Слова Триши задели меня, они тронули мое чувство. Они задели светлый улыбающийся образ Михаэля, хранившийся в моем сердце. Но мы с Тришей легли на одну кровать и долго, долго разговаривали. Я говорила, а она слушала. Я передала ей свое удивление и радость. Я рассказала, как все дивно спланировал Аллан. Как мы проведем длинный медовый месяц на роскошном лайнере, а затем вернемся в Нью-Йорк и будем жить в причудливой квартире, как я вся отдамся музыке. Я была так увлечена своим рассказом, что несколько раз чуть было не сказала вместо Аллан – Михаэль. Но вспомнив о своей тайне в последний момент ловила готовое спорхнуть с языка слово.
– Звучит довольно приятно, – сказала Триша, когда я закончила. – Только будь осторожней, – предупредила она.
Поздним вечером я лежала в постели и думала о разыгранной Михаэлем свадебной церемонии, ведь мы только обманывали самих себя.
Я ездила к Михаэлю домой, по крайней мере, раз в неделю. После любовных игр мы пили вино, слушали музыку и разговаривали о нашей карьере. У Михаэля было множество предложений, как мне достичь вершин успеха, он обещал, что скоро начнет договариваться о моем прослушивании, чтобы я могла присоединиться к нему на сцене.
– Конечно, – говорил он, – я не буду выпускать тебя, пока не поверю полностью в твою подготовленность. Поэтому мы должны работать все интенсивнее, чтобы приблизить желанное.
Михаэль не забыл своего обещания помочь мне разыскать отца. Он говорил, что друзья его агента все еще разыскивают исполнителя, посетившего гостиницу на побережье Катлеров. Он говорил, что пройдет долгое время прежде, чем мы получим полный список имен, и даже потом пройдет еще немало времени прежде, чем мы сможем найти среди них отца.
– Что мы скажем остальным претендентам на роль моего отца? – поинтересовалась я.
– Возможно, мы сможем сами сузить список, а потом показать твоей матери, и она расколется. Давай подождем, не суетись.
Конечно, я была нетерпелива. Мне хотелось побыстрее найти своего настоящего отца. Я думала, что он не окажется хуже чем мать. Я уверена, он был жертвой в этой игре. Недели летели так, что я не заметила, как подошел день Благодарения. Все разъехались, чтобы отметить его со своими семьями. Михаэль попросил остаться меня после занятия и как только ушел Ричард Тейлор, он спросил меня:
– Что ты собираешься делать на праздники? Ты поедешь в гостиницу?
– Нет, я не хочу, да и никто меня там не ждет. За всю неделю мать мне ни разу не позвонила.
– Хорошо. Я тоже никуда не еду, и у меня есть идея. Если ничто не помешает, то все получится.
– Какая идея?
– Я хочу вместе с тобой провести у меня дома весь уикэнд. У нас будет собственный праздник. Ты не откажешься?
– Конечно, Михаэль, – ответила я, – мне нравится это. Я приготовлю обед ко дню Благодарения. Я прекрасно готовлю.
– Я не сомневаюсь в этом, – рассмеялся он, – но никто не должен знать, никто, что мы будем вместе. Люди растерзают меня, если заметят…
– Я что-нибудь придумаю, Михаэль, – пообещала я и потратила остаток дня на обдумывание плана.
Я могла, конечно, сказать Агнессе, что еду на побережье. Но ведь она могла созвониться с бабушкой Катлер, и все бы открылось. Я была в отчаянии, до тех пор пока Триша мне случайно не подала идею, спросив, не хочу ли я провести у нее праздники.
– О, Триша, – ответила я, – я была бы рада, действительно, но в другое время. Аллан просил меня провести праздник с ним, только я до сих пор не знаю, как это проделать. Только если ты поможешь мне…
– Что это означает? – спросила Триша.
– Я скажу Агнессе, что еду с тобой на день Благодарения.
Триша пристально посмотрела на меня, я уже думала, что она откажет. Выдержав долгую паузу, подруга сказала:
– Ты хочешь вовлечь меня. Ты уверена, что это необходимо?
– Я никогда не смогу быть так счастлива с любимым, как теперь, в тот день, когда смогу поздравить его с миром. Мне не нужно будет ждать весь день, чтобы увидеть его. О, Триша! Я знаю, нехорошо тебя просить, ты не обязана… Если все обнаружится, я возьму вину на себя. Я скажу, что пообещала поехать с тобой, но в последний момент отказалась, и ты уже ничего не могла сделать.
– Я беспокоюсь не о себе, – пояснила Триша, – я волнуюсь за тебя.
– Не беспокойся, там я буду счастлива и больше чем где-либо в безопасности.
– Ну тогда все в порядке, – согласилась Триша, – если ты сама так хочешь этого, то…
– Спасибо, Триша, спасибо, – закричала я и обняла ее. Триша улыбалась, но в глазах ее стояла тревога.
Я не могла, конечно, ничем ее по-настоящему успокоить. Но Михаэль…
Я всюду видела его, я всюду воображала его. Он проходил вслед за мной по школе, он пересекал улицу, он вместо меня отражался в зеркале. Я везде слышала его голос, его шепот, его слова любви. Когда я закрывала глаза, то видела его, когда я засыпала, чувствовала его!
Я сказала Агнессе, что еду с Тришей на день Благодарения.
– Ваша бабушка знает? – строго спросила Агнесса.
Я ответила, что моя мать давно не звонила, теперь я не лгала. Я ненавидела ложь, потому что одна история тянет за собой новый обман, но я не могла говорить всегда лишь одну правду. Люди, которых я обманываю, быстро утомляют меня, но я не хотела, чтобы семья выяснила правду, я не хотела доставлять неприятности Михаэлю. Поэтому в полдень мы с Тришей взяли такси, чтобы окружающие подумали, что мы едем до автобусной станции, но мы собирались пожелать друг другу счастливого отдыха и расстаться.
Когда мы достаточно отъехали от нашего дома, я назвала водителю адрес Михаэля. Триша с удивлением посмотрела на меня:
– Мне кажется, ты говорила, что он живет на Парковой Авеню?
– Я говорила – живет? Он работает там. Но по-моему Триша не поверила.
– Счастливого праздника, – сказала я, – и спасибо за помощь.
– Позвони мне, если что-нибудь случится.
Мы поцеловались и разъехались. Я наблюдала, как ее увозит такси. Триша махала мне рукой. Когда она скрылась, я вошла в дом Михаэля, чтобы провести пять великолепных дней с человеком, которого я любила.
Глава 9
Тайная любовь
Перед днем Благодарения я дала Михаэлю список продуктов, необходимых для праздничного стола. Когда я пришла, он выложил на стол покупки.
– Здесь все, – он показал на кучу коробок, – и от лучших фирм, как ты заказывала.
– Великолепно, я испеку пироги сегодня вечером, – сказала я, быстро скинув пальто и повесив его в стенной шкаф.
– Ты, сама? – насмешливо спросил Михаэль.
– Яблочный и тыквенный, моим наставником был лучший кулинар, мама Лонгчэмп, хотя нам редко хватало денег на десерт, даже на праздники.
Я разобрала кухонные принадлежности, достала миксер.
– Вы были так бедны? – Михаэль сел напротив меня в кухне, приготовившись слушать истории о папе и маме Лонгчэмп.
– Я помню времена, когда у нас оставались лишь овес и горох. Папа впадал в депрессию, шел в таверну и напивался, растрачивая последние сэкономленные деньги. После рождения Ферн все стало еще хуже. Появился еще один рот, который нужно было кормить, а мама уже не могла работать. На меня легло домашнее хозяйство, забота о младенце. Я должна была учиться в школе и учиться хорошо, в то время как мои сверстницы бегали на танцы.
– Хорошо, что ты больше никогда не будешь так страдать, – сказал Михаэль. Он подошел ко мне сзади, поцеловал и зашептал на ухо: – В один прекрасный день ты станешь очень и очень известной, ты взлетишь так высоко, что будешь вспоминать бедность как дурной сон.
– О, Михаэль, – воскликнула я, – мне не нужны горы золота, когда у меня есть ты, когда ты любишь меня, тогда я взлечу так высоко, как захочу.
Он улыбнулся, его глаза стали мягкими, в них проснулось желание. Взгляд Маэстро заставил меня задрожать и отвернуться.
– Что-нибудь не так, маленькая фея? Тебе неприятно смотреть на меня?
– Я люблю смотреть на тебя, Михаэль. Но когда твои глаза становятся такими, полными неистового желания, будто ты берешь меня ими и несешь в кровать, мне страшно.
Он рассмеялся.
– Возможно, все возможно, – Михаэль поцеловал меня в шею и заключил в объятия.
– Михаэль, я еще хотела замесить тесто, – пыталась возражать я, – мне хотелось бы выполнить свое обещание, испечь и…
– Желудок может подождать, – сказал Михаэль. Когда у него появлялся этот взгляд, возражать не было никакого смысла, он заражал меня, я не могла противиться его поцелуям и вскоре целовала Михаэля так же страстно, как только что он.
Михаэль схватил меня в охапку и выволок из кухни.
– Наш обед! – взмолилась я.
– Я же говорил тебе, утолив любовный голод я становлюсь страшно голоден, – смеялся Михаэль.
Первые дни праздника большую часть времени мы провели в кровати, но я успела приготовить индейку, хрустящий картофель, пироги и домашний хлеб. Михаэль сказал, что это был лучший его обед в день Благодарения.
– Я знаю многих женщин, но ни одна из них не может готовить как ты, – хвастался он, – в крайнем случае, богемная красотка сможет вскипятить воду для чая.
Впервые подвернулся удобный момент поговорить с Михаэлем о рыжей красавице, которая была с ним в музее. Я поинтересовалась, кто она.
– А, она, – он покачал головой, – жена моего друга-режиссера, он всегда просит, чтобы я прогуливал ее. Она относится к тому виду женщин, которые не довольствуются одним мужчиной, знаешь, что это значит?
Я не знала что ЭТО значит. Как можно не довольствоваться одним мужчиной, особенно мужчиной, которого ты любишь всей душой и сердцем? И если мужчина любит женщину, то как он может просить другого сопровождать ее?
– Почему муж не ревновал ее? – спросила я.
– Ревновал? Да он был благодарен мне, – смеясь, ответил Михаэль, – обычные деловые отношения. Но, я не такой, ты не подумай, – быстро добавил он.
– Ты хотел бы быть любимым навсегда и любить вечно?
– Пока не встретил тебя, нет. Но когда увидел тебя, поразился твоей невинности и чистоте. Ты прозрачна как первые утренние солнечные лучи, ты являешь собой всю прелесть рассвета. – Он обнял меня и поцеловал в щеку.
Я почувствовала радость, у меня еще не было более счастливого момента. Это был в моей жизни самый лучший обед Благодарения. Позже Михаэль затопил камин. Мы лежали и слушали музыку, огонь потрескивал и согревал нас. Каждый последующий поцелуй казался все прекрасней. Михаэль погладил меня по волосам и воскликнул:
Мгновение прекрасно, и пусть оно остановится!
Мое сердце было так же полно, как и желудок. Ни одна женщина не может любить сильнее, чем я Михаэля.
Мы скинули одежды и зажгли пламя более жаркое, чем огонь в камине, наши поцелуи горели страстью, мы полыхали жарче поленьев, воспламеняя друг друга. Потом мы упали на кровать истощенные, но не уничтоженные.
Утром Михаэль сказал, что ему нужно встретиться в центре с режиссером.
– А потом я принесу маленькое рождественское дерево, чтобы по традиции украсить его в день Благодарения. Хорошо? Я никогда об этом не думал раньше, но теперь, когда мы…
– О, Михаэль, я люблю тебя. Это так прекрасно иметь свое рождественское дерево и украшать его. Когда нет семьи и когда есть семья, где все любят друг друга – праздники проходят по-разному. И пусть наши сердца наполнятся счастьем.
– Пусть у тебя никогда не будет горя, моя маленькая фея, – Михаэль поцеловал меня в губы и ушел.
Потом я слушала музыку, смотрела телевизор, немного почитала. Мне хотелось сжать время ожидания. После полудня Михаэль возвратился с маленьким красивым деревцем в форме шара. Он купил кучу коробок с игрушками и молочно-белый искусственный снег.
– О, что за чудо! – продекламировал Михаэль, указывая на покупки. – Посмотри какой снег, в нем дух праздника. Тебе нравится дерево?
– О, да, оно такое родное, – захлопала я в ладоши.
– Я потратил вечность, выбирая его. Мне хотелось купить что-нибудь специально для нас. Продавец чуть не впал в безумие, ожидая меня, но все равно оставался любезным. И вдруг я увидел в углу его, оно звало меня, протягивало ветви, – смеясь, рассказывал Михаэль.
С довольным видом Михаэль установил его рядом с камином, деревце хорошо смотрелось на фоне огня.
– Дьявол, – буркнул Михаэль, посмотрев на часы. Я заметила, что он периодически проверяет время.
– Кто-нибудь придет? – спросила я.
– Что? О нет, нет.
– Почему же ты тогда смотришь на часы?
– Да, – он покачал головой, – мне нужно ненадолго уехать, мы с режиссером запланировали небольшую встречу, которую я обязательно должен посетить. Представилась возможность открыть парад звезд на Бродвее в следующем сезоне.
– О, Михаэль, как замечательно.
– Да, но предстоят бесконечные встречи с режиссерами, продюсерами, авторами. У каждого свое мнение, я ненавижу советчиков, но их придется терпеть. Извини, что я оставляю тебя одну.
– Все в порядке, Михаэль. Пока ты будешь далеко, я украшу дерево и приготовлю обед.
Михаэль выглядел обеспокоенным, глаза его бегали.
– Что-нибудь не так? – спросила я.
– Это встреча наверняка затянется до обеда. Мне действительно жаль, – промямлил он.
– Тогда ты придешь еще позже, – поняла я.
– Да. Все будет в порядке?
– Все будет в порядке, я ненадолго прилягу, украшу дерево. Не волнуйся, все действительно будет прекрасно.
– Я буду время от времени названивать, чтобы мы все знали друг о друге, – сказал он и пошел переодеваться.
Михаэль вышел в красивом шерстяном, спортивного покроя жакете и черных брюках. Вокруг шеи он намотал синий шелковый шарф. Я никогда не видела более красивого мужчину и сказала ему об этом.
– Да, я должен хорошо выглядеть перед этими людьми, я обязан оправдать их ожидания, в этом один из недостатков звездной жизни. Всегда нужно ходить по сцене, выглядеть как идеал, потому что за вами непрерывно наблюдают. Если волосы не уложены или вы не в состоянии улыбаться – это настоящая беда, плюс постоянные, нескончаемые слухи. Ты уверена, что все будет в порядке? Может быть сходишь в кино? Позволь мне одолжить тебе деньги на билет и такси?
– О, нет, мне еще нужно сделать домашнее задание.
Он покачал головой.
– Домашнее задание? Кто-то еще задает домашнее задание на праздники? Ладно, все будет в порядке, поговорим позже, – сказал Михаэль и, поцеловав меня, ушел. Захлопнулась дверь, и я осталась одна. Я осталась одна в пустой квартире.
Я жалела, что мы были тайными любовниками и он тайком принимал меня. Но мне было хорошо с ним, даже если для Михаэля я уже стала скучна и обыденна. Я подошла к маленькому рождественскому дереву.
– Но, – вздохнула я, – по крайней мере, в тебе я уверена. Теперь мы хорошо узнаем друг друга.
Я открыла коробки с игрушками, купленными Михаэлем, и начала украшать дерево. Часы тянулись так медленно, что выражение "время летит" казалось издевательством.
Я очень долго украшала дерево, поворачивая его, перевешивая игрушки, до тех пор, пока не добилась совершенства. Потом я слушала музыку и думала о Михаэле. Я пыталась засесть за домашнее задание, но не могла сконцентрироваться на чтении.
Каждые две минуты я смотрела на часы. Самостоятельно разожгла камин и немного посмотрела телевизор, а Михаэля все не было. Я боролась со сном, боясь не услышать телефон, а Михаэля все не было. Огонь, разожженный в камине, потух. Мне показалось, что мои часы стали, я посмотрела на настенные и была потрясена: почти двенадцать тридцать, а Михаэля все не было. Я удивилась, почему он не звонит. Я посмотрела в окно, там мело, улицы укрылись белыми простынями. Слышались редкие автомобильные гудки, только несчастные, очень несчастные люди могут мчаться неизвестно куда в такую погоду. А Михаэля все не было.
Несмотря на волнение, я легла на кровать, закрыла глаза и проснулась только тогда, когда открылась входная дверь. Я открыла глаза и села. Михаэль возился с замком и сам себе бормотал:
– Тс-с…
– Михаэль?
– Ах, – вскрикнул он и повернулся. Его волосы слиплись, жакет выглядел довольно плачевно.
– Тс-с, – Михаэль прижал палец к губам, – Дон, ты уже проснулась?
– Да, Михаэль.
– Ах, – он споткнулся.
– Михаэль, ты… пьян? – спросила я, но могла бы этого и не делать, "состояние папы Лонгчэмпа" было мне хорошо знакомо.
– Теперь, – сказал Михаэль и вытянул вперед руки, чтобы не упасть, – сюда. Я немного, – он показал пальцами сколько, – или много?.. Каждые десять минут, – маэстро идиотски засмеялся и упал.
– Михаэль! – Я бросилась к нему, Михаэль притянул меня и прижался. От него разило так, будто он принял ванну виски.
– Где ты шатался? Почему столько пил? Как ты добрался домой?
– Домой? – Он внимательно огляделся. – Я дома? Я попыталась его перевернуть и увидела на жакете волосы, рыжие волосы!
– Михаэль, где ты был? С кем ты был? – спрашивала я. Но он молчал. Он попробовал взобраться на диван, но снова упал.
– Почему комната кружится?
Он закрыл глаза и музыкально захрапел.
– Михаэль!
Я безрезультатно трясла его. Тогда я с трудом стащила с него обувь и жакет и укрыла одеялом. Посмотрев на рождественское дерево, украшенное и зажженное, я заплакала. Оно выглядело таким красивым, таким родным, а Михаэль совершенно равнодушно храпел. И своим плачевным состоянием разочаровывал меня в милом домашнем празднике. Он даже не заметил дерева и едва узнал меня.
Я еще раз посмотрела на дерево, окинула взглядом Михаэля и подавленная ушла в спальню.
Михаэль проснулся раньше меня, я почувствовала, что он сидит рядом на кровати и тихонько гладит меня по плечу.
– Михаэль, который час?
На нем все еще была вчерашняя одежда, грязная рубашка была расстегнута, жирные волосы всклокочены. Он тряхнул головой.
– Еще рано. Извини, Дон, – попросил он. – Я уверен, что выглядел по-свински вчера. Я даже не помню, как пришел, как ты меня укрыла. Я, как это говорится, был вчера в… зюзю.
Я села, стараясь не смотреть на него.
– Где ты был? Что произошло? Почему ты так напился?
– Мы вчера праздновали, я пробовал уйти, но каждый настаивал, чтобы я выпил с ним. Эти меценаты оплатили и вино и угощение. Шампанское лилось рекой. – Он снова потряс головой.
– Но где был ты?
– Где был я? Давай вспомним, – сказал он тоном ученика, которому достался на экзамене сложный вопрос. – Где был я? Хорошо, сначала мы были в офисе режиссера, потом мы все пошли на обед в Сардис. После этого мы посетили несколько найтклубов, потом зашли в одно или два места, и все у меня смешалось. Михаэль закрыл лицо руками.
– Кто был с тобой?
– Кто был со мной? – он поискал мысль в потолке, – режиссеры и продюсеры.
– Была ли там женщина с рыжими волосами?
– Женщина с рыжими волосами? Фи, нет, нет, не было никакой рыжей женщины. Такое ощущение, что о мою голову разбили дюжину горшков. Пойду приму душ. Извини, – он быстро поцеловал меня в щеку. – Спасибо за заботу.
Он потянулся, подобно коту, и вышел.
Может быть, рыжие волосы остались на жакете с его предыдущей встречи с женой друга? Или он не предполагал, что я замечу их? В конце концов, он слишком меня любит, для того чтобы обижать.