Они протанцевали еще один танец, в третьем ему было вежливо отказано. И хотя Рэнди уговаривал его потанцевать с кем-нибудь еще, Майкл предпочел уединиться и весь оставшийся вечер тихо потягивал шампанское, наблюдая, как один джентльмен за другим выводит Мэгги на очередной танец. В каждый момент вечера он точно знал, где она находится, с кем танцует. И хотя у него была лишь мимолетная возможность попрощаться с ней, домой он вернулся радостным, с поющим сердцем. Он знал, что познакомился с девушкой, на которой женится.
У него не было денег на цветы, однако он все же послал ей поздравление в День Святого Валентина. Открытка обошлась ему гораздо дороже, чем он мог себе позволить, но это была замечательная открытка. На обрамленном бумажными кружевами сердце была изображена темноволосая женщина, срывающая цветы с распустившегося дерева, и отпечатан стишок, который он заучил наизусть: "Если и есть верное и преданное сердце, его-то я и предлагаю тебе".
Когда он наконец снова увидел ее, Мэгги пообещала ему сохранить открытку навсегда.
Необходимость работать каждый вечер и в выходные дни мешала их роману, но когда у него выдавался свободный час или два, они встречались в городском парке. Она понимала, как дорого было ему время, и максимально использовала каждое выпадавшее на их долю мгновение. Ее кузен Рэндол всегда с готовностью передавал записки, которыми они обменивались.
Зима кончилась, они продолжали проводить наедине теплые вечера в парке, гуляя среди зеленых и цветущих деревьев, не позволяя себе ничего кроме прикосновения рук и поцелуев украдкой. Но в один воскресный вечер Мэгги пришла с темными кругами под глазами и насупленными от тревоги бровями.
- Что случилось, дорогая? - спросил он, подчеркивая свой акцент: его она любила больше всего в нем. Он сделал бы все что угодно, лишь бы ее щеки снова порозовели, а глаза заискрились.
Девушка встряхнула головой.
- Ничего, - прошептала она, с нежностью прижав свою ладошку к его щеке. - Мне едва удалось вырваться сегодня.
- Пойдем, - не задумываясь, он схватил ее за руку и с сильно бьющимся сердцем потянул к выходу из парка. - Пришло время поговорить с твоим отцом. Я и так слишком долго оттягивал этот момент. Пусть узнает о наших планах.
- Нет! - ее возражение прозвучало так неистово, что он отпустил ее руку.
- В чем дело?
- Тебе нельзя говорить с отцом. Не сейчас.
Его охватил гнев. Гнев, смешанный с унижением и гордостью.
- Я достаточно долго мирился с тайными свиданиями, Мэгги. Если ты стыдишься меня, так и скажи, и я оставлю тебя в покое.
Посреди исхоженной тропинки около пруда она остановила его и проронила:
- Не смей так думать, Майкл. Просто ты не знаешь моего отца. Он слишком тверд в своих убеждениях.
- Ты хочешь сказать, что он такой же, как и остальные высокомерные бостонцы? Уже не висит ли в окне его банка плакатик "Не для ирландцев"?
Она заметно побледнела.
- Пожалуйста, Майкл, не говори так.
Он постарался успокоиться, охладить свою ярость. Весь свет сошелся для него на этой доверчиво прильнувшей к нему девушке. И не было препятствий, которых он не преодолел бы ради нее. Если нужно еще какое-то время скрываться, как она просит, что ж, пусть будет так.
В конце концов он согласился:
- Если ты считаешь, что так будет лучше, ладно, Мэгги. Но я не буду откладывать это надолго.
Она пришла к нему на следующий же день. Услышав нерешительный стук в дверь своей однокомнатной квартиры, Майкл оторвался от учебников, прогнулся в спине, потянулся и пошел открывать. В тускло освещенном коридоре стояла Мэгги. Какое-то мгновение он не мог прийти в себя от удивления, потом, убедившись, что она одна, впустил ее в комнату. Войдя, девушка обежала взглядом практически пустое помещение. Майкл поспешно натянул подтяжки, свисавшие с пояса. В обтягивающем канареечно-желтом платье и матово-зеленой шляпе она походила на проникшее в помещение дуновение весны. Она стояла совершенно неподвижно, прижав ладони к груди.
Испугавшись, уже не скажет ли она ему, что не может больше видеться с ним, он шагнул к ней и спросил:
- В чем дело? Случилось что-нибудь?
Она бросилась в его объятия.
- Обними меня, Майкл. Обними меня покрепче.
- Ты дрожишь, как лист на ветру, - попытался он обратить все в шутку.
Она спрятала свое лицо на его плече:
- Я люблю тебя, Майкл.
Он почувствовал облегчение и поспешил заверить ее:
- И я тебя.
Она отстранилась и взяла его лицо в свои руки.
- Так возьми меня сейчас, Майкл.
- Мэгги, я… - У него голова пошла кругом от ее просьбы. Ее пальцы разглаживали густые завитки на его затылке. Страстное желание наполнило его.
- Разве ты не хочешь меня? - Ее голос дрогнул, и она издала скорбный звук, заставивший его так сильно прижать Мэгги к себе, что у нее уже не могло оставаться сомнений относительно его желания.
Ремешок сумочки соскользнул с ее плеча, и она с гулким звуком упала на пол. Все еще дрожа, Мэгги принялась расстегивать его рубашку. Майкл, закрыв глаза, только вздыхал, чувствуя, как ее дыхание опускается вместе с торопливыми пальцами вниз по его груди вплоть до пояса. Он схватил ее руки и слегка отстранил ее от себя.
Она широко раскрыла глаза. Ее лицо выражало испуг в сочетании с решимостью.
- Не годится так, Мэгги. Не здесь. - Он оглядел пожелтевшие стены, поцарапанный стол и два стула, составлявшие всю мебель крохотной комнатенки, не считая узенькой койки в углу. На столе были навалены его учебники и записи, стояла керосиновая лампа, готовая разогнать сгустившиеся сумерки. Его выходной костюм вместе с двумя сменными рубашками висел на стене рядом с дверью.
Он и вообразить себе не мог ее в столь скромной обстановке. Для него это была всего лишь остановка в пути, место, не слишком удаленное от ирландского гетто и весьма далекое от того, где он собирался быть к тому времени, когда они наконец поженятся. Она была леди, в роскошном платье и дорогой шляпке ей здесь было не место.
Не зная, что заставило ее прийти к нему, Майкл понимал, что просто обязан остановить это безрассудство. По крайней мере так подсказывала ему его совесть. Сердце же и вероломное тело настаивали на совершенно ином.
Он освободился от ее рук и наклонился за сумочкой.
- Тебе не следовало приходить сюда, дорогая. Пойдем, я провожу тебя домой. - Застегивая рубашку, он услышал, как она судорожно вздохнула.
- Ты меня не любишь?
- О чем ты? - Разве не шел он на величайшую жертву, которую мог принести только сильный и энергичный мужчина?
- Если бы ты любил меня, то не прогонял бы.
Он постарался не показать охватившего его раздражения.
- Когда у меня будет настоящий дом, Мэгги Уэйверли, а ты будешь одета в белое свадебное платье, украшенное кружевами и оранжевыми бутонами, с моим кольцом на своем пальце, тогда и только тогда я возьму тебя.
- Я и не подозревала, что ты трус, Майкл, - она повернулась и пошла к двери.
Он схватил ее за плечи и повернул к себе. Сжав ее руки, он наклонился к ней и бросил:
- Я не трус, но и не святой. Чего ты добиваешься, Мэгги?
Она высвободилась из его захвата, обвила его шею руками и приподнялась на цыпочках, пока их губы не соприкоснулись.
- Я хочу тебя, - прошептала она и поцеловала его так, как он никогда не осмеливался целовать ее. Потом Майкл наклонился, подхватил ее на руки и понес к узкой железной койке.
Опустив девушку на постель и обхватив ее руками, он спросил:
- Так ты этого хочешь? - желая услышать от нее "да", он молился, чтобы она сказала "нет".
- Да. - Ее шепот прозвучал громко, как звон тарелки, упавшей на пол.
- Тогда сделаем по-моему.
Раздевал он ее медленно, с нежностью. Когда едва обретенная бравада чуть не изменила ей, он спросил, не передумала ли она.
- Нет, - поспешно заверила она его. - Нет.
Шепча и вздыхая, они оба погрузились в сладкую истому, и ему хотелось, чтобы она никогда не кончалась. Он знал, что навсегда сохранит воспоминание об этом мгновении в своем сердце.
Позже, когда он уже помогал ей одеться, она не позволила ему проводить себя. Он спустился с ней на улицу и остановил пролетку. Захлопнув за собой дверцу, Мэгги высунулась в окошко, а он взял ее руку и сказал:
- Завтра вечером я приду к вам, и мы поговорим с твоим отцом.
Ее глаза наполнились влагой, губы задрожали, но она все же выговорила:
- До встречи, любимый.
Больше он ее не видел.
Гудение колес по стальным рельсам вывело Майкла из задумчивости. Он взял с соседнего сиденья шляпу и почистил ее рукавом пальто. Паровоз засвистел, возвещая их прибытие в Теллурид. В проходе появился проводник в темно-синей униформе.
Майкл посмотрел в окно, пытаясь разглядеть станцию в плотных облаках, опустившихся на горы. Выглядела она как любая другая, но для него отличалась от всех.
Где-то в Теллуриде живет Мэгги, и он не сядет в обратный поезд в Денвер, пока не увидит ее.
- Мама! Я пришла!
Маргарет закончила мытье кистей и убрала их. Обеденный стол был уже расчищен, а законченные картины составлены у задней стенки буфета.
- Я в столовой, девочка! - крикнула она, узнав торопливый цокот туфелек шестилетней дочки. Кухонная дверь распахнулась, и появилось ее сокровище с подпрыгивающими черными локонами и сверкающими синими глазами.
- Тимми сегодня дергал меня за волосы, - пожаловалась девчушка, но вместо того, чтобы печалиться, забралась на стул и, уперев одну руку в бок, гневно встряхнула головой. - Представляешь?
- А что ты ему сделала, Эмма? - Маргарет не удержалась от того, чтобы поправить огромный бант в волосах девочки. Голубые, как небо в ясный день, глаза ответили ей улыбкой.
- Ничего, мамуля.
- Совсем ничего?
- Почти ничего, - тихо отозвалась девочка. - Разве что назвала его ослом.
- Вот оно что! - Маргарет поцеловала дочку в нос и поспешила на кухню, чтобы приготовить поздний ужин. - Тогда, полагаю, мне не нужно идти к нему домой и просить его маму отшлепать его, а?
Эмма последовала за мамой в другую комнату и оставалась рядом, пока та подкладывала дрова в печку.
- Нет, пожалуй. Миссис Филдинг сказала, что завтра, если ты опять будешь занята, я могу пойти к ней поиграть. Можно, мамочка?
- Если только после полудня. - Тут Маргарет вспомнила о Чарли и его приглашении. - Мистер Даунинг повезет нас завтра на обед в отель "Шеридан". Ты рада, правда?
Эмма пожала плечами.
Маргарет поставила взятую с полки миску с яйцами и опустилась на колени, чтобы поглядеть в глаза девочке:
- Тебе ведь нравится мистер Даунинг? Но если не хочешь идти на этот обед, давай откажемся.
- Я скучаю по папе.
- Знаю, детка, - Маргарет привлекла к себе Эмму и с силой обняла ее. У нее ком встал в горле, когда маленькие ручки охватили ее шею. Действительно ли ребенок скучал по Стюарту Брауну, умершему, когда ей не было и трех, или ей недостает кого-то, кого она могла бы называть папой, как все ее друзья?
- Если мы пойдем на обед с мистером Даунингом, ты сможешь заказать все, что захочешь.
- Даже тапиоку?
- Конечно, дорогая.
- Тогда пойдем. - Забыв на время о своих заботах, Эмма, еще раз сжав шею матери, отпустила ее. Пока Мэгги занималась яйцами, Эмма подтащила кухонный стул так, чтобы стоять на нем вровень со своей мамой. - А когда будем делать валентиновы открытки?
- Рано еще, - ответила Маргарет. - Вот закончу еще две картины для мистера Уитни, тогда и начнем. - У них стало традицией делать старомодные открытки, украшенные аппликациями из бумаги, тесьмы и фольги, купидонами, цветами и ленточками, очень похожие на те, что продавались пятьдесят лет назад. На протяжении всего года Маргарет собирала всякую мелочевку, идущую на украшения, а за неделю до Дня Святого Валентина они с Эммой принимались за изготовление открыток для всех друзей и знакомых.
Она разбила одно яйцо и вылила в чашку, намереваясь приготовить на ужин омлет. Эмма же продолжала болтать:
- Массачусетс далеко отсюда? Почему мы ни разу даже не видели этого мистера Уитни?
Ее руки с яйцом повисли в воздухе над треснутой фаянсовой чашкой. Бостон. Она никогда не вернется туда.
Эмме она ответила:
- Мистеру Уитни незачем видеть нас, вот и все. Его интересует только моя работа, а меня - деньги, которые он присылает мне за картины.
- Почему ты не пишешь на них свое полное имя? Никто не знает, что ты та самая М. Браун, что делает открытки, которые они заказывают на праздники.
Сбивая яйца, Мэг наклонилась и чмокнула дочь в темную макушку.
- Спасибо за комплимент, моя хорошая, но сегодня М. Браун почти так же популярна, как и Кэйт Гринуэй. Знают люди, кто я, или нет, они все равно радуются моим картинкам, а это ведь главное, правда же?
Эмма снова пожала плечами:
- Пожалуй. - Она облокотилась на рабочий стол и пристально разглядывала мать. - Ма? Если ты выйдешь за мистера Даунинга, он станет моим папой?
Маргарет вздохнула. Еще не хватало, чтобы они оба изводили ее такими разговорами.
- Да, станет.
- И я смогу называть его папой?
Мэгги бросила взгляд на дочку, и ей не понравилось, как озабоченность исказила правильные черты ее лица.
- Уверена, что он был бы в восторге. Если только, - подчеркнула она, - я решусь выйти за него.
- Ма?
- Да, Эмма?
- Ты не могла бы поторопиться и принять наконец это решение? Из всех, кого я знаю, только у меня нет папы.
Маргарет сжала зубы и стала сбивать яйца с еще большим усердием.
2
Пурга кончилась. Теллурид был укрыт новым снежным покровом, небо светилось голубизной, а воздух был свежим и бодрящим. Сосны были покрыты льдом и снегом, и ветки прогибались под их весом.
Отель "Шеридан" заполняли обедающие, осмелившиеся выбраться на холод, чтобы насладиться роскошной трапезой. Элегантный отель и примыкающее к нему здание оперы были построены в надежде придать респектабельность городку, возникшему некогда как поселок золотоискателей.
Сидевшие справа от нее Чарльз и слева Эмма не мешали Маргарет обозревать весь ресторанный зал и вестибюль, отлично просматриваемый через дверной проем, обрамленный тяжелыми бархатными шторами, оттянутыми позолоченными шнурами. Мэгги стряхнула крошку с лифа своего платья из зеленой саржи, которому было уже три года. Она не покупала ничего со дня смерти Стюарта, а это платье надевала так редко, что оно было как новое, правда, ее саржа - с узкими, обтягивающими рукавами и с линией талии, заостренной спереди и закругленной сзади, - уже вышла из моды в Бостоне, но на Западе прощали, когда мода шла рука об руку с доступностью.
Едва дотягиваясь до стола, Эмма вертелась на золоченом стуле.
- Ма, могу я забраться на стул с ногами?
- Воспитанная молодая леди не должна так делать, - поспешила ответить Маргарет.
- По крайней мере в общественном месте, - добавил Чарльз, подмигнув Эмме.
- А заказать еще тапиоки?
Чарльз рассмеялся:
- Сделай одолжение, детка. - Жестом он подозвал официанта и заказал еще одну порцию тапиоки.
В сером в полоску шерстяном костюме и белой рубашке с накрахмаленным воротничком, подчеркивавшим его бронзовую кожу, обожженную отраженным от снега зимним солнцем, Чарльз привлекал взоры всех - и молодых и пожилых - женщин, находившихся в ресторане. Он был не просто красив, но и простодушен в своем очаровании и открытости. Любая женщина была бы счастлива, если бы такой мужчина, как Чарльз Даунинг, сделал ей предложение. Да будь я в своем уме, сказала себе Мэг, я бы…
Она так и не закончила свою мысль. Голоса Чарльза и Эммы вдруг перестали быть слышны, и совершенно исчезло ощущение времени и места. У нее перехватило дыхание, и сердце забилось с перебоями. В обрамленном занавесями дверном проеме, ведущем в вестибюль, стоял Майкл Шонесси… или настолько похожий на него мужчина, что ее сердце пронзила боль, которая, как ей казалось, давно уже умерла.
Мужчина держался с уверенностью и спокойным достоинством, которыми не обладал Майкл. Но у него были черные как смоль волосы Майкла, и глаза сверкали такой же яркой синевой. Правда, такого холодного сарказма, каким светились глаза незнакомца, у молодого Майкла во взгляде не было никогда.
Этот вызывающий дрожь взгляд обежал переполненный зал, потом мужчина пересек вестибюль и стал подниматься по ступенькам.
- Мэг!
Голос Чарли донесся до нее откуда-то издалека.
- Мэг, ты побелела, как скатерть. С тобой все в порядке?
Моргая, медленно приходя в себя, она повернулась к нему и поспешно опустила дрожащие руки на колени.
- Да. - Она бросила еще один взгляд в сторону вестибюля. - Извини. Мне необходимо вернуться домой…
Чарльз тут же встал и махнул официанту. Явно озадаченный внезапной переменой в ней, он помог ей подняться. Эмма самостоятельно соскользнула со стула, пробралась по лабиринту столов и стульев и остановилась в дверях, поджидая их.
Выйдя из отеля и взяв Чарльза под руку, Маргарет ощутила относительную безопасность. Они не спеша зашагали по хорошо утоптанной тропинке через город мимо закрытых в воскресенье магазинов. Возвышавшийся по краям узкой тропинки снег осыпался на подол ее юбки. Эмма бежала впереди, внимательно рассматривая каждый прутик и камушек, все, что вылезало на поверхность снега.
Короткая, стремительная прогулка до дома прояснила голову Мэгги, но не позволила отделаться от смешанного чувства печали и страха, испытанных при виде мужчины, напомнившего ей Майкла Шонесси, развеять ощущение неминуемой гибели. Она жаждала остаться одна, чтобы попытаться победить свой страх и забыть о нем. Майкл не мог быть здесь. Он никогда не найдет ее. Да и зачем ему искать ее после того, что она сделала?
Разумеется, это не он, говорила она себе. Он находится в сотнях миль отсюда, в Бостоне.
- Чарльз, отведи, пожалуйста, Эмму в дом Филдингов. Марджори опять пригласила ее, а у меня совсем не осталось сил.
Нахмурившись, он внимательно присмотрелся к ней.
- Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь и я тебе не понадоблюсь?
- Конечно, - кивнула она. - Я в полном порядке. Просто мне необходимо подготовить картины к отправке, и чем скорее я это сделаю, тем лучше.
Когда они дошли до дорожки, ведущей к парадному крыльцу ее дома, Чарльз остановился и взял ее руки в перчатках в свои. Выдыхаемые ими облачка пара смешивались в ледяном воздухе.
- Я тут же вернусь, - пообещал он, все еще встревоженный.
- Пожалуйста, - взмолилась она, - не волнуйся. Все в порядке.
- Ты слишком много работаешь, Мэгги, дорогая, и я такого не потерплю. Стюарту это не понравилось бы.
- Но Стюарта уже нет, и он ничего не может поделать, - огрызнулась она. В раздражении она чуть было не сказала, что Стюарту, бывшему скорее опекуном, нежели мужем, следовало бы лучше обеспечить ее и Эмму.
Чарли нахмурился.