– Почему? – удивилась Жасмин. – Это не твоя вина.
Когда она позвала его, он явился без промедления. Независящие от них обстоятельства развели их. Она смогла забыть его и со временем справится с собой.
– Частично моя… Надо было проявить настойчивость на похоронах Эндрю, позаботиться о твоем будущем.
– Перестань. Я не хотела зависеть от тебя, Дмитрий. Просто мне нужен друг. Эндрю тоже нужен был друг.
Дмитрий застонал от злости и сожаления:
– Я знал, на что способен Эндрю. Почему я… поверил ему? Никогда не прощу себе…
О чем он говорил? Жасмин стало страшно.
– Скажи, чтобы я убирался, Жасмин, – произнес он тусклым голосом, который она ненавидела. – Пусть все останется в прошлом. Я не заслуживаю уважения.
Отчаяние придавало Дмитрию еще больше искренности и обаяния. Жасмин боялась спросить, но неведение было еще хуже. Она словно стояла на вершине, к которой шла всю жизнь. Отсюда она могла дотянуться до настоящего Дмитрия.
– О чем ты говоришь?
Он приблизился к Жасмин и протянул руки. Ее охватила дрожь. Теплые сильные ладони Дмитрия легли ей на плечи.
– Тебе холодно?
– Нет. Это ты, – прошептала она, зная, что он видит ее насквозь. Она становилась невероятно уязвимой, когда он дотрагивался до нее.
Дмитрий приподнял бриллиантовый кулон, скользнув пальцами по ее груди. Жасмин закрыла глаза.
– Надо было купить серьги для комплекта.
Эти слова сразили ее. Выхватив у него кулон, Жасмин впилась в Дмитрия глазами:
– Погоди… Это твой подарок на восемнадцатилетие? Не может быть! Почему Эндрю сказал, что он заказал его для меня?
Правда открылась ей как озарение.
– Потому что он лгал тебе и мне. Он сказал, чтобы я оставил тебя в покое, не мешал тебе жить. Я поверил ему. Но мне хотелось, чтобы кулон был у тебя.
Жасмин прочитала все в его взгляде: боль, вину, ложь, в которую позволил ей поверить. Ей не нужно было слов. У нее вдруг открылись глаза.
– Ты вернулся к нам… Господи… когда, как?
– В первый год я убегал три раза и почти добрался до Лондона. Ставрос научился останавливать меня. В конце концов Янис предложил сделку: если я выполню все поставленные им задачи, он лично отвезет меня на встречу с Эндрю. Я справился. Работал двадцать четыре часа, смирил характер. Все заработанные за первые годы деньги – их было немного – отдавал Эндрю.
Для Жасмин было важно только одно: ему выпала удача начать новую жизнь, а он хотел вернуться к ним.
– Ты давал ему деньги?.. – Она бессильно опустилась на скамеечку возле кровати, живо представив всю картину. Желудок свело до боли. – Как долго?
– Несколько лет, – ответил он, приведя ее в шок. – Когда я понял, что происходит и что Эндрю врет мне, я перестал платить ему. К сожалению, пристрастие к азартным играм вошло в кровь. Ему нужны были деньги, он использовал тебя. Эндрю оболгал меня перед тобой. Когда он умер, тебе… не нужна была правда.
Даже после смерти Эндрю Дмитрий защищал его, а ее избавил от жестокой правды. Теперь его мучило чувство вины, хотя он сделал для них больше, чем родная мать.
– Последний раз, когда он пришел ко мне, я умолял сказать, где ты. Он соглашался только в обмен на деньги. Страшно было видеть его таким…
– Он внушил мне ненависть к тебе. – Жасмин ужаснулась: Эндрю не только проматывал все, что брал у Дмитрия, он занимал деньги и у Ноя. – Прости за все, что я наговорила тебе.
Склонившись, Дмитрий гладил ее обнаженные руки. Жасмин прислонилась головой к его плечу: ее душили тоска и стыд. Дмитрий прижал ее к себе. Она хотела бы выплакать горе и забыть, но ярость твердым комком застряла в груди, высушив слезы. Эндрю до конца обманывал ее и Дмитрия. Порочное пристрастие передалось с генами в кровь, в их кровь. Может, у нее это приняло форму зависимости от одного мужчины?
Предательство брата ранило слишком глубоко. Сколько лет она рабски трудилась, чтобы заплатить его долг, искала ему оправдания, каждую ночь выставляла на показ полуобнаженное тело – все напрасно. Ее сил не хватило, чтобы самой найти выход, но она заплатила высокую цену за слабость, за привязанность к Дмитрию. Отныне покончено со стыдом, горем, бессилием. Ее душа словно сбросила непосильный груз.
Жасмин отшатнулась и вскочила. Гнев кипел в ней – она направила его против мужчины рядом с ней.
– Почему ты не рассказал все это в первую ночь? Почему сейчас?
Дмитрий недоуменно пожал плечами:
– Ты сожалеешь, что услышала это?
– Нет, но хочу знать, почему сегодня?
И вдруг Жасмин разгадала истинную причину бешеной ярости Дмитрия, когда он увидел, что Гаспар дотронулся до нее. Она вспомнила страстное желание, вспыхнувшее в его глазах в самолете, когда он терзал ее губы, словно от этого зависела жизнь. Наконец ей стало понятно, почему с первой минуты Дмитрий прятался за бесконечными оскорблениями.
Сексуальный голод и желание вспыхнули в ней с новой силой. Она смотрела на него новыми глазами. Он хотел ее с самого начала… Но почему жестоко отталкивал?
– Скажи, Дмитрий, – решительно потребовала Жасмин, больше не стыдясь собственного непреодолимого желания. Она не была невинной, кроме как в физиологическом смысле. Дмитрий дал ей шанс. Этой ночью для страсти не будет преград. – Потому что понимал неизбежность того, что произойдет между нами. – Тихий голос дрожал от напряжения. – Если не сегодня, то завтра или послезавтра… Вожделение сожжет нас обоих.
– Я никогда не отказывал себе ни в чем. Я хочу тебя. Каждый раз, глядя в твои глаза, представляю, как вхожу в тебя. Когда ты сердишься на меня, хочу прильнуть к пухлым губам. К черту твой долг, мою совесть, забудем Эндрю… Долой притворство – я не тот, за кого выдаю себя. За прошедшие годы никто не возбуждал меня и не приводил в отчаяние так, как ты, Джес. Не знаю, как долго это продлится, но если ты готова рискнуть… Согласна принять меня таким, какой есть? Если дотронусь до тебя, то уже не остановлюсь.
В какой-то момент у Жасмин был такой вид, словно она готова послать его ко всем чертям. Что ж, он заслужил это одним только своим поведением в прошедшую неделю и тем, что собирался сделать. Он насытится и пойдет своей дорогой: так было всегда. На большее он не способен. Но он не в силах притворяться и отказывать себе. О последствиях он подумает завтра и найдет решение.
В эту минуту ему нужно только одно: прижаться к мягким губам, стереть обиду в глазах.
– Я всегда нравилась тебе? – спросила она.
В золотом платье, облегающем гибкое тело, Жасмин была похожа на богиню, впервые осознавшую свою власть.
Сердце Дмитрия грозило пробить грудную клетку.
– "Нравишься" слабо передает чувства, маленькая моя.
"Даже в последний отчаянный момент надо сохранить честь", – думал Дмитрий. Он разговаривал с Жасмин как самодовольный, наглый плейбой. Господи, он был нежнее с женщинами, имен которых не помнил. Но у Жасмин не должно быть иллюзий. Если ее не устраивают условия, она может отказаться. Он не возьмет на себя грех соблазнения.
В следующий момент она потянулась к нему. Дмитрий почувствовал дрожь облегчения, предвкушения, вожделения. Обняв за шею, Жасмин пригнула его голову навстречу своим губам.
Он впился в ее рот с отчаянием и неутолимой жаждой, сгорая от нетерпения овладеть ею, а Жасмин, как плющ, обвилась вокруг него всем телом, прижимаясь грудью к его груди, закинув длинную ногу на его бедро. Она не могла сдержать стон. Дмитрий оставил последнюю попытку сдержать себя.
Ее вкус преследовал его в течение двух последних дней, тихие вздохи звучали в ушах. Ни одна женщина не овладевала так его мыслями, никогда не казалась такой недоступной. В нем проснулся инстинкт собственника. Дмитрий признавался себе, что Жасмин лишает его рассудка.
Он скользнул руками по стройной спине к округлым ягодицам и узким бедрам. Ему хотелось трогать ее везде, изучить каждый сантиметр прекрасного тела. Жасмин со страстью отдавалась его грубым ласкам, ерзая и постанывая от наслаждения, словно ее тоже охватило безумие.
Запустив пальцы в ее волосы, он обхватил голову, склонил к жадным губам. Локоны, как сырой шелк, скользили по пальцам. Дмитрий упивался ее ароматом – запахом лета и луговых цветов. Чем больше он трогал ее, гладил, ласкал гладкий лоб, заалевшие губы, пульсирующую жилку на шее, нежные мочки ушей, тем мучительнее была мысль о чьих-то чужих руках на ее теле.
Когда он представлял, как мерзавец вроде Гаспара, Джона Кинга или его отца лапает ее, оставляя грязные следы на шелковистой коже, навсегда подавляя невинный, но дикий нрав, его охватывала ярость и разгоралось вожделение. Дмитрий безжалостно терзал податливый рот, пока дыхание Жасмин не стало коротким и прерывистым. Между стонами он слышал:
– Дмитрий…
Чувствуя ее губы на горячей шее, он приподнял ее лицо: еще одно касание – и он сорвется. Она снова шепнула его имя, прозвучавшее одновременно, как изысканная ласка, поощрение и команда. Слетевшее с губ слово вернуло его к реальности, немного охладило безумный жар. Он не мог взять ее как обычную женщину не потому, что она девственница, а потому, что для него она была особенной.
– Повторяй мое имя, – скомандовал он, пытаясь найти молнию или застежку, чтобы раздеть ее.
Обнимая его за шею, прижимаясь губами к его губам, она продолжала нашептывать:
– Дмитрий…
Нетерпеливой рукой он стянул бретельки золотого платья с ее плеч, коснувшись затвердевших под шелком сосков. Жасмин издала низкий, горловой звук, она не сводила с него глаз. С тихим шуршанием легкая ткань скользнула к ее ногам. Дмитрий отступил, чтобы лучше видеть ее. Дыхание замерло в груди. Казалось, всю жизнь он мечтал увидеть Жасмин обнаженной, но не догадывался об этом. Дмитрий забыл обо всем, поглощенный зрелищем великолепного тела.
Для женщины, которая никогда не была с мужчиной, она вела себя смело, не отвернулась, не прикрыла грудь. Откинув стройные плечи, она смотрела ему прямо в глаза, но дрожащие ресницы и губы выдавали смятение. В черных глазах Жасмин горел вызов, словно она предлагала ему найти изъян в ее теле, осмелиться оскорбить ее словами.
Ее грудь была тугой и округлой, а соски набухли под его жадным взглядом. У Дмитрия пересох рот, дыхание сбилось. Ее фигура была безупречной: плоский живот с изящной татуировкой чуть выше линии бикини, тень темного треугольника сквозь прозрачную ткань стрингов. Картину дополняли туфли на высоком каблуке с тесемками вокруг узких щиколоток длинных стройных ног.
За несколько секунд эрекция стала болезненной. Никогда он так не возбуждался, просто глядя на женщину. Если она дотронется…
В голове мелькнула неожиданная мысль: что-то не сходилось. Но непреодолимое желание затмило сознание. Ему хотелось одного: погрузиться в нее и забыть обо всем.
– Сними стринги! – хрипло скомандовал он.
– И туфли? – спросила она задохнувшимся голосом.
Дмитрий чуть не взорвался. Обнаженная, Жасмин предстала перед ним совершенно другой женщиной, но это уже не имело значения, думал он. Он узнает ее – каждый изгиб и складку ее тела, ее вкус и аромат. Для него перестанут быть тайной ее мысли, желания. Она будет принадлежать ему.
– Оставь их, – велел он, вспоминая, как она бросилась на него с ножом. Одним ударом Жасмин навсегда оставила на нем свой след.
Глава 9
Наконец Жасмин готова была стать женщиной и тем самым избавиться от призраков прошлого, начать самой распоряжаться жизнью, черпать из нее удовольствие.
Положив ладонь ей на затылок, другой рукой Дмитрий гладил ее бедро. Они стояли, плотно прижавшись друг к другу. Его восставший член упирался в низ ее живота. Мысль о том, что он войдет в нее, наполняла Жасмин томительным предвкушением.
– Я причиню тебе боль, – прошептал он. – Этого не избежать.
Жасмин порадовало, что Дмитрий счел нужным предупредить ее, проявив уважение. Он был честным с ней, по крайней мере, в сексе.
– Я готова. – Жасмин смотрела ему прямо в глаза. – Забудь, что спас меня, что я сестра твоего друга, что достойна сострадания. Сейчас мы равны. Будь самим собой, не притворяйся нежным, не лги, чтобы успокоить.
– Ты сведешь меня с ума.
Жасмин улыбнулась:
– Надеюсь, это приятное безумие.
Придерживая ладонью затылок, Дмитрий до боли впился в ее губы страстным и горячим поцелуем, язык безжалостно вторгся в глубину приоткрытого рта. Жасмин истекала влагой. Широкая ладонь Дмитрия сжала ее ягодицы.
– Господи, ты создана для секса, твое тело… Не видел ничего эротичнее.
Жасмин дрожала с головы до ног. Удовольствие, как расплавленный воск, разливалось в ней и заполняло самые интимные уголки, которые она прятала даже от себя. До сих пор ее тело было лишь инструментом выживания и предметом тайного стыда. Слова и ласки Дмитрия заставляли по-новому взглянуть на себя.
Дмитрий прижал ее к стене, раздвинув коленом ноги и удерживая ее руки над головой. Жесткая ткань брюк терлась о горячее лоно. Завороженная его взглядом, Жасмин словно теряла опору под ногами. Его губы скользнули по шее к пульсирующей ямке между ключицами. Запрокинув голову, Жасмин отдалась волнующим ощущениям. Напрасно она боялась, что, жалея ее, он будет приторно нежен: Дмитрий предстал во всем великолепии возбужденного самца и не давал ей пощады. В нем не было ни грамма фальши. Таким она помнила его все годы.
Она содрогнулась от сладкого спазма, когда, удерживая ее руки и не давая тронуть себя, он провел языком вдоль ложбинки между грудей, приподняв ладонью округлую плоть, лизнул набухший сосок. Жасмин непроизвольно выгнулась навстречу новой изощренной ласке. Удерживая ее плечом, Дмитрий сжал губами твердый бутон, втянул в рот и – о господи – прикусил зубами. Жасмин не владела собой: она металась, стонала, молила, повторяя его имя, как мантру, а Дмитрий продолжал сладкую пытку.
Жасмин ошибалась, думая, что все знает о сладострастии, и презирала порочное чувство. Она всегда удивлялась: как можно поддаться искушению ради нескольких минут сомнительного удовольствия. Но в этот момент их страстные взгляды, стесненное дыхание, сам факт, что вожделение заставило Дмитрия открыться ей, доставляли такое же наслаждение, как сводившие с ума эротические ласки.
Она запустила пальцы в его густые волосы, когда его голова склонилась ниже. Дмитрий все еще был одет, в то время как Жасмин полностью обнажена. Это возбуждало еще сильнее, напоминая о том, что Дмитрий не только владел ее телом, но подчинил ее волю. Жасмин не возражала: ей хотелось целиком принадлежать ему.
Дмитрий опустился на колени, прижавшись лицом к темному треугольнику между бедер.
– Не могу больше ждать, Джес. Я должен узнать твой вкус.
Жасмин дрожала как в лихорадке. Он приподнял ее ногу и положил себе на плечо. Горячее дыхание обжигало нежную кожу бедра. Она бы упала от охватившей слабости, если бы Дмитрий не удерживал ее.
Когда он первый раз коснулся языком влажных складок вагины, Жасмин испытала острое ощущение, как от удара ножом. Но Дмитрий глубже проникал в тесное лоно, изощренными ласками доводя Жасмин до исступления.
– Дмитрий, – стонала она в изнеможении.
– Посмотри на меня, – скомандовал он хрипло.
Жасмин опустила взгляд. Дмитрий стоял на коленях, прижимаясь к интимной ложбине между ног. Он походил на языческого бога, пирующего возле жертвенника, а она была его добычей. Завораживая ее взглядом, он сомкнул губы вокруг пульсирующего, набухшего клитора и легко сжал его. Жасмин не сдержала крика пронзительного наслаждения, чувствуя, как мир вокруг рассыпается сотнями ярких искр. У нее подкосились ноги, спазмы волнами прокатывались внизу живота. Дмитрий не отпускал ее, пока Жасмин вконец не обессилела. Тогда он подхватил ее на руки и понес на постель, не сводя глаз с прекрасного лица.
Жасмин не сразу пришла в себя после потрясшего ее оргазма. За окном было темно. С улицы доносились звуки музыки, смех гостей, но Жасмин не слушала – не хотела делить Дмитрия ни с кем.
Лежа на кровати, она наблюдала, как он снимает рубашку, брюки, черные боксеры. Наконец он предстал перед ней, стройный и мускулистый, во всем великолепии наготы: широкие плечи и грудь, бугры мышц под шелковистой кожей, плоский живот и…
– Ох! – не удержалась она от восклицания при виде мощного, возбужденного члена.
Дмитрий слегка покраснел, но не улыбнулся.
Протянув руку, Жасмин погладила пальцем твердый ствол от основания до головки. Сколько мужчин домогались ее с юных лет. Она ненавидела их и себя… не проявляла ни интереса, ни любопытства сначала из-за матери, потом из-за своей работы.
– Теперь понятно, почему женщины сходят по тебе с ума, – пробормотала она, все еще под впечатлением оргазма. Жасмин старалась преодолеть смущение. – Достаточно поглядеть на тебя, и в голову приходят эротические мысли.
– Не торопись с выводами, дорогая моя. – Дмитрий склонился к ней. – Возможно, завтра мы не вспомним друг о друге.
Жасмин начинала понимать его. Несмотря на внешнее безразличие, Дмитрий способен на глубокие переживания, но боится показать это и прячется за жестокими словами, показной агрессией и оскорблениями. Наверное, он бежал бы без оглядки, если бы знал, какие жертвы она готова принести, чтобы оставить след в его сердце. Догадывается ли о том, что он исцеляет ее от мучительных комплексов?
Жасмин подобралась ближе, встала на колени, наклонила голову. Каскад пышных волос закрыл лицо, пряча горящие щеки, она пойдет на все с единственной целью – доставить ему удовольствие. Касаясь губами твердого члена, она лизнула бархатистую кожу, наслаждаясь терпким вкусом, потом еще и еще…
Дмитрий задыхался. Он запустил пальцы в ее густые локоны и сжал голову, удерживая ее в таком положении. Воодушевленная его реакцией, хриплым, прерывистым дыханием, низким горловым стоном, Жасмин захватила ствол губами и втянула в рот… Ощущение власти над ним вызывало у нее восторг, многократно усиливавший физическое наслаждение.
Когда она сжала ладонь у основания члена, Дмитрий не выдержал и решительно опрокинул ее на спину. Он лег рядом, прижав бедром ее трепещущее тело, как охотник – добычу.
– Довольно игр, милая. Я хочу войти в тебя.
Его рука опустилась вниз, умелые пальцы раздвинули складки лона. Жасмин металась на смятых простынях и тихо стонала, но в голове упорно крутилась одна мысль.
– Позволь доставить тебе такое же удовольствие, как ты мне, – прошептала она срывающимся голосом.
Когда безумие оргазма немного спало, ее охватила тревога. Жасмин не боялась боли и была готова к ней, но покоя не давали слова, сказанные Дмитрием недавно: "С девственницами в постели много возни". Она скорее умрет, чем подтвердит его правоту.
Поцелуй Дмитрия снова зажег ее, воспламенив каждую клеточку.
– Думаешь, я не получаю удовольствия, Джес? – Он накрыл ее своим телом, и Джес забыла обо всем. – Твои отчаянные вскрики, поцелуи, ласки до самозабвения. Господи, я схожу с ума оттого, что овладею тобой…
Как сквозь пелену тумана Жасмин услышала тихое ругательство – Дмитрий вспомнил о презервативе. Она остановила его движением руки.