Потом Лукас целовал ее снова и снова, а она целовала и обнимала его в ответ.
- Я скучал по тебе, - пробормотал он ей в губы.
Боже! Он сказал то, что она так хотела услышать!
Лукас заглянул в прекрасные глаза Жермены и снова нежно поцеловал ее холодное от снега лицо.
- Пошли, отведу тебя домой. Ты замерзла, - сказал Лукас, помогая ей подняться.
Замерзла? Жермена нисколько не ощущала холода, но была слишком хорошо воспитана, чтобы сознаться, что зажженный им огонь внутри превратился в пламя.
У нее остается еще один час его общества, размышляла Жермена, и она хотела получить от него удовольствие. Ведь какой унылой станет жизнь потом, когда Лукас уедет…
- Простите, если мы немного опоздали, - извинился Лукас перед ее матерью, когда они стояли в холле, сбрасывая верхнюю одежду.
- Портиться нечему, - заверила его Грейс Харгривз. - Но вы оба вымокли! - тут же заворчала она.
Жермена посмотрела на Лукаса, чтобы увидеть, как этот титан в мире большого бизнеса переносит, когда его бранят, и с восторгом увидела, что он с удовольствием принимает опеку ее матери.
А мать именно опекала его. Жермену она отослала наверх принять горячий душ, а у Лукаса забрала пальто и предложила отдать ей одежду, чтобы прокрутить ее в сушилке.
Желая скорее вернуться к Лукасу, Жермена погрелась под горячим душем, а потом помыла волосы шампунем. Одеться она решила просто, поскольку на Лукасе были обычные джинсы.
Натянув свитер и брюки, она быстро спустилась вниз. Лукас и ее родители были в гостиной, и она сразу увидела, что Лукас принял помощь ее матери.
- Все высохло? - поинтересовалась Жермена, ощутив внезапную неловкость.
Лукас внимательно оглядел ее.
- Отогрелась?
- Конечно же, вы оба упали с санок, - констатировал ее отец, не дав ей ответить, и продолжал, хотя это была сущая неправда, даже если он в это верил: - Эдвина всегда любила кататься на санках.
После этого замечания нельзя было затронуть никакую тему, чтобы Эдвин Харгривз не упомянул в разговоре имя Эдвины. Они перешли в столовую, но для Жермены ланч прошел не слишком приятно, и она начала сожалеть, что ее мать пригласила Лукаса. Жермена привыкла к тому, как ее отец поет дифирамбы Эдвине, а Лукас - нет.
Недавно обретенный враг в виде ревности начал вновь наступать на Жермену: а может быть, ему это нравится? В конце концов, он пригласил Эдвину в свой дом на Рождество. И именно в его доме Эдвина находится в данную минуту.
Тогда какого же лешего Лукас делает здесь, с нею?
Жермена еще не пришла ни к какому заключению, когда внезапно отец сбил ее с толку своим заявлением:
- Конечно, Эдвина очень отважная девушка. Она еще не оправилась после того, как ушибла спину.
- Когда спина болит, это ужасно, - спокойно согласился Лукас.
- Я не уверен, что она достаточно хорошо себя чувствует, чтобы ее оставлять одну - без женской помощи в доме, - намекнул Эдвин Харгривз, и Жермена не знала точно, побледнела она или покраснела.
Последовала тишина, и ей хотелось, чтобы пол разверзся и поглотил ее. Она почувствовала на себе взгляд Лукаса, но ни под каким видом не могла посмотреть на него после столь откровенного предложения ее отца, чтобы Лукас забрал ее с собой в "Хайфилд".
В отчаянии она старалась подыскать какую-нибудь другую тему, но ощущала такое унижение, что не могла здраво мыслить. Ее мать тоже ничего не сказала, а когда заговорил Лукас, Жермена была потрясена, что он не сменил тему, а заявил отцу:
- Я приглашал Жермену провести Рождество в "Хайфилде", но…
- Приглашал? - сразу повеселев, переспросил Эдвин и, повернувшись, посмотрел на свою младшую дочь.
- Я обещала тебе и ма… - начала она, но не закончила, потому что он ее оборвал:
- Ты должна знать, что ни твоя мать, ни я не станем связывать тебя, если ты предпочитаешь провести это время со своими друзьями.
Жермена сильно пожалела, что у нее не хватит мужества выбежать из комнаты. Она никоим образом не покажет Лукасу, как ужасно неприятен ей весь этот разговор.
Вдруг он тихо сказал:
- Предложение остается в силе, Жермена.
Тогда она посмотрела на него и увидела понимание в красивых серых глазах. Однако ей не требовалась его жалость.
- Но… - начала она, и снова ее перебил отец:
- Вот, пожалуйста! Лукас очень хочет, чтобы ты поехала. И ты сможешь проверить, действительно ли Эдвина в порядке или она просто храбрится, и…
- Большое спасибо, Лукас, - вмешалась Жермена, испытывая отчаяние, - но я никак не могу…
- Конечно же, можешь, - ликовал отец. - Тебе ведь надо выходить на работу только второго января, поэтому…
- Не могу!
О боги, ее отец надеется, что она проведет в "Хайфилде" целую неделю, тогда как Лукас приглашает ее на день или два!
- Ты же знаешь, что можешь, - мягко заметил Лукас и, когда она тоскливо посмотрела на него, добавил: - Мне бы очень этого хотелось!
- Значит, решено, - объявил Эдвин Харгривз.
Жермена перевела взгляд с Лукаса на отца, а потом на мать, которая, похоже, хотела бы дать мужу обухом по голове, но хорошие манеры не позволяли ей прилюдно затевать с ним ссору.
- Как ты поступишь, дорогая? - спросила миссис Харгривз, не страшась гнева своего мужа.
Но когда Жермена открыла рот, чтобы сообщить матери, что никуда не собирается ехать, Лукас уже взялся организовывать:
- Отправимся на моем автомобиле - я не хочу, чтобы у тебя были сложности с машиной, если нас занесет снегом в "Хайфилде".
К тому времени, когда Жермена сложила вещи и была готова снова спуститься, она начала преодолевать свое смущение. И тогда же она поняла: если скажет отцу, что не поедет в "Хайфилд" к сестре, остальная часть праздника станет невыносимой. Жермена не сможет остаться в доме родителей.
- Готова? - спросил Лукас, когда увидел Жермену, взял у нее сумку и вместе с Эдвином пошел к "рейнджроверу".
Жермена повернулась к матери.
- До свидания, мама, - сказала она, обнимая и целуя ее.
- Ты не сердишься, дорогая? - спросила мать - Я видела тебя с Лукасом, когда вы возвращались с катания, - ты была такая счастливая! Но если это не так и ты не хочешь ехать, то оставайся, а я разберусь с твоим грозным отцом позже.
Если она пожалуется, что отец силой заставил ее принять приглашение, то внесет в семью разногласие. Зачем такая атмосфера на Рождество?
- А ты не возражаешь, что я уезжаю? - таков был ее ответ.
Мать улыбнулась:
- Как бы мне ни хотелось, я знаю, что не могу всегда держать тебя при себе.
Жермена пошла к внедорожнику, немного повеселев. В их семье не особенно принято говорить, как они друг друга любят. Но из сказанного матерью Жермена поняла, что, в то время как отец идеализировал свою старшую дочь, мама любила младшую.
Решение Жермены провести оставшуюся часть Рождества в ее собственной маленькой квартирке не изменилось. Поэтому после того, как Лукас проехал по дороге около мили, Жермена попросила его остановиться у ближайшей стоянки такси и высадить ее. Он не стал ждать стоянки, а сразу же затормозил и повернулся к ней.
- Разве мы больше не веселимся? - спросил он, вглядываясь в ее серьезное лицо.
Лукас, очевидно, хотел выразить, что ему было так же хорошо с нею в снегу, как и ей с ним, но все равно она не могла отправиться в "Хайфилд".
- Я не поеду с вами, - выпалила Жермена.
- Чем я провинился? Может, сказал что-то лишнее? Почему ты хочешь лишить меня своего общества?
Ее решимость колебалась, но гордость было не так легко унять.
- Вы ничего не сказали, - честно ответила она. - Но вы отлично знаете, что всего час назад у вас не было ни малейшего желания везти меня обратно в "Хайфилд". Я не могу поехать с вами, - повторила девушка, чувствуя себя совершенно несчастной.
- Нет, дорогая, я очень этого хочу, - уговаривая, улыбнулся он.
Ах, не надо, Лукас! Гордость Жермены оказалась мыльным пузырем. И все-таки она продолжала слабо сопротивляться:
- Но если бы мой отец…
- Если бы твой отец, беспокоясь об Эдвине, не предложил этого, я бы увез тебя по собственной инициативе.
Жермена посмотрела на Лукаса, отчаянно желая верить ему. Не предлагает ли он ей сладкий обман лишь для того, чтобы успокоить ее уязвленную гордость?
- Увез бы? - медленно переспросила она, когда на нее неотрывно смотрели эти его внимательные серые глаза, а в голове все еще райской музыкой звучало его слово "дорогая".
- Конечно, - подтвердил он, мягко улыбаясь, потом наклонился к ней и нежно, неторопливо поцеловал. И, так же неторопливо отодвинувшись, заглянул в ее теплые фиалковые глаза. - Поедешь - чтобы сделать мне приятное?
О, да, да! - кричало все в ней.
- Если ты уверен, что это так, - хрипло ответила она.
- Никогда еще я не был так уверен, - пробормотал Лукас. - Веришь мне?
Ошеломленной Жермене показалось, что он с трудом оторвал от нее взгляд и заставил себя повернуть ключ зажигания и тронуться с места.
Лукас назвал ее "дорогая", и было похоже, что он вложил в эти слова особый смысл. У нее сложилось впечатление, что он не из тех, кто разбрасывается нежными словами. Жермена молча сидела рядом с ним и размышляла. Рассудок подсказывал ей, что Лукасу нужна именно она, хоть Эдвина уже и обосновалась у него в доме, - она, а не ее сестра.
Жермену переполняла любовь к нему; она была очень возбуждена и в то же самое время испытывала тревогу. Стоит ли верить тому, что в его приглашении кроется нечто большее, чем кажется на первый взгляд? Но ведь Лукасу совершенно незачем было заезжать к ней сегодня утром, когда он оказался поблизости, верно? А он заехал. И заявил, что пригласил бы ее снова в "Хайфилд" - даже без намека отца.
Возможно, она и ошибается, но может, Лукас действительно явился, чтобы увидеться с ней? Или же из-за событий сегодняшнего дня ей совсем отказали мозги?
Неоспоримо одно: она сидит рядом с Лукасом и едет к нему домой.
Ах, разве не благосклонна к ней судьба? Жермена не только видит Лукаса сейчас, в эту самую минуту, но увидит его снова и завтра. Разве может быть у влюбленной Рождество лучше этого?
Они одновременно повернули головы и посмотрели друг на друга.
- Повеселела? - спросил Лукас.
Жермена не могла говорить из-за переполнявших ее чувств. Она кивнула, а потом улыбнулась. Лукас сказал, чтобы она ему верила, - она это и делает.
Глава ВОСЬМАЯ
Эш и Эдвина вышли на дорожку, увидев, что подъехала машина Лукаса. Но они стояли не рядом, а на некотором расстоянии друг от друга, и у Жермены создалось впечатление, что их отношения весьма далеки от дружеских.
Эш направился к машине, как только она остановилась.
- Жермена! Какой сюрприз! - воскликнул он и совсем не удивился, увидев, как Лукас вынимает из машины ее сумку.
Эдвина мило улыбнулась, когда Жермена подошла к ней, но от Жермены не укрылось жесткое выражение в глазах сестры, которая, вес еще улыбаясь, прошипела:
- Какого черта ты здесь делаешь?
- Как твоя спинка? - любезно спросила Жермена и получила в ответ уничтожающий взгляд.
Все четверо отправились в дом, но Жермена почувствовала, что очень скоро еще услышит свою сестру. Надо было заранее подумать о том, как будет реагировать Эдвина на ее неожиданный приезд.
Само собой разумелось, конечно, что это ей не понравится. Но Жермена была слишком поглощена счастливой возможностью быть рядом с Лукасом, поэтому ни на секунду не задумалась о том, какова будет реакция ее сестры на то, что Лукас уехал один, а вернулся с пассажиркой.
- Чаю? - предложил Лукас.
И вдруг Жермену охватило неожиданное смущение. Она признавала, что это глупо. Но ведь с тех пор, как Амур выпустил свою могущественную стрелу, она пережила разные сокрушительные эмоции, которые до сих пор были ей совершенно неведомы.
- Думаю, мне нужно отнести сумку, и…
- Я отнесу ее, - вызвался Эш.
Жермена посмотрела на Лукаса - он улыбался, и у нее гулко забилось сердце. Она улыбнулась в ответ, и тут Эдвина воспользовалась моментом и дружески предложила:
- Я пойду и помогу тебе распаковать вещи, Жермена.
Жермена удивленно уставилась на свою сестру, которая мило улыбалась ей. Очевидно, Эдвине не терпелось поскорее выяснить, зачем она приехала.
Эш пошел в ту же самую спальню, где Жермена останавливалась раньше. В ней пахло чистотой и мастикой, а кровать, которую она разобрала, когда уезжала в последний раз, была застлана свежим бельем. Видимо, миссис Добсон любила, чтобы гостевые комнаты были проветрены и убраны. После того, как Эш доставил сумку Жермены, он сразу же ушел, одновременно исчезло и подобие приятного выражения с лица Эдвины.
- Что это за дурацкие улыбочки? - враждебно спросила она, как только дверь за Эшем закрылась.
- Дурацкие улыбочки? - повторила за ней Жермена.
- Две минуты тому назад ты смотрела на Лукаса с обожанием!
Господи, неужели это так заметно? Что подумает Лукас?
- Ну, тебе виднее, у тебя такая практика!
Видя, что Жермена не поддается нападкам, Эдвина пошла по другому пути:
- А как все-таки ты встретилась с Лукасом?
- Он заехал к родителям…
- К родителям! - возмутилась Эдвина.
- Он был поблизости и…
- Зачем?
- Не знаю, зачем! Я не спрашивала.
- Ну конечно! - презрительно усмехнулась Эдвина. - Зря ты сюда приехала. Наверняка сама напросилась. Положила на него глаз, верно? Ну, вряд ли тебе повезет, Жермена. Он даже имени твоего не упоминал вчера вечером, когда мы…
- Сама все заварила! - резко ответила Жермена. Вечно Эдвина встает на ее дороге! - И я не напрашивалась сюда - это сделал папа.
Расстегнув сумку, Жермена достала подарок, который привезла сестре, и протянула его ей.
Не поблагодарив, Эдвина схватила завернутый в яркую бумагу флакон своих любимых духов.
- Папа! - резко воскликнула она. - Как? Он…
- Он все еще беспокоится о твоей спине. И хоть я накануне сказала, что здесь есть миссис Добсон, папа считает, что тебе плохо без моей помощи. - Жермена без улыбки посмотрела на сестру. - Это только показывает, как мало он знает тебя на самом деле, - язвительно закончила она.
Увидев, как сузились глаза Эдвины, Жермена поняла, что рано или поздно получит свое. Когда Эдвина, в сердцах хлопнув дверью, вышла из комнаты, Жермена без сил опустилась на кровать.
"Вчера вечером, когда мы…" А что делали вчера вечером Лукас и Эдвина? Прекрати! - приказала себе Жермена. Ты знаешь сестру. Она всегда умела врать напропалую, без всякого зазрения совести. Если они провели романтический вечер, зачем ему было оставлять сегодня Эдвину, пусть даже с Эшем, и заниматься каким-то делом вне дома?
Жермена разобрала вещи, пытаясь воскресить в памяти те счастливые минуты с Лукасом в снегу. Он не особенно-то стремился вернуться к Эдвине! - напомнила себе Жермена.
Почему-то ей расхотелось идти в гостиную. Однако нужно было чем-то заняться. Не находя себе места, Жермена решила заглянуть в кухню к миссис Добсон, но потом передумала. В такое время экономка по уши завалена делами.
Если бы не темнота, Жермена уступила бы желанию навестить то чудесное место у ручья - может быть, и на нее опустился бы мир и покой. Но зимой темнеет рано. Чтобы как-то унять беспокойство, которое внесла Эдвина своим упоминанием о себе и Лукасе вчера вечером, Жермена встала под душ, очень сожалея, что поддалась на уговоры Лукаса приехать сюда.
Но, выходя из комнаты, Жермена почувствовала, что настроение у нее стало улучшаться. Он назвал ее "дорогая"! О, Лукас!
А вот и он. Стоит у основания лестницы, как будто поджидая ее. Жермена изо всех сил постаралась не улыбаться: яд Эдвины все еще действовал. Но в ней запоздало проснулось чувство, что не следует всерьез принимать полунамеки сестры. Господи, она же выросла, постоянно слушая выдумки Эдвины, которые той были выгодны.
- Ты все не спускалась, - укорял Лукас, когда Жермена подошла к нему.
Сердце у нее затрепетало, а мысли об Эдвине отодвинулись на задний план. Лукас говорил так, как будто с нетерпением ждал ее.
- Я… вот я и здесь, - смогла выговорить Жермена.
Лукас обнял ее и поцеловал. И с неохотой отпустил.
- Наверное, ты любишь, когда на Рождество много омелы? - тихо спросил он.
Жермена громко рассмеялась, потому что, хотя холл и украшало большое количество остролиста, нигде не было и веточки омелы.
Она все еще смеялась, когда Лукас взял ее за руку и повел в гостиную. Эдвина была уже там, украшая один из диванов.
Глаза Эдвины сразу же приковались к их переплетенным рукам. От Жермены не ускользнуло, как сжался рот у сестры. Но Эдвина быстро состроила детскую наивную улыбку и поинтересовалась:
- Нравятся красивые выходы, Жермена?
Интересно, подумала Жермена, одна ли она заметила под улыбкой жало?
- Что хочешь выпить, Эдвина? - спросил Лукас, отпустив руку Жермены. - А ты, Жермена?
Вечер пошел своим чередом. Эш сел рядом с Эдвиной и мило болтал с ней, пока не настало время идти в столовую. К счастью, трапеза прошла без каких-либо других язвительных замечаний Эдвины. Хотя Жермена заметила тяжелый взгляд Эдвины, который та не успела сразу спрятать, когда не она стала объектом внимания Лукаса, а Жермена.
И снова чувства Жермены были в полном смятении. Ей казалось, что, когда она одна с Лукасом, можно забыть обо всем и просто наслаждаться его обществом. Даже не надо беспокоиться о том, куда идут их отношения, - пусть они вообще стоят на месте. Ей было достаточно находиться рядом с ним. Но при Эдвине Жермена чувствовала себя неестественно, неловко, как будто нужно следить за каждым словом. Как будто в любую секунду Эдвина может все испортить.
Жермена раздумывала, кажется ли ей, или Лукас на самом деле смотрит в ее сторону вес чаще и чаще? Как если бы ему было трудно оторвать от нее взгляд.
Воображение! - насмехалось ее переполненное любовью сердце. Правда, Эдвина все видела, и любому, кто знал ее так же хорошо, как Жермена, было бы ясно, что старшая из сестер терпит фиаско.
После кофе все вернулись в гостиную.
- Не хочешь чего-нибудь выпить? - спросил Лукас Эдвину.
Та изобразила, будто не знает, что ей выбрать, и поэтому подошла к бару вместе с Лукасом. Эш тут же сел рядом с Жерменой.
- У меня не было возможности поговорить с тобой наедине.
- Доволен, как прошло Рождество? - улыбнулась она, хотя ее настроение упало, потому что Эдвина с увлечением прислушивалась к словам Лукаса.
- Мы можем остаться друзьями, Жермена? - задал Эш свой вопрос вместо того, чтобы ответить ей.
Жермена внимательно посмотрела на него.
- Ты так говоришь, как будто это важно для тебя, - заметила она.
Эш серьезно посмотрел на нее.
- В действительности так и есть. Хотя я не стал бы винить тебя, если бы, после того как я обошелся с тобой, ты бы меня отшила.