Я оборачиваюсь и ловлю на себе неприязненный взгляд "Джуди, чем могу помочь". Такое чувство, что она наступила на пережеванную жвачку и теперь не знает, как ее соскоблить с одной из своих модных сандалий. Пристально посмотрев на Кери, которая стоит и держится за бока, издавая носоглоткой омерзительное хрюканье, точно пытается втянуть носом целое семейство слизней, я торопливо улепетываю на поиски Мег. С этими подарками голова идет кругом.
– Я не стану здесь есть, – фыркает Кери, стараясь не касаться туфелькой от Патрика Кокса размазанного по полу кусочка картофеля, и воротит нос от жареного.
– Прекрати, Кери, отличное место, – урезонивает ее Мег, прокладывая себе путь к кратчайшей очереди.
Рассматривая развешанные на стенах закусочной портреты гигантских гамбургеров, она все шире раскрывает зеленые глаза.
– Ага, к тому же в меню наверняка есть альтернатива для тех, кто следит за весом, – добавляю я, вспомнив брошюрку от "Уэйт уотчерс" для желающих похудеть, за которую выложила четыре фунта, хотя и прочла ее всего лишь раз, да и то в индийском ресторанчике, когда ела курицу с острыми приправами. – Выпей лимонад: там всего двадцать калорий, а то и меньше.
– Мне наплевать, сколько там калорий, Энджел, и мне не нужны посредники, чтобы следить за своим весом.
– Ничего удивительного, – хихикая, комментирует Мег, – у тебя вес нулевой.
Пытаясь прикрыть свою довольно объемную талию коротеньким топиком из белого хлопка, Меган делает заказ:
– Самый большой чизбургер с жареным луком, простую кока-колу и порцию ваших обалденных пончиков. И еще, будьте добры, тарелку латука вот для этой леди.
– Я буду в "Моргане", – объявляет Кери, направляясь к эскалатору, и фалды ее замшевого, кремового цвета плаща по самую щиколотку развеваются вслед. – Присоединяйтесь, когда надоест обжираться, если встать сможете.
– Лети, бабочка, лети, – смеется Мег. – Худая, как соломинка, и никакого проку. Дурища.
Я должна объяснить ситуацию с Кери Дивайн. Видите ли, она не такая, как большинство из нас. По правде говоря, если бы я не видела этого своими собственными глазами, никогда бы не поверила, что взрослая женщина способна выжить, питаясь только пищевыми добавками, витаминами, кофе и рисовыми крекерами. И пока мы с Мег отъедаемся домашними завтраками или бутербродами с белковой пастой, наша подруга принимает некую комбинацию пилюль, содержащих все: от витамина А до цинка, две чашечки густого, как деготь, эспрессо и стакан кипятка с двумя капельками лимонного сока. И больше она не прикоснется к пище до самого полудня. Но и в обед Кери питается, словно комарик-вегетарианец на диете. Естественно, фигура у нее, как у Кайли Миноуг, вытянутой до пяти футов девяти дюймов, а ягодицы тверже, чем любой стульчик, на который она вздумает приземлиться. Мало того, что такое питание вредно для здоровья, это еще и крайне утомляет. Я вот что хочу сказать: зачем идти в ресторан, если ничего, кроме салата без соли и масла, заказывать не собираешься? И зачем лишать рабочих мест тружеников пищевой промышленности, отказывая себе в шоколадке или пачке чипсов? Может, ее грациозная фигура и притягивает взгляды всех мужчин, за исключением моего Коннора (он называет Кери тощей и безвкусной, как галета, – а может, мне угодить хочет), однако я слишком люблю поесть, чтобы хоть в чем-нибудь походить на нее, как, впрочем, и свет очей моих, Меган. Та обожает веселых толстячков: Рональд Макдоналд – ее вторая любовь после Эвана Макгрегора. К физкультуре у нее патологическое отвращение, как она сама не раз заявляла (ведь если Меган раскрутится вокруг своей оси, то грудями может изувечить кого-нибудь, а то и убить). Она пышна, гордится своей полнотой и сама нередко называет себя "чернокожей мамулей с белоснежной задницей".
Находясь где-то посередине, я не обладаю ни достоинствами Мег, ни изяществом Кери. Мне не нравится слово "нормальная" – просто мне комфортно носить двенадцатый размер (за исключением одной недели в месяц, когда мне вообще некомфортно). В те времена, когда я еще таскала пластинки для исправления прикуса и прическу "курчавая блондинка", я была худой дылдой – сказывалась континентальная кровь моей мамочки, француженки до мозга костей (она даже большая француженка, чем изобретенная французами жареная картошка, и в два раза тоньше). Завитушки исчезли, главным образом благодаря парикмахерской секции "Джона Фриды" в аптеке "Бутс", а из блондинки я как-то плавно переросла в шатенку цвета французской горчицы. Я довольна своей прической. Тот этап, через который проходят все девчонки, когда хочется выглядеть женственной и носить длинные волосы, я благополучно миновала, и теперь на голове у меня стрижка типа "я у мамы вместо швабры". Конечно, было бы неплохо, если бы и тело переняло имидж девчонки-забияки, но, к сожалению, мои костлявые руки и ноги покрыты слоем жира. Я не толстуха, но у меня имеются свои округлости, необходимые для выживания в условиях холодной шотландской зимы. По правде говоря, если бы в Глазго не так сильно опускалась температура, я была бы вылитая Кейт Мосс, только пониже ростом и не такая стильная. Коннору нравятся мои формы – говорит, я женственная. На его взгляд, формы уступают только той части моего тела, которую он обожает больше всего, – вздернутому носику. Когда-то я казалась себе неким хрюшкоподобным существом – такой у меня был поросячий нос, но с возрастом лицо менялось, и теперь вышеназванный орган вполне гармонично соседствует с остальными чертами лица.
И еще должна вам признаться: не принадлежу к числу тех девчонок, которые помешаны на своей внешности, а потому и модницей меня не назовешь – редкость в наши дни, согласитесь. Я даже не страдаю расстройствами пищеварения (если, конечно, уже и хороший аппетит не возвели в ранг расстройств). Разумеется, и на меня иногда находит, и все же я слишком ленива, чтобы стать классической красавицей. Во-первых, потому что эти маникюры, педикюры, чистки и аэробика – пустая трата времени и денег: я лучше поем, попью и повеселюсь; а во-вторых, потому что я диджей на радио. У меня вполне порядочная аудитория, которая медленно и верно продолжает расти, но поскольку лицо мое всегда остается "за кадром", необязательно выглядеть ухоженной знаменитостью. Скажем, если бы я была Сарой Кокс с "Радио-1" или Сьюзи Макгуайр – мой эквивалент на радиостанции "Клайд-1", которая на каждый свой эфир с двенадцати до трех собирает больше слушателей, чем я за полтора года, и чье лицо крупным планом пялится на вас в метро, – тогда, быть может, борьба за внешность и имела бы смысл. А пока мне до этих акул шоу-бизнеса расти и расти. Я не знаменита. Однажды мою фотографию поместили на школьной доске почета за то, что забила шесть очков на дебютном баскетбольном матче для девочек, – а это, согласитесь, не портрет на обложке "Максима". Еще меня пригласили в местный паб в Уэст-Энде зажечь огни на рождественской елке, но вечеринки со звездами и знаменитостями обходятся без вашей покорной слуги. Впрочем, над этим я работаю, и "Энерджи-FM" тоже старается повысить популярность своих ведущих. Пока мне выпадает честь служить козлом отпущения на ежедневных дискуссиях со слушателями, которые составляют большую часть моего дневного шоу; но когда-нибудь я доберусь до головокружительных высот, и меня будут приглашать как конферансье на школьные празднества или на концерты любительских капелл. По крайней мере, надеюсь.
– Надо уметь держаться, – частенько напутствует меня мамуля. – Веди себя так, будто ты уже знаменитость, и когда-нибудь ею станешь.
– Королевский гамбургер с курицей и диетическую колу, – говорю я, уже витая в подлунных высотах.
А что? Даже звездам приходится есть.
– Почему бы не подарить ему шахматы? – предлагает Мег, стараясь перекричать целый детский сад за соседним столиком.
– Да какой из него шахматист, что ты! А если, не дай Бог, он начнет играть, мне тоже придется осваивать. Попробуй запомни, как там каждая фигура ходит. К тому же терпеть не могу проигрывать.
– Вот как, значит… Понятно. Тогда купи ему маленький мопед.
– Ни за что. Он будет гонять наперегонки с детворой и обязательно разобьется.
– Тросточку?
– Слюнтяйство.
– Прыжок с парашютом?
– Боится высоты.
– Путевку на раскопки?
Вздыхаю и вливаю в горло остатки ледяной кока-колы из стаканчика.
– Ох, Мег, почему так сложно найти подарок для человека, с которым живешь уже тринадцать лет?
– От большой любви, детка, от большой любви, – мечтательно изрекает подруга и, опустив подбородок на руку, а локоть в лужицу кетчупа, добавляет: – Просто ты хочешь подарить ему что-нибудь особенное. Вы – сказочная пара.
Улыбаюсь до ушей, как влюбленная девчонка, – что поделать, именно так я чувствую себя рядом с Коннором. Наверное, все объясняется просто: мы вместе со времен отрочества, с ним будто время останавливается. Жаль только, организм не разделяет эту концепцию.
– Мег, тебе не кажется, что грустно так долго встречаться с одним и тем же человеком?
Подруга склоняется над смятыми обертками от гамбургеров и берет меня за руку.
– Не будь глупышкой, Энджел, вы созданы друг для друга. Эх, мне бы такого парня, я бы в него вцепилась и держалась бы, пока костяшки не побелеют.
Не сомневаюсь. Наша толстушка еще в школе выдумывала, какое у нее будет свадебное платье, и даже рисовала наброски в тетрадке по географии. Ей до смерти хочется выйти замуж, и это становится ясно каждому, с кем она встречается, в ближайшие десять минут после первого поцелуя. Стоит какому-нибудь парню дать ей свой номер, наша влюбленная мечтательница начинает слоняться по магазинам и высматривать обручальные кольца с такой задумчивостью, что у продавцов возникают подозрения – а не воровка ли она. Мег – отличный человек: любящий, нежный и веселый. Если она смеется – то от всей души, и тогда ей приходится опускать голову к коленкам и так широко разевать рот, что проходящие мимо малыши серьезно рискуют пропасть в ее глотке. По-моему, мужчины – глупцы, раз просмотрели такое сокровище.
– Да и он тоже счастливчик. Если бы ты не вырвала его из лап нашей Кери-сердцеедки, она бы ему всю душу вымотала. Так что этот парень тебе многим обязан, даже не сомневайся.
– Надеюсь, он придерживается того же мнения. Она у нас штучка дорогая, ничего не скажешь.
– У них с Коннором нет ничего общего, уж поверь мне. Ну о чем им разговаривать? О лаке для ногтей или о модных тряпках? Несчастный будет сидеть как паинька, слушая ее скучные разговоры и ничего не смысля в ее интересах. Да что там! У них даже в музыке вкусы не сходятся.
– Да, ну с этим-то у нас точно порядок, – улыбаюсь я, припомнив, как все начиналось.
– Ух, ты! – взвизгивает Мег и восторженно хлопает в ладоши. – Я придумала! Идея потрясающая!
– Давай-давай, выкладывай поскорее!
Подруга поднимает над головой руки и с хлопком опускает их, будто курица, которая пытается махать крыльями.
– У "Джеймсов" сейчас турне по крупным стадионам, поют свои лучшие хиты всех времен. Так, они устраивают концерт под "Большим красным навесом" примерно в день рождения Коннора.
– В Выставочном центре? Ого! То, что надо, Мег!
– Я вот о чем: у нас в магазине билеты на них есть и даже пакетик с сувенирами. Там футболка, компакт-диск и плакат – ну, всякая всячина. Он будет в восторге.
– О, Мег! – Светясь от счастья, тянусь через стол, чтобы обнять свою потрясающую подругу. – Какая ты умница! Отличный подарок – лучше и не придумаешь. Давай отхвати там парочку билетов и подарки, а деньги я тебе отдам. Даже нет, – говорю я, немного подумав, – лучше пустой чек выпишу.
Что удивительно: наша Меган работает ассистенткой директора самого, пожалуй, большого музыкального магазина в Глазго и при этом ухитряется едва сводить концы с концами – она беднее монгольского кочевника. Ничего за душой.
– Без проблем. Завтра похлопочу, как только выйду на работу.
Выписываю чек и протягиваю его подруге. Вот видите? Всего-то и требовалось, что проявить чуточку смекалки – и конец мучениям. Обожаю делать подарки. Пожалуй, надо прикупить и себе что-нибудь приятное в честь такого удачного дня. Боже мой, Коннор в четверг просто с ума сойдет от радости. Он и так меня обожает, а тут вообще на руках носить будет.
– О, преклоните же колени в присутствии ее высочества, – хихикает Мег, прерывая мои себялюбивые грезы и кивая головой в сторону эскалатора, по которому поднимается Кери.
Та решительно прокладывает себе путь сквозь орды озлобленных покупателей, борющихся за свободный столик, который почему-то каждый раз кто-то занимает перед самым носом.
– Да не нужен мне ваш стол! – слышится ее негодующий крик: какое-то семейство в разноцветных коротких курточках испуганно рвануло занимать места. – Я что, похожа на человека, который станет есть с одноразовой тарелки?
– Кери, все в порядке? – прыскаю я, когда она добирается, наконец, до нас, раскрасневшаяся и страшно взволнованная.
– Нет, не в порядке, ясно? Люди ведут себя как звери – настоящая кормежка в зоопарке. Не понимаю, если честно, как вы можете есть такую дрянь.
– Луковое колечко не желаете? – подмигивает Мег, пронося щедро промасленный бумажный пакетик в опасной близости от роскошного замшевого пальто Кери.
– Да я скорее пляжную тапочку съем, чем это. Так, вы закончили? Я вам хотела показать кое-что интересненькое.
– Ох, Кери, никак ты подыскала Коннору подарок? – спрашиваю я, вскакивая с места и хватая выцветшую джинсовую куртку со спинки стула. – Прости, мы вроде бы уже кое-что…
– Несколько иное. – Недовольно надув губы, Кери посторонилась: две пожилые женщины нырнули на наши места, не дав сиденьям остыть. – Я видела Коннора.
– Где? – спрашиваю я, пока мы с Мег и ее пакетиком пончиков семеним гуськом за Кери.
– Внизу, – отвечает та, взмахнув рукой в направлении эскалаторов, – в ювелирном. С женщиной. Довольно миловидная особа, должна заметить. Они прекрасно смолятся вдвоем. Голубки.
Такт – не самая сильная сторона Кери, когда требуется поведать подругам умопомрачительные новости. Благо она не работает в полиции. Представляю: "Миссис Смит, это, случайно, не ваш сын вон там, на разделительной полосе, валяется размазанный по асфальту десятитонным грузовиком?"
– Не может быть, ты обозналась! – Я прикусила губу от досады. – Он же на работе.
– Милая моя, не забывай, что я знакома с Коннором дольше, чем ты. Так что, поверь, я его ни с кем не перепутаю.
"Да уж, шанса лишний раз напомнить о своем прошлом с моим парнем ты не упустишь".
Наша высокомерная подруга элегантно встает на ступеньку эскалатора.
– Я его точно узнала. И он был не один. Поэтому поторопитесь, если желаете взглянуть.
– Не беспокойся, все будет нормально, – шепчет мне Мег, пытаясь приободрить.
А у меня сердце ушло в пятки, и настроение опускается быстрее, чем этот дурацкий эскалатор.
– Естественно, – всхлипываю я. – Это просто не может быть он, а даже если и так, всему найдется разумное объяснение.
Только вот я в этом не слишком уверена.
Глава 2
БЕДА
Там действительно был он. С ней, кем бы эта дрянь ни оказалась. Девица с огромной шевелюрой – не просто большой, а огромной! Грива как у пуделя, который искупался, а потом высунул голову из окна едущей машины, чтобы обсушиться на ветру. Одета она была крикливо, все в обтяжку, в крохотном жакете с огромными подкладными плечиками, напоминавшими два кирпича. Низкий вырез открывал пару титек, каждая размером с мяч футбольного кубка страны. Кстати о мячах, мне будто в живот заехали – да не просто мячом, а посланным со скоростью ста миль в час самим Дэвидом Бекхэмом.
Я кипела – в основном потому, что Коннор по всем признакам поступал со мной нечистоплотно, и отчасти потому, что для своих целей он предпочел такую особу. Уж если решил завести роман, мог бы выбрать более достойную кандидатуру. Хотя бы чтобы показать окружающим, что у него есть вкус, а у нее был богатый выбор. Вы подумайте: подкладные плечики! Страсти Господни!
И все-таки, пусть я и чувствовала себя почти опустошенной, обошлось без сцены. Я не стала кричать, орать, топать ногами или, как в мыльной опере, требовать от негодяйки объяснений, завершив разборки звонкой пощечиной, – нет, я держалась достойно. Я плелась за ними, как хвостик, от торгового центра "Бьюкенен гэллериз" до Принсес-сквер в сопровождении Мег и Кери. Хорошо, может быть, ваше представление о достоинстве несколько иное, но лучше так, чем кусаться и царапаться, как взбешенные кошки. Впрочем, теперь, сидя дома в полном одиночестве, я думаю о другом: повыдергивала бы все космы этой развязной нахалке; а что я с Коннором сделаю, когда он расколется!.. Только вот ведь как: не могу поверить, что он способен мне изменить. Ну, естественно, у нас масса примеров, когда наивные дурочки верят в порядочность, до последнего защищая своих приятелей, которые, между прочим, залезают на всех носителей двух икс-хромосом, – только мой Коннор не такой. Он честный человек; он покупает газеты у безработных, иногда и по два экземпляра, и подкармливает бродячих собак. Даже не заигрывает ни с кем (по крайней мере, при мне – то есть практически никогда). А с другой стороны, не исключено, что я заблуждаюсь. Может, Кери права и цифра тринадцать приносит несчастье. Вдруг он подумал о предстоящей годовщине и впал в жуткую тоску? А я-то еще целый день бегала по магазинам, чтобы подарок ему подыскать. Двуличный мерзавец. Наверное, я такая же наивная дурочка, как и пташки из многочисленных ток-шоу, не стесняющиеся вывешивать свое грязное белье на всеобщее обозрение.
– Как там мой Ангелочек? – доносится из прихожей очень знакомый голос.
Обычно я готова внимать этому мягкому шотландскому говору, пока уши не растают.
Поднимаю голову, разминая затекшую шею, и смотрю, как Коннор в своей неизменной замшевой куртке бодренько входит в комнату. На лице застыла улыбка до ушей – шире хорошего шоссе.
"Я-то знаю, чему ты радуешься, – проносится горькая мысль, – хороша она, да? Тебе больше с ней нравится по магазинам ходить, да?" Сижу, плотно сжав губы, и молчу – будто очень интересный журнал попался.
Он склоняется ко мне, чтобы поцеловать по своему обыкновению, и такой от него знакомый запах исходит – "Дюна для мужчин".
– Все в порядке, малыш? – спрашивает он, проводя рукой по моей игольчатой прическе.
Я отрезаю:
– Нормально.
– Хм… – Он откашливается и направляется в выкрашенную лаймово-зеленым цветом кухоньку, примыкающую к моей гостиной.
Отрываюсь от журнала и наблюдаю: ставит на стол два больших пакета с продуктами.
– Я купил твой любимый соус к макаронам! – выкрикивает он с кухни, заглядывая в холодильник в поисках пива. – Острый, с креветками, гребешками и массой чеснока. Так что, если хочешь потом поласкаться, мне тоже придется поднажать.
– Вряд ли, – еле слышно шиплю я, когда Коннор, смеясь, тянет кольцо на банке с пивом.
– В смысле?