Отложив пакет с бутылкой, сняв кофту, я встала над Исира, осторожно водвинув ноги под сломанные крылья. Быстро перебрала верхние части крыльев, пытаясь увидеть, как они лежат. И, повторяя себе: "Это надо сделать, надо!", сначала попыталась перевернуть его. Руки быстро измазались в гное и в сукровице, скользили. Теперь я уже боялась не причинить боль Чёрному Псу, а уронить его. Тяжёлое тело, несмотря на худобу. Пока переворачивала - остро пожалела, что не сообразила взять с собой верёвки: связать бы крылья, сразу бы положила тело как надо. А потом, сообразив, в основном не переворачивала даже, а складывала крылья - так, чтобы не мешали и чтобы не сломать ещё больше. Складывала и морщилась от подступающих слёз - от жалости, когда время от времени пальцы укалывала об острые сколы костей или влезала в жирную гнойную мокреть на месте разодранной кожи.
Теперь стало ясным, почему раньше Силушка говорил о барабашке, а сегодня узнал про умирающего ангела: Исира прятался из последних сил, пока был в сознании, а сейчас он открыт... Домовой как будто подслушал, что говорят о нём, появился перед глазами и сразу озабоченно сказал:
- Хозяюшка, объяснила б, что желаешь сделать-то. Мы б помогли.
Опустив кое-как сложенное крыло на тело феникса, я оглянулась. В дверном проёме толпились незнакомые домовые, поблёскивая глазёнками. Что ж, если они, как и Силушка, жалеют Исира, почему не воспользоваться их помощью?
- Мне нужно перевернуть его на спину и прислонить к стене.
- Помирает ведь, - жалостливо сказал домовой. - Мож, не трогать?
- Силушка... Мне нужно это сделать. Не хотите помогать - не мешайте.
Силушка шмыгнул носом и оглянулся.
Через минут пять Исира сидел, навалившись на стену. Крылья ему расправили и со всей осторожностью разложили так, чтобы тело не слишком давило на них. Под плечи сунули мою кофту. Сгрудившись снова у двери, домовые уставились на меня.
- Простите, пожалуйста, - тихо сказала я. - Но...
Силушка закивал и увёл всех из сарая. Даже дверь прикрыл.
Исира ещё дышал. Лицо страшное. Несмотря на близкую смерть, несмотря на язвы, съедающие его, - и в самом деле поразительно красивое. Но страшное. Нечеловеческое. Смотреть на него - только как на прекрасное творение гения. Как на звёзды - чем больше всматриваешься, тем больше взгляд погружается в бездну...
Сначала я попробовала влить в его полуоткрытый рот воду. Только облила... Хорошо понимала, что нужно сделать в первую очередь. Но сидела рядом, смотрела на него, безжизненно полулежащего, и тряслась от страха. Потом решилась. Если уж взялась помочь, нечего медлить.
Первым делом завязала ему глаза - бинтом. Слишком хорошо знала, что будет, если он только заглянет в мои глаза. Рисковать не хотелось. Знала, как быстро восстанавливается. Завязала не слишком плотно. Бинт тут же пропитался коричневато-жёлтым гноем, и ещё подумалось, что потом повязку будет трудно снимать. Если засохнет. Прилипнет.
Руки бы ему ещё связать. Но я понадеялась, что, если буду действовать осмотрительно, рационально, главное его оружие - глаза - будут ещё закрытыми. А там...
Потом промокнула ему рот и вокруг рта отрезанным бинтом. Если не смотреть на язвы, лицо у него чистое. Наверное, Денис постарался. Вот только почему он не постарался хоть чем-то укрыть его? В одних штанах хаки, на голой земле...
У ножа довольно острый кончик. Я попробовала порезать себе ладонь, но оказалось - это очень больно. Тогда зажмурилась и резанула. Как горячим плеснуло. Ну, ладно. Сделала. Теперь что? Взглянула на спокойное лицо. До сих пор даже не дрогнуло.
Сжала кулак в чашечку, обмакнула в неё пальцы и кровью обмазала Исира рот. Потом приложила порезанную ладонь прямо к его рту. Чувствовала себя прямо-таки добровольной жертвой вампира. И с тревогой всматривалась в лицо: что-нибудь изменилось? Не прольётся ли кровь обратно, сглотнёт ли?
Ничего не происходило. Рука быстро затекла. Пришлось присесть вплотную к нему, одной рукой обнять за плечи, другую, порезанную, держать всё так же, прикоснувшись к его губам, время от времени отпуская и сжимая и разжимая кулак. И все эти - под нескончаемо безнадёжное: "Опоздала..."
Ночь, наверное, перевалила за часа два. Здесь, в сарае, времени не ощущалось. Я начала задрёмывать, совсем уверившись, что держу за плечи и не даю упасть уже мёртвому телу. И плакала - сама того не замечая, и наказывала себя за странную вину, за опоздание - тем, что сидела и не вставала. Вскоре порезанная рука упала, а я даже не заметила. Дасти, как ты там... Никто не придёт к тебе на помощь... Никто...
... Я стояла на краю крыши высокого дома и с сумасшедшим восторгом смотрела во вздыбившееся надо мной звёздное небо. Оно так далеко! Так высоко! И - зовёт!
Подняла руки и легко, почти смеясь, оттолкнулась от крыши. Сердце упало от нырка вниз - и, как с волной, наверх, к ним, сияющим! Переворачиваясь в волнах прохладного воздуха, съезжая с одного потока на другой, раскинув руки, снова и снова взлетала! И знала, что буду летать, что падение всегда перекинется новым взлётом!..
... Дыхание перехватило, когда распахнула ресницы. Еле освещённое тусклой лампочкой помещение убогого сарая мерцало странными искрами - холодно-белыми. Повернула голову набок, на чьё-то присутствие, - и затаилась, стараясь не дёргаться. Исира, уже бескрылый, сидел передо мной, слева, скрестив ноги, коленом упираясь в моё бедро. Он не снял с глаз бинтовой повязки, но держал в руках мою ладонь, с порезом. На ладони крови нет. Вылизал дочиста. Чего же он ждёт сейчас? Такое ощущение, что смотрит, не видя, на меня.
Большой рот скривился в потаённой улыбке.
- Ис-спугалась... - Он склонил голову. - Странно.
- Почему - странно?
- Из-за меня ещё не пугались. Меня - было.
- Тебя - тоже, - призналась я, насторожённо всматриваясь в него. Помнила о крови девственницы.
- Ты боялась - умру.
- Боялась. И не только я. Но ещё боялась, что ты выпьешь меня, как старую ведьму.
- Не-ет... - Он беззвучно рассмеялся. - С тобой не получится.
Необычный разговор. Такого я точно не ожидала. Впечатление, что это чей-то бред, а я в него вломилась. Но Исира... Я смотрела на него и едва сдерживалась от слёз: он выглядел больным и голодным, несмотря на усмешку, растянувшую его рот.
Чуть не вздрогнула: Чёрный Пёс протянул руку, и его пальцы застыли перед моими глазами. Не шевелясь. Улыбка - безумная и слегка удивлённая.
- Горячие глаза... С-старая ведьма не знала, что фениксы питаются не только кровью. Твоё с-сочувствие сладкое-е...
Его рука опустилась от моих глаз, но другой он придерживал мою кисть за запястье. И было непонятно, будет ли он ещё пить мою кровь. Правда и то, что страх перед ним и в самом деле перевешивало сочувствие. "Видел бы он себя! - сердито подумала я, с трудом справляясь, чтобы не зареветь в голос. - Тут не то что сочувствовать, по голове его погладить хочется..." И охнула, когда он быстро склонил голову.
- А ты... погладь. - И будто глянул исподлобья, отчего, вкупе с неизменной улыбкой, его вкрадчивые слова словно хлестнули по сердцу.
- Издеваешься? - Я только начала приходить в себя, беспокойно размышляя, не слишком ли оказалась самоуверенной, решившись помочь этому существу. Но странное освещение, странное впечатление нереальности происходящего всё ещё довлело надо мной. Хотя практичность, обычно присущая мне, начинала возвращаться.
- Не-ет, что ты.
- Хорошо. Поглажу, - решилась я. - Только сначала снимем тебе повязку. Ты... - Я вздохнула, пытаясь совладать с чувствами. - Ты же... не убьёшь меня?
Он промолчал, всё ещё мягко усмехаясь, только ещё ниже склонил голову - чтобы мне было легче разбинтовать. Я насторожённо вынула из витков бинтовой повязки кончик и стала разматывать её. Последний виток упал сам. Несмотря на крепкое желание ни за что не смотреть фениксу в глаза, я не выдержала. Он головы ещё не поднял. Взгляд исподлобья и в самом деле был. Направленный - прямо в мои глаза. "Я сильная! Я выдержу!" Снова улыбнулся. Глаза чёрные, с синими промельками. А должны быть чисто синими. Не до конца выздоровел?
Собравшись с силами, я коснулась склонённой головы, тоже не отрывая от Исира взгляда. Ничего не произошло. Даже не шевельнулся. Тогда я с невольным вздохом всё-таки погладила его по грязным чёрным волосам. Под пальцами - слипшиеся, жирные от грязи. С жалостью подумалось: его бы в ванну с тёплой водой, и туда же принести еды, да побольше. Господи, ну и рёбра у него... Если бы не дети, я бы, наверное, сразу потащила этого бедолагу в квартиру - откормиться и прийти в себя. А уж сколько ему порезов всяких полечить бы...
Пока я разглядывала его тело, проникаясь не только жалостью, но и ужасом, не сразу сообразила, что с Исира что-то происходит. А когда снова взглянула в его глаза, в его лицо... Мучительное наслаждение кривило его большой рот, а глаза, не отрывающиеся от моего лица, полыхали таким торжествующе синим светом, что я отпрянула, не сразу поняв, что с ним случилось.
- Не-ет! - почти мурлыча, протянул феникс и снова нагнул голову, подставляя её моим рукам - отпустил мою левую. - Руки-и у тебя-а... положи-и... А-ах, какая кровь...
- Подожди, - наконец сообразила я. - Тебе что же - достаточно, чтобы я просто положила руки на твою голову? Больше можно не резать ладонь? Тебе хватило?.. - Я замолчала, удивлённая. Ему хватило тех капель, которые выступили из пореза?
- Ты сильная-а, - довольно промурлыкал феникс, огромной кошкой ласкаясь о мою ладонь, всё ещё остававшуюся на его голове, и буквально требуя ласки.
Вот теперь я вздохнула с огромнейшим облегчением. Значит, можно встать и не бояться его глаз... В которые, кстати, хочется смотреть не отрываясь. Я и встала - Исира не протестовал, сообразив, что мне так удобней заниматься его головой. Он замер, когда я начала не только гладить его голову, но и разбирать по прядям слипшиеся волосы, пропуская их между пальцами и всё уверенней приходя к выводу, что даже этому... существу нужен приют получше этого сарая. Да что это - в конце-то концов! В одних штанах - на голой земле! Пусть лето, но здесь-то, в подвале! Искалеченному! А этот, спрятавший Исира здесь, в трёхкомнатной квартире наслаждается жизнью?! Да я сейчас!..
- Исира, ты можешь уйти из сарая? - пришла мне в голову логичная мысль.
- С-сам - нет. На мне заклятие, - обыденно сказал феникс.
- А я тебя могу отсюда вывести?
- Да-а. За руку.
- Тогда пошли. Поднимайся.
Он поднялся и оказался таким высоким... Ой... Но с той же улыбкой он заглянул мне в глаза, и я быстро успокоилась.
Силушка, поминутно оборачивающийся на нас и кланяющийся фениксу, проводил нас из подвального лабиринта. Мы вышли из пристройки, и я выяснила, что солнце уже встало. Часов семь утра? Ничего себе...
Домофон приветливо пропел. Я даже не подумала, что могу встретить кого-то из соседей, а также не думала и о том, что могут обо мне подумать, завидев меня с высоким тощим парнем, полуголым, в одних штанах, босым. Что ещё хуже - грязным, расцарапанным - на первый взгляд - и во въевшихся коричневых потёках по всему телу. За руку ввела его в подъезд. По двум лестницам поднялись. Шёл спокойно, ничему не удивляясь. Подошла к нужной квартире и позвонила, а потом разъярённо загрохотала кулаком, добавив шума ногами, забыв, что на стук может выскочить и баба Нина.
Хмурый Денис распахнул дверь, в которую я внаглую ещё и ногой стукнула, отпихивая её, а потом прошла мимо него, задохнувшегося от изумления, вместе с ухмыляющимся Исира.
- Ну что, Дэй-Асс, - враждебно сказала я. - Может, пока дети спят, проясним парочку вопросов, а?
18.
Сон. Чёрный Пёс Исира.
Искалеченное тело феникса съехало из ослабевших рук ошеломлённого Дэй-Асса. Маг рванулся было к исчезающему пространству площади, на которой только что проходил страшный бой.
Два шага - и перед ним не то белёсая стена, не то дымный туман, подрагивающий от ветра. Муть невидимо, вкрадчиво кружится, словно низкие облака на вершинах Когтей Дьявола. Межпространственный коридор. Всё. Возврата нет. А в ушах оглушительно стучат слова: "Дасти, клянусь, я тебя никогда не брошу! Клянусь всеми богами!"
Неизвестно, сколько бы он простоял с пониманием, что никогда больше не увидит Дасти, никогда не сможет выполнить клятву, данную воину, если бы не шелест за спиной. Дэй-Асс обернулся. Вложивший все силы в последний удар, Чёрный Пёс сейчас совсем обмяк. Лицо бесстрастное. Только из приоткрытых губ и вылетает тот самый шелест не шелест, шёпот не шёпот, который и услышал маг. Исира без сознания, но пытается дышать. Хотя кровавые потёки по обеим сторонам рта ясно говорят о пробитых лёгких. Дэй-Асс шагнул к фениксу. Возвращение к реальности стало ещё одним ударом. Если Исира не придёт в себя, ему, магу, будет очень туго.
Но пока туго самому фениксу. Сначала Дэй-Асс попытался сообразить, сильно ли тот покалечен. Быстро, но осторожно перебирая истоптанные Зверем крылья, рассматривая раны, морщась от ужаса при виде переломанных костей, кровоподтёков и уже действующего яда, впрыснутого Зверем в тело Чёрного Пса, маг пришёл к выводу, что фениксу немедленно нужна помощь, но... Той силы, что набрал маг из стихий на площади, вряд ли хватит, чтобы вывести из организма феникса яд. А когда разогнулся и посмотрел на Исира уже сверху, то даже в мутном свете межпространства увидел, что тот бледнеет, тает буквально на глазах. Пришлось поднапрячься, чтобы вспомнить, в чём дело: межпространственные коридоры высасывают силу из слабых. Боги... Надо привести Исира в сознание, пока коридоры не сожрали их обоих! Вопрос только, как привести в себя существо, переломанное настолько, что есть впечатление: Чёрному Псу осталось жить считанные мгновения!
В любом случае нельзя оставлять тело феникса на "полу" коридора.
Дэй-Асс стиснул зубы, разложил как мог крылья Исира, чтобы не мешали, и поднял его на руки. Тот оказался совсем лёгким, и мага это здорово встревожило. А не уходит ли феникс к смерти как к возвращению? Тот, новый феникс, уже не будет Исира. И уж тем более не захочет заниматься делами смертного. Да и когда оно будет - возрождение нового феникса? Доживёт ли до того времени Дэй-Асс?
Держа на руках последнюю надежду выжить, а если повезёт - надежду вытащить Дасти из чужого мира, маг закрыл глаза и сосредоточил всё своё внимание на этих руках, вгоняя в них всю набранную силу стихий - и свою личную заодно. Или они оба здесь сдохнут, или Исира, всё-таки очнувшись, выбросит полумёртвого от потери сил мага в какой-нибудь из миров. Вскоре руки будто гудели от вогнанных в них сил, зато ноги начали заметно неметь. Коридор вытягивал...
Исира со всхлипом втянул воздух, открыл прозрачно-чёрные глаза. Маг затаил дыхание. Чёрные. Не синие. Неужели у него вообще нет сил? Он осторожно встряхнул свою ношу. Пришёл ли Чёрный Пёс в сознание? Видит ли он Дэй-Асса? Понимает ли, где они находятся?.. Маг снова буквально вывернул себя наизнанку, представив Чёрного Пса не просто на своих руках, но в облаке сил. Ноги от слабости начали подламываться... Показалось - нет ли, что по черноте фениксовых глаз плеснуло синью?
- Исира... Мы сдохнем здесь, если ты...
Дэй-Асс замолк. "Мы..." Фениксу-то как раз всё равно. Даже лучше, если умрёт. Легче. Закончатся мучения от ран и сжигающего плоть яда. Ладно. Пусть так, но надо ещё раз попробовать затратить на него остатки сил. Маг вздохнул и выдохнул так, что руки задрожали от плеснувшей в них силы. Он почуял свои похолодевшие, мгновенно впавшие щёки, почуял, что от перерасхода сил ему самому совсем уже плохо - так, что качнуло.
- Поставь...
"На ноги!" - услышал Дэй-Асс, уже готовый уплыть в небытие. На последнем усилии он осторожно опустил было тело Исира, но ноги того не держали, и пришлось вцепиться в его плечи, поддерживая. Чёрный Пёс будто нехотя оскалился - шея его вздрагивала, голова заваливалась назад. В прозрачно-чёрных глазах уже мельтешили пусть неустойчивые, но всё-таки синие молнии. Вдохнув пару раз, феникс прошептал:
- Помни...
"Ты умрёшь, чтобы ожить!"
Дэй-Асс кивнул.
- Я знаю.
Оба забыли, что между ними не должно быть контакта при переходе. А маг всё ещё поддерживал слабеющее тело Исира.
- Иди-и...
Шёпот феникса пронизал всё тело мага...
... Его ударило изо всех сил по животу. Запертый в горящей клетке с плотными стенками, которая переворачивалась, подпрыгивая, Дэй-Асс судорожно пытался вдохнуть воздуха и вжимался в спинку своего странного сиденья. К последнему его пришпилило, как раз таки не давая ни вздохнуть, ни охнуть. Кричать он тоже не мог - для крика нужен воздух... И взорвалось понимание, почему он в прошлый раз очутился в теле парня, а сейчас пока не знает, в чьём - взрослого мужчины ли, совсем ли уж юнца: Исира вселял их в мёртвых! За секунды до полной смерти физического тела!..
Дальнейшее превратилось в обрывистый кромешный ад. Он видел эти обрывки, но никак не мог связать их с собой.
Его вытаскивают из горящей клетки-коробки, кладут на странную переносную лежанку.
Провал во тьму... Он лежит на этой странной штуковине, у которой, кажется, есть колёса, и его везут по адскому коридору, с потолка которого на него взирают ослепительно-белые глазища светильников... Над ним деловитые, слегка встревоженные крики. Кто-то командует - и он понимает эти команды, понимает, что они относятся к его новому телу...
Провал. Он лежит обнажённый на другой лежанке и не может шевельнуться, а над ним склонились люди, спрятавшиеся под белыми масками, и в руках у них тонкие инструменты - не то пыточные, не то алхимические, не то медицинские...
Провал. Он спокойно взирает на тело, лежащее на лежанке, нисколько не соотнося его со своим новообретённым, взирает сверху вниз, лёгкий и свободный, а люди в белых масках что-то повелительно и беспокойно кричат и суетятся - кажется, беспорядочно, хотя чувствуется, что они делают что-то последовательно...
Провал. Он снова открывает глаза и снова чувствует боль чужого тела, снова ему тесно в чужой плоти...
Потом он лежал на кровати в белой комнате, а по мутно-прозрачным трубкам в его тело втекала помогающая жидкость. Это он сначала хотел выдернуть трубки, а потом, поднапрягшись, понял сущность жидкости, вливавшейся в него.
Он не мог ни с кем разговаривать, но его поняли так, что молчание - последствие аварии. Ему рассказали, что с ним произошло. Он молчал.
Потом выяснилась неприятная вещь: оказывается, последствия аварии и в самом деле были. Выразились они в том, что он, ни с того ни с сего, вдруг шарахался от мест, в которых оказывался впервые. Дэй-Асс, которого окружающие называли Денисом, был ошарашен: тело, оказывается, могло жить чужими законами. Физическое тело! Тело этого Дениса страдало от странной фобии. И он, маг, ничего не мог с этим поделать!
К нему приходили местные эскулапы, врачующие дух и сознание. Пытались вылечить эту странную фобию. Качали головами и пытались объяснить (ему казалось - больше себе, чем ему самому), что его страхи перед незнакомыми местами появились оттого, что горел, запертый в машине, и рядом никого не было. И он знал об этом.