- Ты ни на что не годна, - поймал её за руку, сжал пальцы в кулак, поднося к лицу. - Такими руками только знаешь, что делать?.. Мужчины были бы довольны… Ты даже элементарного сделать не можешь! - Отбросил её руку назад к ней, сам развязал узлы и освободил первые несколько звеньев петель, заговорил: - Если попытаешься сбежать - найду сам лично, за себя не ручаюсь, хотя женщин бить не в моих правилах, но то, что сделал Овидий с твоей шеей покажется тебе раем… Если сбежишь второй раз - поймаю и отдам солдатам… Будет хуже смерти, это я тебе обещаю… - Девчонка отстранилась в сторону, словно её уже ударили. - Будешь делать всё, что я скажу! - Распутал остальные шнуры и взялся за другую ногу, говоря одновременно:- По лагерю чтоб не шарилась, из-под солдат я тебя доставать не собираюсь, попадёшь в их руки - можешь не орать, всё равно не отпустят… - Поднял голову, посмотрел в упор. - И никогда не перебивай меня. Ты меня поняла? - Она молчала тревожно. - Я не слышу!
- Да…
- Громче!
- Я поняла вас!
- Ну, вот и хорошо! - он освободился от калиг и поднялся. - Поешь и ложись спать.
Всю ночь она не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, боясь, что новый хозяин придёт к ней, она прислушивалась, настороженно приподнимая голову от подушки. А утром узнала, что он уже ушёл, и заснула, как убитая.
* * *
Он вернулся только к обеду, застал её за расчёсыванием волос и замер, глядя на её руки: снующие в прядях тонкие пальцы.
Из-за полога показался невольник-старик, засуетился с обедом.
Центурион буркнул:
- Чем занимаешься там?
- Да-а… - отмахнулся раб, подставляя столик с обедом. - Решил зашить вашу тунику, крепкая ещё, жалко выбрасывать…
Вскинул тёмные брови, вопросительно глянул на раба, перевёл взгляд на рабыню в углу:
- Ты теперь не один, подключай к работе, пусть делает всё, что скажешь… Спит, наверное, до обеда. - Почувствовал на себе взгляд девичьих тёмных глаз, пропускающих неприятие через упавшие волосы. - Мыть что надо, варить, стирать - используй!
- Да вы что, господин! Посмотрите на неё! Какая с неё работница - только и следи за ней, чтоб чем не порезалась или иглой не искололась… Ничего же не умеет… Девочка ещё!
- Девочка! - он усмехнулся. - Знаем мы этих девочек… С виду ничего, а чуть что, сразу в рёв… "Как вы можете?"
Рабыня выпрямила спину, убирая обеими руками волосы с лица, глядела прямо, с вызовом.
- Послужи мне за столом! - приказал.
Девчонка поднялась и подошла, собирая волосы на затылке в тяжёлый узел. Выглядела она значительно лучше, чем вчера. Отдышалась и помылась, выспалась, прямо красавица.
Марций следил за ней, снимая рыбу с кости, а рабыня налила ему в кубок вина, разбавленного водой, вложила в протянутую руку салфетку, следила и сама за ним, открыто, не скрываясь. К такому он не привык.
- Как тебя зовут? Или мне звать тебя испанкой?
- Почему испанкой? Мои родители из Рима! Я - Ацилия!
У неё даже в голосе вызов. Всё меняется при свете дня. Марций нахмурился, вспоминая:
- Ацилия?.. Уж не того ли самого Ацилия дочь, сенатора, что изгнали из Рима?
- Того самого.
Он присвистнул, вскидывая на неё голову, стал рассматривать пристально. Ведь чувствовал, что что-то не то… Дочь сенатора. Ничего себе!
- Теперь понятно, почему ты ничего делать не умеешь, всю жизнь пальцем о палец не ударяла! Слуги и рабы, няньки и повара… Так? - Она промолчала. - А теперь жизнь повернулась, всё стало по-другому, а ты своими ручками и делать ничего не научилась, ничего не умеешь, даже иглу держать! Так? - он поймал вдруг её руку за запястье, потряс кистью в воздухе. - Папа-мама лелеяли доченьку, думали найти богатого жениха, а оказалось?.. - усмехнулся, показав белые зубы. - Шлюха, рабыня гарнизонного центуриона…
- Хватит! - она вырвала руку резко и спрятала за спину. - Моя мать умерла сразу же, как родила меня, я даже не видела её ни разу…
- Значит, отец тебя изрядно баловал, даже не показал, как добывают в этой жизни на кусок хлеба…
- Не трогайте моего отца! Он был благородным человеком в отличие от вас! - она вспылила и с грохотом поставила кувшин на столик, вино плеснулось на столешницу. - Извините… - прошептала.
- Твой отец был сенатором, а я всего лишь центурион, я честно выполняю приказы, а его - выгнали из Рима. Где справедливость? Правда?
Она дёрнула головой с вызовом, вздёрнула подбородок, и волосы её посыпались по плечам чёрной блестящей волной, завораживая, приковывая взгляд. Она торопливо собрала их, закинув руки назад, стала скручивать в тяжёлый жгут, чтобы снова спрятать. Многие говорили ей о красоте волос, и этот тоже сказал:
- Тебе нужно обрезать волосы, иначе ты по полдня будешь их только чесать и мыть, или тебе купить ещё пару рабынь - ухаживать за тобой? - усмехнулся, допил вино из кубка и поднялся.
Ацилия следила за ним со своего места, растерянно хлопая ресницами, шепнула:
- Я никогда не отрежу их, я растила их всю жизнь…
- А мне всё равно, как я скажу, так и сделаешь.
- Нет…
- Что? - он прямо глядел ей в глаза. - Повтори ещё раз. - Она опустила голову, пряча глаза. - Что это ещё за номер? - Отвернулась, покусывая губы. - Вот так-то лучше.
Он направился к выходу, захватив свой плащ.
- Господин? - она сама позвала его.
Центурион обернулся молча.
- Я… У меня есть родственники в Риме… Двоюродный брат, он любит меня, как родную сестру… Если вам так нужны деньги, если вы так цените их, позвольте мне написать письмо в Рим, он приедет, он выкупит меня за любые деньги…
Марций смотрел на неё, склонив голову к плечу.
- Нет!
- Почему? Ну, почему? Почему - нет?
- Нет и всё! - сказал, как отрезал, развернулся уходить и крикнул вдруг на- последок: - Гай, отдай ей шитьё! Вечером приду и проверю!
Ацилия только устало прикрыла глаза.
* * *
Вечером он пришёл и сразу же спросил:
- Покажи, что сделала.
Ацилия подала ему зашитую тунику, он покрутил одежду, посмотрел шов, вскинул глаза:
- Ты думаешь, я буду это носить?
Рабыня пожала плечами, пряча руки под складочки своей туники, шепнула:
- Я только учусь, следующий раз будет лучше…
- А мне следующий раз не надо. Возьмёшь и перешьёшь, - бросил тунику ей в руки.
- Опять? Это как? Ведь зашито же… - попыталась опротестовать, но центурион только вспылил, забрал тунику и снова разорвал её по шву. Девчонка только удивлённо захлопала ресницами.
- Перешьёшь ещё раз, я в таком ходить не буду. Сделаешь плохо, будешь делать ещё раз, и ещё, и ещё, если надо будет.
Он ужинал, а Ацилия сидела шила. Старалась на него не глядеть, да он и не замечал её, разговаривал со своим рабом.
Она досидела допоздна, все уже спали, но на следующий день она оставлять не хотела, психовала, исколола себе все руки, ругала его. Подняла глаза и заметила, что он на неё смотрит, смутилась.
- Гаси свет и ложись спать.
- Я сначала доделаю.
Ничего больше не сказал, ушёл. Утром проверил её работу, покачал головой:
- Ладно, пойдёт… - Заметил, как она прячет левую руку за спину, и поймал её за локоть, перехватил за запястье, поднося к лицу. Девчонка упёрлась, потянула руку. Исколола указательный палец до крови. Оттолкнул её руку, ругнувшись:- Белоручка.
Вот так вот и пошла её жизнь. Ацилии приходилось включаться в работу; она прислуживала за столом, помогала снимать сапоги, раздеваться и одеваться по утрам и вечерам, зашивала одежду. И всё равно маялась от скуки, благо, что хозяин совсем забыл про волосы, и Ацилия боялась ему напоминать, прятала их под лёгкую косынку, укладывала на затылке длинными шпильками.
Первые дни она боялась каждую ночь, что он придёт, ждала и нервничала, иногда плакала от страха, но он ни разу за все эти дни не перешагнул грани, ни разу не попытался воспользоваться ею, как женщиной. Странный какой-то. Но Ацилия от этого только отдыхала. Он появлялся по утрам, когда просыпался, приходил на обед, ужин, всё остальное время он появлялся редко, Ацилия все дни оставалась одна. Иногда центурион уходил на ночь на дежурство, и тогда она отдыхала от нервного напряжения.
В тот день она особенно устала от тоски и одиночества и решила нарушить приказ и выйти на улицу. Вынесла трипод, принесла шитьё и села на солнце. Научившись более-менее шить, она решила из двух старых туник мужских сшить одну длинную, похожую на женскую. Для себя.
Она проработала уже довольно порядочное время, так увлеклась, что не сразу заметила, что рядом кто-то стоит и закрывает ей солнце. Ацилия вскинула голову и замерла. Это был мужчина. Военный. И судя по всему, центурион - формой такой же, как и её хозяин. Стоял и смотрел на неё вызывающе, похлопывая виноградной тростью по раскрытой ладони.
- Вам что-нибудь нужно?
Он молчал, и Ацилия уже думала, что он не ответит ей. Но он усмехнулся в бороду:
- Так это ты, новая рабыня Марция?
Ацилия замерла, прищуривая глаза, рассматривала его. Высокий, сильный, с широкой грудью, с мощными плечами и руками, большая голова без шлема, короткие рыжие волосы и синие глаза. Веяло от него какой-то животной необузданной силой, она почувствовала, как в животе шевельнулся страх. Разомкнула пересохшие губы, шепнула:
- Да, а что?
Он подошёл ещё ближе, и у Ацилии задрожали руки.
- Где Марций?
- Я не знаю…
Усмехнулся:
- Ты рабыня и не знаешь, где твой хозяин? - Он убрал трость за пояс и подошёл ещё ближе. Ацилия зажала в кулаке иглу с ниткой и поднялась навстречу, держала шитьё в левой руке, смотрела снизу:
- Что вам нужно? Я же сказала, что не знаю… не знаю, где он…
- Что ты нервничаешь? - Он обошёл её по кругу и встал за спиной, склонился к уху, шепнул:- Ты что, боишься меня?
Ацилия вскинула подбородок:
- Что вам надо? Вы спросили меня, где… я ответила вам, что не знаю…Что ещё вам от меня надо? - Она смотрела прямо перед собой, а он - на её подрагивающую жилку под подбородком.
- Ты боишься! Девочка! - Его ладонь легла на её шею, охватывая с двух сторон, под большим пальцем забилась вена, зашептал в ухо:- Милая моя, боишься… Да ты, верно, девственница ещё…
Ацилия дёрнулась от него, но его ладонь не пустила её, ещё больше - он притянул её к себе спиной, второй рукой обнял за талию, а вторая - с горла - обхватила её до плеча, и теперь горло её было у него в локтевом сгибе.
- Пустите… - Она уже уронила шитьё, дрожала всем телом и голосом.
- Я слышал, что ты была у Овидия. О-о! - усмехнулся. - Он у нас знаменит! А что это ты? Ведёшь себя, как невинная девочка, ты такая и есть? Скажи мне… - шептал в ухо горячим дыханием, и небритый подбородок его колол шею и щёку, а виноградная трость впилась под ребро.
- Отпустите… - Дёрнулась, вцепляясь в его руку на поясе, как в камень- валун - не сдвинуть!
- Ребята расхваливали тебя, но ты лучше… Девочка моя, такая сладкая, как медовый сот…Что это Марций бережёт тебя?.. Овидий уж не знаю, может, пьяный был, а Марций так у всех нас вызывает сомнения… Может, ему лучше мальчики, а? Как ты сама думаешь? Или он у нас вообще неспособный? Что у тебя с ним? Всё нормально?
Ацилия снова дёрнулась, но сумела лишь чуть-чуть отвернуть голову, центурион хмыкнул в ухо:
- Ничего у тебя с ним, верно? Ты же девочка… Я это вижу… Скучно с нашим Марцием… Ты смотри, что же скучать лишний раз, давай я тебе его заменю, тебе понравится, вот увидишь… А Марций?.. Да на него только рукой махнуть, неспособный… Такая красота пропадает, посмотри… - Его рука с талии поднялась выше, легла на грудь, больно сжимая сильными пальцами. И тут Ацилия уже не выдержала, в немом приступе человеческой ярости и бессилия рванулась так, что сумела освободиться. Нырнула под его руку в сторону, бросилась от него и развернулась к центуриону лицом, хрипло дыша.
- Ух, ты! - засмеялся центурион. - Какая ты у нас… Похвально-похвально, я люблю таких… Горячих, как пряное вино! Да Марций себе такой самоцвет приобрёл… Да он ему не по зубам… Ищи себе любовника посильнее, да покрепче, тебе только такой нужен, как я…
- Вы с ума сошли! - Ацилия поправила на себе платочек, скрывающий волосы - сбился, пока вырывалась. - Оставьте меня в покое…
- Это ты зря, зря… Марций тебе не подходит - мальчишка… А тебе надо мужика крепкого…
- Уходите, прошу вас… - Ацилия дрожала всем телом, хрипло переводя дыхание. Не успела и глазом моргнуть, как он оказался снова рядом, сжал за локти, вжимая их в бока с болью, притянул к себе, пытался поцеловать в губы, но рабыня, скривившись, отвернулась, прижимая подбородок к ключице, он поцеловал только в горячую щёку.
- Я буду кричать…
- Здесь многие кричали и кричат… Пошли в палатку, а с Марцием я потом договорюсь…
Вскинула голову с огромными глазами, с растерянностью на лице. Он уже поверил в её согласие, а зря, - она крутнулась, ударила его руками в грудь, ладонью по щеке и метнулась в сторону.
Центурион закричал, схватившись за щёку:
- Ах ты шлюха! Что ты наделала? Да я тебя… - Аккуратно вытащил из щеки иголку, показалась кровь. Свирепо сверкнул синими глазами. - Да ты… Ты дура что ли? Чем ты соображаешь?.. Ну ничего… - Он мстительно сузил глаза, подбирая с земли её головной платок, она потеряла его, когда вырывалась; волосы рассыпались по плечам, а в кулаке Ацилия держала две острых шпильки.
- Не подходите ко мне… Я смогу ударить… Потом ни одна женщина не посмотрит в вашу сторону…
- Ну ничего… - Он стирал со щеки кровь, пряча за пояс её платок. - Я ещё подумаю, как отомстить тебе, как тебя ударить побольнее…Уж кто-кто, а я-то ТАМ у тебя буду, вот увидишь…
- Уходите!
Держась за щёку и ругаясь сквозь зубы, он ушёл. Ацилия обняла себя за плечи и попыталась унять дрожащее тело. Как он говорил тогда: "Попадёшь в руки солдат, можешь не орать, всё равно не отпустят…"
Вечером пришёл Марций, нахмурился, увидев её без платка, с просто уложенными на голове волосами, непривычно показалось ему, но ничего не сказал.
* * *
- Эй, Марций, всё хотел тебя спросить…
- Спрашивай… - Марций поморщился, поворачивая голову к центуриону Лелию, и уже внутренне приготовился к восприятию рыжего голубоглазого лица. Они давно уже конфликтовали друг с другом, пытались задеть при всяком удобном случае, потому что были прямой противоположностью друг другу.
- Я слышал, у тебя появилась рабыня…
- Ну и что?
- Я её видел. Ничего девка, горячая…
Марций старался держать себя в руках, но чувствовал, что сегодняшняя вечерняя встреча может закончиться неприятностями. Чувствуя накаливающуюся обстановку, солдаты подтягивались со всех сторон. Любопытные.
- И дальше что? - Марций вызывающе вздёрнул подбородок.
- Я тут подумал на досуге, зачем она тебе вообще нужна? Что она у тебя делает? Ты ведь не используешь её по назначению… Правильно я говорю? - Он засмеялся, работая на публику, огляделся на окружающие лица. - Я ведь правильно говорю?
- Какое тебе дело, Лелий?
- Ха-ха-ха! Да я прав! Ты даже не спишь с ней! Зачем она тебе? Для чего? Отдай знающим людям, тем, кто знает, что делать с женщиной… - Марций наклонил голову, глядя на собеседника исподлобья, от волнения тёмные волосы прилипли ко лбу и вискам. - Слушай, Марций, может, - он усмехнулся, обнажая белые крупные зубы в ухмылке, - я знаю, есть такие уроды среди мужчин, хотя, даже не знаю, можно ли их назвать мужчинами… С натяжкой…
Марций бросился к нему, скрипнув зубами, что аж в ушах зазвенело, но кто-то из деканусов удержал его за локоть, успокаивающе зашептал рядом.
- Ха-ха-ха! - засмеялся Лелий. - Сегодня будет жарко!
- Отвали! - Марций пытался всеми силами держать себя в руках, деканус удерживал его с трудом, начали подтягиваться другие. В любой момент столкновение могло перерасти в драку.
- Я её видел и даже пощупал немножко… - Многозначительно изогнул рыжие брови. - Она девственница, Марций! Девочка…Ты держишь у себя под боком девушку… Может, ты не знаешь, что с ней делать?.. Ты меня позови, я тебе покажу! Даже научу немножко!.. А то ты так и помрёшь в незнании… Бедная душа!
- Лелий, успокойся, чего ты взялся сегодня на ночь глядя? - вмешался ещё один центурион, но Лелий даже взглядом его не удостоил; сейчас перед ним было лишь бледное с румянцем на скулах лицо центуриона Марция.
- Признайся, сколько девок ты попортил в Нуманции за эти три дня? - усмехнулся. - Да отдам своё жалование - ни одной! Зачем ты тогда у себя её держишь? Продай её мне! Она - девочка, Марций, я даже накину тебе за это лишнюю сотню, а? Давай, договоримся!
- Да пошёл ты!.. - Марций дёрнулся в руках державших его людей, закричал:- Да что вы держите меня? Вы лучше его держите!
- Ха-ха-ха! - расхохотался Лелий. - Молодой петушок залетел на забор!.. Подождите, ребята, сейчас он начнёт кукарекать!.. Да сдаётся мне, эта курочка не для тебя, ты у нас вообще какой-то расслабленный… А, может, ты не способный? Может, ты не можешь, а?..
Марций сбросил с себя всех, кто пытался его удержать, в мгновение оказался рядом, сбивая последние слова с губ обидчика коротким сильным ударом кулака. Лелий опомнился в миг, одним махом двинул в ответ, а второй рукой - под дых, выбивая воздух из лёгких. Марций упал на колено от неожиданности, конечно, драться с Лелием один на один - сплошное безрассудство! Не давая опомниться, ударил ногой сверху по лицу, и Марк упал на локоть, но в падении, уже больше на инстинкте, толкнул Лелия в ноги. Тот в пылу драки не удержался и рухнул на колени, Марций бросился на него, начал бить по голове кулаками, но тот лишь заворочался на земле, мотая огромной рыжей головой, словно всё ему нипочём - провёл короткий удар в грудь, больше дистанция не позволяла! Марций осел на землю, прижимая руки к груди, а Лелий, обхватив его рукой за горло, сдавил руки в замок, удобно укладывая подбородок противника в локоть. Зашептал на ухо поверженному врагу разбитыми губами:
- Всё равно она будет моей… Рано или поздно… И ты сам увидишь это… из нас двоих… она… она меня предпочтёт… И я у неё буду первым… Я первым возьму твою рабыню, а ты останешься с носом. Ведь это всё, что у тебя есть… Х-х-х… - усмехнулся, сжимая локоть, и Марций захрипел, задыхаясь кровью.
- Лелий! Лелий, ты что? Ты же задавишь его! Остановись! Что ты делаешь? Что делаешь?
Подлетевшие солдаты и офицеры начали разнимать их, растягивать тиски рыжего центуриона. Показался трибун:
- Драку устроили! А ну как палок всем прикажу выдать! Это что такое? Прекратить!
Лелий поднялся сам, а Марция подняли деканусы. Он стоял, стирая кровь с разбитого калигом лица, шипы сапога сорвали кожу на щеке и подбородке.
- Это кто здесь у нас такой? - Трибун вышел в свет горящих костров. - Марций? Лелий? Центурионы? Вы что, с ума посходили? Какой пример для подчинённых! Сейчас легату доложу и получите палок!.. Что, Марций, совсем пьяный, что ли? - Смотрел прямо в глаза, но центурион выдержал взгляд, даже жестом не ответил на вопрос. - Пораспустились! Чем соображаете? - кричал, а сам смотрел на Марция, прямо в глаза.
Все молчали, лишь, когда трибун ушёл, загомонили, разводя оппонентов в разные стороны.
- Если бы не трибун, Марций… - подал голос Лелий.
- Всё-всё, успокойся… Хватит! - Деканусы отвели его в сторону, подальше в темноту.