М-да, вот так мы и работали: бьющий баклуши дурачок я, который изредка осматривает содеянное и удовлетворённо кивает, предлагая, правда, заменить голубые цветочки на розовые или фиолетовые, да труженик-джинн, упорно вкалывающий на благо такого идиота. Понимая эту простую истину, я даже начал как-то ущербно себя чувствовать, но изменить ничего не мог – увы, цветочки и иную растительность джинн наколдовывал сходу, грядки копать было не нужно. А только это задание, наверное, я мог выполнить.
Хотя наблюдать за тем, как ифрит "исполняет желания", было интересно и даже в какой-то степени приятно. На меня он внимания не обращал, был полностью сосредоточен на деле. Напряжённый и уверенный, Марид почему-то притягивал взгляд, практически заставлял следить за каждым своим движением. Он хмурился каждый раз, исполняя очередное чудо, подолгу сверялся с планом, скептически оценивал содеянное и обязательно ругался, если что-то шло не так. Не на меня, просто воздух сотрясал. Забавное зрелище.
Правда, с цветами на веранде всё прошло спокойно. Меньше чем через час ифрит уже поправлял длинные листья комнатного папоротника и довольно оглядывал свою работу.
– Ну вот, мы закончили! – возвестил Марид, оборачиваясь ко мне и шально улыбаясь.
В ответ я автоматически растянул губы в улыбке. Не верилось, что с ремонтом, наконец, покончено! Вроде бы так ждал этого, надеялся, а сейчас всё равно какая-то грусть накатила – привык я за последние дни следить за "творящим" джинном.
– Ага, – кивнул согласно. – Красиво тут теперь, ты просто герой.
– Это я? – араб рассмеялся, задорно, запрокинув голову. – Вообще-то идея с рисунком, заметным из воздуха, твоя. Хочешь оценить?
– Что именно?
Да, честно говоря, в вопрос я не врубился, просто не услышал его. Рядом с голубо-лиловыми фиалками глаза Марида, казалось, тоже отливали фиолетовым.
– Ну, я имею в виду, глянуть на получившуюся картинку сверху.
– А как? – поинтересовался, сообразив-таки, что предлагает ифрит.
– Ну, сам-то я взлетать могу, – он пожал плечами, я кивнул, вспоминая воздушные крылья, которые использовались для того. – Если будешь крепко держаться, то и тебя подниму.
За спиной джинна вновь появились едва видимые сгустки воздуха, он приглашающе махнул рукой. А я вот замер, не зная, с какой стороны подойти к ифриту и как стоит "держаться". Со спины нельзя – там крылья, просто руку закинуть на плечи – как-то некачественно получится…
– Иди сюда, – Марид дёрнул меня за майку, заставляя приблизиться плотней. – Обнимай обеими руками за шею и держись, иначе вообще как девчонку подхвачу.
Побывать в такой роли не захотелось, потому пришлось послушно закинуть руки джинну на шею и сцепить пальцы в замок. В качественный и вечный, пожалуй, ибо падать совершенно не хотелось. Ифрит положил руки мне на талию, прижимая к себе, а потом легко оттолкнулся ногами от земли, взлетая.
У меня всё внутри ёкнуло, странное и непонятное ощущение. Вот он какой – настоящий полёт, не сидя в самолёте да теребя в руках провод от наушников, а на самом деле, когда ветер на высоте в лицо бьёт. Ну, или прекрасная фальсификация полёта… Всё же я ничего для этого не делал, крыльями работал Марид. Но ощущение всё равно… незабываемое! Джинн ещё, ощутив, наверное, моё состояние, заложил крутой вираж, заставляя со всей силы держаться и надеяться не упасть.
Марид крепко прижимал меня к себе. Руки его сейчас были где-то на уровне рёбер, отчего пришлось уткнуться носом в плечо ифрита, а воздух, казалось, едва проникал в грудную клетку.
– Смотри, сверху всё так, как ты и хотел: дорожки расходятся по кругу, основная аллея прямо до ворот, и кажется…
Джинн говорил, яро возвещая об идеально получившемся рисунке, а я вглядывался в его лицо. Сад? Ну да, красиво получилось. Но больше внимания привлекал сам ифрит: тёмные ресницы, отбрасывающие тень на щёки, когда он прикрывал глаза; едва заметная складка между бровей – слишком часто и много хмурится, – пряди волос, перебираемые ветром, и чёткие губы, продолжающие что-то мне втолковывать. Марид даже не замечал, что "хозяин" не слушает, поднимал уголки губ в улыбке, говорил уверенно и пылко… Девушки, наверное, с ума бы сходили по этому лицу и губам, а если добавить к тому списку ещё и тело, получается вообще идеальный мужчина. Ясное дело, почему Алиска захотела "заполучить такого себе". Он ведь красивый, привлекающий чем-то. К нему… тянет?
Я вздрогнул, ловя эту мысль за самый кончик хвоста, резко перевёл взгляд вниз, на сад, стремясь выровнять сбившееся вдруг дыхание. А рисунок-то, правда, получился именно такой, как и планировали: круги дорожек, расходящиеся от особняка, главная аллея, засаженная по бокам яблонями, вишнями и жимолостью. У самого крыльца два дерева сакуры, сегодня цветущие, будто весной – Марид пообещал постоянно поддерживать их, смеялся ещё, что вишня будет цвести даже зимой.
– Классно получились, – произнёс, когда ифрит замолчал.
Джинн прижимал меня к себе так крепко, что сейчас, в тишине, можно было почувствовать его лёгкое дыхание и ровное биение сердца. Марид сказал что-то одобрительное, опустился на землю, разжимая руки. Я сразу же отступил на пару шагов, сверля ифрита взглядом, замер. Однозначно – полёты плохо на меня действуют!
Очередной вопрос, заданный жизнерадостным тоном, вновь был пропущен мимо ушей. Всё ещё пребывая в задумчивом состоянии, я безразлично помахал рукой, бросая:
– Нет-нет, не стоит.
И тут же был подхвачен под локоть наидовольнейшим Маридом, который "отказа не принимал". Кажется, он отпраздновать предлагал, по крайней мере, сознание моё ухватило лишь это слово из всего потока речи. А когда удалось сообразить, куда же именно пролегает наш путь, было уже поздно.
– Чёрт побери, предупреждать же надо, – простонал я, когда вновь собрался по атомам.
В лампе Марида ничего не изменилось, разве что подушек стало больше, хотя это, возможно, лишь кажется. Всё та же пестрота, мягкий ковёр под ногами и широченная кровать в дальнем углу…
– Я предупреждал, – джинн усмехнулся, потрепал меня по голове. – Сейчас вина наколдую, еду какую-нибудь и на источники? Помнится, тебе там понравилось.
– Ага, – согласился, соображая, что уже всё равно не отвертеться.
Хотя, наверное, горячие источники – неплохой вариант справить окончание ремонта. А если добавить к великому наслаждению горячей водой ещё хорошую еду да вино, то будет просто рай. Хорошо ифрит придумал!
Брюнет суетился, носился по комнате туда и обратно, наколдовывая закуски и напитки, оттаскивая подносы за дверь, где и находились источники. Я же, понимая, что сейчас помочь ничем не могу – впрочем, никогда не могу, просто-таки троглодит, честное слово, – грохнулся на кровать и прикрыл глаза. Блин, ещё в прошлый раз хотел это сделать! А хорошую мебель себе Марид сотворил, мягчайшую.
Не знаю, как скоро очнулся от вдруг охватившей меня дрёмы. Джинна в комнате не было, подносов с едой – тоже. Потянувшись и протерев сонные глаза, попытался вспомнить, за какой из дверей находится необходимый "курорт".
Угадал правильно: на меня дохнуло вечерней прохладой и влагой, послышался щебет птиц. Странно, здесь всегда вечер да ночь или просто мне так везёт?
Пройдя, грохнулся на камни рядом с подносом, где стоял графин с вином, фруктами да бутербродами, потрогал рукой горячую воду, разогнав клубящийся пар. Присутствие Марида где-то поблизости выявлено не было, так что я спокойненько подхватил с подноса веточку винограда и принялся её объедать. Ммм… вкусный!
Когда за спиной хлопнула дверь, резко обернулся, закидывая в рот очередную виноградину, и закашлялся, подавившись. Из душа джинн вышел, вытирая полотенцем мокрые волосы и даже не заботясь о том, чтобы накинуть его на бёдра.
– А, точно, душ… – пробормотал я, разглядывая идеально подкачанное тело мужчины.
– Ага, – согласился он, хмыкая.
Полотенце было откинуто куда-то в сторону, а сам ифрит с лёгкостью запрыгнул в воду, миновав ступеньки и успев в то же время подхватить с подноса большой персик. Осознал, что продолжаю следить за каждым его движением, только когда подметил, как стекает капелька персикового сока из уголка губ. Сглотнул, прикрывая глаза, глубоко вздохнул…
– Пойдёшь? – Марид кивнул в сторону душа.
– Пожалуй, – голос отдавал хрипотцой, раскрывая волнение своего хозяина. – Но сперва тост!
Я наполнил вином бокалы, протянул один джинну, другой подхватил сам, едва удержавшись, чтоб сразу не сделать большой глоток. Улыбка на губах ифрита притягивала взгляд, будто магнит, отпечатывалась в памяти, как клеймо, глубоко пропалившее кожу. Уголки дрогнули, когда Марид начал говорить:
– За окончание ремонта того запущенного домищи? – спросил и выжидающе уставился на меня.
Кивнул согласно, заглядывая ему в глаза. Голубые, будто ясное небо…
Звякнули соприкоснувшиеся бокалы, дрогнула в них жидкость бордового цвета, блеснул свет ламп на тонкой ножке и пузатом боку. Звон разнёсся над источником, теряясь в густом паре, исчезая, но оставляя вместо себя тонкую нотку тревоги.
– За окончание… – повторил я, делая, наконец, глоток.
Джинн тоже поднёс бокал к губам, приоткрыл их, осторожно касаясь стекла и пробуя вино. Я же усмехнулся, понимая, что взгляд всё так же продолжает следить за движениями Марида.
– Я в душ, – бросил, отставляя бокал на поднос и поднимаясь.
Мне срочно нужна цивилизация, а ещё красивая девушка с широко открытыми глазами, пухлыми губами и огромной грудью. Потому что, кажется, меня действительно "тянет к нему"? Какая же глупость, это от недостатка женского внимания.
Глава 16 - Меняю принцессу на джинна
Музыка в клубе била по ушам, отдавалась ударами во всём теле. Она затягивала в свои сети, помогая забыться.
"Бит бомбит, и это – закон. Босс теперь он. Бог теперь он" – правило железное и неизменное. Музыка всегда уводит за собой, и окончание вечера теперь в её власти. Королева бала, вершащая судьбы. Впрочем, она никогда не идёт в разрез с твоими желаниями, наоборот, так или иначе помогает им сбыться.
Мерцает стробоскоп, лазеры разрезают задымленный воздух, движутся на танцполе люди, облачая мысли в танец… Как и многие другие, я здесь, чтобы развеяться, забыться во власти бита и отвратного алкоголя. Пусть запах сигарет въедается в кожу, а ноздри щекочет аромат дешёвых духов, у каждого посетившего клуб есть мысли, от которых хочется спрятаться. Даже если ты пришёл лишь "расслабиться", это значит, на самом деле желаешь позабыть раздумья о делах или проблемах.
На танцполе все движутся в одном ритме… и я с ними: ловлю бит, прижимая к себе гибкое тело черноглазой красавицы, ощущаю музыку каждой частичкой тела и в то же время чувствую горячие пальцы девушки, изучающие мою спину. Нет времени и расстояний, все мысли сосредоточены в пределах одного здания и одного мгновения – данного.
Девушка заливисто смеётся, перекрывая музыку, проводит ладонями по моей шее и лицу. Покорно повинуюсь её движениям и, склоняя голову, целую в плечо. Вновь смех, прерывистое дыхание особы, непривычной подолгу быть в танце, и спутница за запястье тянет меня к мягкой зоне, где расположились остальные.
Борька, приметив меня, сразу же толкнул по столу какой-то коктейль – всегда полагаюсь в выпивке на вкус друга. От прикосновения к ледяному стеклу пальцы мгновенно замёрзли, но это почему-то было даже приятно. Сегодня здесь и так слишком жарко, хочется чего-то холодного…
Весь день голова плавилась от мыслей, наверное, именно потому Иринин вытянул меня сюда, не принимая никаких возражений. Прискакал ранним утром, только узнав, что я снова в городе, а как увидел кислую мину… В общем, в ответ на "давно у меня никого не было" друг за пару часов собрал компанию в виде пяти приятных собой и неглупых девушек и утянул меня на прогулку, которая плавно перетекла в посиделки в клубе.
Марид за нами не увязался – слишком уж его Борька раздражает. Впрочем, оно и к счастью. Вот что-что, а видеть сегодня джинна совершенно не хотелось, мысли о нём я как раз и мечтал выкинуть из головы, заместив приятным времяпрепровождением с девочками и, возможно, истинно физическим удовольствием в продолжение ночи. М-да, забыть о нём, а не засматриваться на пусть и симпатичного, но мужика!
Получалось неплохо, особенно благодаря милой девушке, сейчас потягивающей коктейль из моего бокала. Красивая, фигуристая, с глазами цвета ночной тьмы – как раз в моём вкусе. Хорошо, что из всех дам, купившихся сегодня на предложение Бори, именно она обратила внимание не на яркого и всеми любимого Иринина, а на его друга.
Сам блондин сидел в окружении трёх воркующих дамочек, улыбался дружелюбно, но несколько натянуто. Вайолет сегодня опять не достанется никому! Несмотря на внешнюю ветреность, Борька не меняет девушек, как перчатки, а предпочитает, скорее, держать их в стороне, относясь дружески и в то же время прохладно, потому в отношениях я всегда предпочитаю считать его Вайолетом. А поклонниц у яркого и удивительно располагающего к себе парня всё равно много, наверное, именно из-за его скрытой "недоступности". И хотя изредка Борька не брезгует сексом на одну ночь с кем-нибудь из бегающих за ним дамочек… что ж, все мы грешны.
Алиска, наверное, права была насчёт него. Иринин всегда "играет на собственном поле", поворачивая любую ситуацию, даже самую паршивую, в свою сторону, извлекая из неё выгоду. Как человек привлекательный и одновременно отталкивающий своей яркостью и огромной популярностью Борис умеет переключаться "с хорошего на плохое", моментально просчитывая последствия. Возможно, именно потому появилась такая часть его характера, как Вайолет. Интересно, а сам Иринин разделяет себя и его, или это только я такой "оригинальный"?
Не знаю, кто сможет заполучить этого странного парня. Возможно, действительно только тот человек, что сумеет переиграть Борю по его же правилам. Могу ли я гордиться, что смог выиграть хотя бы раунд? Борька ведь мой лучший друг, как-никак.
Перехватив мой взгляд, друг задорно подмигнул и кивнул в сторону заскучавшей было красавицы. Да понял я, понял, не отвлекаюсь! Сам же ныл, что "не хватает женского внимания".
Ещё час, а может два… Помнится, мы опять танцевали, но бит, так привлекающий меня, совсем не радовал быстро уставшую от него девушку. А после - жаркие объятия, лёгкие прикосновения губ к шее и плечам и глубокий поцелуй. На языке оседал вкус ментоловых сигарет с чужих губ, мягких и таких податливых, совершенно безвольных. Сладкий аромат духов окутывал нежной, но такой раздражающей пеленой, от него становилось дурно…
Чёрные глаза, смущённый взгляд, направленный на меня. Не тот, совершенно не тот! И губы не те, и улыбка, приподнимающая их уголки. Да и сам поцелуй.
Девушка удивлённо смотрела на меня, не зная, почему же мужчина, который был таким "активным" всего пару секунд назад, сейчас вдруг остановился. А я вглядывался в её лицо и понимал: единственное, что чувствую сейчас, не удовлетворение и возбуждение от податливого тела, изгибающегося в моих руках, а отвращение и некоторую дурноту. Ненавижу сигареты с ментолом, и сладкие духи, и тёмные глаза… И я даже понятия не имею, как зовут эту девицу.
Резко вскочил с дивана, отталкивая от себя темноглазую, кинул на стол пару сотен, чтобы оплатить заказанные коктейли, и зашагал прочь, на воздух, на улицу… К нему, чёрт побери! Потому что в мыслях стоит его ухмыляющееся лицо, кривящиеся губы, яркие голубые глаза. Убью этого чёртового джинна! Уничтожу! Почему?
– Рэд?
Борька успевает меня перехватить лишь на улице рядом с такси, удивлённо заглядывает в глаза, пытаясь найти ответ. Но нет его – там ведь только вопросы, я сам ничего не понимаю. Совершенно. Вот приду сейчас домой, наору на Марида, который, конечно же, ни за что не сможет понять причины моей злости, и лягу спать. Может, тогда станет лучше?
– Толь, случилось что-то? – переспросил Иринин, так и не разжимая пальцев на запястье. – Ты так внезапно ушёл.
Да уж, и ни одного слова о девушке, которую так жестоко кинули. Вот что значит – лучший друг.
– Просто хочу разобраться в себе – ответил честно, замолчал.
Борька лишь одобрительно похлопал меня по плечу, улыбнулся одобряюще. Друг будто бы безмолвно просил всё равно держать его в курсе дела, и я согласился, кивнув, принимая его заботу.
Я даже не заметил, как такси домчалось до дома, очнулся, только когда расплатился с водителем и нёсся наверх, перепрыгивая через несколько ступенек. Дверь открылась почти мгновенно, будто бы Марид караулил под ней, ожидая меня. Прямой взгляд небесно-голубых глаз, нахмуренные брови и небольшая складочка, пролегающая меж ними. Кажется, ифрит вечно чем-то недоволен.
Пальцы мои вцепились в ворот майки Марида, не давая вырваться, а сам я резко подался вперёд, сминая губы мужчины жестким поцелуем, заставляя ответить. Пара секунд дикой борьбы, в которой не желала сдаваться ни одна из сторон, и я отстранился, с силой отталкивая джинна от себя.
Наверное, это были секунды безумия. Сердце стучало как бешеное, отдаваясь гулкими ударами в висках и кончиках пальцев, сбившееся дыхание никак не желало выравниваться, предавая своего хозяина… Но главное – удовольствие. Оно было, и это самое страшное.
Злость на лице и крепко сжатые кулаки Марида были последним ударом. Я дико заржал, запуская пальцы в волосы и едва ли не складываясь пополам, наблюдая, как яростное выражение джинна сменяется удивлённым, а затем и взволнованным.
– Это шутка! – выдавил я из себя, кое-как заставив лёгкие вновь работать, а не судорожно сжиматься. – Шутка, ясно?
По роже ифрит меня всё же ударил. Кулак больно врезался в скулу, взгляд сощуренных глаз прижёг похлеще ещё одного возможного удара, которого так и не последовало: Марид просто развернулся и ушёл к себе в лампу, растворившись, будто всегда был лишь плодом воображения.
А я грохнулся на диван в зале. Сознание медленно, но верно принимало тот факт, что именно этого поцелуя я хотел сегодня вечером. И вчера, кажется, тоже.
Глава 17 - Всё по-прежнему
Джинн никогда не верил в Аллаха, Иисуса или какого иного "единого Бога", да он даже языческих божков не признавал – не было смысла и желания. Мариду выпал шанс познакомиться ещё с теми временами, когда все люди были поглощены слепой верой. Ифрит же верил лишь в существование Иблиса, но только потому, что видел его собственными глазами.
Отступники не подчиняются никаким законам, они сеют боль и разруху, они несут за собой порок…
Слов Аллаха, его заповедей, Марид, конечно, не знал, а возможно, большую их часть никогда и не слышал. Но кое-что отложилось в памяти, и с этим он соглашался. Содомия – тяжкий грех, цена которому смерть…
Размеренно шумел прибой. В отличие от сидящего на берегу мужчины, море было спокойно, его не мучили бесконечные мысли, оно вообще не обязано было думать. И если раньше шум волн успокаивал джинна, сейчас эта тихая песнь моря и сияющая на поверхности лунная дорожка, наоборот, его раздражали.
Марид понимал, что, пусть поцелуй может и был "в шутку", он должен был возненавидеть Анатолия, ведь когда-то даже порвал все связи с собственным братом, упрекнув того в мужеложстве. Но за этот месяц, который был всего лишь жалким мгновением для живущего веками, джинн настолько привязался к хозяину, что просто не мог так поступить, прощая.