Данила не мог подвести команду и поэтому заставлял себя бежать вперёд. Но читать правильно карту не получалось, и он сделал ошибку - двинувшись не в том направлении. Ещё через минуту Дан стал задыхаться, воздуха не хватало. Быстро развивалась аллергическая реакция - приступ астмы. Лёгкие работали на тридцать процентов. Раер понимал, что должен остановиться, его состояние опасно. Нужно былой как-то подать сигнал, успеть пока он ещё мог. И тогда парень, двинулся к ближайшему пункту, чтобы через камеры попросить вызвать врачей…
Когда Раер еле передвигаясь, появился на поляне, к нему сразу подъехал автомобиль медпомощи, подбежал Оскольский и ребята…
Уже к вечеру, находясь в больнице, Данила пришёл в норму, но у него оставалось чувство разочарования. И это чувство ещё долго и постоянно будет его преследовать…
***
В день закрытия соревнований команда "Легенда" в полном составе собралась в одном из номеров гостиницы.
Дан итак был в плохом настроении после поражения в эстафете. А тут ещё к ним в номер Олеська притащила своего норвежца. Зачем? Неужели она не догадывается, что делает ему своим этим поступком ещё больнее?
Все присутствующие ребята знали о чувствах Раера к Олесе. Только, похоже, одна Филатова о них не догадывалась. Складывалось впечатление, что она живёт в другом измерении, ничего не замечает.
"Отлично. Он будет делать вид, что его это совсем не касается, будет претворяться, скрывать свои истинные чувства, и пускай Олеська смотрит в тёмные глаза норвежца, пускай он её обнимает и что-то шепчет по - английски." - решил Данила.
Парни в солидарность с Даном были настроены против ничего не подозревающего норвежца. Компания сплотилась вокруг Раера, игнорируя Филатову и её гостя.
Хальвар и Олеська сидели на кровати в обнимку, норвежец целовал руки девушки, сжимая их в своих ладонях.
- Ручки целует, гад заботливый, - презрительно буркнул Макс, наблюдая за парочкой. - Что-то я особой любви у них не вижу.
- Да, плюнь ты на неё, - посоветовал Антон. - Посмотри вокруг, сколько баб красивых. Тебе только надо пальчиком поманить… Тебя же все девчонки любят!
- Не все, как видишь, - поморщился Данила.
Раер опять покосился в сторону Олеси и норвежца. Если он не избавиться в ближайшее время от непривычных душевных болей, тоски и пустоты, то просто сойдёт с ума. Его с каждым днём всё сильнее угнетало осознание, что любимая девушка видит в нём только друга, товарища по команде.
- Ребята, давайте не будем… - тоскливо попросил Данила. - Мне никто не нужен кроме Олеськи.
- Посмотри, как на тебя смотрит Маша, - продолжал гнуть свою палку Антон.
- Петрова? Она же дура…
- Зато красивая. Ноги от ушей. Тебе же с ней не в "Что? Где? Когда?" играть, - язвительно усмехнулся Макс…
Олеся смотрела в чёрные глаза любимого и страдала от безнадёжности ситуации. Она делала вид, что увлечённо слушает рассказы Хальвара о Норвегии, а сама думала о предстоящем расставании.
Улучив момент Хальвар, целовал её. Но что-то было в этих поцелуях не так. Олеська не чувствовала влечения, страсти о которых читала в книжках.
- Переезжай ко мне, - словно, как собой разумеющие предложил парень. - Будешь выступать за сборную Норвегии. У нас условия лучше…
Олеся лишилась дара речи, растерялась, не зная, что сказать. "А может это вариант?" - мелькнула у неё мысль и тут же она представила, что придётся жить в чужой стране, далеко от близких ей людей. А готова она к этому?
- Я подумаю, - уклончиво ответила девушка.
Хальвар согласно кивнул и снова поцеловал её. И опять Олеся никак не могла понять свои ощущения. Она почувствовала на себе чей-то тяжёлый взгляд. Медленно открыла веки и встретилась глазами с Даном.
Он смотрел на неё как-то озлоблено. И что-то в сердце Олеськи ёкнуло.
- Дура, - выдохнул Раер с тихим бешенством, одними губами…
Почувствовав напряжение Олеси, Хальвар оторвался от её губ и отстранился. А ещё через минуту у него зазвонил мобильник, и он ушёл на вечернее собрание своей команды, чмокнув девушку в щеку.
Очень часто у Филатовой возникало ощущение, что за спиной постоянно происходит что-то, что касается непосредственно её и молодых людей, с которыми она встречалась, какие-то события, о которых она не знает.
Вот и сейчас ребята вили себя странно - они весь вечер игнорировали Хальва и её, как будто договорились об этом между собой. Они не пытались вовлечь ни норвежца, ни саму Олеську в разговор. Словно их здесь не было. Но как только он вышел из номера обстановка в комнате сразу изменилась.
- Что ты делаешь? - прошипела ей в ухо Валентина
- А что я делаю?
- Ты, зачем норвежца сюда притащила? Не видишь, что ли ребята его не переваривают?
- Он же не виноват, что наша команда проиграла…
- Дело не в проигрыше… - Валентина, в изнеможении от тупизны подруги, закатила глаза.
- А в чём тогда?
- Зачем тебе понадобился этот иностранец? Своих парней не хватает?
- Сердцу не прикажешь, - Олеська театрально прижала руки к груди, изображая боль. - Ему всё равно - иностранец, любимый человек или нет.
- Ага, ещё скажи, что ты любишь Хальвара…
- Люблю…
- А Данила?
- Причём здесь Раер?
- Он тебя любит!
Олеся, молча, вытаращилась на подругу.
- Во, даёт! Не видит, что у неё под носом происходит. Ты, что слепая? Сколько раз он тебя после приступов из леса вытаскивал? А в больницах сидел у кровати… с ложечки бульоном отпаивал? Да он же за тобой ходит как тень. Что думаешь просто так?
- Дан очень хороший друг…
- Друг? - Валентина громко засмеялась.
- Всё! Не хочу больше слушать этот бред!
Олеся резко встала с кровати и стремительно пошла к дверям, чтобы уйти в свой номер, и там скрыться подальше от шумной компании …
Олеська и не подозревала, какие мысли бродят в этот момент в голове у Данилы. Она не видела, как он сначала в спину её проводил хмурым взглядом, потом встал с кресла и направился следом.
Она, вздрогнула, увидев его на пороге своего номера. Не готова была Олеся к этой встречи, особенно после слов Валентины, ведь и в комнату она бежала, чтобы переварить услышанное, подальше от взгляда Дана. Девушка взяла себя в руки, и, изобразив на лице фальшивую улыбку, спросила:
- Ты, что хотел?
- Поговорить…
- Знаешь, я так устала… давай завтра, - зевая пробормотала Олеська, и тут же попыталась закрыть дверь, но Данила ловко просунул ногу в дверной проём.
Не дав ей, опомнится, он толкнул дверь и вошёл в номер. Девушка отскочила в сторону, уперевшись спиной в стенку. Дан подошёл к ней вплотную.
- Данила… - это всё что смогла из себя выдавить Олеся.
"Какая она красивая", - подумал Раер. Так хотелось к ней прикоснуться, возбудить ответное желание. Заставить ответить на чувства. Так нельзя, нельзя заставить любить себя, нельзя врываться к любимой девушки в номер, нельзя целовать её против воли, но Данила не мог себя заставить уйти. Перед глазами стояла ещё недавняя картинка - Олеся в объятиях норвежца. Дан ощутил новый укол ревности и новую боль. И от этого захотелось ещё больше прижать её к себе и поцеловать. Поставить отметку, объявляющую всем, что Олеся Филатова принадлежит только ему, она его девушка, его женщина.
Олеська видела, как поменялся его взгляд, он вдруг сделался напряжённым и злым. Данила наклонился к ней, грубо схватил за волосы и его губы коснулись её губ, вбирая их в себя, сминая, приоткрывая. Что-то полыхнуло между ними, как разряд электрического тока, пронизывая Олесю, с ног до головы. Поцелуй из лёгкого, исследующего касания превратился в настоящий, глубокий, требовательный, шокирующий.
Голова кружилась, сердце бешено стучало…
Рука Данилы потянулась к выключателю, вторая скользнула под Олескину футболку, касаясь обнажённой тёплой кожи…
Тишину разорвал громкий звук пощёчины. Дан с неохотой разомкнул губы. Олеся отпрянула от него. У обоих возникло ощущения какой-то потери, холода, пустоты.
- Ты что?! - Олеська нажала на включатель. - Совсем свихнулся?
В комнате вспыхнул свет. Данила прижался к стене, часто-часто дыша, потирая красную щеку. От этих движений синяя футболка туго обтягивала крепкую мускулистую грудь парня. Хальвар изрядно проигрывал рядом с ним.
Раер выглядел настоящим атлетом, в то время как Хальвар на его фоне казался маленьким и сухощавым. Отметив всё это, Филатова ещё больше стушевалась.
- … Повторим… - предложил Дан и тут же потянулся снова к ней.
- Дурак! - девушка, стукнула его по рукам.
- Ещё скажи, что тебе не понравилось? - во взгляде Данила мелькнула встревоженность и беспокойство, но увидев, как Олеська покраснела, в его глазах появились смешинки. - Понравилось! -
- Самоуверенный дурак! Уходи! - Филатова открыла дверь, скрестила руки на груди и отвернулась.
Данила двинулся к дверям. Проходя мимо Олеси, вдруг остановился. Протянул руку и провёл пальцев по её распухшим губам. Его лицо было слишком близко. И это пугало девушку, нервировало. Она даже дышать перестала на какое-то мгновенье. Попыталась отодвинуться - не получилось. Рука Даньки легко придавила её к стене.
- Уходи!
- Ага, - усмехнулся Раер. - Только поцелую на прощанье!
Его ладони легли ей на плечи, а губы мягко коснулись её рта. Олескины губы сами, помимо её воли, раскрылись навстречу. Руки обхватили крепкую шею парня. Всё, пропала…
Поцелуй становился всё глубже. Данькины губы всё требовательнее. Воздуха уже не хватало обоим. Они тяжело дышали не в силах оторваться друг от друга. Началось какое-то безумие…
Данила первый оторвался от Олеси. Разжал её руки. В его лице проглядывалось волнение. Он смотрел Олеськи в глаза, словно ища в них что-то. Потом наклонился к ней, но тут же отстранился, сжал кулаки, и быстро вышел из номера.
Олеська закрыла дверь, её била мелкая дрожь от незнакомых чувств, вызванных Данькиными губами. Она была напугана произошедшим, ей нужно было всё срочно понять и обдумать. Слишком уж всё было сложно и не понятно: переплетение противоречивых эмоций, разум отказывался принимать тот факт, что Дан больше не лучший друг и никогда им не будет, а сердце билось сильно от воспоминания о поцелуях и по телу бежали мурашки.
Филатова доплелась до кровати, опустилась на нее, и тут же разревелась. Она ревела долго. Затихала на время, успокаиваясь, и вдруг опять начинала реветь. Когда слёзы иссякли, Олеська заснула…
Глава вторая. Несчастный случай
Наши дни. Кировский район 07:00
Сырой, морозный воздух висел над болотом…
…Некоторое время Макс ещё пытался упираться локтями в рыхлую грязь болота. Он уже до пояса ушёл под неё и продолжал погружаться. Вылезти не получалось, трясина засасывала всё больше. Силы стремительно уходили. Осталось только упрямство и жажда жизни.
Максим вдруг обозлился на собственные руки, которые отказывались двигаться, на своё бессилие, на себя самого. Дёрнулся, толкаясь вперёд, насколько позволяли оставшиеся силы, и, наконец, дотянулся до протянутой толстой ветки. Ухватился. Дальше действовал Данила.
- Готов? Тащу… - крикнул он и потянул.
Всей тяжестью, налегая на ветку, Никитин с трудом вытянулся на несколько сантиметров из засасывающей холодной топи. Мокрые грязные штаны липли к телу. Каждый новый толчок давался с напряжением…
…на четвереньках, тяжело дыша, он выполз на твёрдую землю, развёл руки в стороны и опустился на живот, уткнувшись в кашу грязи. Дан стоял над ним. Хорошо, что в этот момент он не видел лица Макса, а то бы прочитал на нём всё, что думал Никитин о нём и о той глупой ситуации, в которую только что из-за его упрямства они попали.
До сих пор Макс во всём соглашался с другом, поскольку так же считал важным, выйти на новые поиски мальчика, не дожидаясь всех остальных - МЧС, Оскольского, ребят из команды. Сейчас он уже сомневался в правильности этого решения.
Да, Раер всегда был рискованным человеком, и Максим это прекрасно знал. Но тогда почему он постоянно шёл за другом? К полоумным идиотам не относился, отдавал себе каждый раз отчёт в том, на какой риск собираются пойти. На первый взгляд от всех затей друга несло безумием, но когда Дан расписывал, рассказывал, как он всё видит, задачи казались вполне даже выполнимыми…
Максим перевернулся на спину и замер. Он смотрел в небо. Оно было низким, начиналось от самых корневищ деревьев и не заканчивалось, уходя куда-то в бесконечность. Такой глубины и прозрачности Никитин не видел давно. Казалось, протяни руку и можешь ощутить его холодность и бескрайность. Как тогда, несколько лет назад.
В лесу было тихо. Какая-то гнетущая тишина. Не ветра, не птиц. Это был сладостный и в тоже время страшный миг. Макс не шевелился, замер, боясь вдруг нахлынувших воспоминаний. Он не мог объяснить себе, в чём же скрыт его страх. В тишине? Боли? В прошлом?
- Ты как? - спросил Раер, прервав мысли друга.
- Терпимо… А помнишь на похоронах Антохи было точно такое же небо?
Данила тоже задумался, поднял глаза к небу.
- Если бы можно было всё начать с начала, и изменить жизнь, я бы изменил всего лишь один день… день - когда погиб Антон…
Раер закрыл глаза, погружаясь в воспоминания…
***
Прошлое
Дан искренне делал вид, что первый Чемпионат мира для него ничем не отличался от любых других соревнований. Не получилось взять медаль в эстафете - ничего страшного. И ведь никто из окружающих его людей не понимал - то ли действительно он так считал, то ли у него была такая форма самозащиты. Мол, в следующий раз золото будет наше.
Лишь очень близкие друзья видели, как он переживает каждое поражение, каждый проигрыш. И только огромная сила воли, и желание во чтобы то не стало победить, не позволило проигрышам на Чемпионатах стать крахом всей его спортивной карьеры. Рано или поздно раны затягиваются, боль притупляется. Но это только так кажется со стороны. На самом же деле всё гораздо сложнее.
Тогда, пред вторым Данькиным Чемпионатом мира, всё складывалось против. За год до этого были приняты нововведения в систему отбора в сборную России. Чтобы им соответствовать ребятам, после службы в армии, пришлось пахать вдвойне. Нужно было показать результаты в трёх соревнованиях. Набрать максимальное количество очков, только так они попадали в команду.
Всё это реально, когда у тебя целый год впереди, а не три месяца и трое последних соревнований. Но Данила сумел убедить ребят, что им под силу пройти отбор. И они два из трёх прошли. Оставалось два месяца до Чемпионата, и последние отборочные Всероссийские соревнования по спортивному ориентированию на лыжах в Северодвинске. И тут судьба преподнесла новое испытание. Тяжёлая трагедия пошатнула всю команду "Легенда", нелепая гибель Антона стала неожиданностью для всех.
Смерть неизбежно приходит к любому человеку, только никто не знает, не может предсказать, когда её надо ждать…
За два дня до Северодвинска.
Перед отъездом в Северодвинск ребята решили отдохнуть, расслабиться. Сначала сходили в кино, потом завалились всей компанией к Антону домой. Родители его были в какой-то важной командировке, поэтому молодёжи никто не мешал.
Валентина изначально идти не хотела, находиться в одной компании с Антоном и Максом было опасно. Слишком сложные и непонятные складывались у неё отношения с ними. Девушка продолжала метаться между друзьями. Она сходила с ума от лжи, которую порождали её тайные встречи с Никитиным, и эта ложь множилась с каждым днём.
Признаться, во всём Антону и сказать "прости, давай расстанемся, я тебя не люблю", - не поворачивался язык. Да и это было не правдой. Валя любила Антона не меньше чем Максима. У девушки не хватало духу сделать выбор. Она совсем запуталась. Не готова оказалась к тому, что творилось в её сердце. Нервы были на пределе и не только у неё…
Весь вечер Валя сидела в напряжении ждала подвоха со стороны Максима. Она улыбалась ребятам, изображала веселье, но при первом же удобном случае сбегала то на кухню, то на площадку, то в комнату, отдышаться, успокоиться…
Видя Валькино напряжение, Антон обнял её, поцеловал в губы.
- Ребята у меня есть тост, - вдруг сказал Максим. Он поднялся с дивана, держа в руке фужер с соком. - Выпьем за мою большую любовь! - при этих словах парень пристально посмотрел на Валентину и опрокинул в себя содержимое фужера.
Слишком красноречив был его взгляд. Повисло неловкое молчание, ребята смотрели то на Антона, то на Макса. Якорь помрачнел, поднялся. Он сильно сжал пальцами фужер с минеральной водой, громко звякнуло стекло. На пол, стол, тарелку посыпались осколки. С ладоней парня потекла вода и кровь.
Все повыскакивали с мест. Антон скинул остатки стекла, отодвинул стол и пошёл в коридор. Проходя мимо Макса, он грубо толкнул его плечом.
- Пошли, поговорим…
Они вышли на лестничную площадку. Антон тут же прислонился спиной к стене. Скрестил руки на груди.
- Ну? Я слушаю.
- А в чём дело?
- Пора точки расставлять… Ты, Макс, вот что… ты на Вальку прекрати так смотреть. Хоть ты мне и друг, но морду я тебе набью. И прежде чем что-то ляпать, десять раз подумай.
- Тебе показалось… Я твою Вальку на дух не переношу…
- Зачем врёшь? - взорвался Антон и схватил Никитина за грудки и встряхнул. - Я же знаю она тебе нравиться!
- Нравиться, - помедлив, признался Макс.
- Забудь о ней! - голос парня звучал напряжённо.
- Убери руки, мудак! - Никитин попытался локтём сбить захват рук Якоря.
- Ты, меня понял?
- Не думал никогда, что между нашей дружбой встанет баба!
Антон ударил его в живот и отпустил. Максим тяжело дыша, согнулся.
- Да пошёл ты… - огрызнулся Никитин, выпрямился и пошёл вниз по ступенькам.
- Иди, иди… - крикнул ему в след Антон, обматывая порезанную руку носовым платком.
Макс вышел из подъезда и пошёл, куда ноги понесли. Без куртки, шапки, в запачканной кровью белой рубашке и джинсах. На улице падал густой снег. Мелкий, липкий. И ветер, пронизывающий дул. А Максим почему-то не чувствовал холода…
… Валентина вошла в маленькую комнату, выключила свет, легла на диван и закрыла глаза. Мысли вяло текли, возвращаясь к ЧП нынешнего вечера. С площадки в квартиру Антон вернулся один, злой и не разговорчивый. Он игнорировал Валю, не отвечал на её вопросы, а потом и вовсе схватил куртку и убежал куда-то…
Уже засыпая, сквозь сон девушка услышала звонок в дверь, звук отпираемого замка, тихие голоса в прихожей. Наверное, Антон вернулся. Проветрился. Зайдёт в комнату или нет?
Голоса удалились в сторону, мимо комнаты, но тут же опять послышались чьи-то тихие шаги. Дверь скрипнув, приотворилась.
Валентна открыла глаза, щурясь на яркий свет, бивший из прихожей. В проёме стоял Максим. Не спрашивая разрешения войти, он проскользнул в комнату, захлопнув плотно дверь, сел на краешек дивана.
- Спишь?
- Нет… - Валентина занервничала. В любой момент в комнату могли зайти, а они здесь вдвоём, в темноте. Девушка села.
- Ты на меня сердишься?
- Да… Зачем ты провоцируешь Антона?