"Геба" курсировала вдоль Британских островов, заходя в разные порты Шотландии и Ирландии, и вскоре Уильям получил повышение - стал вторым лейтенантом. Менее чем через год он стал капитаном и получил под свое командование корабль "Пегас", на котором ходил в Канаду, а позднее - в Западную Индию. На острове Антигуа он встретился с Нельсоном, который командовал одной из островных флотилий, и капитан "Пегаса" оказался у него в подчинении.
Ничто не могло бы доставить Уильяму большей радости, как сознание того, что Нельсон доволен им как капитаном. Под влиянием Нельсона Уильям стал значительно серьезнее, он изучил реформы, которые Нельсон собирался проводить на флоте, и они часто вели дискуссии о кораблях и море. Уильям считал Нельсона самым большим своим другом и самым выдающимся флотоводцем из всех, с кем ему посчастливилось встретиться.
Правда, Уильям считал, что Нельсон значительно хуже разбирается в женщинах и в любовных делах, чем в морской службе, и при случае сказал ему об этом, поскольку Нельсон, как казалось Уильяму, собирался жениться на вдове доктора - серьезной, умной и очень славной женщине. Принцу хотелось узнать о миссис Низбет как можно больше, и то, как спокойно и рассудительно Нельсон говорил о ней, его рассмешило.
- Мой дорогой Горацио, - сказал он, - вы скорее похожи на женатого человека, чем на того, который только собирается жениться.
- Что Ваше Высочество имеет в виду?
- Что вы с большим энтузиазмом говорите о реформах на флоте и сражениях с неприятелем, чем о женитьбе на этой женщине.
- Это совсем разные вещи.
- О, вам не удастся ввести меня в заблуждение! Вы уже женаты. Только женатый человек может рассуждать так спокойно.
- Поскольку Ваше Высочество еще не женаты...
- Я знаю, что вы собираетесь мне сказать. Откуда моя уверенность? Но я абсолютно уверен. Я не был женат, потому что я сын своего отца. Много раз я готов был жениться, но не мог из-за этого Акта о браке.
- Тогда, возможно, вам следует быть благодарным этому Акту.
Уильям рассмеялся.
- О, я не сомневаюсь в том, что когда женюсь, буду вполне счастлив. Вполне счастлив... да, как... вы сейчас, мой дорогой Горацио. Спокойный, умиротворенный, без восторгов. Вот почему я и сказал, что вы больше похожи на мужа, чем на того, кто только собирается им стать.
Нельсон смеялся вместе со своим другом, потому что, как сказал Уильям, он лучше разбирается в морских делах, чем в женщинах.
- Глупости, - ответил Нельсон. - Я совершенно уверен, что Фрэнсис Низбет сделает меня счастливым человеком до конца моих дней.
- Да, это слова женатого человека, - не унимался Уильям. - И вот что я вам скажу: я буду посаженым отцом, когда придет время.
- Ловлю вас на слове.
Мартовским днем 1787 года Нельсон женился, и, верный своему слову, Уильям был посаженым отцом. Ему было двадцать два года, и он слегка завидовал молодому капитану, который мог жениться по своему выбору и не должен был страдать от запретов и ограничений, введенных для принцев. Фрэнсис Низбет - отныне Нельсон - была очаровательной женщиной, и он надеялся, что его дорогой друг действительно будет с ней счастлив.
Уильям прекрасно понимал, что то время, когда он служил под началом Нельсона, было самым значительным периодом его жизни. Он идеализировал Нельсона и относился к нему так, как не относился ни к кому и никогда. Он восхищался его флотоводческим талантом и той заботой, которую он проявлял о подчиненных. Нельсон считал условия их жизни очень плохими.
- Как может корабль справляться успешно с заданиями, если люди несчастны и плохо устроены? - спрашивал он. - Дисциплина - да, но требования должны быть разумными и понятными. Тогда вам не придется никого принуждать.
Хотя им приходилось посещать порты, где свирепствовали эпидемии, они никогда не теряли людей из-за болезней благодаря тому, что Нельсон позаботился о том, чтобы довести до сведения всех строжайшие правила гигиены.
Никто не оказал такого влияния на его жизнь, как Горацио Нельсон. Вот почему, когда Нельсон вместе со своей супругой отплывал в Лондон, а он получил приказ идти на Ямайку, он чувствовал себя подавленным, как никогда раньше.
После расставания с Нельсоном и приказа поступить в распоряжение другого командира, Уильям взбунтовался. Почему им должны командовать все, кому вздумается, а он сам ничего не может решить в своих делах? Вполне достаточно и того, что он не имеет права жениться по собственному выбору. Такое право есть у каждого матроса. Он хотел быть дома, хотел встретиться с Георгом и обсудить с ним свои дела. Георг - самый симпатичный человек в мире. Хотя Уильям очень любил Нельсона и восхищался им, он считал, что славный моряк имел слишком прямолинейное представление о долге, которое полностью отсутствовало у принца Уэльского. Георг знал, как добиться того, что он хотел получить от жизни. Сейчас он жил с Марией Фицгерберт и был очень счастлив с ней.
Казалось, все могли делать все, что угодно, кроме него, Уильяма. Поддавшись настроению, он, вместо того чтобы подчиниться приказу, отправился в Галифакс, где его появление вызвало переполох. Он не смог вразумительно объяснить, почему оказался в Галифаксе, когда его ждут на Ямайке, и был отправлен в Квебек, где ему предстояло провести зиму. Это полностью противоречило его желаниям и стремлениям, и в мрачном настроении он повел свой корабль в Англию.
После того, как о его неожиданном появлении в Англии доложили первому лорду Адмиралтейства, король незамедлительно был осведомлен о действиях сына. Он воспринял эту новость с ужасом и сразу же отправился к королеве: он стал гораздо чаще советоваться с ней, чем раньше; причина заключалась в том, что иногда во время бесед с министрами он вдруг неожиданно забывал, о чем шла речь, терял нить разговора и начинал туманно и бессвязно рассуждать совсем о другом, перескакивая с темы на тему.
В течение последних месяцев королева не раз замечала тревожные признаки болезни, хорошо ей известные, и опасалась за здоровье короля больше, чем прежде.
Про Георга и Марию Фицгерберт ходили разные слухи, и вопрос, женаты ли они, обсуждался повсюду. Фредерик вернулся домой из Германии, и после его возвращения Георг стал еще более своевольным; миссис Фицгерберт оказывала на него благотворное влияние, и какое-то время они вели спокойную, домашнюю жизнь. Но после возвращения Фредерика начались шумные приемы, веселье, попойки и карточная игра - все, что вызывало гнев короля.
И вот теперь Уильям. Она полагала, что сын уже успокоился. Конечно, у него тоже бывали бурные периоды, особенно когда он переживал очередной роман. Она помнила одно событие, когда он оставил свой корабль и явился домой. Тогда он рассказал ей, что влюбился в молодую женщину в Портсмуте - был ли это Портсмут? Или какое-то другое место? - и умолял ее убедить отца разрешить на ней жениться. Король тогда быстро отправил его, кажется, в Плимут. Место не имело значения. Важно было только оторвать его от той молодой особы.
И вот - опять он в Англии, нарушил приказ, забыв то, что, им казалось, он должен запомнить навсегда - как моряк, он не имеет никаких преимуществ перед другими.
Какое испытание эти сыновья! Кажется, и она, и король убеждены в том, что дочери избавят своих родителей от подобных волнений.
- Вы слышали об этом? Вы слышали об этом? - спрашивал король. - Молодой дурак. Оставить свой корабль. Прийти домой... без разрешения. Что дальше, а, что?
- Где он? - со страхом спросила королева.
- В Корк-Харборе. Он должен отправиться в Плимут немедленно. Молодые нахалы. Что он думает, а, что? Что он думает... Сыновья! Кто их воспитывал? Фред - лучший из них. Надежда дома. Георг... - Лицо короля стало покрываться красными пятнами, как только он вспомнил о своем первенце. - Хвастливый молодой щеголь! Важничает! И эта женщина...
- Кажется, она хорошо влияет на него.
- Хорошо влияет! Только играют в семейную жизнь! Отвратительно. Славная женщина! Слишком славная для него. Да, хороши дела...
- Вашему Величеству не следует волноваться.
Он быстро взглянул на нее. О чем это она? А? Но он знал: она боится того, что может произойти, если он не прервет свой монолог.
Она думала, что он может начать заговариваться, и боялась его гнева. И она была права.
Уильям совершил серьезный проступок, за который любой другой капитан судна, пошел бы под суд. Когда он пришел в Плимут на "Пегасе", сильно пострадавшим от шторма, который настиг их на пути из Ирландия - грот-мачта была сломана попавшей в нее молнией, - то оказалось, что там его ждал приказ: оставаться в Плимуте, наблюдать за ремонтом "Пегаса", а потом плыть дальше. Поездка в Лондон, которая ему самому казалась бесспорной, не предполагалась. Если он надеялся на приятную встречу с семьей, то ошибся.
Он был подавлен и зол. Впервые за всю свою жизнь он взбунтовался, но когда он представил себе, что он наделал, ему стало страшно. Он провел в море восемь лет и все это время беспрекословно подчинялся дисциплине, и вот теперь какой-то злой дух вселился в него, и он бросил вызов тем, кто имел над ним власть. Что они с ним сделают? Его это не очень беспокоило. Может быть, он устал от того, что давно не жил дома? Может быть, ему уже наскучило бродяжничество? Он видел почти весь мир. Неужели ему суждено скитаться всю жизнь?
И вот теперь он застрял в Плимуте, без всяких развлечений, которые себе обещал. Здесь было так же скверно, как и в Квебеке. И все же он должен остаться здесь и предотвратить возможные неприятности. Пока он так размышлял о своих промахах и изучал список повреждений, полученных кораблем, появился один из его подчиненных и сообщил ему о прибытии гостей, которые хотят его видеть.
Он поморщился: без сомнения, лорд Чатман, первый лорд Адмиралтейства, или еще какая-нибудь важная персона, которая будет читать ему нравоучения, или хуже того.
- Пусть войдут, - сказал он.
Они вошли. Он посмотрел на них и, узнав, издал радостный крик и бросился в их объятия.
- Если ты не смог приехать в Лондон, - сказал принц Уэльский, - нам с Фредом не оставалось ничего другого. И вот мы здесь. Правда, Фред? Мы приехали в Плимут.
Братья смеялись и тормошили друг друга. Уильям был растроган и не скрывал своих чувств, и, видя это, принц Уэльский не стал сдерживать слез, которые у него всегда были наготове.
- Конечно, мы приехали. Мы не могли тебе позволить умереть от скуки в Плимуте. Ты что, забыл наш старый девиз?
- Нет! - воскликнул Уильям. Фредерик одобрительно улыбнулся.
- Вместе мы непобедимы! - сказал он.
В Плимуте было немало веселья - город праздновал пребывание трех принцев, один из которых был наследником престола. Принц Уэльский и его братья посетили судоремонтный завод, к огромной радости горожан, которые тысячной толпой приветствовали их.
В пригороде Плимута - Стоунхаусе - проходили многолюдные балы и приемы. Где бы ни появлялся принц Уэльский, всюду тотчас же возникала атмосфера утонченности, и Плимут стремился доказать, что может принять членов королевской семьи так же хорошо, как Брайтон или Челтенгем, Уортинг или Уэймаус. В Лонг-Рум в Стоунхаусе принц Уэльский танцевал с дамами, и братья не отставали от него: устраивали скачки, играли в карты - через три дня Плимут был наполнен таким же весельем, как Брайтон или Лондон.
Уильям чувствовал себя счастливым в обществе братьев - он получил то, ради чего стремился домой и что, казалось, он потерял. У него было прекрасное настроение. Будучи единственным моряком в семье, он чувствовал себя в Плимуте, в отличие от братьев, как у себя дома. Его манера рассказывать о кораблях приводила принца Уэльского в восторг и вызывала его восхищение. В сопровождении своих братьев Георг разъезжал по городу в экипаже, и ему доставляло удовольствие видеть, с какой радостью люди стремятся хоть одним глазом взглянуть на своего будущего короля. Георг был очарователен, обходителен и остроумен.
Так они провели три дня. За это время Уильям успел влюбиться.
Это была прелестная девушка по имени мисс Уинн, и все обратили внимание на эту влюбленность, потому что в Лонг-Рум они весь вечер танцевали только друг с другом. Поэт Питер Пиндар, склонный отмечать своими стихами все более или менее значительные события, посвятил ей четверостишие, в котором не преминул отметить, что принц-моряк, которого удерживают силой вдали от лондонских соблазнов и грехов, и в Плимуте нашел объект нежной страсти. Стихи передавали из рук в руки, пирушки и развлечения трех братьев обсуждались повсюду. Когда слухи о них докатились до короля, ярость его была беспредельна.
Его сыновья смеются над ним, жаловался он; от волнения он лишился сна. Королеве казалось, что его состояние ухудшается и приближается страшная развязка.
Принца Уэльского и герцога Йоркского проводили из Плимута салютом.
После их отъезда в Плимут пришел корабль капитана Горацио Нельсона, и в течение нескольких недель Уильям был совершенно счастлив. Общество этого блестящего моряка доставляло ему огромное удовольствие, хотя и совсем по-другому, чем общество братьев. Слушая Нельсона, Уильям совершенно забывал о своей привязанности к мисс Уинн; он снова заинтересовался флотом и стремился с готовностью во всем подражать Горацио Нельсону.
Адмиралтейство сочло своевременным проведение некоторых акций, и Уильям был направлен на корабль "Андромеда", получив приказ плыть в Галифакс.
Волнение королевы по поводу здоровья короля становилось все сильнее, хотя она старалась скрывать его и от короля, и от всех остальных. Когда он сам был достаточно бдителен, ему удавалось до некоторой степени контролировать свои припадки, но королева боялась, что наступит время, когда он совсем не сможет владеть собой.
Он постоянно пребывал в состоянии возбуждения. Он не мог оправиться после потери американских колоний, винил себя за это страшное поражение - и не без оснований, кроме того, поведение сыновей было для него источником раздражения и постоянных волнений. Иногда он вскакивал среди ночи, крича: "Он женат на этой женщине? Это правда, что она католичка, а, что?" Практически все, что он говорил, было выражено в форме вопроса, который непременно заканчивался "а, что?", и все его слушатели постоянно испытывали неловкость, ибо не знали наверняка, ждет ли король ответа.
Королева думала, что посещение хорошего спектакля пошло бы королю на пользу, однако боялась отправляться с ним в театр. Она приходила в ужас всякий раз, когда король появлялся перед публикой, но необходимо было как-то развлечь его, и она решила пригласить несколько актеров в Виндзорский замок, чтобы они сыграли какую-нибудь пьесу для короля.
Ведущей актрисой в Друри-Лейн была миссис Сиддонс, и королева попросила мистера Шеридана, чтобы маленькая труппа во главе с этой актрисой приехала и дала спектакль для нее и короля. Мистер Шеридан со свойственной ему галантностью ответил, что ничего нет проще, и что миссис Сиддонс и ее товарищи по труппе будут необычайно польщены этой честью.
Актеры приехали, и спектакль был сыгран. Во время представления король смеялся и аплодировал, а после его окончания попросил проводить к нему миссис Сиддонс, поскольку он должен ей кое-что сказать.
Сара вошла в приемную, где должна была состояться встреча, так, как только могла войти одна Сара. Она смогла бы превратить в спектакль любое, даже самое незначительное событие, но никто не осмелился бы сказать, что благодарность короля, адресованная лично ей - а она рассчитывала именно на благодарность - событие незначительное.
Она готовилась произнести своим необыкновенным голосом речь, приготовленную и отрепетированную заранее, когда король начал что-то бормотать, чего она не понимала, и сунул ей в руку какую-то бумагу.
- Вам, - сказал он. - Вам. Вам. Очень хорошо, а, что? Спасибо, что? Очень хорошо.
Когда король удалился, она разгладила смятый лист и, взглянув на него, поняла, что на нем ничего нет, кроме подписи короля. Несколько мгновений она недоуменно рассматривала бумагу, после чего громко, так, словно произносила последнюю реплику перед закрытием занавеса, сказала:
- Король - сумасшедший.
Королева сидела, держа в руке кусок бумаги. Она получили его от миссис Сиддонс вместе с выражением сожаления по поводу случившегося, при этом Сара уверяла ее, что считала своим долгом поступить именно так.
- Я боролась с собой, - сказала она, прижав к груди левую руку. - Я спрашивала себя, как мне следует поступить. И моя совесть подсказала мне, что я должна показать это вашему Величеству. Его Величество вручил мне этот лист так, словно это орден. Ваше Величество, я очень боюсь, что король болен.
Королева поблагодарила миссис Сиддонс. Она поступила совершенно правильно, отдав ей эту бумагу, сказала она. Конечно, произошла какая-то ошибка. При первой же возможности она спросит Его Величество, какие у него были намерения.
Однако, когда миссис Сиддонс ушла, она дала волю своему страху. Был ли это конец ее попыткам скрывать состояние его здоровья? Значит ли это, что пришел конец... И станет ли известна правда? Казалось, что оправдывались самые мрачные ее предположения, потому что после этого события стали развиваться очень быстро. Король вел себя более, чем странно, и все окружающие знали это. Принцессы шептались друг с другом и тихо сидели подле матери, занимаясь рукоделием, набивали ее табакерки или играли с собаками, что и составляло - к их большому сожалению - всю их жизнь. Но что-то должно было произойти.
Фредерик отправил срочное письмо принцу Уэльскому - он должен быть под рукой, потому что король действительно очень болен, причем болен не только физически, хотя у него высокая температура и озноб, но как-то странно.
Принц примчался сразу же, проделав путь от Брайтона с огромной скоростью. В тот же вечер, во время обеда, король внезапно вскочил со своего места и, подойдя к старшему сыну, обхватил его шею руками и принялся душить. Это было необъяснимо. Король сошел с ума. Нужно пригласить его докторов и обсудить возможность регентства.
Началась борьба вокруг Билля о регентстве, в которой королева и принц Уэльский представляли два враждующих лагеря.
Королева, которая молилась на своего первенца, которая ежедневно любовалась восковой фигуркой, изображавшей Георга-младенца и стоявшей на ее туалетном столике, - была сыном совершенно вычеркнута из его жизни. Поэтому ее чувства изменились. Было достаточно одного его намека, чтобы она снова была готова полюбить его, но, оскорбленная его пренебрежением, она заставляла себя его ненавидеть, и чувства к нему - любовь или ненависть - были самыми сильными в ее жизни.
Питт, поддерживавший короля, оказался в оппозиции к Фоксу, бывшему сторонником принца Уэльского. Фокс заявил в парламенте, что, поскольку король не в состоянии править, трон должен наследовать регент. Питт приложил все усилия, чтобы возразить ему, прекрасно понимая, что регентство в руках принца Уэльского на деле означало падение тори и торжество вигов во главе с Фоксом. Питт обратился за помощью к королеве, предложив ей то, чего она была лишена в течение всей жизни, - власть.
Страна разделилась на тех, кто поддерживал принца Уэльского как регента, и тех, кто хотел создания регентского комитета. Королевская семья не составила исключения: королева и ее дочери, которым не оставалось ничего другого - за мистера Питта и комитет, принц Уэльский и его братья - за единоличного регента в лице принца Уэльского.