- Ну что ж, в таком случае ложись спать. Уже поздно.
- Это я уже слышала.
- Иначе мне придется уложить тебя насильно.
- А вот этого ты еще не говорил.
Вдруг она заметила, как странно изменилось лицо Митчелла. Он рывком поднялся с кресла и направился прямо к ее постели. Остановившись у ее изголовья, Сторм спросил с выражением легкого замешательства на красивом лице:
- Это что еще такое, черт побери? Тори проследила направление его взгляда:
- Это талисман, подарок Старого Неда. Митчелл состроил гримасу:
- Но зачем ты повесила его здесь?
- Старый Нед рассказал мне о традиции вешать в доме деревянные талисманы, которые надежно защищают человека.
- И от чего они защищают?
- От всякого зла, конечно!
- И ты в это веришь? Она пожала плечами:
- Я обещала Старому Неду. - Тори посмотрела ему в лицо. - А я всегда сдерживаю свои обещания.
Он внезапно наклонился к ней, мягко заключил ее в объятия и привлек к себе. Потом зарылся лицом в ее волосы и прошептал:
- О Господи, Тори!
- Что, Митчелл? - глухо спросила она, уткнувшись ему в грудь.
- Когда я думаю о том, что ты могла погибнуть сегодня… - И несколько минут он не мог произнести ни слова.
- Я знаю, - прошептала Тори. Теперь она взяла на себя роль утешительницы.
- Я так испугался за тебя, - признался он наконец. - И за себя.
Что, если бы она упала тогда и разбилась о скалы? И ушла из жизни, так и не узнав, что такое любить и быть любимой.
- Я лучше пойду сяду в кресло и буду дежурить там, - сказал Митчелл, стараясь сдержать вспыхнувшее в нем желание.
- У меня есть идея получше. - Тори привстала на цыпочки и потерлась щекой о его щеку. Отросшая за день щетина оцарапала ей кожу, но она этого не заметила. - Почему бы тебе не подежурить здесь? - Она похлопала рукой по постели.
- Ты предлагаешь мне разделить с тобой ложе?
В том, как она ответила ему, не было и тени жеманства.
- Да, я предлагаю тебе это.
- Я не думаю, что это будет правильно.
- А ты всегда делаешь только то, что правильно? Митчелл тоже однажды задавал ей этот вопрос. И она ответила, что старается. И он ответил так же:
- Стараюсь.
- А кто может сказать, Митчелл Сторм, что в этой жизни правильно, а что - неправильно?
Тори вдруг заметила, какое усталое у него лицо. Ведь у него тоже был трудный день, подумала она. И может быть, на сегодня уже достаточно слов? Пора переходить к делу?
- Послушай, Митчелл, я хочу свернуться клубочком на этой большой кровати и спать рядом с тобой до самого утра. И еще я хочу, чтобы ты обнял меня и занимался со мной любовью.
Слова Митчелла звучали мягко, казалось, он ласкал ее своим голосом.
- Может быть, я скажу не то, что тебе хотелось бы услышать, но я знаю сейчас только одно: я хочу тебя, - сказал он.
Мужчины всегда хотели ее. Это не было для нее неожиданностью, и она была готова уступить Митчеллу, даже если в будущем ей придется пожалеть об этом.
- Я с радостью приму все, что ты захочешь дать мне… даже если это всего лишь безымянная страсть.
- У моей страсти есть имя, - быстро ответил он. - Ее зовут Викторией.
Его поцелуй, прикосновения, вкус, ощущение его тела - все было волнующим и знакомым.
Она начала расстегивать пуговицы его рубашки и вдруг заметила, что у нее дрожат руки. Ей никак не удавалось справиться с этими проклятыми пуговицами.
- Позволь мне, - отстранил ее руки Митчелл, но у него тоже ничего не получилось. В конце концов он просто разорвал рубашку.
Снять с нее шелковый халат не представляло труда: узенький поясок вокруг талии был завязан свободным узлом. Достаточно было только потянуть за его концы - и он слетел с нее и упал к ногам.
Митчелл сбросил туфли, и они полетели в угол спальни. За ними последовали носки.
Она осталась в прозрачной шелковой ночной рубашке бледно-розового цвета. Он - в джинсах.
И когда Тори расстегнула на них молнию, то обнаружила, что под ними нет даже узенькой полоски трусов.
- Вы все такие, шотландцы? - сулыбкой спросила она.
- Какие? - Митчелл затаил дыхание, потому что девушка потянула джинсы вниз и они начали медленно сползать на ковер.
- Вы все не носите нижнего белья?
Митчелл усмехнулся и, имитируя простонародный шотландский говор, ответил:
- Мы, шотландцы, считаем, что должны быть готовы в любую секунду, девушка.
- Да… я вижу, что ты действительно готов, парень… - Тори тоже перешла на народный говор.
Митчелл отбросил джинсы в сторону и предстал перед ней обнаженный.
- Боже милостивый! - не удержалась от восклицания Тори.
- Что такое? - Он вскинул на нее встревоженный взгляд.
- Ты… - У нее пересохло в горле.
- Что-нибудь не так?
- Ты великолепен, - ответила она.
Митчелл просиял.
Он протянул к ней руки и в одно мгновение освободил ее от ночной рубашки, которая полетела вслед за шелковым халатом. Теперь пришла очередь Митчелла рассматривать Тори. Отступив на шаг, он внимательно оглядел ее с ног до головы и объявил:
- Ты совершенна.
Это были именно те слова, которые ей так хотелось услышать в эту минуту. Потому что сейчас ей страшно не хватало уверенности в себе и в том, что она собиралась сделать.
Она облизала губы.
- Мне надо кое-что сказать тебе.
Митчелл взял ее на руки, положил на середину огромной кровати и лег рядом.
- Что ты хочешь сказать мне? - спросил он, потершись о ее шею.
Она засмеялась, и в ее смехе прозвучало нечто такое, что заставило Митчелла приподняться на локте и посмотреть ей в глаза.
- Так что ты хочешь сказать, Тори?
- Я ужасно волнуюсь, - выпалила она.
- Почему?
- Я не уверена, что у меня хорошо получится, - призналась она и сразу смутилась от своих слов.
- Чего ты боишься? - спросил он и, поскольку вопрос был чисто риторическим, сам же на него и ответил: - Ты боишься, что недостаточно хорошо целуешься ? Но позволь судить об этом мне. Я целовал тебя много раз и могу засвидетельствовать, что твои поцелуи сладостны.
И как бы в доказательство этого он наклонился и прикоснулся губами к ее губам. Это был нежный чувственный поцелуй, который моментально воспламенил ее и заставил откликнуться. Когда они наконец оторвались друг от друга, то некоторое время не могли отдышаться.
- Или ты боишься, что не знаешь, как нужно дотрагиваться до мужчины? Поверь мне, у тебя это получается. Еще ни одна женщина не ласкала меня так горячо и умело, как ты!
Митчелл взял ее руку и положил на свою горячую, твердую, гладкую как шелк плоть. Ей нравилось ощущать в своей руке символ его страсти. Нравилось дотрагиваться до него. Ей была приятна мысль, что она возбуждает его до такой степени, что он, не в силах больше сдерживаться, просит ее остановиться.
Митчелл склонил голову к ее груди. Рука его медленно спустилась к животу, погладила бедра и наконец коснулась сладкого жаждущего местечка между ног.
- Или ты боишься, что не знаешь, как нужно отвечать на мужские ласки? - пробормотал он. Дыхание его стало прерывистым, затрудненным, когда он прижался ртом к ее груди, сжал сосок зубами и начал терзать его, лизать и сосать, в то время как его палец проник во влажное ущелье, скрытое золотистыми завитками.
Тори громко застонала и инстинктивно приподняла бедра, стараясь, чтобы его палец вошел как можно глубже в ее тело. Она почувствовала, как тело ее начала сотрясать мелкая дрожь, сердце вдруг упало, и Тори в последнюю секунду перед взрывом успела выкрикнуть его имя: "Митчелл!"
Потом он убрал руку, посмотрел в потемневшие сине-зеленые глаза и вошел в нее.
Глаза Тори открылись еще шире, и его имя как молитва стало срываться с ее губ:
- Митчелл. Митчелл. Митчелл.
- Я с тобой, Тори.
Он стал входить в нее сильными, быстрыми, глубокими толчками.
- Это только первый раз. Но сколько их еще у нас будет! Я обещаю тебе, - сказал он и с победным криком упал на нее.
Она отдалась во власть Сторма.
"Будь проклято сознание! Пусть миром правит страсть", - мелькнуло у него в голове, после чего он в течение нескольких часов не имел вообще никаких мыслей.
Митчелл лежал, откинувшись на подушки и подложив руку под голову. Он чувствовал себя совершенно удовлетворенным и счастливым. И усталым, но это была самая прекрасная усталость в мире. Пожалуй, еще никогда за свои тридцать семь лет он не чувствовал себя лучше.
Нет, определенно хороший секс заслуживает того, чтобы сказать слово в его защиту. Грандиозный секс, самый лучший секс, который у него когда-нибудь был.
И он должен быть благодарен за это женщине, лежавшей сейчас рядом с ним на постели.
- А вы обманщик, милорд, - пробормотала Тори, накручивая на палец его волосы - волосы, окружающие самое эротичное место на теле мужчины.
- Обманщик? - Интересно, в каком же обмане она может его уличить?
Приподняв лицо над его бедрами, Тори смотрела на него своими зеленовато-голубыми глазами.
- Ты говорил, что уже поздно и мне давно пора быть в постели. А было это, между прочим… три часа назад, - сказала она, бросив взгляд на часы.
- Но ведь ты все это время провела в постели, - попытался оправдаться Митчелл.
Тори легла на спину, положила голову ему на бедро, при этом волосы ее накрыли самое чувствительное его место, и уставилась в потолок.
- Ты прав, - наконец согласилась она. - Я провела эти три часа в постели.
- В таком случае тебе полагается принести извинения.
- Извините, лорд Сторм, я была не права.
- Извинения приняты. - Он протянул руку и запустил пальцы в золотистые волосы Тори. Они были мягкими, шелковистыми, ароматными. - Но с одним условием.
- Почему ты всегда ставишь мне условия?
- Потому что я так хочу. Это одна из привилегий главы клана.
Она вздохнула и хотела подложить руку под голову, но наткнулась на препятствие, очень большое препятствие.
- Ты должна понести наказание.
- Ну разумеется.
- Я должен получить некую компенсацию.
- Это обязательно?
- Обязательно. Ты, наверное, знаешь, что говорят о мужчинах из клана Стормов?
- Боюсь, что нет. - Она начала сжимать его, немного здесь, немного там, вверх и вниз по стволу.
Этого было достаточно, чтобы сбить его с мысли.
- Кажется, я забыл, о чем мы только что говорили.
- Мы говорили о мужчинах из клана Стормов, и я призналась тебе в своем неведении.
- Тогда позволь мне объяснить тебе, девушка.
- Пожалуйста, объясняйте, милорд.
У него был припасен сюрприз для этой озорницы. Он отбросил подушки в сторону и лег рядом с ней так, что его голова оказалась на уровне ее бедер. Теперь они занимали одинаковое положение по отношению друг к другу.
Она задрожала, когда он коснулся ее языком, и потрясение ахнула, когда он двинулся дальше и стал слегка покусывать чувствительный бугорок. А потом, почувствовав, что она уже готова, резко проник в нее и стал пить по глотку сладкий дурманящий напиток, который она предлагала ему.
Посреди ночи Тори разбудила его, села в постели и объявила, что знает ответ на один важный вопрос.
Митчелл потянул ее на себя, заключил в объятия и, покачивая, стал целовать и ласкать до тех пор, пока она не начала прижиматься к нему и, выгибая спину и приподнимая тело над его восставшей плотью, умолять войти в нее.
"О Господи, - подумал Сторм, - кажется, я тоже знаю ответ на один важный вопрос".
- Утром ты еще красивее, - пробормотал он.
- Еще не утро, - ответила Тори, указывая на серое рассветное небо за окном.
- Ты права. Еще не утро, но уже и не ночь, - сказал он низким бархатным голосом, от которого у нее пробежала странная дрожь по спине. - В это время ночные звери и птицы возвращаются в свои дома, а дневные еще не проснулись.
Тембр и ритм его голоса завораживали ее еще больше, чем слова, которые он произносил.
Вдруг Тори вспомнила, что хотела сказать ему этой ночью, перед тем как он отвлек ее внимание.
- Я хочу сказать тебе что-то важное, - начала она.
- Что? - спросил он, больше заинтересованный ее телом, чем тем, что она говорила.
- Я нашла шестую "Викторию".
Он продолжал поглаживать ее шею, отчего по телу ее опять пробежала дрожь.
- Шестая "Виктория" - ты.
- Нет.
Он открыл глаза:
- Нет?
- Я нашла настоящую "Викторию", Митчелл. Я нашла "Викторию", которую ты искал.
Ей удалось наконец завладеть его вниманием.
- Где она?
- Здесь.
- Здесь?
Тори показала ему медальон, висевший у нее на груди.
- Она была здесь все это время.
Глава 21
- И сколько лет тебе было, когда ты стала носить этот медальон? - спросил Митчелл.
Они уже успели одеться, позавтракать и пройтись по саду.
- Шесть или семь. Помню, мне было скучно. Я решила обследовать заброшенные помещения дома. Был у нас в Сторм-Пойнте чулан для ненужных вещей, куда никто не заходил. Там я нашла старый сундук. Под грудой старых кружев, вышедших из моды вечерних платьев и выцветших фотографий я нашла маленькую пыльную шкатулку. Мне еще подумалось тогда, что ее не открывали больше ста лет.
Митчелл сердито сдвинул брови:
- Должно быть, ее не открывали ни разу с того памятного аукциона.
- Сегодня утром мне в голову тоже пришла эта мысль, - согласилась девушка.
- Прости, я перебил тебя. Продолжай.
- Я помню, как смахнула с нее пыль, оглядела со всех сторон, поставила на сундук и медленно открыла крышку. Там на потертой подушечке из красного бархата лежал этот медальон. Я взяла его и, подойдя к окну, стала рассматривать. Я до сих пор помню, как солнце отражалось на его золотой поверхности. Потом я вдруг заметила, что снизу на медальоне имеется замок. Я открыла его и увидела портрет. У меня было такое чувство, как будто я нашла сокровище. И поскольку никто, казалось, не интересовался этим медальоном - а я постаралась убедить себя, что никто даже не знает о его существовании, - я взяла его себе. Я до сих пор верю, что это медальон нашел меня, а не я его. С первой же минуты у меня возникла незримая связь с женщиной, изображенной на портрете. Она стала моей подругой.
Митчелл недоверчиво посмотрел на Тори:
- Почему ты считаешь, что молодая женщинана портрете - леди Виктория?
Ответ был очень простой:
- Старый Нед описал мне ее внешность, когда рассказывал легенду о ее несчастной любви. А потом я увидела ее изображение на одном из витражей в часовне. С первого же взгляда ее лицо показалось мне знакомым, но я не сразу поняла, что она как две капли воды похожа на женский портрет в медальоне.
- Должно быть, в тот момент твоя голова была занята другими мыслями.
- Возможно.
- Но что заставляет тебя думать, что эта "Виктория" - та самая "Виктория", которая нам нужна?
Все утро Тори пыталась сложить отдельные частички в целую картину, и, хотя ей все еще не хватало нескольких деталей, она чувствовала, что близка к разгадке.
Тори загнула один палец:
- Во-первых, леди Виктория жила в то время, когда пропали сокровища.
- Разве ты знаешь, каким временем датируется пропажа?
- Я совершенно уверена в этом. Он издал короткий сухой смешок.
- Откуда ты можешь это знать?
- Из рассказа Старого Неда. Голова этого девяностотрехлетнего старика - настоящий кладезь полезной информации. Ты сам когда-нибудь слушал его рассказы?
Митчелл усмехнулся:
- Это было всего лишь один раз, в то лето, когда я гостил здесь. Он рассказывал о романтической несчастной любви, о трагедии и прочих вещах, неинтересных для двенадцатилетнего мальчишки.
- Двенадцатилетние мальчишки презирают всю эту любовную чепуху.
- Да.
Тори немного помолчала.
- А мне это было интересно. Поэтому я слушала очень внимательно.
- Ив каком году произошла эта романтическая история?
- Примерно в 1314году.
- А когда родилась и умерла леди Виктория? Тори ответила без запинки:
- Родилась в 1297-м, а умерла в 1364-м.
- Откуда ты все это знаешь?
- Эти даты выбиты на могильном камне. Митчелл смотрел ей прямо в глаза.
- Блестяще. Просто до гениальности.
- Думаю, именно тогда, в часовне, я начала связывать все эти факты вместе, - как бы про себя проговорила Тори. - У меня появилось ощущение, что тайна сокровищ связана именно с этой Викторией.
- Женская интуиция?
- Пожалуй. - Она неопределенно взмахнула рукой. - Мне кажется, ответы на наши вопросы надо искать в этом медальоне и в часовне святой Виктории.
- Ты не пробовала рассматривать портрет в увеличительное стекло?
- Нет. Мне никогда не приходило это в голову.
- Ты даже не пыталась достать его, чтобы посмотреть, что написано на обратной стороне?
Девушка сокрушенно покачала головой и неожиданно спросила:
- А у тебя есть увеличительное стекло?
- В библиотеке.
Она взяла его за руку и потянула к двери:
- Мне вдруг захотелось побыть среди книг. Облокотившись на письменный стол и направив лампу
на миниатюрный портрет, они долго разглядывали медальон в увеличительное стекло.
Наконец Тори подняла голову и вздохнула:
- Я не вижу ничего, что могло бы нас заинтересовать.
Митчелл тоже не мог скрыть своего разочарования.
- Да, ничего необычного.
- Если считать, что то, что мы ищем, должно выглядеть необычно.
Митчелл уставился на нее:
- Просто до гениальности.
- Ты говоришь это уже второй раз за сегодняшний день. Полагаю, я могу принять это как комплимент?
- Конечно, дорогая, - с восхищением глядя на нее, сказал он. - У тебя блестящий талант замечать то, что, никем не замеченное, лежит на поверхности. Для этого нужно обладать особой проницательностью.
- И ты считаешь, что я ею обладаю?
- Да.
- Ну что ж, спасибо. Я польщена.
Митчелл повесил цепочку с медальоном ей на шею. Тори взялась за медальон и сказала:
- Теперь я еще больше боюсь его потерять. Может быть, не стоит носить его?
- Я думаю, все должно оставаться на своих местах до тех пор, пока мы не найдем ответы на все свои вопросы и не узнаем, кто покушался на твою жизнь.
- Значит, все идет как прежде.
- Все идет как прежде. - Митчелл отставил стул в сторону и подошел к окну. На улице шел частый мелкий дождик. Митчелл повернулся к Тори: - Пожалуй, я пойду прогуляюсь. Не хочешь составить мне компанию?
Тори уже хотела сказать "нет", но передумала. В конце концов, даже если они промокнут до нитки, всегда можно высушиться.
- А куда мы идем? - спросила Тори, шлепая за ним по лужам в ярком желтом плаще и резиновых сапогах, позаимствованных у помощницы поварихи.
Митчелл приостановился посреди большой лужайки, раскинувшейся перед домом, где на сочной зеленой травке всегда паслись белые овцы, запрокинул голову и подставил лицо моросящему дождю.