Не знаю, мне ли предназначалось послание и кто был его автором. Скорее всего, дурачился сопливый соседский шкет, частенько подглядывавший за мной из-за плетня. Это теперь не имело значения. Вся земля и все на ней - одно слово "любовь"! Нечто вспыхнуло во мне, обжигая вкусом юного счастья. Громко пела гармошка: "С берез неслышим, невесом, слетает желтый лист…" Я поднялась, спустила с плеч цветастую шаль и прошлась павой, совсем как Наташа Ростова под гитару дядюшки. Ах, как вольно дышалось, как ладно двигалось невесомое тело! И луна и озеро и шепот трав и эта единственная в своей прелести ночь, как единственно на земле все живое - принадлежали мне! В груди заныло от невыразимой любви - так хотелось обласкать мир, льнущий ко мне, дарящий мне свою прелесть. Раскружившись, я рухнула среди лопухов, сунула нос в росистую траву и зашептала: - спасибо…
И ночь ответила, осенив мою хмельную голову подсказкой:
"Не печалься, если праздник гуляет на чужой улице. Это всегда и твой праздник…"
Вот что знала образованная прислуга богатого дома, очаровательная женщина, которую не позвали на праздник.
С улыбкой Джоконды я смотрела на сигнальные кнопки квартир. Все спокойно - ни одна из них не подмигивала мне красным глазом. Но откуда беспокойство, копошащееся в желудке, как перед экзаменом? Экзамен! Почему не явилась сменить меня травмированная киноведша? Блинов отменил ее дежурство, уговорив явиться в общество? Значит, Знаида Павлиновна уже в банкетном зале, задрапировав гипс косынкой с изображением пальмовой ветви Каннского фестиваля, рассказывает соседу по столу о съемках новой версии "Азазели". И что ей "Азазель"? Ничто ей "Азазель". Не получается у меня картинка. Госпожа Робиншутц - фигура неординарная. Раскусить ее - зубы сломаешь. Небольшую, но очень дорогую квартиру в этом доме она смогла приобрести, выгодно продав наследственные хоромы на Чистых прудах. А для чего? Для ого, чтобы въехать на новую жилплощадь с двоюродной сестрой - женщиной не молодой не слишком светской. До чего же наивны бывают тонкачи от искусства в столкновении с грубой реальностью. И как сильно въелась старомодная патриархальность даже в таких эпатажных дам, как фанатка Тарантино. В "Путнике" сразу стало известно, что Нина Яковлевна - миниатюрная крашенная блондинка, чем-то смахивающая на композитора Пахмутову, никакая не сестра Павлиновны, а сердечная зазноба. Обе женщины давно поддерживают теплые семейные отношения, не афишируя своей нетрадиционной ориентации. Все демонстрируют, а он скрывают - дивное целомудрие! Уже неделю Нина Яковлевна находится в ЦКБ по поводу гипертонического криза. Именно это печальное обстоятельство и гнало из дома верную Зинаиду Пвлиновну. Она готова была провести праздничный вечер в офис Домоправительницы. "Не веселиться же, как кокотка, когда Ниночка там совсем одна в палате "Аншлаг" по телевизору будет смотреть!" - сказала она мне утром, мотивируя предложение подменить меня. Причем, в глазах под желтыми очками, от столь ужасной картины сверкнули слезы. Вот вам и "кровавая циничность Квентина". Так что же изменило ее планы?
Я не говорила вам, что обожаю заглядывать в чужие окна, воображая за мелькнувшим краешком чужой жизни целые навороты событий романтического или бытового жанра? Так вот я еще имею слабость к чужим дверям. Нет - не на предмет изучения замков. Опять-таки - с целью унюхивания, улавливания отзвуков чужой жизни, которая всегда притягивала тайной непричастности к ней. Почему, к примеру, я родилась у этих, а не тех? За этой, а не за той дверью? А чтобы было, если бы за той или теми, другими? Я была бы не я? И любила бы чужих родителей и носила другие платья… От ужаса леденело под ложечкой…
Это началось в классе третье - я потеряла ключ от квартиры и замерзнув на качелях под ноябрьским веерком, стала ждать возвращения родителей в теплом подъезде. Какой же интересной жизнью жил подъезд! Шум лифта, хлопанье дверей, чей-то смех. Неуклюжие гаммы, вымученные детской рукой на фортепиано за одной из дверей, запах утки в яблоках, звон посуды - за другой. Там накрывали стол, ждали гостей. А за молчаливыми, смиренно застывшими дверями-стражами кто-то кого-то любил. Тогда я об это, правда, едва догадывалась. Теперь - вижу насквозь. Натренировалась, хоть на спор угадывай. Наверно, этот нюх с первого взгляда и различил во мне Блинов.
Я стояла у двери квартиры с латунной старомодной табличкой на солидной дубовой облицовке. "Зинаида Пвлиновна и Надежда Яковлевна Робиншутц". Табличку забрали с двери старой квартиры на Чистых прудах и Надежду Яковлевну приписал вместо затертых слов. Что там было - "Профессор" или чье-то другое имя?
Приглядываясь, я слегка надавила на ручку и дверь мягко подалась!
- Простите, Зинаида Павлиновна, у вас не отвечает телефон. Я зашла сказать, что ваше дежурство отменяется…. - проговорила я заготовленную фразу, чувствуя, что говорю в пустоту. Ведь все уже было ясно. Вы сами знаете, что обычно находят за открытыми дверями молчаливых престижных квартир. Разумеется, разумеется. А что делать, представляете? Вызывать Братьев Поваротти? Звонить в милицию? Тихонько выманить из банкетного зала Блинова? А вдруг я ошибаюсь? Ничего страшного не произошло, смешно поднимать нелепую панику. Сейчас она выйдет из своего кабинета, надевая очки и зевая. "- Извините, я думала, вас убили", - фальшиво улыбнусь я. Или, лучше в духе Тарантино: "Где труп? Чистильщик прибыл!"
"Нет, прежде чем поднимать панику, надо все же сначала слегка взглянуть самой…" - Так думают все, кто толкает чужую незапертую дверь. Черт! Это атласное платье все же узко! А каблуки!.. Да что они тут набросали! О… Споткнувшись, я растянулась… Нет, не на полу. Ощущения свидетельствовали о том, что подо мной труп. Замерла, окаменела. Ни дыхания, ни шороха. Темень, пахнет валерьянкой здорово сквозит. Нечто костлявое врезается под самые ребра… Кажется, гипс… Осторожно отползаю, стараясь не касаться трупа. Нащупываю у двери кнопку выключателя, нажимаю, зажмуриваюсь. Считаю до двадцати, мысленно проводя сеанс самогипноза: "Ничего, ничего, Помидорина, она была не очень молодой… и вообще - смерть - удел каждого…" Осторожно открываю глаза - посреди холла, прямо у двери стоит длинная сумка, набитая книгами. Сверху брошен пуховик, разметавший пухлые "руки".
Двойная стеклянная дверь в центральную комнату театрально распахнулась. В раме стояла Нина Яковлевна, одетая в парчовое платье, принятое в прошлом для концертных выступлений. Гордо вскинув голову, она объявила с интонациями ведущей камерного концерта: (Композитор Алябьев. "Соловей")
- Она изменила мне и я убила ее!
В глубине комнаты, в квадрате распахнутого окна покачивалось длинное тело. Мертвая Робиншутц казалась высокой и стройной. Еще я заметила, что на ее ногах был надеты лодочки с длинными, щучьими носами.
Потом я вызвала Блинова, прибыли приглашенные им люди, доступ в квартиру сестер любопытным был закрыт. Нину Яковлевну без лишних эффектов увезли врачи. А разговоров, как понимаете, было не мало. Роковая страсть двух не молодых и мало привлекательных женщин интриговала сама по себе. Но убийство из ревности! Притом, в каком дивно-театральном оформлении!
Вокруг этой истории завертелась карусель слухов, в основном, лирически-патологического характера. Оказывается, Нина не была ни в какой ЦКБ. Она симулировала болезнь, чтобы выследить любовника (!), посещавшего Зинаиду. Убедившись в предательстве она повесила неверную на крюке для кашпо, пользуясь подсказкой одного из любимых фильмов Зинаиды, находившимся в ее видеотеке.
Вызвав в скверик явно избегавшего меня Блинова, я набросилась на его с вопросами: - Да как эта малышка могла взобраться на подоконник, чтобы подвесить такую жилистую дрыну? Да еще быть уверенной, что крюк выдержит? Может она сама повесилась? Или была убита до повешенья…
Увлеченная лавиной не дававших мне покоя вопросов, я поначалу не заметила, какими глазами смотрел на меня Виктор. А заметила - оторопела: никогда не видела такой совершенно непроницаемый, ничего не выражающий взгляд. Наверно, ему специально учат разведчиков, тренируя на античных статуях с мраморными бельмами.
- Все? - поинтересовался он, когда я остановилась, "споткнувшись" о выстроенный им "заслон". - Я понимаю, что далеко не все. Ты думаешь об этом и никак не сведешь концы с концам. - Он предложил мне присесть на скамейку, сам закурил, стоя рядом и прикрывая спиной от дыма.
- Запомни - всякое бывает. В моменты потрясений, боли к человеку приходит огромная сила и хитрость. Известны случаи, когда в кресле дантиста больные перекусывали стальные щипцы. Для чего требуется усилие не менее чем в 300 кг. Нина Яковлевна душевно больна, что установила экспертиза. Организованное ею убийство - плод воспаленного ума и неумеренного увлечения просмотром ужастиков..
- Это официальная версия… - я смиренно вздохнула. - Именно ее, несмотря на полную абсурдность, я буду разглашать любопытствующим. - Я поднялась. - Понимаю, что большего мне знать не надо.
- Вы даже не представляете, как далеки все версии этого дела, приходящие в голову нормального зрелого профессионала, от реальности. Поверьте мне, Дора.
Мы обменялись взглядами, наполненными такой тоскливой обреченностью, что апрельский сквер, полный птичьего ликования, показался не кладбищенской рощицей.
4
- Алька! С тебя причитается. На дворе - май! Пора отметить обалденную карьеру бывшей безработной синьоры Помидориной. Должность внушительная - Домоправительница! - голос моей экспансивной подруги звучал с таким напором, словно Лера звонила с из американской глубинки, а не с 18 этажа того же подъезда. Лера помянула мою девичью фамилию, желая подчеркнуть стойкость нашей двадцатилетней дружбы. Мы вместе учились на актерском отделении, потом бойкая инженю завлекла в брачные узы дружка моего бывшего мужа - Генку Рыбакова - чудаковатого гения микробиолога, боявшегося женщин пуще самых вредных подопытных объектов. Под мудрым руководством супруги растяпа превратился в энергичного директора какого-то ферейна по производству лекарств и сумел обеспечить жене и дочери достойное существование. Он даже начал бонвиванствовать - завел отменный гардероб и кучу нежных женских телефонных голосов. Как складывается взаимосвязь этих голосов и Генки вне трубки, Лера не хотела знать. В измены мужа она принципиально не верила, что соответствовало главному жизненному принципу - успешности во всем. Кстати, человек успешный, этакий натуральный везунчик или под него мимикрирующий - существо приятнейшее для окружающих. Успешность, как некогда аристократическое происхождение, подразумевает благодушие, отсутствие злобливости, зависти и, главное, постоянную готовность помогать ближнему.
Разумеется, удачливая подруга старалась вытащить и меня на островок отвоеванного благополучия. Именно рекомендация ее супруга, полагаю, серьезно повлияла на решение Совета квартировладельцев, доверивших мне пост дежурной в супер-престижном жилом комплексе "Путник в ночи". Возможно, я старомодна, преувеличиваю значение "блатного фактора" и умаляю собственные очевидные достоинства. "С личной недооценкой надо бороться" - поставила я еще одну галочку в воображаемый список самоусовершенствования. И завопила в трубку совершенно обратное:
- Испытываю чувство глубокой благодарности, госпожа покровительница. Без твоего плеча мне бы не выплыть на такой теплый берег. Отчитаюсь по всем пунктам при личной встрече. Когда у тебя приемный день?
Пока Лера просматривала расписание визитов к массажисткам и визажисткам, я мысленно подвела итоги промелькнувшего месяца.
Время и в самом деле не было потрачено даром. Я хорошо усвоила урок Блинова и в "дело о повешении" не совалась. Как свидетельница была в центре внимания жильцов, забегавших пошушукаться о волнующем происшествии. Я сообщала им про нервную болезнь Нины Яковлевны, перекушенные щипцы дантиста, не выказывала сомнений насчет официальной версии и вздыхала о превратностях любви. Вскоре тема сошла на нет, квартиру выставили на продажу, а Домоправительница решила повысить профессионализм. К началу мая я знала наизусть фамилии, имена отчеств всех обитателей квартир, их род занятий и даже составила личное впечатление о наиболее ярких представителях этих везунчиков, для чего несколько раз навестила фитнесс-клуб, библиотеку, бассейн "Путника" (доступ к этим привилегированным радостям мне открыла занимаемая должность). В результате изучения контингента обитателей Эдема были составлены иерархия Важности персон и регистр их Личностных характеристик. Не скрою, сопоставление этих двух списков выявило явную взаимосвязь между рангом важности и степенью противности персоны.
Вот, например, Липскер Ф. Л., занимающий с супругой апартаменты площадью в 200 кв. метров, плотно набитых антиквариатом, этническими раритетами и супер-современной техникой. Сам господин Липскер внешне - ничего особенного, сивенький вариант одного не очень любимого народом, довольно плешивого олигарха-брюнета. А в смысле человеческих качеств…
Ватага персональных охранников, суетливых и черных, как тараканы, сопровождали шефа до дверей квартиры и встречали перед выездом в свет. По территории "Путника" господин Липскер передвигался редко, пренебрегая бассейном, рестораном, кортом и прочим домашним сервисом. Причем, предпочитал смотреть поверх голов, не замечая в упор одушевленные предметы. Очевидно, в свободное от сна время он мысленно пребывал в высоких сферах сложнейших финансовых операций. Подобно доктору Лектору Каннибалу из "Молчания ягнят", финансист никогда не моргал и это внушало трепет.
Я машинально вскочила и вытянулась по стойке "смирно", заметив, как спустившийся в лифте олигарх отделился от стайки черно-плащевых хранителей тела и по хозяйски распахнул мою стеклянную дверь. Опустившись в кресло, он возложил тяжелый взгляд на стоящую перед ним даму.
- На вас розовая блузка, - протокольно отметил блеклый голос.
Сраженная наглостью джентльмена и столь интимным началом беседы, я нервно поправила воротничок.
- Были голубая, желтая, что-то пестрое, - он еле разжимал тонкие губы, подчеркивая обременительность разговора.
Вот чего я меньше всего ожидала, что после одного малоприятного эпизода Липскер вообще замечает меня. А уж различать цвет моих блузок… Такое нельзя требовать даже от мужа. Если, конечно, не занята составлением предразводного списка обвинений.
- Предпочитаю пастельные тона, - пролепетала я, окончательно теряясь.
- Предпочитать вы будете у себя дома. На службе предпочитают работодатели. Ваш покровитель господин Блинов в отъезде и мне пришлось взять на себя решение этого вопроса. Я внес предложение в Совет, меня поддержали - жильцам приятней видеть на месте консьержки служащего в униформе. Не кокетливую даму, а, подчеркиваю - служащего - функциональную деталь комфорта. Желательно не раздражающую и не вызывающую отрицательных эмоций. - Он поднялся. Я застыла в безмолвии. Это была гадкая месть отвергнутого кавалера.
Как-то владелец апартаментов люкс вызвал меня проверить датчик местной сигнализации, располагавшийся за внутренним плинтусом входной двери. Однако, про сигнализацию не вспомнил, а, не тратя время на подходы, прямо в холле объявил, что его супруга - содиректор российско-американского благотворительного фонда часто отсутствует и он бы не возражал, если б его одиночество разделила умеющая молчать дама.
- Ваши характеристики меня устраивают. Вы сами понимаете, Аллочка - я предпочитаю это имя - у меня нет времени для клубов и путан. - Тяжелая рука легла на мое бедро и оно самопроизвольно дернулось в строну. Господин Липскер усмехнулся: - К тому же, у вас не тот возраст, чтобы не ценить мужское внимание. Об оплате пробного контакта можем договориться сейчас же.
О Боже! Как я была великолепна - не размахнулась, чтобы украсить смачной пощечиной глянцево-розовую щеку. Не стала язвительно шипеть обычные фразы униженных и оскорбленных, типа "Что вы себе позволяете?" или "за кого вы меня принимаете?" Думаю, на эти вопросы он ответил бы с оскорбительной для женского достоинства прямотой.
Вкинув брови, я усмехнулась в нагло лицо, гордо повернулась на каблуке и эффектно удалилась. Теперь, нанеся ответный удар в виде ультиматума об униформе, эффектно удалился он.
Месяц назад Липскер обзавелся прислугой. Скромная девушка Катя здоровалась со мной и мышкой проскальзывала к лифту, когда дом еще спал. Она приезжала чуть свет на электричке из Зеленограда, чтобы с 6 до 7.30 драить лестницы десяти последних этажей, а с 7.30 приступить к обязанностям домработницы Липскеров. Очевидно, персона ВКП (Высшей Категории Противности по моей классификации) таким образом разрешила свои хозяйственные и интимные проблемы.
…- Эй, ты где? - Лера подула в трубку. - Сегодня вечером мои домочадцы разбегаются. Посидим, осмыслим проблемы. Жду.
- Сдам смену и поднимусь. Извини, Лерочка, ко мне пришли, - я опустила трубку и уставилась на робко застывшую в дверях посетительницу. Голубой льняной халатик и наколка на волосах, как у горничной из мексиканского сериала выглядели чрезвычайно трогательно. Маленькие, но сильные кулачки размазывали по щека слезы.
- Кто вас обидел, детка? Присядьте, - я указала посетительнице на кресло у дивана и достала вазочку с печеньем. Как хорошо, что принадлежности чайной (или кофейной) церемонии у меня всегда в боевой готовности. - Чашечку чая? И дивное печенье. Натуральный миндаль.
- Нет… Нет… Извините! - она рванулась к двери. - Лучше сообщить в милицию!
- Погодите! - я взяла девочку за руку и одарила улыбкой доброй феи. - Вначале садитесь и успокойтесь. Давайте поговорим. - Мы расположились визави в мягких кожаных креслах, я разлила благоухающий чай "брызги шампанского" в милые фарфоровые чашки питерской фабрики с золотым изображением архитектурных памятников Северной Пальмиры и придвинула к бедняжке ореховое печенье, от которого оторваться не возможно даже ради вынашивания мрачных планов.
- Больше к нему ни за что не пойду! Говорит, Мария Карповна - это супруга господина Липскера - в командировке. Надо все перемыть как следует, она жутко чистоту любит, а если допоздна задержишься, можешь в моем кабинете переночевать. И посмотрел на меня строго, как в милиции. А потом подмигнул! Вот вам крест - подмигнул! - она быстро перекрестила побледневшее от ужаса лицо.
- Подмигнул!? Господин Липскер?
- Феоктист Лазоревич, - она подняла на меня заплаканные глаза. - А у них в квартире - музей - столько всего наворочено, до утра не управишься… Деревяшки резные и этот, тяжелый такой, из мрамора… - Последовал громкий всхлип, слезы потекли рекой. - У мамы ревмокардит. Брату двенадцать. Живем скромно… Все так радовались, когда я сюда устроилась. После школы никак не могла работу найти. Знаете, всякое предлагали. Совсем мы отчаялись… А он… Он мне за два месяца должен.
- Липскер?
- Феоктист Лазоревич.
Уставясь в пол, Катя всхлипывала и потирала покрасневшее запястье.
- Приставал значит. Этого и следовало ожидать от такого… - я заткнулась, не в моей компетенции давать оценки жильцам тем более не лестные.