– Я прекрасно понимаю, что ты не самая умная девушка в мире, – процедил он сквозь зубы, – но у меня есть все основания подозревать, что ты не такая кретинка, какую из себя строишь.
– О чем это ты? – настороженно спросила она.
– О представлении, которое ты сегодня устроила. Я не верю, что горничная не умеет пользоваться ножами и вилками, ну а то, что ты порезала булку в суп и раздавила картофель… – Он не нашел подходящих слов и, схватив ее за плечи, начал трясти, как пыльную тряпку. – Зачем ты строишь из себя дебилку? Что, черт побери, происходит?
Аманда лихорадочно соображала, что бы ему сказать, зная, что в противном случае он будет доканывать ее вопросами до тех пор, пока сам не найдет на них ответы.
– Ты уверен, что я дура, вот я так себя и веду. От удивления Пьер опустил руки.
– Ты права. Наверное, это я дурак. Я должен был не унижать, а помочь тебе. Наверное, я переоценил свои возможности: Пигмалион из меня не получился.
– Хотел превратить попугая в воробья? – тихо спросила она.
Пьер усмехнулся.
– Учитывая цвет твоих волос, скорее в малиновку. – Он посмотрел на нее долгим взглядом. – Если бы ты только знала, насколько ты красивее в более приглушенных тонах…
– А я люблю яркие! – сказала Аманда и умудрилась выдавить две-три слезинки. Заметив слезы, он вздрогнул.
– Прости меня, Мэнди. У меня нет никакого права критиковать твой вкус. Я наговорил тебе много неприятного, но ведь это для твоего же блага.
– Скажи лучше, для своего, – жалостно шмыгая носом, прошептала Аманда. – Ты только об этом и думаешь. Я для тебя ничего не значу. Просто девушка, которую ты нанял сделать работу, а когда все будет кончено, ты обо мне и не вспомнишь.
– Не вспомню? – Он нахмурился и потер пальцем подбородок. Аманда обратила внимание на синеву его отросшей щетины, и ей вдруг пришло в голову, что если он не побреется перед сном, то утром его лицо станет еще темнее. – О чем ты думаешь? – спросил Пьер, и она сгоряча так все и выложила.
Он явно не ожидал подобного ответа и рассмеялся.
– Вечером я бреюсь только тогда, когда сплю не один. Удовлетворена?
Аманда вспыхнула. Она давно уже так не краснела и разозлилась на себя.
Глядя на ее пылающие щеки, он помрачнел. – Кто бы мог подумать, что тебя так легко вогнать в краску!
– Вовсе нет! Просто вся эта дурацкая затея и… и ты такой странный…
– Ты тоже. "То вдруг дитя, то вдруг мудрец, она была…"
– Я знаю эти стихи! – гордо заявила Аманда. – Я не ходила в платную школу для знати, но кое-что усвоила.
– Ну вот опять все та же песня! Заводишься с пол-оборота! Я не говорю, что мы похожи, но при чем здесь происхождение и образование? У меня много знакомых девушек, которые учились в престижных школах, но у меня с ними нет ничего общего.
– Тем не менее рано или поздно ты женишься на одной из них. Ведь не на такой же, как я?
Пьер смутился.
– Не спорю, Мэнди. Большинство людей предпочитают сближаться с теми, кто разделяет их интересы и взгляды.
– А почему ты решил, что я их не разделяю? Ты же не даешь мне даже шанса! Ведь ты мог взять меня с собой на виноградники и объяснить, чем занимаешься. Я способная, Пьер. Я могу стать такой, какой ты захочешь. – Она нарочно подняла руки и поправила волосы, чтобы обратить внимание на свою грудь.
Судя по тому, как Пьер перевел дыхание, ей это удалось, но он справился с волнением и спокойно сказал:
– Сейчас я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему и ты играла роль моей невесты.
– А потом? – И она провела кончиком языка по нижней губе.
– Потом я… – У него сел голос. – Зачем думать о том, что будет потом, Мэнди? Чем плохо сейчас?
Он протянул к ней руки, и Аманда, прочитав на его лице то же желание, которое испытывала сама, позволила обнять себя и довести до канапе: он уложил ее и сам устроился рядом.
– Ты сводишь меня с ума, Мэнди, – страстно шептал он. – Когда я вижу твое тело, я… – Он нежно гладил ей плечо, и его рука опускалась все ниже и ниже. – Я не думаю о том, что будет завтра, – продолжал он. – Для меня есть только сегодня и важно только то, что происходит сейчас.
Его пальцы осторожно поглаживали затвердевший сосок, просвечивающий сквозь тонкую ткань платья, и она, пробормотав что-то бессвязное, повернула к нему лицо и приоткрыла губы. Пьер тут же прижался к ним, лаская ее рот языком и распаляя ее желание. Его язык проникал все глубже и глубже; поглощенная его возбуждением и переполненная своим, Аманда задрожала и прижалась к нему и, забыв обо всем, отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, пока вдруг не почувствовала, что его пальцы скользят по ее бедру, все выше и выше.
Она напряглась, инстинктивно сжала ноги и оттолкнула его руку.
– Я слишком спешу? – спросил Пьер. – Я так тебя хочу, что не могу больше сдерживаться.
Аманда отпрянула и оттолкнула его с такой силой, что он очутился на полу.
– Какого черта… – Он удивленно смотрел, как она вскочила с канапе и стала поправлять платье. – В чем дело, Мэнди?
– Ты не сомневался, что я готова на все. – Она дрожала от гнева и сгорала от стыда. – Я тебя просто поцеловала, а ты сразу подумал, что я… Меня от тебя тошнит!
Пьер поднялся, на ходу застегивая пряжку ремня из крокодиловой кожи.
– Был не прав, – небрежно сказал он. – Но ты могла всего-навсего сказать "нет". Я не насильник.
– Приятно слышать. – Аманда чувствовала себя ужасно глупо из-за всей этой сцены, которую сама и разыграла.
– Хочу сказать в свою защиту, – продолжал он, – судя по всему, ты ничего не имела против нашей близости. Ну что же, все целы и невредимы. – Накинув пиджак, Пьер направился к двери. – Пошли спать? Каждый в свою кровать, само собой разумеется.
Молча Аманда поднялась наверх и, только войдя в свою комнату, осознала, что виновата в случившемся ничуть не меньше Пьера. Она флиртовала с ним вовсю, и он повел себя как и подобает плейбою.
"Надо впредь быть осторожнее! – думала она. – Ведь я затеяла игру, чтобы проучить Пьера, а не себя!"
Глава 8
На следующий день после вечеринки Люсьен вернулся в Париж, Пьер занимался хозяйственными делами, мадам Дюбрей благотворительностью, а Аманда, предоставленная самой себе, наслаждалась покоем: бродила по цветущему саду и часами сидела в библиотеке, скрываясь от глаз Пьера.
– Бедная Мэнди, ты, наверное, изнываешь от скуки, – сказал он днем в пятницу, столкнувшись с ней возле своего кабинета, где он подолгу сидел с управляющим.
Аманда проглотила ядовитый ответ. Пусть уж лучше ее жалеет!
– Чем ты занимаешься целыми днями? – спросил Пьер.
– Считаю травинки! А ведь могла бы заняться и чем-то полезным!
– Например?
– Убраться в доме. – Он поморщился, и Аманда еле сдержала улыбку.
– Моя невеста не должна заниматься домашней работой.
– Ну тогда разреши мне делать что-нибудь по хозяйству. Я даже еще не видела виноградники!
– Там смотреть нечего.
– Но ты проводишь там целые дни!
– Я работаю, Мэнди, а не любуюсь пейзажем.
– Ну разреши мне поработать вместе с тобой! Я люблю возиться в саду.
– Я тоже. – Он улыбнулся и протянул ей руку, показывая исцарапанные пальцы. – Вряд ли это тебе понравится.
– А я надену перчатки.
– Ну ты редкая приставала! Но все равно я говорю "нет". – Он потрепал ее по подбородку. – Не делай такой убитый вид. Завтра приедет Люсьен, и мы вместе пообедаем в Ла-Фонтэн, там потрясающие пирожки.
Значит, Люсьен опять приезжает. Эта новость ее несколько встревожила.
– А он всегда так часто приезжает?
– Нет. Думаю, причина в тебе.
– Тогда притворись, что ревнуешь.
– Зачем?
– Ведь все уверены, что ты в меня влюблен.
– Ну да, разумеется. Хорошо, если он будет пожирать тебя глазами, я буду скрежетать зубами.
Аманда загрустила: его друг в нее влюбился, а ему хоть бы что, лишь бы съязвить! Пьер спешил по делам, а Аманда шла рядом, украдкой любуясь его черными кудрями: он старательно зачесывал их назад, но они все равно падали на лоб. Пьер еще больше загорел, кожа стала бронзовой, только у воротника виднелась бледная полоска.
Пьер был в рабочем костюме – в черных слаксах и свитере; по вечерам он всегда надевал цветные пиджаки – бордовый или синий, под цвет глаз, – и белые рубашки.
– Как ты странно оделся, – заметила мадам Дюбрей накануне вечером, когда он появился в пиджаке бутылочно-зеленого цвета и золотистой вышитой рубашке.
– В Калифорнии так ходят все, – усмехнулся он, – более того, там это некий признак консерватизма!
Его мать недоуменно пожала плечами, а Аманда в него просто влюбилась: вернее, в этом костюме он ей еще больше нравился. В ее сознании любовь и Пьер не стояли рядом. Но если быть до конца честной, надо признать, что, когда он смотрел на нее своими голубыми глазами, у нее замирало сердце.
Аманда нахмурилась: все оказалось намного сложнее, чем она предполагала. Чем дольше она играла "Мэнди", тем сложнее становилось быть самой собой, ну а если утратить свое "я", можно, поддавшись чувствам, стать очередной жертвой этого сердцееда. Значит, надо скорее поставить его на колени и бежать!
– Ты что такая серьезная? – спросил он.
– Думаю о будущем.
– О будущем.
– Какая разница? Ты так семантично выражаешься.
– Педантично, – усмехнулся он.
– Ну вот, опять не так сказала. – Она раздраженно передернула плечами. – Но ведь ты все равно понял, что я имею в виду.
– На этот раз – да. Но в большинстве случаев не понимаю.
Она подняла глаза и увидела, что он с явным одобрением рассматривает ее сдержанный макияж и ситцевое кремовое платье.
– Ты пришлась здесь ко двору, Мэнди. Просто удивительно. Тебя любит прислуга (Мишель так просто без ума от тебя), знаешь, а это редко бывает. Мама даже спросила, назначили ли мы день свадьбы.
Аманда с трудом скрывала радость.
– Ты поосторожнее, а то и сам ко мне привяжешься!
Она ждала ответной шутки, но, к ее удивлению, он нахмурился и его глаза потемнели.
– Ну это вряд ли. Дело в том, что я люблю другую.
От неожиданности она даже остановилась.
– И давно?
– Уже полгода.
Аманду охватило отчаяние.
– Но тогда в лесу, когда ты предложил мне эту сделку, ты говорил, что не собираешься жениться!
– В тот момент я совсем не знал тебя и не мог обсуждать с тобой подобные вещи, – ответил он. – Кроме того, Элен не хочет, чтобы о нашей помолвке узнали, пока она не кончит институт. Элен изучает архитектуру, на последнем курсе.
Аманда смотрела на него и чувствовала, как в ней растет раздражение. Да если бы она об этом знала, ни за что на свете не согласилась бы на эту безумную затею! Ее бросило в дрожь, и ей захотелось причинить ему такую же боль. Впрочем, почему это она должна страдать из-за человека, который ничего для нее не значит и тайно помолвлен с какой-то девицей? Она просто разозлилась, что он сломал ее планы.
– Ну вот, теперь ты знаешь, почему я не смогу к тебе привязаться, – прервал паузу Пьер. Она кивнула, а потом поинтересовалась:
– А зачем делать из этого секрет? Разве объявление о помолвке помешает ей учиться?
– Может, и помешает. Дело в том, что ее мать (весьма суровая дама) наверняка будет настаивать на том, чтобы она бросила учебу и вышла за меня замуж, пока я не передумал!
– Мудрая женщина! – иронично заметила Аманда.
– В данном случае она не права. Элен очаровательная девушка, и я готов ждать ее сколько угодно.
– А обо мне она знает?
– Да.
Аманда насмешливо на него взглянула.
– Хотела бы я видеть ее лицо, когда ты говорил ей обо мне.
– Элен мой рассказ весьма позабавил.
– Значит, с юмором у нее все в порядке?
– В полном.
Аманда попыталась представить себе Элен.
– И где же ты встретил девушку своей мечты?
– Мы раньше были соседи, а десять лет назад, когда умер ее отец, она с матерью переехала в Париж. До прошлого года я с ней не виделся; потом как-то встретил Элен на одной вечеринке и сразу понял, что из нее выйдет отличная жена. Вот почему я готов ждать.
"И резвиться на стороне", – уточнила Аманда, вспомнив его разговор с Люсьеном в ее доме. Двуличная свинья! Обзавелся серьезной, воспитанной девушкой, которая не ограничивает его свободу, да еще и обеспечит ему семейную жизнь девяносто шестой пробы!
А мадемуазель, надо думать, спокойная, как танк! Ну какая нормальная женщина позволит такому мужчине, как Пьер, резвиться, будь у нее возможность его захомутать?! Чем больше Аманда думала, тем больше убеждалась в том, что, если правильно разыграет карты, она сама сможет его захомутать. А потом завяжет узлом и вернет "девушке его мечты"!
– Если бы я была помолвлена, – заявила она, – я бы держала жениха при себе.
– Не сомневаюсь, – усмехнулся Пьер. – Если ты положишь на что глаз, ты из себя выйдешь, но добудешь это.
– Верно. Кстати, о выходе, – добавила она, – по-моему, мне пора выходить из игры.
– Почему? – удивился он.
– Потому что ты должен во всем признаться матери. Я уверена, если ты ее попросишь, она сохранит все в тайне.
Пьер откинул со лба волосы, но вид у него стал еще более взъерошенный.
– Дело не только в этом, – признался он. – Понимаешь, мне не хочется, чтобы мама узнала, что я обманул ее. Она очень расстроится.
– Ну а как же тогда мы покончим с этой историей?
– Очень просто: уедем в Калифорнию (я туда собираюсь через месяц). Сделаем вид, что едем вместе, а недели через две я напишу письмо, что мы поссорились и расстались. Когда вернусь домой, месяца через два, расскажу маме об Элен.
– Значит, ты давно все продумал?
– Естественно.
– А как же…
– Хватит вопросов, Мэнди! Мне пора идти.
– Можно я пойду с тобой?
– Боюсь, что нет. У меня переговоры с рекламным агентством, и я не знаю, когда освобожусь.
– А зачем тебе рекламное агентство?
– Рекламировать свое вино. В наше время мало произвести высококачественный продукт, нужно поставить в известность общество.
– Ну да, всемогущие средства массовой информации… – заметила Аманда и по его изумленному взгляду поняла, что опять забылась. – А ты думал, у меня нет мозгов, а только смазливая мордашка? – съязвила она.
– Нет, Мэнди. Я знаю, у тебя большие задатки.
– Вот поэтому я собираюсь работать над собой. Пока я здесь, я успела почувствовать вкус к такой жизни. – Она приоткрыла губы и облизнула их кончиком языка. У Пьера непроизвольно дрогнул мускул на подбородке, и Аманда опустила глаза, чтобы спрятать улыбку. – Когда ты вернешься к ужину? – тихо спросила она.
– Я не вернусь. Но я помню, что обещал пообедать с тобой завтра в ресторане.
Это было слабое утешение: она не увидит его вечером, и, глядя ему вслед, Аманда вздохнула.
На следующий день она нетерпеливо ждала его у машины. Платье сиреневого цвета подчеркивало нежные черты ее лица и приглушало ярко-оранжевые волосы, которые она старательно расчесала и затянула в скромный хвостик.
Она ожидала услышать комплимент и, когда Пьер наконец пришел и, едва бросив на нее взгляд, сел за руль, была разочарована.
– Где мы встречаемся с Люсьеном? – спросила Аманда, садясь рядом.
– В ресторане. Я звонил ему вчера вечером.
По его тону она поняла, что он не склонен к разговорам, и замолчала, хотя ей не терпелось узнать, чем он расстроен.
Но когда они приехали в Ла-Фонтэн и остановились у ресторана с таким же названием, настроение Пьера заметно улучшилось. Ресторан показался Аманде слишком шикарным, особенно для такого захолустья, но ведь это Франция, где в любой дыре можно найти великолепный ресторан.
Аманду не удивило обилие посетителей, разгуливающих по тенистому саду и заполонивших столики на веранде. "Наверное, Пьеру стоит только назвать себя, и его посадят за лучший столик", – подумала она, глядя на ослепительно белые льняные скатерти, на которые падали причудливые тени от листьев старого плюща на балках. Прекрасное местечко! Сад, снующие с подносами официанты, улыбающиеся, довольные посетители… "Ну чем не сюжет для Мане?" – подумала Аманда.
– О чем задумалась? – спросил Пьер. Вот бы посмотреть на его лицо, если бы она сказала, о чем!
– Я думаю, где Люсьен, – соврала она. – Очень хочется есть.
– Съешь булочку.
– Лучше выпью бокал вина.
– Ты же говорила, что терпеть его не можешь.
– Женщины склонны к переменам. – Она смотрела, как он заказывает бутылку шабли, заметила, как с ним заигрывает официантка и как мило он обходится с ней.
– Что-то Люсьен опаздывает, – "проворчал он, когда они приступили к второму бокалу шабли.
– Надеюсь, тебе со мной не скучно? – спросила Аманда.
– Напротив, – нехотя признался он. – У тебя своеобразное чувство юмора и необычный взгляд на вещи.
– То есть не такой, как у тебя?
– Не такой, как у большинства девушек, и совершенно непредсказуемый.
– Я думала, тебя это пугает.
– Было дело, – улыбнулся он. – Но есть и свои плюсы.
– Какие же?
– С тобой не скучно.
– Вот и Люсьен того же мнения. Пьер не успел ответить: к столику подошел Люсьен в сопровождении потрясающей брюнетки.
– Мариетт! Какой сюрприз! – Пьер встал из-за стола. – Люсьен не говорил, что придет с тобой.
– А я и сам не знал, – ответил Люсьен. – Мы встретились в "Максиме", и, когда Мариетт сказала, что собирается в Сен-Тропез, я предложил ей заехать сюда.
– Я не буду навязывать тебе свое общество, дорогой мой, – заворковала брюнетка. – Остановлюсь в отеле. Но я не могла упустить возможность повидать тебя и познакомиться с твоей невестой.
– Вот и отлично! И никаких отелей. У нас в доме хватит места. Ты прекрасно выглядишь, – добавил Пьер, окинув ее взглядом.
"Похоже, и все остальные разделяют его мнение", – заревновала Аманда: эта темноволосая, яркая женщина с такими же, как у Пьера, голубыми глазами сразу же оказалась в центре внимания. В белом платье, плотно облегающем ее пышные формы, она являла собой вожделенную мечту любого мужчины (и прекрасно знала об этом!).
– Сто лет тебя не видела, – томно протянула она и поцеловала Пьера в рот своими густо накрашенными губами.
Аманде очень захотелось ее ударить. Да как она смеет так его целовать в ее присутствии? В приступе гнева Аманда как следует наподдала Пьеру под столом по ноге.
– За что?! – поинтересовался он, поворачиваясь к ней.
– Ты забыл меня представить, любовь моя.
– Это я виновата, – вмешалась Мариетт (ее английский был безупречен). – Захватила Пьера врасплох. – Она протянула руку. – Мариетт Будэн, а вы – Мэнди?
– Совершенно верно. А вы и вправду заехали сюда специально, чтобы познакомиться со мной?
– Разумеется. Мне не терпелось увидеть девушку, сумевшую покорить одного из самых завидных холостяков Франции. Знаете, вам очень повезло!
– То же самое мои друзья могут сказать и ему! – не осталась в долгу Аманда.
– И будут правы, – сказал Пьер, но тут же добавил бочку дегтя, уделив все внимание Мариетт.