас вообще ни о чем не думаю, - соврала я. Но Макс чутко улавливает подвох:
- Нет. Мира запуталась. А я нет. Мира не Косте врала, а сама себе. Я себе не вру.
Вырвалась усмешка.
- И что это меняет? - прозвучало желчно.
Он почесал указательным пальцем висок, выдавая свою растерянность.
- Даш, не делай выводы. Пока не делай. Я понимаю, что ты мне нужна больше, чем я тебе. Ты способна меня вытащить из безумия, а у тебя таких, как я, могут быть миллионы.
Вот тут он зверски просчитался. Я пока никого не вижу, кто мог бы хотя бы сравниться. Но вслух ничего не сказала. А он вдруг шагнул навстречу и обхватил ладонями мою шею, приподнимая подбородок вверх, чтобы я не смогла отвести глаза.
- Я знаю, что сегодняшняя ситуация тебя сильно испугала. Это плохо для меня.
Ага. Паук, который уже думал, что муха мертва, вдруг заметил, как та трепыхается. Надо добавить яда, чтобы не ускользнула.
- Отпусти, Макс.
Он покачал головой, отказываясь выполнить просьбу. Наклонился еще сильнее и прижался к губам, тут же их раздвигая. Я попыталась оттолкнуть его, но мне это, естественно, не удалось. А через пару секунд я и пытаться перестала. Потому что это был он - человек, который и должен меня целовать так, как ему захочется, прижимать к себе, вызывать недовольный стон, когда отстраняется. Каким нежным он может быть… от такой ласки добровольно не отказываются. Я, по крайней мере, в себе таких сил не обнаружила, поэтому отвечала, погружаясь в ощущения. Долго-долго, пока все внешние переживания не канули в небытие, а нарастали только внутренние.
Паук выпустил свой яд, дело сделано. А я еще смела обвинять Миру в неадекватности.
========== Глава 18. Мухи против пауков ==========
Теперь о себе я могла сказать с полной уверенностью только три вещи: я влюбилась; я влюбилась в совершенно не того человека; мне нужно срочно уехать в какую-нибудь другую страну. В Северную Ирландию или Китай - вот тут уже полной уверенности не было. Макс. Макс - принц из сказки, убивающий драконов, прекрасный, как Нарцисс. Макс - циничный манипулятор, оставляющий за собой пепелище, не способный на любовь, как Нарцисс. О, от Нарцисса в нем нет только самолюбования, но и без того все слишком, слишком плохо.
Что делать мне теперь, зная, что не способна ему сопротивляться, я не имела представления. А уповать на его милосердие тоже было безнадежно. В любом случае, я попытаюсь хотя бы поговорить. И плакать потише, а иначе еще родители вопросами задолбают. И не улыбаться без причины, случайно вспомнив о какой-то его фразе, - это уж совсем ни к месту. И как-то контролировать безумные перепады настроения между "вены режут вдоль" и "я ему нравлюсь, совершенно точно нравлюсь!".
В качестве ближайшей стратегии поведения выбрала сосредоточиться на чужих проблемах, дабы отвлечься от своих. На следующий день позвонила Белову и предложила встретиться.
- Свидание? - мой звонок его явно разбудил, хотя время уже перевалило за час дня.
- Да. Весна, суббота, ты и я. Цветы мне купишь?
- Обнаглевшая Николаева… Ну ладно, пошли, - нехотя согласился он.
Мы встретились в парке и тут же оккупировали ближайшую ко входу лавочку. Народу сегодня было больше обычного, вокруг визжали дети, но слишком близко не приближались - наверное, у симпатичного дядечки было слишком злое личико.
- Что сказали родители?
- Ничего, - Белов приподнял воротник куртки, хотя на улице не было прохладно. - Отец промолчал, но так мерзейше ухмылялся. Ну, а как же иначе, ведь он был прав - я не выдержал и вернулся. Он пока меня донимать не станет, побоится, что снова уйду… Мать прорыдалась и пошла делать маникюр. Так что все в порядке.
- Тебе все равно пора было возвращаться, - заметила я. - Они тебя давно звали, отец даже извинялся, когда я в больнице лежала.
Белов повернул ко мне удивленное лицо:
- Не извинялся, не придумывай, но… да ладно. Сомневаюсь, что теперь будет хуже, чем раньше.
- А с Мирой что? - осторожно я переключила тему на более важный вопрос. Но поскольку он не ответил, решила продолжить сама: - Белов, ты должен понимать, что она это не специально…
- Да-да, - раздраженно перебил парень. - Макс мне вчера тоже что-то подобное втирал. Да я и сам понимаю. Переживу, не боись.
Хлопнула его по плечу:
- Еще бы ты не пережил. Не представляю тебя ревущим из-за несчастной любви! Стихи только писать не начни! И в черный не красься - тебе не пойдет.
Он отозвался слабой улыбкой. Потом устало опустил голову на руки.
- Она мне вчера раз двадцать звонила, пока я телефон не отключил. Уверен, она хочет продолжать… использовать меня, и не уверен, что я смогу сдержаться… Аж тошно от себя, - он потряс головой. - Если честно, то я сейчас не представляю, как мы сможем общаться. Все мы. Вроде как именно я нашу компашку и разваливаю. Я, а не она.
Мне захотелось погладить его по волосам, но я сдержалась, не зная, как он это сейчас воспримет.
- Ты не собираешься ее прощать? - спросила тихо.
Он думал долго, но потом все же ответил:
- Прощать, Николаева, ее не за что. Я больше на себя злюсь, за идиотизм. Ведь всё, прямо с самого начала, кричало о том, что что-то не так. Я поцеловал ее раз, поцеловал второй, потом переехал к ним, и она просто приняла меня. Точно так же, как приняла бы любого другого, оказавшегося на моем месте. Я сейчас только понимаю, что она это не особо-то и скрывала.
- Не любого другого! - я все же решила вставить.
- Пусть так. Но, по сути, разница небольшая.
Он снова замолчал, а мне хотелось, чтобы Белов высказался, вылил все, что накопилось.
- И что теперь будешь делать? - понимая, что вопрос глупый, я хотела заставить его хоть о чем-то говорить.
- А что делать? - он выпрямился и снова взглянул на меня. - Жить буду, что ж еще? С Танаевыми, правда, даже не знаю, как теперь… - он вдруг отвлекся. - И ты, Николаева, лучше не ввязывайся, как я. Горит у тебя - я понимаю, но потом только хуже будет. Они не виноваты в том, что такие, но это не значит, что и нам стоит портить себе жизнь заодно.
Он говорил обо мне и Максе, тем самым переключив свою проблему на мою. И было бы нечестно отмалчиваться:
- Я тоже не знаю, что делать… Ты прав. Но если бы ты сразу знал, что так обернется, ты бы смог держаться от Миры подальше?
Он меня удивил абсолютно серьезным:
- Смог бы. Если бы знал. Другом я бы их стал в любом случае, потому что они отличные. Но с ней бы… так… не стал.
Не знаю, он на самом деле настолько сильный человек или просто обманывал себя. Мы посидели в тишине, потому что основное было сказано, а дальше - просто должно отболеть. Но Белов вдруг положил мне голову на плечо и прикрыл глаза; я не отстранилась, понимая, что ему нужна хоть такая поддержка.
- А давай, Николаева, встречаться, - вдруг тихо заговорил он. И предупреждая мой смешок, пояснил: - Это же лучший для нас с тобой вариант, сама подумай. И от Танаевых оторвемся. Я буду о тебе заботиться, ты уж точно не начнешь шляться по всем мужикам города… Родители будут довольны, хату нам купят, где захотим. Прямо идиллия.
- Ты говоришь это только потому, что тебе больно, - резонно заметила я.
- Это да, - согласился он покорно. - Но и смысл в этом есть. Заметила, как нашу легенду легко восприняли? Все! Мы даже не делали ничего особенного, а нас так просто стали воспринимать как пару. И мои, и твои, и даже в гимназии… будто так и должно было быть.
Я вынуждена была кивнуть. Так и было. Наверное, мы внешне хорошо друг с другом смотримся, или даже не знаю еще, по каким критериям, но это действительно было так. Словно все ждали и - вуаля - случилось. Но какая разница? Ведь мы-то знаем, что это была неправда. Я все же погладила его по волосам, выражая сочувствие, но не желая развивать эту мысль.
- Знаешь, Николаева, - он продолжал так же едва слышно. - Ты, когда пришла к нам, мне даже понравилась. Не то, чтобы прямо любовь с первого взгляда, но себе я честно признался, что "мордаха милая". А потом все так закрутилось…
- Ты закрутил, - не смогла я не вставить свое веское слово.
- С твоей подачи, - парировал он. - Но да, я закрутил. И я мог остановить. И был полным придурком… Хочешь, извинюсь?
- Не надо, Белов, - у меня разрывалось сердце от того, насколько внутренняя тяжесть делает его искренним. Или ему, как и любому живому существу, просто необходимо почувствовать чужое тепло. Как Максу, только не в таком запущенном виде. Белов сейчас уязвим, и сам это осознает, вот и тянется к тому, кто хоть чем-то может ему помочь.
- Ну, не надо, так не надо, - смирился он. А потом неожиданно поднял голову, будто оживившись. - Слушай, Николаева, а почему нет-то? Я имею в виду, почему бы нам с тобой не замутить? Я понимаю, что идея так себе, но ты подумай сама.
- Нет, Белов, тупость это все, - я даже улыбнулась. Как ребенок, в самом деле. Думает, что сможет закрыть дыру в душе, оставленную Мирой, вот так просто. Практически с первой попавшейся.
- Подожди-подожди! - он явно увлекся. - Сейчас не решай. Просто подумай. Я, наверное, с ума сойду, если буду о ней думать. От других вообще тошнит… А ты вроде как своя. Я не предлагаю тебе секс и там петтинги всякие. Просто давай общаться… Продолжим строить из себя парочку, а там - как пойдет. Даже если никуда не пойдет, чего мы теряем?
- Белов! - я попыталась призвать его к здравому смыслу. Очевидно, что это у него такая форма ухода от психологической травмы, но это в корне неверное решение.
- Даша! - он назвал меня по имени, что говорило о том, что пора звонить врачам, пусть давление у него хоть измерят. - Я серьезно. Никаких там нежностей и прочего. Просто общаться, а остальные, включая Танаевых, пусть думают, что взаправду! Ну мне так легче будет. Чем чтоб она на меня сейчас с жалостью… А про других не поверят.
Черт возьми, да он боится. Смелый, шумный, сильный Белов до дрожи боится остаться один. Старые друзья ему теперь неинтересны, да они и не были никогда ему интересны, а в отношениях с Танаевыми сейчас обозначится закономерный провал. И он хочет, чтобы я осталась на его стороне, пускай и таким нелепым образом. Наверное, я даже могла бы его понять, особенно учитывая, что сейчас он сам не свой, но согласиться на такое, даже просто разыгрывать перед Максом и Мирой, чтобы последнюю этим еще и уколоть - невероятная ошибка.
- Нет, Белов. Ты меня завтра еще поблагодаришь за отказ, - я постаралась говорить как можно мягче.
Он просто пожал плечами, не выразив недовольства. И сам понимал, что идея тупая. Смотрел рассеянно куда-то в сторону, наверное, придумывал новую глупость, лишь бы чем-то занять мысли.
- Хочешь кофе? - предложил без особого энтузиазма. - Я схожу куплю.
У меня в сумке затрещал телефон, поэтому я согласно кивнула, а потом с тоской проводила его взглядом. Чем же помочь этому придурку еще? Просто буду сидеть и слушать, даже если он ничего больше не станет говорить. Пусть знает, что не один. Хотя бы это.
На дисплее высветилась надпись, заставившая мгновенно забыть о Белове.
- Да, Макс.
- Привет. Не занята?
- Нет, говори, - я не пыталась быть холодной, просто мозг вместо мыслей выдавал каждую подробность вчерашнего вечера. И нервы задребезжали, призывая одновременно плакать и улыбаться.
- Я не знаю, как нам теперь с Костей быть. Ни мне, ни Мире не нравится, что на этом и дружбе конец. И я не представляю…
Так вот он о чем. Тоже беспокоится. Я даже не нашла в себе сил удивиться - для Макса Белов был другом, в этом сомнения уже давно пропали. Да и Мира сейчас, очевидно, рвет и мечет.
- Я с ним сейчас. Не волнуйся, Макс, он переживет. Просто сейчас… ему лучше не видеть твою сестру. Временно. А там посмотрим.
- Где вы? - зачем-то спросил мой самый важный собеседник.
- Да тут, в парке. Белов за кофе ушел, я передам, что ты звонил. Думаю, ему это важно.
Я прямо физически ощутила, что Макс на том конце напрягся, будто чем-то недоволен или глубоко задумался. И даже в голосе это прозвучало:
- Я правильно понимаю, что теперь мы разделимся? Я всегда буду на стороне Миры, Костя с Мирой воздухом одним дышать не может, а ты, добрая душа, будешь обязана его поддерживать?
Уверена, об этом подумал уже каждый из нас. Но я хотела надеяться на лучшее:
- Макс, все будет хорошо. Он успокоится… и да, ему необходима моя поддержка. А потом, когда они смогут нормально поговорить, все со временем наладится. Ты не представляешь, как быстро он приходит в себя! Уже почти как живой.
- Ладно, - согласился он. - Я позвоню ему позже, а ты позвони Мире. Давай вместе сделаем так, чтобы у этих двоих не осталось выбора? Пусть опять трахаются или дерутся, мне лично без разницы. Мира… - он замешкался, - очень переживает из-за произошедшего. Она не хочет терять друга. В самом деле, она просто не понимала, чем конкретно рискует.
- Хороший план, товарищ генералиссимус, - я даже усмехнулась. Макс всегда будет делать то, что лучше для его сестры. Даже если Белова придется заставить силой вернуться в наш круг.
- А ты сама как? - голос его вдруг стал тихим, привычно обволакивающим.
- А что я? - попыталась сопротивляться давлению, которое ощущала даже на таком расстоянии от него. По телефону это было сделать все же легче.