Здесь гравитация концентрировала пыль и газы до тех пор, пока скорость возникновения звезд не становилась просто неправдоподобной. Каждый раз, как кластер проходил через облака вокруг галактического центра и собирал новую порцию материи, тут же происходило внезапное образование суперновой, несколько процентов за миллион лет или больше. Он не мог наблюдать, неистовство там бушевало, он едва ли осмелился прикинуть этот процесс в цифрах. Вероятно, радиация сделала жизнь невозможной на протяжении пятидесяти световых лет вокруг (следовательно, Киркасант должен находиться несколько дальше, что подтверждается теми фактами, о которых ему говорили, что межзвездная среда гораздо плотнее в этой области ядра, чем по соседству с исчезнувшим миром).
Ядра пеклись как блины внутри звезд, не за два-три-четыре звездных поколения, что требовалось нормальным галактикам - здесь же типичный атом мог прекрасно подвергаться дюжине различных последовательных взрывов суперновых. Трансформация строилась на трансформации. Водород и гелий оставались самыми обычными элементами, но только из-за того, что они переполняли изначально химическое соотношение элементов. И наоборот, более легкие вещества в основном встречались редко. Планеты не были похожи ни на что известное ранее. Гиганты были покрыты толстой коркой замерзшей воды, а более мелкие - обширные кремниевые корки. Углерод, кислород, азот, натрий, алюминий, кальций - все терялись среди железа, золота, ртути, вольфрама, висмута, урана и веществ трансуранового ряда… На некоторые маленькие сферические планеты Лори не осмелился высадиться. Они давали слишком сильную радиацию. Хорошо защищенный робот, возможно, и сможет когда-нибудь ступить на них, но живой организм - никогда.
Команда "Макта" не предлагала ему своей помощи. Обиженный, он безрассудно не просил их об этом. Джаккарви осуществляла основную связь с их капитаном и навигатором. Он усиленно трудился до тех пор, пока не валился с ног, потом просыпался, подзаправлялся едой и опять приступал к работе. Летя между звезд, он делал подробные анализы своих образцов. Было достаточно мудрено отгонять свои мысли от Грейдал. Такие минералы, как эти, не могли больше образоваться нигде, как только в заколдованной местности.
Наконец корабли вышли на орбиту какой-то планеты, у которой была атмосфера.
- Ты действительно хочешь выйти тут? - спросил компьютер, - Я бы этого не советовала.
- Ты никогда не советуешь мне делать то, чего я хочу, - огрызнулся Лори, - Я понимаю, что воздух добавляет еще один фактор риска, который необходимо принимать в расчет. Но я хочу получить представление о распределении элементов на поверхности объектов подобных этому, - Он потер воспаленные глаза, - Это будет последняя планета. Потом мы отправимся домой.
- Как пожелаешь, - неужели действительно искусственный голос издал вздох? - Но после такого длительного пребывания в космическом пространстве тебе придется подготовить все для аэродинамического приземления.
- Нет. Я как обычно возьму сани. А ты будешь следить.
- Ты становишься невыносимым. Разве это шарик, где нет атмосферы и где я могу оставаться на орбите прямо над вершинами гор и высматривать все, что с тобой может произойти? Ну, а если я не ошибаюсь, здесь настолько насыщенная ионосфера, что радио с саней не может достичь меня.
- Ничего необычного не произойдет, - сказал Лори. - А если и случится что-нибудь, ты не освобождаешься от необходимости препроводить благополучно киркасантян отсюда.
- Я…
- То, что ты слышала - приказ. - Лори продолжал обсуждать некоторые основные меры предосторожности. Хотя он чувствовал, что в этом не было никакой необходимости. Цель его выглядела мирной - сухой, стерильной каменной глыбой, вращающейся вокруг звезды.
Однако, когда он отделился от основного люка и выстрелил своими гравитационными санями, чтобы набрать скорость, у него перехватило дыхание от этого вида.
Вокруг него простирался сверкающий туман. Звезды и планеты купались в нем, он освещал впадины и выступы, сияли ореолы многоцветной флюоресценции. Когда он посмотрел на одно такое место, сине-стального цвета, интенсивное его сияние было таким, что глазам стало больно. Еще одна новая. Каждая стадия эволюции звезд была так широко представлена, что это было похоже на то, как будто само время сжалось - и сам космос стал астрофизической лабораторией!
(Во всяком случае - для приборов, которыми человек не будет управлять. Человеческая плоть не может выдержать многие месяцы в окружении космической радиации, которая падает в этом космическом пространстве, как дождь со снегом, синхротроны, бетатроны и кванты Черенкова, которые выкипали из частиц, выбрасывались в газы через сплетенные магнитные поля атомов и солнц. Лори постоянно сверялся со своим счетчиком радиации на левом запястье).
Солнечный диск был большим и пылающим апельсином. Несмотря на поддержание определенной температуры в санях, Лори чувствовал, как его обдавало этим жаром через защитный корпус и его собственный скафандр. Понижающий визор представил огромные протуберанцы, лижущие языками пламени небо, и корону, от красоты которой замирало сердце. Тип К не был бы таким завораживающим взор, но в пределах видимости не было нормальных звезд - особенно с таким распределением элементов и такой орбитой.
Однако планета, к которой он направлялся, была чуть дальше. Но трение, возникшее в туманности в течение гагалет вызывало ее спиральное закручивание вовнутрь. Температура на поверхности не была слишком большой, около 50 °C, потому что атмосферный слой был тонким, в основном из благородных газов. На всей планете не было достаточно воды, чтобы наполнить скромное озеро. Она разворачивалась перед ним как темная масса, слегка рельефная от красноватых пятен от гигантских пыльных бурь. Отраженный свет придавал воздуху радужные кольца.
Его сани врезались в эту атмосферу, и некоторое время он был занят тем, что среди грома и содроганий корпуса он помогал своему автопилоту снизить свой маленький корабль. В конце концов он завис над выпуклой равниной. Голые скалы высились на горизонте. Скалы были черными и коричневыми и слегка блестели. Солнце стояло высоко в ярко-алых небесах. Он взял пробу с помощью дистанционного управления и получил подтверждение, что почва была твердой, - на самом деле чрезвычайно твердой - и приземлился.
Когда он вышел из корабля, на него навалилась сила веса. Планета была меньше, чем самая маленькая, на которой жили люди, но была такой плотной, что гравитация достигала 1,22 стандартного "g". Неожиданно сильный порыв ветра набросился на него. Хотя слой воздуха и был тонок, воздушные массы передвигались быстро. Он слышал завывание ветра в своем шлеме. Издалека послышался грохот, и он почувствовал, как почва под ногами заколебалась. Сдвиг почвы? Землетрясение? Незамеченный вулкан? Он не знал, чего можно было ожидать здесь. Даже не подозревал того, на что мог обратить бы внимание опытный палеонтолог. В такие миры не ступала еще нога человека.
Излучение от почвы было более интенсивным, чем ему бы хотелось. Лучше сделать всю работу побыстрее. Он выгрузил приборы. Электродрель для образцов - он установил ее и оставил работать, пока сам устанавливал пироанализатор и скормил ему кусок скалы, который он подобрал в этой хаотической местности. Размолотый железными челюстями, нагретый докрасна, чтобы он превратился в пар, минерал представил свой основной состав для оптического и масс-спектрофотометров. Лори изучил представленные данные и с удовлетворением кивнул. Наличие атмосферы ничего не изменило в положении вещей. Это место было нагружено тяжелыми металлами и радиоактивными элементами. Ему нужны были еще изображения молекулярных и кристаллических структур для того, чтобы убедиться, что их так же легко извлечь, как и на других планетах, но у него не было причин сомневаться в этом.
"Хорошо, - подумал он, чувствуя голод и боль в ногах, - можно расслабиться немножко в кабине, слегка перекуситъ, а потом пойти проверить несколько других мест, просто, чтобы удостовериться, что они такие же многообещающие, а уж тогда…"
Небо взорвалось.
Он лежал на животе, закрывая руками щиток шлема от этого удара, когда его мозг осознал, что произошло. Рейнджеры проходили ядерное оружие, когда учились. Но когда спустя еще одну минуту взрывная волна не накрыла его и не было никаких других звуков, кроме звука поднявшегося ветра, он осмелился сесть и осмотреться.
Небо стало белым. Солнце больше не походило на апельсин, а превратилось в раскаленный медный фонарь. Он не мог смотреть на него, не щурясь. Его окружала яркое сияние, жара возрастала, когда он с трудом поднялся. "Новая", - пронеслось в его затуманенном сознании, - и он вызвал образ Грейдал на мгновенье, прежде чем он обратился в струйку газа.
Но он остался жив, в одиночестве на равнине, которая теперь сияла светом и миражами. Ветер визжал все громче и громче. Он почувствовал его толчки, как вращается вся масса планеты, и что во рту у него стало сухо, а мышцы напряглись как для прыжка. От сияния было больно глазам, но оно не было непереносимым через защитный щиток-хамелеон, и не казалось, что оно увеличивается сильнее. Инфракрасное излучение вызвало пот на его коже, но он от него не сварился заживо.
Наступило какое-то временное равновесие. Что-то чрезвычайно странное происходило на этой планете. Однако он был еще живым. Просто для проверки, без всякой надежды он включил свой радиопередатчик. Статическое электричество зажурчало в его наушниках.
Сердце его учащенно забилось. Он не мог сказать, был ли он испуган или же просто возбужден. Ведь он был еще совсем молодым человеком. Но к нему вернулось привычное хладнокровие. Он не перестал чувствовать. За его самоконтролем кипели страсти. Но все-таки он методично стал собирать оборудование и в процессе работы рассуждал.
- Это не взрыв новой. Звезды главного порядка не образуют новых. Но они и не изменяются за доли минуты… но ведь тут каждая звезда выходит за рамки нормы. Возможно, если бы я проверил спектрэтой, я бы увидел предпосылки к тому, что она на грани следующей фазы этого неравномерного процесса. А может быть, я бы и не понял, что все это означает. Кто же изучает астрофизику в подобных обстоятельствах?
Он полагал, что то, что произошло, могло быть сродни явлению Вульфа-Райэ. Звезды вокруг не развивались обычным порядком. Начнем с того, что у них довольно необычный состав. И когда на них попадает материя из космоса, она изменяет строение звезды, увеличивая ее массу. Это может вызывать нестабильность. Каждый спектр, который он получил в сердце этого кластера, показывает на огромные турбулентные потоки в поверхностных слоях. Точно так же и во всех протуберанцах, коронах, выпуклостях и местах, которые он видел. Хорошо, очевидно, турбуленция зашла гораздо дальше, чем фотосферы. Действительные ядра звезд и их ядерные пласты могли подвергнуться этому воздействую. Вероятно, что каждое местное солнце подвергается сильным процессам изменения.
Даже в менее плотных областях звезды должны вращаться вокруг очень необычных ведомых. Очевидно, что солнце Киркасанта оставалось в стабильном состоянии в течение пяти тысяч лет - или же нескольких миллионов, скорее всего, поскольку на планете образовалась высокоразвитая жизнь. Но кто может поклясться, что все так и останется? Разрушение! Это место просто необходимо найти, чтобы люди в случае необходимости смогли эвакуироваться. Нельзя допустить, чтобы маленькие дети поджарились, как на сковородке…
Лори сверился со своим счетчиком радиации. Стрелка поползла вверх по шкале. Высоко стоящее солнце испускало рентгеновские лучи в значительном количестве, а у планеты не было озонового слоя, чтобы заблокировать их. Он будет мертв, если не найдет укрытия, скажем, в своем корабле с его защитными экранами до того, как ионы достигнут планеты. Несмотря на свою плотность, у этого шарика не было магнитного поля, о котором стоило бы говорить, поэтому задержать их тоже было нечем.
Вероятно, ядро планеты состояло из вещества, похожего на осмий и уран. Такая фатальная смесь может быть скорее твердой, чем расплавленной. Я ничего об этом не знаю. Но знаю одно, мне нужно как можно скорее уносить отсюда ноги.
Ветер выл. Он начал засыпать его железистой пылью, принесенной откуда-то еще. Он видел, как частицы, гонимые ветром, образовывали темные вихри и слышал, как они со звоном ударялись о его шлем. Он упрямо продолжал складывать свои инструменты. Когда он наконец вошел в кабину саней и закрыл шлюз, его корабль трясся под напором ветра, а солнце стало красным и мутным, как в тумане.
Он включил двигатель и стартовал. Не было никакого смысла противостоять ветру. Он почти что радовался тому, что его несло к ночной стороне. Тем временем он наберет высоту, потом поднимется над бурей, достигнет скорости выхода на орбиту и…
Он так и не понял, что произошло. Сани предположительно могли выдерживать более сильные порывы ветра, чем те, которые могли возникнуть в этом мир. Но кто может сказать заранее, на что способен этот митр? Атмосфера, будучи тонкой, производила передвижение своих слоев на высоких скоростях. Вероятно, неожиданный рост радиации вызвал подобный пароксизм в образовании циклона. Возможно, пыль, которая была проводником, преобразовала энергию в такую огромную воронку, скорость которой просто трудно представить. Лори не занимала теория метеорологии.
Его занимало то, чтобы остаться в живых, когда на него навалилась неожиданная слепота с таким ревом, что чуть было не снесла ему череп, и его завертело, как сухой лист, и отбросило на горы.
Это произошло так быстро, что действовать можно было только автоматически. Его автопилот и он должны были каким-то образом контролировать ситуацию. От столкновения сани развалились, дно распоролось и груз вывалился наружу, однако кабина пилота не была повреждена. Ремни безопасности предохранили человека от серьезных повреждений. Он на мгновенье потерял сознание, но когда пришел в себя, кроме боли во всем теле и крови во рту, никаких тяжелых травм не было.
Ветер гудел. Пыль неслась, шипя и впиваясь в тело. Солнце было туманным красным диском, хотя время от времени луч чистого огня пробивался сквозь бурю и блестел на склонах гор металлическим блеском.
Лори выбрался из своей сбруи и нетвердой походкой вышел наружу. Едва различимый склон, на котором он стоял, резко обрывался под ногами. Ему нужно найти укрытие. Бета-частицы могут достичь планеты в любой момент, протоны - через несколько часов, а они несли ему смерть.
Он в отчаянье увидел, что оборудования, которое он загрузил на корабль, не было. Он не осмелился отправиться на поиски. Вместо этого он неуверенными шагами отправился во мрак.
Он не нашел ни одной пещеры - на этой безводной планете их просто не было, - но путем наблюдений и вычислений (странно, насколько спокоен становишься, когда жизнь зависит от собственной сообразительности) он понял, в каком направлении у него были лучшие шансы и был вознагражден. Один временной слой накрыл собой, нагромождаясь на другой, пласт скал. Меж ними образовался проход, куда он мог заползти.
И тогда ему больше ничего не оставалось, как лежать в этом низком месте и ждать.
Свет проникал из-за наклонного пласта вместе с шумом бури. Таким образом он мог судить, как обстояли дела снаружи. Периодически он подползал к входу в свой дольмен и измерял уровень радиации. Она давно достигла уже такого уровня, что проведенный там час, несмотря на его космический скафандр и квалифицированное лечение, приведет к гибели.
Он должен ждать.
Джаккарви знала приблизительную область, куда он намеревался приземлиться. Как только возможно, она полетит на поиски. Пролетая как можно ниже с помощью своих детекторных устройств, она сможет отыскать покореженные сани. Больше этого без приказа она сделать не сможет. Но он сможет вылезти и связаться с ней. Не важно, будут ли они видеть друг друга в этой гористой местности, он сможет выслать радиосигнал, чтобы она его приняла. Она зависнет над ним и схватит его силовым лучом и переправит на борт.
Но… все зависит от того, когда эта буря успокоится. Джаккарви может преодолеть любой ветер. Но пыль ослепит и ее, и его. И оглушит и сделает их немыми, она была проводником, радиоволны не могут пробиться сквозь нее. Лори к собственному удовлетворению доказал это, проэкспериментировавсо своим минирадаром, встроенным в скафандр.
Итак все, казалось, зависело от того, что будет сначала - конец разбушевавшейся стихии или же конец питающим элементам костюма Лори. На нем работал его воздухообновитель. Осталось заряда почти на тридцать часов, пока он не задохнется отходами своего дыхания. Если бы он только захватил с собой запасной аккумулятор или парочку, а лучше бы устройство для ручной перезарядки! Они, возможно, откатились не больше чем на десять метров. Но он решил не искать их. Сейчас он не может вернуться. Радиация была слишком высока.
Он вздохнул, отпил немножко из подающего воду патрубка, съел что-то из питающего устройства, подумал о стаканчике пива и удобной постели и улегся спать.
Когда он проснулся, ветер стих на полсилы, но пыльная буря была такой сильной, что скрывала великолепную звездно-туманную ночь, которая уже наступила. Ночь ко всему прочему экранировала немного излучение, хотя недостаточно хорошо для него. Он некоторое время прикидывал, почему тело планеты не помогает бороться с радиацией лучше. Наконец он решил, что ионы, пронизывающие верхний слой атмосферы вместе с временными частицами, высвобождают вторичные частицы и каскады, которые оседают повсюду.
На дневной стороне бомбардировка этими частицами должна быть действительно ужасающей!
Прошло двадцать часов. Он открыл свой блок системы жизнеобеспечения, который он вытащил из заплечного контейнера, вытащил санитарный блок и подсоединил его. Люди не умирают так же романтически, как актеры на сцене. Их тела слишком упрямы.
Ничуть не меньше, чем их дух. Ему бы следовало привести свои мысли в порядок, но его постоянно мучили воспоминания о его родителях, о Грейдал, о смешной маленькой таверне, которую он однажды разыскал, о неприятностях, которые лучше было бы забыть, о деньгах, которые у него взяли в долг, и снова о Грейдал… Он опять поел и попил, а ветер наполнил воздух снаружи пылью и поймал время в кулак.
Осталось десять часов. Не больше?
Как, уже пять?
Какой глупый конец. Где-то на границе восприятия трепетал страх. Он овладел им. Ветер жалобно завывал. Как долго может продолжаться эта пыльная буря? Откуда она возникла? Дневной свет снова за его убежищем окрасил все кровью и медью. Опасные частицы и рентгеновские лучи были такими плотными, что некоторые задевали и его. Он подвигал затекшими мускулами, почувствовал запах немытого тела и пожалел о том, чего он хотел, но не успел сделать.
Появилась какая-то тень на скале, образующей угол. До его ушей донесся шорох и звук, как будто кто-то поскользнулся. Фигура, широкая и неуклюжая, как и его собственная, ползла вокруг наклонного туннеля. Оцепеневший и растерянный, он включил передатчик. Внутри воздух был удивительно тих и без помех, и он услышал ее голос сквозь тишину:
-…ты… ты жив! О, Крылья Валфара, сохраните нас, ты жив!
Он обнял ее, и когда она всхлипнула, заплакал тоже.