- Деревья в этом году так дружно зазеленели, - заметила тетя Анна. - Уверена, розы твоей мамы чувствуют себя отлично.
Гарри безразлично кивнул, пытаясь определить, сколько времени. Еще день или уже ранний вечер? Если последнее, то их придется пригласить на ужин. Он в любом случае вынужден будет пригласить их, тетя Анна обязательно захочет поздороваться с сестрой. Но если все еще день, они не станут ожидать ничего кроме чая, и возможно им удастся побыть в доме, так и не встретившись с отцом.
Иное дело - ужин. Сэр Лайонел всегда настаивал на том, чтобы к ужину переодевались. Это, как он любил повторять, отличает джентльмена. И даже если за столом было мало народу (в 99 процентах случаев лишь сам сэр Лайонел, леди Валентайн и кто-то из детей), он любил играть радушного хозяина. А это означало бесконечные истории и bon mots (остроты, фр), вот только сэр Лайонел как правило, забывал середину истории, а его mots были не такими уж bon.
Что в свою очередь, означало довольно частое болезненное молчание членов семьи, большую часть ужина изображавших, что они не замечают, что соусник перевернулся, или что бокал сэра Лайонела наполнен
Опять.
И опять.
И потом, без сомнения, еще раз.
Никто никогда не требовал, чтобы он остановился. К чему? Сэр Лайонел сам знал, что пьет слишком много. Гари потерял счет случаям, когда отец поворачивался к нему и всхлипывал, "мне штыдно, мне штрашно штыдно. Я не хочу никому вреда. Ты хороший парень, Гарри"
Все это не играло никакой роли. Что бы ни заставляло сэра Лайонела пить, оно было гораздо сильнее любой вины, любых сожалений, которые могли бы помочь ему бросить. Сэр Лайонел не отрицал ни наличия, ни размеров своего недуга. Он просто был совершенно неспособен что-либо с ним поделать.
И Гарри тоже. Разве что привязать отца к кровати, а к этому он был не готов. И он вместо этого просто никогда не приглашал друзей домой, избегал бывать дома во время ужина и теперь, окончив школу, считал дни до своего отъезда в университет.
Но сперва предстояло пережить лето. Он выпрыгнул из кареты, когда та остановилась у парадного входа, потом протянул руку, чтобы помочь тете. Себастьян вылез следом, и они втроем прошли в гостиную, где над иглой клевала носом Катарина.
- Анна! - сказала она с таким видом, будто сейчас встанет (но так этого и не сделав) - Какой приятный сюрприз!
Анна наклонилась ее поцеловать, потом села напротив. - Я решила подбросить Гарри домой из школы.
- А, так семестр закончился? - пробормотала Катарина.
Гарри натянуто улыбнулся. Он, возможно, заслуживал упреков за материнское неведение, раз не проинформировал ее об окончании занятий, но право же, разве матери не должны сами следить за подобными вещами?
- Себастьян, - заметила Катарина, повернувшись к племяннику, - Ты вырос.
- Такое случается, - ехидно ответил Себастьян, по обыкновению сверкнув кривой улыбкой.
- Боже мой, - улыбнулась она. - Ты скоро станешь настоящим бедствием для леди.
Гарри чуть не возвел глаза к потолку. Себастьян уже давно завоевал чуть ли не всех девушек в деревушке около Хасслуайта. Он, похоже, испускал какой-то запах, поскольку женщины буквально падали к его ногам.
Это было бы ужасно, если бы все девушки могли танцевать с Себастьяном одновременно. А так Гарри был совершенно счастлив ролью ближайшего доступного мужчины, когда дым наконец рассеивался.
- У него не будет на это времени, - оживленно сказала Анна. - Я купила ему патент. Он уезжает через месяц.
- Ты пойдешь в армию? - удивленно повернулась к племяннику Катарина - Как замечательно.
Себастьян пожал плечами.
- Ты без сомнения знала об этом, мама, - сказал Гарри. Будущее Себастьяна было решено уже несколько месяцев назад. Тетя Анна извелась, что после смерти отца ему не хватает мужского влияния. И поскольку непохоже было, чтобы Себастьян унаследовал титул или состояние, понятно было, что он сам должен пробивать себе дорогу в жизни.
Никто, даже мать Себастьяна, считавшая, что солнце встает и садится ради ее сына, даже и не предполагала, что он может пойти в священники.
Сам Себастьян не испытывал безмерного восторга от перспективы провести ближайшие десять лет в борьбе с Наполеоном, но, как он как-то сказал Гарри, - чем еще он мог заняться? Его дядя, граф Ньюбури, ненавидел его и ясно давал понять, что Себастьяну нечего ожидать от их родства никаких льгот - ни денежных, ни иных.
- Может, он помрет, - предположил тогда Гарри со всей чуткостью и тактом, присущими восемнадцатилетнему парню.
Но повторимся, Себастьяна было почти невозможно обидеть, задевая его дядю. Или дядюшкиного единственного сына, наследника Ньюбури. - Мой кузен еще хуже. - Ответил Себастьян - Он попытался оскорбить меня прямо в Лондоне.
Брови Гарри поползли вверх от изумления. Одно дело ненавидеть родственника, и совсем другое - пытаться публично унизить его. - И что ты сделал?
Губы Себастьяна изогнулись в ленивой улыбке. - Соблазнил его невесту.
Гарри бросил на него взгляд, ясно говорящий, что он не поверил не единому слову.
- Ну, ладно, ладно, - уступил Себастьян. - Но я соблазнил девушку из таверны, на которую он положил глаз.
- А его невеста?
- Больше не хочет за него замуж! - хохотнул Себастьян.
- Господи, Себ, что ты сделал?
- Ничего непоправимого. Даже я не настолько глуп, чтобы связываться с дочерью графа. Я просто… вскружил ей голову, и все.
Однако, как верно заметила его мать, у Себастьяна в его будущей армейской жизни не предвидится избытка возможностей для любовных дел любого рода. Гарри пытался не думать о его отъезде. Себ был единственным в мире человеком, которому он целиком и полностью доверял.
Единственным кто, ни разу не подвел Гарри.
Все складывалось очень логично. Себастьян не был дураком, как раз наоборот - но ему совершенно не подходила ученая жизнь. Армия для него представляла гораздо более удачный выбор. И все же, Гарри сидел в гостиной, в неудобном, слишком маленьком для него "египетском" кресле (жесткие деревянные кресла, с резьбой), и жалел себя. И чувствал себя эгоистом. Он бы предпочел, чтобы Себастьян поехал с ним в университет, хотя для самого Себастьяна это было не лучшим решением.
- Какого цвета твоя будущая униформа? - спросила Катарина.
- Синяя, я так думаю, - вежливо ответил Себастьян.
- О, ты будешь сногсшибательно выглядеть в синем. Как ты думаешь, Анна?
Анна кивнула, и Катарина добавила. - Ты, кстати, тоже Гарри. Возможно, нам стоит купить патент и для тебя.
Гарри удивленно моргнул. Армия никогда даже не обсуждалась в качестве его возможного будущего. Он был старшим, готовился унаследовать дом, баронетство и все то, что отец не успеет пропить до смерти. Он не должен был подвергать свою жизнь опасности.
И кроме этого, он был одним из немногих учеников Хесслуайта, действительно любивших учиться. Его дразнили "профессором", и он не возражал. О чем его мать думает? Что она о нем знает? Она что, предлагает ему пойти в армию, чтобы улучшить его вкус в одежде?
- Эээ, Гарри не может идти в армию, - насмешливо сказал Себастьян. - Он не может попасть в цель даже с близкого расстояния.
- Это неправда. - запальчиво возразил Гарри. - Я стреляю хуже его, - махнул он голоовой в сторону Себа, - но лучше, чем все остальные.
- Так ты хороший стрелок, Себастьян? - спросила Катарина.
- Лучший.
- А еще он скромен непомерно, - процедил Гарри.
Но это была правда. Себастьян чертовски хорошо стрелял, в армии будут просто счастливы заполучить его, особенно если смогут помешать ему соблазнить всю Португалию.
То есть, половину Португалии. Женскую половину.
Почему ты не хочешь патент? - спросила Катарина.
Гарри обернулся к матери, пытаясь понять выражение ее лица, понять ее. Она всегда была такой каменно-равнодушной, будто годы медленно, но верно смыли с нее все, что составляло ее характер, что позволяло ей чувствовать. У его матери не было своего мнения. Она просто позволяла жизни бурлить вокруг, а сама отбывала ее, явно незаинтересованная происходящим.
- Думаю, тебе понравится в армии, - тихо сказала она, и Гарри подумал - Она хоть раз раньше делала подобные заявления? Хоть когда-нибудь высказывала мнение по поводу его будущего и благополучия?
Может, она просто ждала правильного момента?
Она улыбнулась, как всегда с легким вздохом, как будто это требовало невыносимых усилий. - В синем ты выглядел бы великолепно, - и снова повернулась к Анне. - Как ты думаешь?
Гарри открыл рот, чтобы сказать… в общем, чтобы что-нибудь сказать. Как только поймет, что. Он никогда не планировал идти в армию. Он собирался в университет. Его уже приняли в Пембрук Колледж в Оксфорде. Он подумывал об изучении русского. Он нечасто им пользовался после смерти grandmère. Его мать говорила по-русски, но они и по-английски-то редко полноценно беседовали, а по-русски - и того меньше.
Будь оно все проклято, но Гарри скучал по бабушке. Она не всегда была права, и деже не всегда была добра, но с ней всегда было интересно. И она его любила.
Какого будущего хотела бы для него она? Гарри не знал. Она без сомнения одобрила бы решение Гарри поступить в университет - раз это означало, что дни его будут проходить за чтением русской литературы. Но она также была высочайшего мнения о военных и открыто насмехалась над отцом Гарри за то, что тот никогда не служил.
Правда, она открыто насмехалась над отцом Гарри по множеству причин.
- Обдумай это, Гарри, - объявила Анна. - Я уверена, Себастьян обрадуется твоей компании.
Гарри бросил загнанный взгляд на Себастьяна. Тот без сомнения должен понять его душевные муки. О чем они все думают? Он что, может принять подобное решение за чаем? Пожевать бисквит, пару минут подумать и решить, что синий - действительно великолепный цвет для униформы?
Но Себастьян просто слегка пожал одним плечом, обычный его жест, означающий "Ну что я скажу? Мир вообще - сумасшедший дом"
Мать Гарри поднесла чашку к губам, но невозможно было понять, сделала ли она глоток. А потом, опуская чашку на блюдце, она закрыла глаза.
На самом деле, она просто моргнула, разве что чуть дольше, чем обычно, но Гарри знал, что это означает. Она услышала шаги. Шаги его отца. Она всегда слышала его раньше всех. Возможно, благодаря годам тренировки, жизни под одной крышей, хоть и не вполне в одном мире. Способность матери делать вид, что ее жизнь на самом деле совершенно не та, что в реальности развивалась параллельно с ее способностью постоянно знать о местонахождении мужа.
Ведь гораздо легче игнорировать то, что не попадается на глаза.
- Анна - Воскликнул сер Лайонел, появляясь в дверном проеме и опираясь на него. - И Себастьян. Какой славный сюрприз. Как дела, мой мальчик?
- Отлично, сэр, - ответил Себастьян.
Гарри наблюдал, как отец входит в комнату. Еще нельзя было точно сказать, как далеко он зашел. Походка его была твердой, но нечто в качании его рук Гарри не нравилось.
- Приятно видеть тебя, Гарри, - сказал сэр Лайонел, быстро похлопав сына по руке на пути к буфету. - Школа закончена?
- Да, сэр, - ответил Гарри.
Сер Лайонел плеснул чего-то в бокал. - Гарри находился слишком далеко, чтобы точно определить, что. Потом с сентиментальной улыбкой обернулся к Себастьяну. - Сколько тебе теперь лет, Себастьян? - спросил он.
- Девятнадцать, сэр.
Как и Гарри. У них был всего месяц разницы. Он всегда был того же возраста, что и Гарри.
- Ты угощаешь их чаем, Кети? - обратился сэр Лайонел к жене. - О чем ты думаешь? Он уже мужчина.
- Чай вполне подходит, - отрезал Гарри. Сэр Лайонел обернулся к нему и изумленно моргнул, как будто уже забыл, что его сын здесь. - Гарри, мальчик мой. Рад видеть тебя.
Губы Гарри напряглись и сжалисью - Я тоже рад видеть тебя, отец.
Сер Лайонел отпил здоровый глоток. - Так семестр окончился?
Гарри ответил кивком и обычным - Да, сэр.
Сэр Лайонел нахмурился, потом еще выпил. - Ты кончил школу, так ведь? Я получил письмо из Пембрук Колледжа о твоем зачислении. - Он снова нахмурился и несколько раз моргнул, потом пожал плечами. - Не знал, что ты подал документы. - И, наконец, как результат раздумий. - Хорошо сделано.
- Я не пойду в университет.
Слова вырвались у Гарри изо рта так быстро, что он сам удивился. Что он такое говорит? Он, конечно же, пойдет в Пембрук Колледж. Он именно этого и хочет. И всегда хотел. Он любит учиться. Любит цифры, любит сидеть в библиотеке, даже когда на дворе сияет солнце и Себастьян тащит его на улицу играть в регби. (Себастьян в таких случаях всегда побеждал. На юге Англии достаточно мало солнца, надо было пользоваться каждой возможностью погулять. Не говоря уж о том, что Себастьян был дружески убедителен, о чем бы ни шла речь.)
В Англии не было мальчишки больше подходящего для университета. И все же…
- Я пойду в армию.
И снова слова вырвались у него без участия сознания. Гарри сам удивлялся тому, что говорит. И удивлялся, зачем он это говорит.
- С Себастьяном? - спросила тетя Анна.
Гарри кивнул. - Надо же кому-то следить, чтобы его не убили.
Себастьян бросил на него возмущенный взгляд, но он явно был слишком доволен тем, как оборачивается дело, чтобы спорить. Он всегда переживал по поводу своей будущей службы. Гарри знал это, и знал, что, несмотря на всю браваду, для него большое облегчение, что двоюродный брат поедет с ним.
- Ты не можешь идти на войну, - заявил сэр Лайонел. - Ты мой наследник.
Все, кто находился в комнате - все четверо его родственников - обернулись к баронету с разной степенью удивления на лицах. Он, возможно, впервые за много лет, произнес нечто разумное.
- У вас есть Эдвард, - резко ответил Гарри.
Сэр Лайонел выпил, моргнул и пожал плечами. - Да, пожалуй.
Гарри ожидал чего-то похожего, но все же, глубоко внутри он ощутил болезненный укол разочарования. И возмущение.
И боль.
- Выпьем за Гарри! - радостно провозгласил сэр Лайонел, поднимая бокал. Он, похоже, даже не заметил, что никто к нему не присоединился.
- Успеха тебе, сын мой! - Он пригубил и только тогда обнаружил, что забыл налить. - Вот черт! - пробормотал он. - Как странно.
Гарри почувствовал, что проваливается в кресно. И одновременно в ногах у него появился зуд, как будто им не терпелось двигаться. Бежать.
- Когда ты уезжаешь? - спросил сэр Лайонел, наконец, счастливо налив.
Гарри посмотрел на Себастьяна, и тот тут же ответил - Я должен явиться в расположение полка на следующей неделе.
- Значит и я тоже, - сказал Гарри отцу. - Конечно, мне понадобятся средства на патент.
- Конечно, - сказал сэр Лайонел, инстинктивно отвечая на командные нотки в голосе Гарри. - Что ж, - он посмотрел вниз, на свои ноги, потом поднял глаза на жену.
Она смотрела в окно.
- Очень приятно было вас всех видеть, - сказал сэр Лайонел. Потом подхватил свой бокал и прошествовал к дверям, только раз споткнувшись по дороге.
Гарри смотрел, как он уходит, и чувствовал себя непривычно отстраненным от всей этой сцены. Он, конечно, представлял это себе и раньше. Не то, что он пойдет в армию, а свой отъезд. Он всегда знал, что уедет в университет как обычно, уложит вещи в семейную карету и укатит. Но воображение всегда подсовывало ему всевозможные драматические сцены ухода - что угодно, от яростного махания руками до ледяных взглядов. Его любимое видение включало в себя разбивание бутыток об стену. Особенно дорогих. Привезенных контрабандой из Франции. Его отец что, так и будет дальше поддерживать лягушатников своими незаконными закупками и теперь, когда его сын противостоит им на поле брани?
Гарри уставился в пустой дверной проем. Ведь это неважно, правда? Он здесь со всем покончил.
Со всем. С этим местом, с этой семьей, с ночами, когда он тащил отца в постель и аккуратно укладывал на бочок, чтобы тот не захлебнулся, если его снова вырвет.
Он со всем покончил.
Покончил.
Но он чувствовал такую пустоту. Такую тишь. Его отъезд был отмечен… ничем.
И только через много лет он понял, что его обманули.
Глава 1
- Поговаривают, что он убил свою первую жену.
Леди Оливия Бевелсток перестала помешивать чай.
- Кто? - спросила она, поскольку, по правде говоря, не слушала.
- Сэр Гарри Валентайн. Ваш новый сосед.
Оливия пристально посмотрела на Энн Бакстон, а потом на согласно кивавшую Мэри Кадоган.
- Ты шутишь, - заявила она, хотя прекрасно знала, что Энн никогда не шутит с подобными вещами. Сплетни были ее жизнью.
- Нет, он и правда ваш новый сосед, - вклинилась в разговор Филомена Уэйнклифф. Оливия отпила глоток чаю, в основном для того, чтобы стереть с лица гримасу - смесь неприкрытого раздражения и недоверия.
- Я имею в виду, она шутит, что он кого-то там убил, - ответила она с несвойственным ей в обычной жизни терпением.
- О! - Филомена взяла бисквит. - Прости.
- Я точно слышала, что он убил свою fiancée - настаивала Анна.
- Если бы он кого-то убил, он сидел бы в тюрьме, - заметила Оливия.
- Нет, если его вина не доказана.
Оливия слегка повернула голову влево, где, прямо к югу от нее, за толстой каменной стеной, десятью футами свежего весеннего воздуха и еще одной толстой стеной, на этот раз кирпичной, находилось свежеснятое жилище сэра Гарри Валентайна.
Три остальные девушки проследили за ее взглядом, и это заставило Оливию почувствовать себя довольно глупо, поскольку теперь они все вместе пялились на абсолютно пустую стену гостиной.
- Никого он не убивал, - твердо заявила она.
- Откуда ты знаешь? - усомнилась Энн.
Мэри кивнула.
- Не убивал и все, - ответила Оливия. - Не может он жить в соседнем от меня доме в Мейфере, если кого-то убил.
- Может, если его вина не доказана, - повторила Энн.
Мэри кивнула.
Филомена съела еще бисквит.