- В исходящих три письма на адрес института. Два давнишних - девушка интересовалась расписанием вступительных экзаменов и комплектом документов, которые необходимо предоставить приемной комиссии. А вот третье отправлено час назад. Это копия заявления с просьбой перевести ее на заочную форму обучения, по семейным обстоятельствам. Оригинал чуть позже занесет в деканат ее родственник.
- Как на заочную форму? У них же сессия только после нового года. Это я что, не увижу ее столько? - опешил я и схватился за волосы, подумав, что потом Алена вообще может взять академ, перетекающий в отпуск по уходу за ребенком. - Костя! А моё письмо она получила?
- Да, оно валяется в "корзине", с признаком непрочитанного.
- Блин! Слушай, а можно ей написать прямо....
- Нет, уже ничего нельзя!
- Почему?
- Алена как-то обнаружила мое присутствие, и сразу же сменила пароль. И пока я пытался снова взломать защиту - удалила аккаунт.
- А ай-пи-адрес? Ты же говорил, по нему можно вычислить, откуда именно был осуществлен вход в Интернет.
- Тоже глухо. Она использовала анонимайзер с динамическими настройками. В общем, перестраховывается и шифруется твоя Золушка по полной программе.
- Что-то не похоже на неё! Она в компьютерах еще меньше меня соображает.
- Дружок, на это у меня два ответа: либо ты заблуждался, и Алена - хорошая актриса и хакер, либо она выходила в сеть через нехило защищенный от всяких шпионских штучек комп.
- Понятно, - совсем упал я духом. - Спасибо, за помощь. Пока.
Алена
Словами передать, насколько мне было плохо утром, невозможно. Оцепенение глухой опустошенности не прошло, и если тело лежало, чуть ли не мертвым грузом, то мозг усиленно думал. Мысли скакали, как кузнечики в брачный период. Я все снова и снова анализировала, вспоминала, оценивала. Но из этого толком ничего не получалось. Казалось, что в его словах, действиях и поступках не было никакой наигранности. Однако я все видела своими глазами, и от этого становилось еще хуже. Для чего он это сделал? Почему? Зачем клялся в любви, если все было лишь простым развлечением? Он же видел в моих глазах ответное чувство, которое просто горело, желая оповестить весь мир о счастье.
Правда, как оказалось, счастье было недолгим и ложным. От этого еще больнее становилось на душе. Но не сама боль и терзания доставляли дискомфорт, а противное чувство загрязненности. Меня словно вываляли в помоях таким поступком, вырвали самое чистое и нежное, что было в сердце, и разорвали на клочки.
- Хватит! - оборвала сама себя и поднялась с кровати.
Вчера начался новый виток существования, значит надо учиться заново понимать этот мир, снова учиться жить. Надо залечить все раны, несмотря ни на что. Мне есть, ради кого бороться, и я буду это делать! Дав себе такую установку, я направилась вниз.
Вот только настраиваться на правильный путь и следовать ему: не одно и тоже. Глухая стена, возведенная в сознании, чтобы перестать думать о любимом, не могла сдержать бешеный поток мыслей. Они пробивалась назойливыми осами и жалили каждый раз все больнее и больнее. Естественно, мое состояние не укрылось от мамы. Рассказывать ей не хотелось, но пришлось. Все-таки она у меня умная и рано или поздно сама бы догадалась, что с Русланом все кончено.
- Дочка, а ты уверена...
- Мама, ну пожалуйста, не надо! - взмолилась я. - Его первая реакция на новость резала хуже ножа, но я успокоила себя. А вот вчера поняла, что напрасно это сделала. Все же и так ясно! Зачем ему еще один ребенок, если у него есть двое?
- Что-то не гладко тут...
- Как-раз-таки гладко, мам. Ну, захотелось развлечься парню, нашел игрушку... - ком непролитых слез застрял в горле. - Давай не будем об этом. Я его ни видеть, ни слышать не хочу!
- Как скажешь, родная!
После разговора стало чуть легче. Чтобы окончательно перестать думать о нем, нужно поскорее забить голову чем-то другим. У меня теперь есть работа, значит, буду думать исключительно о переводах.
Руслан
Уже шесть дней минуло с того момента, как похоронили моего наставника, и неделя, как исчезла Алёна.
Знаю, любовь ее не умерла. Верю, что найду ее. И надеюсь, что случится это очень скоро. Иначе я просто не могу представить, как жить без нее и малыша!
От рассвета до заката я колесил по городу в ее поисках, ночью работал в мастерской.
В отношениях родителей тоже был похожий момент. Папа тогда принял дядю Кирилла за маминого ухажера, ударил его, наговорил всем гадостей. После того Руся-художница, практически не расстающаяся с кистями, в период ссоры не притрагивалась к любимому делу. Рус-скульптор, наоборот - только в творческой работе и находил утешение.
Так думали все, слыша доносившийся из мастерской стук инструментов. И, в какой-то степени они были правы, вот только работа была в первые двое суток, а потом я с ненавистью разбивал на мелкие кусочки уже третью каменную глыбу.
Чтобы родные не сильно беспокоились, я не голодал, а исправно поглощал пищу (хотя кусок в горло не лез); не замыкался в себе, а поддерживал разговоры (сразу же забывая о чем, и с кем беседовал); ходил по магазинам (пристально всматриваясь в лицо каждой кассирше); нянчил близняшек (мысленно представляя, что это наши с Аленой дети).
На восьмые сутки рассудок не выдержал и сломался...
Алёна
- Доченька, к тебе пришли, - донесся снизу мамин голос.
"Кто это? - оторопела я, оторвавшись от переводимого текста. - Ведь никому неизвестно, что я тут? Неужели настырный Руслан все же нашел меня? Но как? Впрочем, неважно. Все равно, разговор с ним будет короток".
Стук множества поднимающихся по ступенькам ног меня ввел в растерянность. Почему так много людей? Когда же дверь в мою комнату отворилась, я порадовалась что сидела, иначе бы упала от неожиданности. И наглости. Уж кого-кого, но ее увидеть никак не предполагала.
- Здравствуйте, Алена!
Я машинально кивнула, все еще не соображая, зачем эта гостья пожаловала.
- Разрешите представиться: Барсова Мария... - остановившаяся в проходе девушка сделала паузу и продолжила: - Ярославна!
- И?
- А это, - из-за угла выглянули две малышки, - Барсовы Кира Ярославна и Ника Ярославна.
- Что дальше? - недоумевала я, но на краю сознания мелькнул вопрос: "Почему у близняшек отчество не от Руслана?"
Потом показалась коротко стриженная девочка-подросток и тоже назвала свое имя:
- Барсова Ева Ярославна.
И тут до меня наконец-то дошло! Это же четыре его сестры! Что же я наделала? Ой, дура - всем дурам дура!
Но оказывается - это была только часть делегации, причем меньшая. После девчонок в мою комнатушку вошли хмурый мужчина и заплаканная женщина - кто они я поняла сразу - сын их одновременно похож на обоих родителей. За ними "цыганка-гадалка" из супермаркета, крестный Вадим и мама. Следом ещё четверо: врач Павел Николаевич - который оказался родным дядей Руслана, во втором и третьем я узнала Джорджа из салона "Афродита" и его водителя Василия, последнего - парня примерно моего возраста, я прежде не видела, зато слышала - он был наряжен в "тюбик". Кряхтя от натуги, мужчины затащили и поставили посреди уже переполненной комнаты статую девы с младенцем на руках.
В отличие от оригинала, каменное изваяние длиннокосой мадонны светилось от счастья, довольный пухлый малыш припал к груди и, кажется, только что уснул. Чьи талантливые руки сотворили столь прекрасное произведение искусства, гадать не нужно было. Вот только где сам мастер?
Судя по скорбным выражениям на лицах вошедших, я поняла, что моя вспыльчивость привела к трагедии. И возможно ошибка оказалась роковой. Полными от слез глазами я то ли простонала, то ли прохрипела:
- Что с ним?
- Ален, ты только не волнуйся! - кто-то из общей толпы сделал попытку меня успокоить. Вот только когда говорят такую фразу, лучше сразу лечь и принять много валерьянки.
- Что с ним? - повторила я, еле сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.
- Он в больнице...
- Как...
Воздуха стало катастрофически не хватать и, судя по тому, как ко мне подскочил Вадим и Павел Николаевич, это отразилось на лице.
- Аленка, тебе нельзя волноваться! - пригрозил Соболев.
- Успокойся, живой он! - добавил врач, и отвел взгляд - явно что-то не договаривает.
- Я хочу к нему!
- Нет, пока ты не успокоишься! - уверенно заявил крестный и более мягким голосом добавил: - Алена, подумай о ребенке! Ты думаешь, ему нужны эти переживания?
На несколько минут в комнате повисло молчание. Все внимание гостей было приковано ко мне, точнее к моему животу. Мне если честно было не комфортно под изучающими взглядами, казалось еще секунда и в животе окажется дырка. Ситуацию спас заботливый голос Павла Николаевича:
- Ален, скажи: он знал?
- Да... я ему говорила, вот только...
Слова застряли в горле, совершенно не хотелось признавать перед его родственниками, как он отнесся к новости о ребенке. К тому же я сейчас сама не знала причину такой реакции. А то, что приходит на ум... лучше не думать об этом вообще.
Глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и продолжила:
- Сама узнала случайно, на работе стало плохо, вызвали скорую, а в больнице выяснилось, что срок восемь недель. Сначала испугалась, ведь ни о чем таком мы не говорили.... Понимаю, что такие вести надо говорить лично, но все же решилась сказать по телефону. Первый раз связь прервалась и я не знала, услышал ли он, а второй...
Пересказав наш разговор с Русланом, я заново пережила тот холод, и боль, что вызвал его отстраненный голос. Последнее слово прозвучало, как гонг в тишине. Я не смотрела на его мать, просто не смогла поднять глаза, а в голове снова закрутились тревожные мысли.
- Ясно, - буркнула Руслана Николаевна. - Когда ваш разговор состоялся? - пришлось основательно порыться в памяти, чтобы вспомнить сегодняшнее число, а следом и число разговора. - Все же я была права - нашей семье опасно влюбляться, мозгов не остается!
Я непонимающе посмотрела на Барсову, пытаясь понять смысл ее слов.
- Не переживай, родная! - она мягко потрепала меня по голове. - Думаю, он был рад, когда узнал это.
- Но...
- Подожди, дослушай. В тот день, когда ты ему сказала о беременности, Руслану сообщили о смерти наставника, и я думаю, парень просто не услышал нормально тебя. Точнее услышал, но из-за шокирующей новости не воспринял или отреагировал как-то не так. Можно у Пашки спросить, он медицинскими терминами объяснит...
- Не надо.
- Правильно, я тоже не люблю всю эту абракадабру! У Руслана был шок, вот он повел себя необычно. Вот посмотри, - она кивнула на статую, - разве у него получился бы такой шедевр, если бы не чувства к тебе... точнее к вам?
Ответить было нечего. Да и боль почти ушла из сердца, хотя обида немного горчила на языке. Но это неважно сейчас, меня волновала жизнь любимого, с остальным можно будет разобраться потом.
- Что с ним случилось?
- С того момента как приехал, был сам не свой. Сначала списали все на смерть наставника, а потом Машка рассказала, что случилось. Честно говоря, было страшно его видеть таким потухшим и растерянным. Единственное, что нас удерживало от вмешательства - то, что он работал. Судила по себе, когда поссорилась с Ярославом, у меня рука с кистью не поднималась. Тогда я словно забыла все, что знала, а он... Руслан чуть не сутками находился в мастерской. Меня это немного успокаивало, но как оказалось напрасно. Неделю назад он изменился, стал более агрессивным, Ярослав запретил ему в таком состояние садиться за руль машины.... - Руслана Николаевна вытерла набежавшие слезы и продолжила: - Он послушался, к тому же дословно. Машина его осталась на месте, но сын взял мотоцикл Паши, который хранился у нас в гараже. Если бы я знала, то этот кусок металлолома уже давно бы валялся на свалке!
Я хотела уже спросить, что сейчас с Русланом, но не успела, в комнату заглянул взволнованный Павел Николаевич.
- Поехали в клинику!
- Что с ним? - в один голос спросили мы.
- Стало хуже.
Руслан
Попытка покончить с собой не удалась. Не знаю, какая сила остановила меня и в последний момент заставила повернуть руль в сторону. Развивший бешеную скорость мотоцикл, все-таки упал в реку, а я покувыркался по асфальту, застрял в решетчатом ограждении моста и увы остался жив. Не говорю к счастью, потому что это - не жизнь, а существование.
Хотя признаться честно, изначально я не планировал умирать. Просто сидя за рулем, ощущая под собой звериную мощь, мелькнула мысль об освобождении от боли, которая снедала изнутри. Надо было лишь направить мотоцикл в реку и все... блаженное забвение, которое манило настолько сильно, что надломленная воля неудавшимися поисками окончательно сломалась.
Однако кто-то свыше решил иначе.
Помню невыносимую боль и тревожные обрывки разговором медиков: сначала бригады скорой помощи: "Обширное кровотечение!... Перелом..."; затем в клинике: "Состояние стабилизируется... Парализация конечностей!.. Возможна частичная потеря памяти... Он пришел в себя!.. Парень ты нас слышишь? Можешь говорить?"; потом в операционной: "Мы его теряем!.. Только бы не кома!...".
Теперь уже ничего не болит! Значит все-таки кома. Жаль родных, особенно маму. То бы похоронила, поплакала и забыла. А так могу бездвижной куклой годами теребить ее сердце.
Алёна
Первый день самый сложный. Неимоверно трудно переступить порог палаты и увидеть изможденное тело на белых простынях, обвитое проводами. Один взгляд на любимого и сердце сжало холодным обручем, причиняя боль, а легкие отказывались принимать столь необходимый воздух. Однако все это сущий пустяк, по сравнению с тем, что творится на душе. Ведь это я виновата в том, что Руслан в таком состоянии. Я виновата в том, что не выслушала его, что не подошла тогда...
Шаг... второй... сердце наращивает темп и заглушает все звуки. Ком непрошеных слез застревает в горле, заглушая рвущийся крик.
- Милый, родной мой, любимый! Очнись! - почти беззвучные слова срываются с губ и тонут в писке аппаратуры. - Прости меня, пожалуйста! Вернись к нам! Мы не сможем без тебя!
День третий.
- Здравствуй, любимый! Сегодня мне снился сон, что прихожу в больницу, а ты открываешь глаза и с улыбкой смотришь на меня. Я верю, что так и будет! Точнее мы верим! - потрогала я низ живота.
День пятый.
- Здравствуй, любимый! Знаешь, когда я училась в школе, был случай. Мальчик из старшего класса залез в погреб с другим мальчишкой и там поджег канистру из-под бензина. Случился взрыв, он получил множественные ожоги... врачи сказали родителям, чтобы те готовились к худшему. Отец не выдержал горя - повесился. А мальчик выжил... сейчас полноценный человек, женился. А вот папу он больше никогда не увидел. А наш ребенок увидит тебя! Обязательно!
Возвращайся к нам, мы ждем!
День седьмой.
- Здравствуй, любимый! Сегодня тебя подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Но не отчаивайся. Пока за тебя дышит прибор, у организма освободилось чуть больше сил, чтобы справится с болезнью. Ты молодой, справишься! Это очень тяжелое испытание, но надо держаться и ждать, и верить тоже надо. Вот был случай...
День девятый.
- Здравствуй, любимый! Врачи сказали: "динамика плохая, прогнозы крайне неблагоприятные, нужно готовиться к худшему. Даже дядя Паша развел руками. Сгоряча накричала на всех них. Ведь доктора часто ошибаются, правда? Женщина из соседней палаты поведала мне историю, которая случилась с ее внуком: в детстве он был очень шкодливым ребенком, очень часто получал какие-то травмы, и вот как-то после очередной такой травмы тоже впал в кому. Пробыл в таком состоянии аж пять месяцев. Врачи прогнозировали девяносто девять процентов из ста, что он умрет, а если и выживет, то будет "дурачком". А пацан мало того, что в себя пришел, так ещё и с очень развитой интуицией и прекрасными умственными способностями! Не сдавайся! Ты нам необходим, как воздух. Мы ждем тебя!
День тринадцатый.
- Здравствуй, любимый! Я же говорила им всем! Заблуждаются те, кто считает тринадцать - несчастливым числом! Ты открыл глаза, как в моем сне! Ничего, что ни двигаться, ни говорить пока не можешь, только смотришь. Вижу, что хочешь что-то сказать, но не получается у тебя. Эти противные медики опять за своё - намекают, что можешь на всю жизнь таким остаться. А я в Интернете прочитала...
Четырнадцатый день, стал черным днем.
Сегодня не придумала никакой истории - не успела. Да и не до этого было. Едва вошла в палату, у Руслана случился инсульт и опять с переходом в кому. Жутко: судороги, пена изо рта, кровь из носа...
- Область поражения головного мозга очень велика, поэтому высок риск летального исхода, - прошептал осунувшийся за последние две недели Павел Николаевич. Желваки его нервно ходили, выдавая злость на собственное бессилие.
- Все равно он выживет, наперекор судьбе! Никогда нельзя отчаиваться. Мысли в никуда разрушают! - сквозь слезы ответила я и выбежала за дверь.
День семнадцатый.
- Здравствуй, любимый! Сегодня поздно, потому что был первый день занятий в институте. Как ты и хотел, я осталась учиться на дневном отделении. Спасибо тебе и за помощь в поступлении тоже. Мне все рассказали. И об институте и об операции для мамы. Ни капельки не сержусь за то, что скрывал это от меня. Знаю, что ты от чистого сердца помогал.
День девятнадцатый.
- Здравствуй, любимый! У меня для тебя хорошая новость - Маша всерьез занялась учебой. От словарей ее почти нереально отогнать.
День двадцать второй.
- Здравствуй, любимый! Видела Костю - купил новый айпад, передавал тебе привет. Поблагодарила его за упертость. Ведь если бы он опустил руки, и не вычислил мой адрес, так никогда бы и не нашли меня твои близкие. А они у тебя замечательные, и семья и друзья. И, родной мой, знаю, что уже ни раз просила прощение за все, но... пока лично от тебя не услышу, буду повторять вновь и вновь: - Прости меня. Я очень виновата перед тобой. Нам тебя не хватает. Мне особенно. Руслан, вернись к нам. Ко мне. Я скучаю, безумно.
День двадцать пятый.
- Здравствуй, любимый! В энциклопедии написано: "Кома - полное отсутствие сознания, сопор или прекома, может сопровождаться кратковременными улучшениями в состоянии пациента, с последующим ухудшением. То, что сознание ненадолго возвращается - положительный момент". Где же наш положительный момент? Давай завтра?
День двадцать восьмой.