Чтобы не заплакать Олеська, закусила губу и упёрлась взглядом в потолок с потёртой побелкой, посеревшими от времени пятнами. Трещина, которая тоненькой струйкой бежала посередине потолка и за год стала ещё длиннее. Она уже спускалась вниз, теряясь где-то посередине стены.
- Олеся, может ну его этот спорт? - принялась в очередной раз Таисия Ивановна, уговаривать дочку.
- Мам, ну я что не полноценная? - глухо спросила девушка. - Зачем ты меня такую родила?
- Ну, что ты… - Таисия Ивановна подошла к Олесе, села рядом, обняла дочку, притянув её голову к себе на грудь. - Просто можно в жизни заниматься, и чем ни будь другим…
- Мам, я не хочу жить! Не хочу! Не будет ориентирования, наложу руки на себя!
- Что ты такое говоришь?
- Кому я нужна такая - неполноценная?
- Олеся! Мне ты нужна любая! - печально и ласково сказала Филатова, поглаживая русые волосы дочери.
В это время за дверью кабинета послышался шум, переходящий в ругань. Отчётливо было слышно два женских голоса.
Вдруг дверь распахнулась. На пороге появился не высокий худощавый парнишка со всклоченными волосами. Олеся его видела на тренировках и соревнованиях, но как зовут паренька, не смогла вспомнить.
Мальчик закрыл за собой дверь и, не поднимая головы, сел на свободное место рядом с Олеськой.
- Туда можно? - спросила Таисия Ивановна, бросив взгляд на дверь.
- Можно… - растерянно, пожав плечами, пробормотал мальчик.
За дверями в этот момент продолжался шум.
Филатова старшая тяжело вздохнула, поднялась со скамейки, подошла к двери. Ещё раз вздохнула, и постучав, вошла в кабинет главврача.
- Привет, Олеся… - пробормотал парень.
Филатова повернулась и пристально посмотрела на него.
- Привет… - она вновь попыталась вспомнить имя мальчика.
- … Данила, - подсказал он ей. - Ты за допуском?
- Да…
- А мне не дали… - расстроено сказал Раер.
- И мне не дадут… У тебя что? Какое заболевание?
- Сердце… син… - Дан запнулся, вспоминая мудреное название своего диагноза.
- Синусовая аритмия?
- Да… -
- Предлагали в шахматную секцию перейти?
- Да, - уныло ответил Раер.
- А ты что?
- Сказала, что уже выбрал!
- А зачем тебе эти соревнования? Занимайся так… для себя…
- Как это зачем? - подскочил Данька с места. - Я просто так не хочу. Я хочу войти в сборную…
- Зачем?
- Чтобы всех обыгрывать! Чтобы выиграть кубок на чемпионате мира… Чтобы…
Олеська не выдержала и громко, заливисто засмеялась.
- Во размахнулся! Хочет он выиграть чемпионат мира! Однако и напор у тебя!
Раер опустил голову и сел обратно на скамейку.
- Откуда такая уверенность? Ты здесь пока ещё ничего не выиграл…
- Выиграю! - уверенно ответил он.
- Ну ладно, - Филатова примирительно похлопала парня по спине. - Не обижайся…
Данька приподнял голову и внимательно, с подозрением посмотрел на неё.
- А почему тебе не дают допуск? И как тогда, ты, участвуешь в соревнованиях?
Их взгляды встретились, Филатова грустно улыбнулась, отвела глаза и тихо пробормотала.
- У меня всё гораздо хуже, чем у тебя… Эпилепсия.
- А-а… - протянул, немного смутившись Раер. - Это когда падают на землю и пена изо рта?
- Что-то в этом роде, - уклончиво подтвердила Олеся, эта тема всегда была ей не приятна. - Не повезло нам… - вздохнула она.
У Олеськи всегда было одно желание, чтобы из команды никто и никогда не увидел её приступы. Потребовалось два года, чтобы она призналась себе: "- да, я больна". Ей и сейчас было тяжело с этим смериться. Столько планов, амбиций… возможно им никогда не сбыться…
Из кабинета снова послышались крики и ругань. Дан, слышал голос своей мамы, он вторил голосу мамы Олеси. Ребята переглянулись и посмотрели на дверь. Однако на сей раз крики сразу же стихли. Несколько секунд стояла полная тишина. Дверь медленно открылась… Олеся и Дан замерли. Из кабинета вышли две женщины - мама Олеси и мама Дана.
- Так как вы говорите надо писать заявление… - спросила Раер.
- Вы лучше у, - Филатова старшая обернулась ко вновь раскрывшимся дверям кабинета, из которых выходила Оскольская, второй тренер команды. - Маргариты Витальевны спросите…
- Да, да. Я всё, вам, расскажу…
Маргарита Витальевна Оскольская была очень красивой женщиной. Характер у неё сильный, властный и во всём её облике чувствовалась уверенность. Но, не смотря на все достоинства и красоту, в личной жизни Оскольская была несчастна. Она прощала мужу постоянные его измены, закрывала на них глаза, делала вид, что ни о чём не догадывается. Маргарита так же, как и Оскольский была преданна своему тренерскому делу. Ребята её очень любили.
- В следующем месяце у нас соревнования под Выборгом. Вам надо будет написать заявление на имя директора спортивной школы и главного судьи…
***
Олеська ждала именно это день - второе ноября. В этот день из года в год неукоснительно проводили Чемпионат России по спортивному ориентированию. На эти соревнования съезжались ориентировщики со всей России. Место гонки проходило в заповеднике. Узкие просёлки, пролегали среди леса. Множество тропинок могли сбить с пути даже самых опытных спортсменов. Очень сложная дистанция.
Все ориентировщики претендующие в сборную России с нетерпением ждали этого дня. Занявшие призовые места автоматически попадали в сборную.
Олеся стартовала, получив карту. Поначалу всё складывалось хорошо. Первое КП она нашла быстро, затем второе, а пот приближаясь к третьему почувствовала головокружение. Но Филатова не стала останавливаться и сходить с дистанции. Не обратив внимания на лёгкое недомогание…
Приближаясь к предпоследнему КП, она чувствовала, что приступ всё-таки накрывает её. Он нёсся на бешеной скорости вместе с ней, обгоняя, вырываясь вперёд. И вот она дрожь ладоней. Пальцы словно пытаются сжать воздух, конвульсии распространяются всё дальше по рукам.
Олеська прижала ладони друг к другу, силясь унять их дрожь. Но это не помогло. Дыхание стало прерывистым и долгим. Воздуха не хватало, так же, как и сил устоять. Ей стало страшно. Схватиться за ствол дерева она не смогла.
- …не хочу… не могу… - последние слова и чернота…
- Где же Филатова, - волновался Раер, он уже давно финишировал третьим. - Алексей Андреевич, надо идти искать Олесю!
Оскольский итак видел, что что-то не так. По времени Филатова уже давно должна была финишировать. Маргарита тоже встревожено вглядывалась в финиширующих спортсменов.
- Лёша, мальчик прав… - в её голосе чувствовался страх и волнение. - Вдруг опять приступ?
- Чего ты паникуешь раньше времени? - спросил, поморщившись Оскольский. - Ещё никто по группе Ж15 не прибежал.
Тут на поляне показалась первая спортсменка из группы Ж15. Именно она была основной конкуренткой Олеси. Отметившись, на последнем - сотом КП девушка подошла к своему тренеру и что-то быстро ему зашептала в ухо. Баракин ухмыльнулся.
- Оскольский, - крикнул он. - Там между двенадцатым и финишным КП, в овраге лежит твоя чемпионка.
Как по команде Алексей и Маргарита ринулись в лес. Оскольская по пути схватила свой медицинский чемоданчик. Дан побежал за ними.
Олеська лежала лицом в луже и только благодаря неизвестно, какому чуду, не захлебнулась. Сохраняя полное спокойствие, Оскольский перевернул девушку на спину, положив под голову свою куртку. Её трясло, как будто током било, веки глаз подёргивались. Филатова была без сознания.
Тем временем Маргарита отодвинула ткань рукава Олеськиной куртки. Достала из медицинской сумки шприц и лекарства.
- Голову поверни набок - приказала она мужу, вводя в вену Олеси тонкую иголку.
Лекарство медленно расползалось по венам, возвращая Олесю в реальный мир. Девушка открыла глаза. Она лежала на холодной земле. Рядом на коленях стоял Алексей Андреевич. Маргарита Витальевна убирала в сумку пустую ампулу и шприц.
- Как ты? - тихо спросил, приседая на корточки бледный Раер.
Он холодными пальцами взял её за руку.
- Я не выиграла… - прошептала Олеська, одинокая слеза скатилась по её щеке.
- Ты… не расстраивайся, ладно? Это сейчас не важно… Главное, что успели…
- Ты не понимаешь… Для меня эти соревнования были важными…
Глава третья. Максим.
Наши дни. Кировский район.
Место поисков пропавшего мальчика.
…Для Макса происходившее было чистым стечением обстоятельств. Он не должен был никак оказаться на территории, где проходили соревнования, но оказался.
Никитин ехал в Кировск, по делам своей фирмы и тут внезапно заглохла машина. Чихнула и заглохла. Попытки снова завести Ниву ничем не увенчались. Загорелась лампа, указывающая на неисправность двигателя.
Включив аварийную сигнализацию Никитин вышил из машины и огляделся по сторонам. И тут увидел дорогу, а рядом у обочины висела знакомая оранжево-белая призма. Оказалось, что автомобиль заглох не далеко от места прохождения соревнований и от турбазы, где обосновались ориентировщики.
Макс пошёл в сторону турбазы за помощью. И снова случайность - на соревнования приехали команды из его города. Все ориентировщики были взволнованны. От друзей - Дана и Олеси Никитин узнал о ЧП - пропал ребёнок. Мальчик ушёл на дистанцию в лес, на финиш не вернулся.
Остаться безучастным Максим не мог. А потом так сложилось, что, когда формировали группы на поиски пропавшего Игоря, Никитину в напарники, опять же случайно, попала девушка, встречи с которой он избегал полтора года.
Полтора года назад именно из-за неё Максим бросил ориентирование и лыжи. Хотя говорил и убеждал себя и тренеров, что это из-за старой травмы.
Тогда, медицинский консилиум, собранный Маргаритой Витальевной, не нашёл на рентгене Макса ничего. Медики со всех сторон, ощупывали левую ногу Никитина, долго совещались и разводили руками.
- Здоров!
- Как здоров? Нога то болит! - упрямо повторял Макс, не веря им.
- Не знаю? - пожал плечами профессор Емельянов. - Ваша нога в полном порядке.
- Зато мне всё понятно, - Маргарита Витальевна поднялась со стула. - Я знаю, что с тобой. Ты ищешь причину, чтобы уйти из спорта. Хочешь - уходи. Удерживать и уговаривать не буду. Но прежде чем принять окончательное решение, признайся хотя бы себе - нога у тебя не болит! Причина в Валентине… точнее в ваших с ней отношениях…
Максим спорить не стал, поднялся с кушетки и молча, вышел из кабинета. В этот же вечер он собрал вещи и уехал на целый год в Псков к друзьям, чтобы скрыться от всего, что ему напоминало о Валентине, чтобы забыть её и спорт. Каждый день он повторял себе:
- Со спортом покончено и с Валей тоже!
Макс всегда искал виноватых, не желая тратить силы и время, чтобы разобраться, почему всё так получилось в их любовном треугольнике. Сначала виноват был Антон, потом Валя. Два самых близких друга предали его… Он продолжал в это искренни верить.
Пробыв в Пскове год, Максим понял, что прятаться от самого себя нет смысла, и вернулся домой. Потом было восстановление в институт, покупка и переезд в новую квартиру, бизнес, а в свободное время ночные клубы, женщины.
Маргарита Витальевна звала его к себе в спортивную школу тренером, обещала группу перспективных ребят, но Макс отказался наотрез. О возвращение в спорт, даже тренером, не могло быть и речи, потому что это сулило неизбежными встречами с Валей.
И что теперь? - Макс снова и снова задавал себе этот вопрос. Вот он опять в лесу с картой, уже несколько часов бродит по незнакомому району в мокрых кроссовках. От чего шел к тому и пришёл… или к той? Почему если ты убегаешь от кого-то, то обязательно, вопреки всем законам, встретишься с этим человеком? Судьба?
Никитин злился на себя, и игнорировал, рядом идущую девушку. Как обычно находясь рядом с ней, он терял контроль над собой. Макс хотел убить её и в тоже время поцеловать, так чтобы она навсегда забыла о третьем - об Антоне. У Максима создавалось впечатление, что он снова втягивается в старую, не понятную игру, правило которой не знает. Сама судьба толкала его обратно - навстречу тому от чего он так усиленно бежал и прятался…
***
Прошлое.
…Макс точно помнил до мельчайших подробностей тот холодный и пасмурный осенний день. Дул ледяной, пробирающий до костей ветер. Он с другими спортсменами шел по тропинке между деревьев, выполнял шаговую имитацию лыжного хода.
Оскольский особое внимание уделял этому упражнению, считая, что использование имитации направленно, прежде всего, на развитие функциональных возможностей спортсменов.
На улице давно стемнело. Накрапывал дождик. Редкие, тусклые фонари очень плохо освещали дорогу. Впереди бежала невысокая девочка в белой куртке и синей шапочке. Какое-то мгновение Макс на неё даже засмотрелся. Настолько красиво и плавно незнакомка выполняла толчки, опираясь на лыжные палки.
Вдруг сзади послышался шум. Обернувшись, Никитин увидел, как на него с бешеной скоростью летит велосипед. Сам-то он отскочить успеет, а вот незнакомка, бегущая впереди, опасности не видела.
- Отойди в строну, - крикнул Макс, ей.
Но девочка никак не отреагировала на его окрик. Она продолжала выполнять упражнения, словно не слышала.
И тогда отбросив палки в сторону, он побежал по склону вниз. В самый последний момент Никитин поравнялся с девочкой, толкнул её в сторону, и приняв весь удар от велосипеда на себя.
Невыносимая боль в левой ноге и мат упавшего велосипедиста, последнее, что почувствовал и услышал Макс, теряя сознание, падая в чёрную бездонную дыру…
***
… Когда сознание вернулось, первое что увидел Макс наклонившуюся над ним девчонку, с рыжими кудрями. Лицо незнакомки, было усыпанное веснушками.
- Мальчик, мальчик! - звала она, дрогнувшим голосом - Ты слышишь меня? Ну, скажи что-нибудь… - её красивые зелёные глаза застыли от ужаса.
- Что зависла? - Оскольский оттолкнул девчонку и присел возле Макса. - Максим! Максим! Что с тобой, Макс?
Но Никитин лишь безвольно покачал головой, и застонал, не в силах ответить.
- Скорую! Быстро! - крикнул тренер. - Больно? Терпи!
Девочка встала и повернулась, чтобы уйти.
- … не уходи… - прохрипел Никитин, морщась от боли.
- Лежи! - велел тренер.
Перед глазами Макса поплыли тысячи светящихся точек, он попытался встать, несмотря на запрет Оскольского, но не смог, упал на землю, вновь потеряв сознание…
…Очнулся он от резкого запаха нашатыря.
- Плохо! У мальчика шок! Возможно сотрясение… и перелом ноги…
Врач, скорой, резанул ножницами, намокшую от крови штанину спортивных брюк Макса. Быстро, ощупал и осмотрел повреждённую ногу.
- Открытый перелом. Потерпи… Сейчас сделаем укол успокоительного, и тебе полегчает.
Медик достал из своей сумки шприц и ампулы, а затем скомандовал:
- Посветите мне. Тренер держите ребёнка…
Он вколол Максу какой-то раствор. После него голова и руки пострадавшего стали невыносимо тяжёлыми, боль отступила, а глаза незаметно закрылись.
- Ребёнка, необходимо срочно везти в больницу. Сейчас максимально плавно и осторожно перекладываем на носилки.
- Ах, не вовремя это! Где теперь ему найти замену? Кого отправить в Тольятти на соревнования… - бормотал себе поднос Оскольский, удерживая повреждённую ногу Никитина.
Водитель "скорой" и гаишник синхронно взялись за подмышки Макса.
- Только без рывков! - предупредил врач, разворачивая носилки.
Пострадавшего осторожно положили на носилки. Ребята со всех команд, которые в этот вечер тренировались на Кургане, стояли сгрудившись кружком. Кто с удивлением, кто с ужасом, кто с сочувствием смотрел на Максима, лежащего на носилках.
- Аккуратно понесли к машине… - скомандовал врач.
Потерпевшего, как нечто ценное подняли. Ребята тут же расступились, пропуская взрослых с Максом.
- Маме Максима позвоните, - крикнул на ходу тренер. - Пускай едет в больницу.
Когда, носилки втолкнули в скорую, Оскольский нырнул следом, в широкую заднюю дверь машины. Места было мало, сесть было негде и поэтому Алексею Андреевичу пришлось стоять, упираясь спиной в угол, а плечами в крышу. Пока ехали до больницы, на каждом повороте тренер безнадёжно взмахивал руками в попытке удержаться на ногах…
***
Больно… как же больно. Обжигающая боль протекала по всему телу. Макс застонал.
- Всё хорошо, Максим, всё хорошо сынок, - мама успокаивающе погладила его по руке. - Сейчас придёт врач и сделает укол. Потерпи немножко.
Никитин с трудом приоткрыл глаза. Сквозь застилавшие их слёзы посмотрел на мать.
- Как у нашего героя дела? - в палату вошёл мужчина в белом халате. - Сейчас сделаем укол, рентген…
Макс непроизвольно поморщился, когда доктор стал очень тщательно осматривать ногу. Но муки на этом не закончились.
Сначала его отвезли на рентген потом в операционную. Там он пролежал полчаса на холодной каталке, ожидая врача. Мама стояла в углу. Максим периодически на неё посматривал, а она успокаивающе кивала - мол всё будет хорошо.
- Плохо… - вошедший в кабинет доктор говорил тихо, отвернувшись от Максима, так чтобы его слышала только Мария Петровна. Врач ещё раз посмотрел на снимок. - Очень плохо… боюсь, что дело серьёзное… хорошо если вообще на ноги встанет…
Макс же в этот момент пытался уловить, о чём разговаривают мама и врач. Но так как он не мог ничего расслышать, попытался уловить реакцию матери. Она же, сдерживая слёзы улыбалась, словно ничего плохого не случилось.
- Что… будет с ногой? - не выдержал Максим. - Я смогу кататься?
Доктор молчал, словно раздумывал - говорить правду или нет. Макс испуганно смотрел на него. На некоторое время боль сменилась страхом.
- Посмотрим… - медик отошёл от снимков и снова ощупал ногу. - Пока трудно сказать… Думаю всё будет в порядке… пару месяцев… только кости надо вправить. Потерпеть придется.
Макс согласно кивнул. Закрыл и тут же быстро открыл глаза. В них врач увидел адскую боль.
- Я потерплю… - пообещал он пересохшими губами.
Его переложили с каталки на стол, пристегнули запястья брезентовыми ремнями, сделали укол. Боль и страх ушли. В голове появился туман, тело наполнилось сонной тяжестью…
***
- Олег! Что же теперь будет? - всё время повторяла мать, прижимаясь к отцу.
- Что, что? - недовольно отвечал Никитин старший, стараясь сохранить спокойное выражение лица. - Будет жить как другие! Радуйся, что, жив…
Макс же лежал и молчал. За два месяца ему ломали ногу уже дважды. Не правильно срастались кости. После каждой такой процедуры нельзя было несколько дней шевелить ногой.
- Может в Москву его отвезём… профессору покажем?
- Посмотрим…
В палату постучались, дверь открылась и в проёме появилась сначала голова Антона Якорь, потом Данилы Раер.