Интерьер кабинета оказался на удиапение аскетичным: стены, выкрашенные в строгий белый цвет, небольшой письменный стол, полочка с несколькими книгами и пара-тройка жестких табуретов. Окно открывалось в сад. Гэйнс сел за стол. Макензи и Спайер последовали его примеру, чувствуя себя неловко, на непривычных жестких сиденьях.
- Нам, пожалуй, стоит сразу перейти к делу, - выпал ил полковник.
Гэйнс ничего не ответил. Наконец Макензи пришлось, плюнув на этикет, самому прокладывать дорогу:
- Значит, ситуация такова. Мы собираемся оккупировать Калистогу, расположив отдельные подразделения по обе стороны холмов. Так нам удастся контролировать не только долину Напа, но и Лунную долину… ну, по крайней мере, с северных концов. Таким образом, именно здесь идеальное место для базирования нашего восточного крыла. Мы собираемся разбить укрепленный лагерь вон на том дальнем поле. Мы крайне сожалеем об ущербе, который будет нанесен вашим посевам, но заверяем вас, что он будет полностью возмещен, как только будет восстановлена власть законного правительства. И еще… Продукты питания, лекарства, ну, вы и сами понимаете, что наша армия будет вынуждена реквизировать подобные вещи, но мы не подвергнем никого неоправданно тяжелым лишения и выдадим расписки за каждую изъятую у ваших людей мелочь для последующей компенсации. Да, гм, в качестве меры предосторожности нам также придется разместить нескольких своих наблюдателей в этой коммуне с тем, чтобы они… ну, скажем, приглядывали за тем, что тут происходит. Обещаем, что они сведут свое вмешательство в ваши дела к минимуму. О’кей?
- Устав ордена гарантирует нам освобождение от каких-либо требований военных, - спокойно отозвапся Гэйнс. - По сути, вообще ни один вооруженный человек не имеет право переступить границу владений эсперов. Не могу же я принимать участие в действиях, являющихся нарушением закона, полковник!
- Если вы так уж озабочены стремлением неукоснительно следовать букве закона, философ, - вмешался Спайер, - то я хотел бы вам напомнить, что как Фэллон, так и арбитр Бродский, объявили о введении военного положения в стране. Так что с этого момента на всей территории действуют законы военного времени.
Гэйнс снисходительно улыбнулся.
- Поскольку лишь одно правительство может быть законным, - сказал он, - то любые заявления другого представляются мне пустым звуком, и ни к чему никого не обязывают. Однако, для незаинтересованного наблюдателя позиции арбитра Фэллона кажутся несомненно более прочными, а его претензии на этот титул - куда более обоснованными, особенно учитывая, что его сторона полностью контролирует обширную и непрерывную территорию, а не несколько разрозненных мелких боссменских наделов.
- Ничего подобного она больше уже не контролирует, - отрезал Макензи.
Спайер остановил его успокаивающим жестом.
- Должно быть вы не слишком пристально следили за ходом событий последние две недели, философ, - сказал он. - Позвольте мне сделать краткое резюме. Войсковые подразделения Сьерры предприняли контрнаступление на соединения фэллонитов, неожиданно покинув свои высокогорные укрепления. Нам не встретилось никакой достойной упоминания оппозиции в центральной части Калифорнии, поэтому она была сравнительно быстро и без лишнего кровопролития захвачена. Заняв Сакраменто, мы получили полный контроль рад речным и железнодорожным транспортом. Наши базы выстроились цепью вплоть до пункта южнее Бэйкерсфилда, причем расположенные неподалеку горный массив Йосемит и Королевский каньон являются превосходными оборонительными позициями. Как только мы присоединим эти северные края к остальной контролируемой нами территории, основные силы фэллонитов в районе Реддинга окажутся между двух огней. С одной стороны будем располагаться мы, с другой - могущественные боссмены, которые все еще держат оборону в бассейне реки Тринити, а также горных массивов Шаста и Лассен. Сам факт нашего присутствия здесь вынудил фэллонитов покинуть Колумбийскую равнину для организации обороны Сан-Франциско. Так что вопрос о том, за кем же на сегодня территориальное превосходство, остается открытым.
- А как насчет той армии, что отправилась в поход против вас в Сьерру? - хитро поинтересовался Гэйнс, - Вы что же, уже успели ее разбить?
Макензи помрачнел.
- Нет, конечно, и это ни для кого не является секретом. Им удалось выйти ущельем Мазер-Лоуд и обойти нас стороной. Сейчас они возвратились в Лос-Анджелес и Сан-Диего.
- Довольно грозный противник. И что же, вы так и надеетесь избегать с ним встречи до бесконечности?
- Мы приложим все наши чертовы усилия, чтобы так оно и продолжалось, - сказал Макензи, - В нашем теперешнем положении у нас имеется преимущество в наличии внешней связи. И кроме того, каждый независимый землевладелец почитает своим долгом при первом же удобном случае шепнуть нам пару слов по поводу того, что он видел или слышал. Мы легко можем заранее подтянуть основные силы в любую точку, где враг может начать наступление.
- Какая все же жалость, что эта щедрая земля должна еще помимо всего прочего быть раздираема на части войной.
- Целиком и полностью с вами согласен. Правда, удивительно?..
- Отправные точки нашей стратегии вполне очевидны, - подключился к разговору Спайер. - Мы полностью перерезали посередине все неприятельские пути сообщения, за исключением морского, который не слишком удовлетворителен для наземных войск, ведущих боевые действия в глубине континента. Мы отрезали врага от большей части его провианта и поставок техники, а главное - от всех его запасов спиртового топлива. Костяк же наших сил - это босства, являющиеся полностью самообеспечивающимися экономическими и социальными единицами. Очень скоро они окажутся в куда лучшей форме, чем лишенная корней армия, противостоящая им. Думаю, арбитр Бродский вернется в свой кабинет в Сан-Франциско еще до наступления осени.
- Если ваши планы воплотятся в жизнь, - уточнил Гэйнс.
- А вот это - уже наша забота. - Макензи наклонился вперед, опираясь на колено рукой, сжатой в кулак, - О’кей, философ. Я знаю, что вы бы предпочли, чтобы наверх выбрался Фэллон, но мне кажется, вы не настолько неразумны, чтобы примкнуть к проигранному делу. Так вы будете сотрудничать с нами?
- Орден не вмешивается в политику, полковник, кроме разве что тех случаев, когда его собственное существование подвергается опасности.
- Э, не кипятитесь. Под "сотрудничеством" я подразумевал, не более чем просто обещание не путаться у нас под ногами.
- Боюсь, это все равно означало бы наше политическое участие. Мы не можем допустить военного присутствия на наших землях.
Макензи недоуменно уставился на Гэйнса, лицо которого внезапно превратилось в гранитную маску, и призадумался - правильно ли он расслышал его слова.
- Вы что же, приказываете нам убираться? - спросил он не своим голосом.
- Да.
- И это при том, что все наши орудия нацелены на ваш городишко?
- Вы действительно станете стрелять по женщинам и детям, полковник?
"О Господи, Нора!.." И вслух:
- Нам это и не понадобится. Наши люди могут просто войти сюда без единого выстрела…
- Навстречу пси-ударам? Я заклинаю вас не подвергать бедных парней тотальному уничтожению, - Гэйнс выдержат секундную паузу, а затем продолжал: - Я вынужден также указать вам на то, что, потеряв свой полк, вы не внесете никакого вклада в то дело, за которое сражаетесь. С другой стороны, вам предоставляется полная свобода обойти наши владения и далее двигаться к Калистоге.
"И оставить в собственном тылу фэллонитское гнездо, расчленяющее мои южные коммуникации!" - мысленно продолжил Макензи, скрипнув зубами.
Гэйнс поднялся из-за стола.
- Дискуссия окончена, джентльмены, - сказал он. - У вас есть один час на то, чтобы покинуть наши земли.
Макензи и Спайер также поднялись с табуретов.
- Мы еще не закончили, - сказал майор. Капельки пота блестели у него на лбу. - Я хотел бы предоставить еще несколько доводов…
Гэйнс в несколько шагов пересек комнату и распахнул дверь.
- Покажите этим джентльменам выход, - обратился он к пятерым прислужникам.
- Ну уж нет, Господи! - рассвирепел Макензи, непроизвольно потянувшись за саблей.
- Сообщите адептам, - коротко бросил Гэйнс.
Один из молодцов тут же развернулся, и Макензи услышал стук его сандалий, удаляющийся по коридору. Гэйнс кивнул.
- Думаю, вам все же следовало уйти…
Спайер весь напрягся, прикрыв глаза. Почти сразу же они снова открылись, и он ошарашенно выпалил:
- Сообщить адептам?!
Макензи увидел, как с лица Гэйнса слетела вся его надменная невозмутимость. Замешательство полковника продлилось не более секунды, затем его тело начало действовать, подчиняясь рефлексам. Они со Спайером выхватили пистолеты из наплечных кобур практически одновременно.
- Перехвати гонца, Джимбо, - бросил майор, - Я буду держать этих голубков на мушке.
Бросаясь в погоню, Макензи поймал себя на мучительной мысли - не поставил ли он под удар полковую честь. Может ли парламентер, пришедший на переговоры применять насилие? Но ведь Гэйнс сам свернул переговоры…
- Остановить его! - заорал Гэйнс.
Четверо оставшихся в коридоре прислужников мгновенно перешли к действию. Двое загородили дверной проем, еще двое начали наступать с обоих флангов.
- Всем стоять, или открываю огонь! - крикнул Спайер, но его просто проигнорировали.
Макензи не мог заставить себя выстрелить в невооруженного человека. Наступавший на него молодчик получил удар стволом пистолета в зубы. Эспер отлетел назад с окровавленным лицом. Подбиравшегося слева Макензи утихомирил резким ударом ребра ладони по шее. Третий попытался забаррикадировать собою дверной проем. Макензи опрокинул его задней подсечкой, ударив носком сапога в висок, когда тот опустился на пол, достаточно сильно, чтобы оглушить на время, и тут же перепрыгнул через обмякшее тело.
Но четвертый уже вцепился в него сзади. Макензи пытался вывернуться, чтобы оказаться лицом к лицу со своим противником. Руки, сдавившие его и зажавшие его пистолет, не уступали по силе медвежьей хватке. Макензи сумел дотянуться левой свободной рукой до лица парня и, уперевшись пятерней тому под подбородок, начал с силой толкать его от себя. Прислужник ослабил хватку. Макензи пнул его коленом в живот, развернулся и вылетел из кабинета.
Он больше не слышал звуков возни у себя за спиной - должно быть, Фил уже взял их под контроль. Макензи, как угорелый, пролетел коридор и очутился в вестибюле. Куда же подевался этот чертов гонец? Он выглянул через парадный вход, охватывая взглядом площадь с фонтаном. Глаза резануло от солнечного света. Каждый вдох отзывался острой болью в его груди, в боку кололо, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Да, ничего не скажешь, он здорово сдал.
Среди "синих балахонов" на улице поднялся переполох. Макензи узнал в одном из них гонца. Тот тыкал пальцем в сторону этого здания. Его тарабарщина сливалась в ушах полковника с бешеным ритмом собственного пульса, превращаясь в неясный гул. Рядом с гонцом находилось семь-восемь человек. Эти были куда старше и безо всяких эмблем на балахонах… Но уж Макензи с первого взгляда безошибочно умел узнать высокопоставленного руководителя, и по поводу этой компании у него не было ни малейших сомнений. Прислужник, похоже, был ими отпущен восвояси. Сами же старцы, быстро пересекли площадь, направившись к зданию.
Макензи почувствовал, как его сковывает ужас. Он переборол его. "Дикие рыси" не удирают со всех ног даже от того, кто одним взглядом способен вывернуть человека наизнанку. Однако он ничего не мог поделать с мерзкими мыслишками, пришедшими на смену ужасу: "Если они меня прикончат, то так оно даже и лучше. Мне хоть не придется лежать бессонными ночами, терзаясь мыслью - как там Лора?"
Адепты уже вплотную приблизились к ступеням. Макензи сделал шаг навстречу. Он прочертил в воздухе рукой, крепко сжимавшей револьвер, широкую дугу.
- Стоять!
- В тишине, окутавшей покрывалом весь городок, его голос казался чересчур пронзительным.
Вся группа запнулась и выстроилась у подножия лестницы. Он увидел, что они тут же принудили себя по-кошачьи расслабиться, и их лица приобрели пустые выражения. Никто не проронил ни слова. Наконец, Макензи почувствовал, что больше не в силах сохранять молчание.
- С этой минуты этот населенный пункт оккупирован, согласно законам военного времени, - сказал он. - Расходитесь по домам.
- Что вы сделали с нашим главой? - спросил высокий мужчина. У него был спокойный, но глубокий и гулкий голос.
- Прочти мои мысли и узнаешь, - с издевкой отозвался Макензи. Но тут же поймал себя на мысли, что ведет себя, как капризный ребенок. - С ним все будет в порядке, если он решит начать вести себя прилично. То же самое относится ко всем вам. А теперь проваливайте!
- Мы не желаем извращенного применения псионики для насилия, - прогудел высокий, - Пожалуйста, не вынуждайте нас!
- Ваш шеф послал за вами еще до того, как мы что-либо сделали, - огрызнулся Макензи. - Похоже, что именно насилие и было у него на уме. Так что, кругом марш!
Эсперы обменялись взглядами. Высокий кивнул. Его спутники медленно зашагали прочь.
- Я хотел бы увидеть философа Гэйнса, - снова обратился высокий к полковнику.
- Скоро увидите.
- Должен ли я так понимать, что его удерживают в плену?
- Понимайте, как хотите. - Удалившиеся эсперы сворачивали за угол здания. - Я не хочу стрелять. Расходитесь, чтобы мне не пришлось этого делать.
- Похоже, мы с вами в своего рода тупике, - констатировал высокий. - Ни тот, ни другой не желал бы нанести вред противнику, которого считает беззащитным. Позвольте мне все же проводить вас с наших земель.
Макензи облизнул пересохшие губы.
- Можешь наложить на меня заклятье, если ты такой колдун! - с вызовом прознес Макензи, - А нет - так делай, что тебе говорят.
- Что ж, я не буду препятствовать вашему возвращению к вашему полку. Но я вас самым категорическим образом предупреждаю, что любое вооруженное формирование, попытавшееся войти в наши владения, будет уничтожено.
"Пожалуй, мне лучше отправиться к ребятам за подмогой, пока не поздно. Фил не сможет караулить тех парней вечно!" - подумал Макензи.
Эспер подошел к столбику у подножия лестницы, где они привязали лошадей.
- Который из коней ваш? - вежливо поинтересовался он.
"Ну до чего ж ему не терпится спровадить меня отсюда… О Господи! У них наверняка должен быть задний выход!"
Макензи крутанулся на каблуках. Эспер резко выкрикнул что-то. Но полковник уже несся в обратном направлении через пустой вестибюль. Стук его сапог отдавался глухим эхом. "Нет, не налево… Там только кабинет главаря. Направо… Так, теперь за угол…"
Он выскочил в длинный вытянутый зал, посреди которого начиналась плавно изгибающаяся лестница. По ней уже взбиралось несколько эсперов.
- Стоять! - выкрикнул Макензи, - Стоять, или я стреляю!
Двое возглавлявших группу помчались дальше. Остальные, развернувшись, начали спускаться ему навстречу.
Он начал стрелять, тщательно целясь, стараясь не столько убить, сколько вывести противника из строя. Зал наполнился раскатистым эхом от выстрелов. Они падали один за другим, раненые кто в ногу или бедро, кто в плечо. Ограничив себя такой небольшой мишенью, Макензи не удалось избежать нескольких промахов. Когда последний из противников - уже старый знакомый - рослый эспер, подоспел к нему сзади, он израсходовал все патроны.
Макензи вытащил из ножен саблю и огрел его ею плашмя по голове. Эспер зашатался и упал. Полковник повернулся и затопал вверх по лестнице. Она разворачивалась перед ним как нечто из кошмарного сна. Ему казалось, что еще чуть-чуть и его сердце разлетится на куски.
Лестница заканчивалась железной дверью, ведущей на площадку. Один из эсперов ковырялся с замком, второй тут же пошел в атаку.
Макензи сунул саблю ему между ног. Когда тот запнулся, полковник провел ему левый боковой в челюсть. Тот обмяк и начал сползать вдоль стены. Макензи схватил второго за шкирку и швырнул на пол.
- Пошел вон! - проскрипел он.
Через несколько секунд оба противника кое-как поднялись на ноги и с ненавистью пялились на него через лестничную площадку. Он рубанул саблей воздух.
- С этой секунды я буду убивать, - сказал он.
- Сходи за подкреплением, Дэйв, - обратился тот, что возился с дверью, ко второму. - Я за ним пригляжу.
Дэйв нетвердой походкой отправился вниз по лестнице. Оставшийся на площадке эспер благоразумно держался вне досягаемости клинка Макензи.
- Вы хотите быть уничтожены? - с опаской спросил он.
Макензи попытался у себя за спиной повернуть ручку двери, но та по-прежнему оставалась запертой.
- Не думаю, что это у вас получится, - сказал он. - Во всяком случае без того, что спрятано здесь.
Эспер пытался обрести утраченное самообладание. Минуты ожидания тянулись бесконечно медленно. Затем внизу послышался шум возни.
- У нас есть только сельскохозяйственные орудия, но и у вас - всего лишь эта сабля, - сказал эспер, - Сдаетесь?
Макензи плюнул на пол. Эспер пошел вниз по ступеням.
Через какое-то время появилась первая волна атакующих. Судя по поднятому гаму, их могла быть сотня, но Макензи мог разглядеть лишь не более десяти - пятнадцати человек из первых рядов из-за плавного изгиба лестницы. Это были здоровые дородные крестьяне, подоткнувшие подолы своих синих балахонов и держащие всякий острый садово-огородный инвентарь наперевес с мрачной решимостью. Лестничная площадка была слишком широка для обороны от такого многочисленного противника. Макензи вышел на ступени, где к нему могли подобраться лишь по двое за раз.
Первые напавшие были вооружены парой серпов. Макензи парировал один удар и сделал выпад. Его клинок вошел в плоть и ударился о кость. Кровь побежала ручьем, пугающе яркая даже в здешнем скудном освещении. Человек с диким криком упал на четвереньки. Макензи увернулся от его спутника и подставил под следующий удар серпа свою саблю. От столкновения металла с металлом посыпались искры. Оружие сцепилось между собой. Макензи постепенно был вынужден отводить руку назад, поддаваясь нажиму противника, чье широкое загорелое лицо было прямо перед ним. Он, улучив момент, нанес удар ребром ладони по горлу своего врага. Эспер откинулся назад, увлекая товарищей, стоявших у него за спиной, вниз по лестнице. Прошло какое-то время, прежде чем им удалось восстановить порядок и, перестроив свои ряды, продолжить наступление.
Полковнику удалось увернуться от вил, направленных ему в живот, и перехватить их левой рукой. Резко крутнув их в сторону, он нанес удар саблей по руке, удерживающей их. Его правый бок обожгла острая коса, он увидел собственную кровь, но почти не почувствовал боли. Поверхностная рана, не более… Он размахивал саблей направо и налево. Передние ряды атакующих подались назад, отступив перед грозным сверканием стального клинка.
"О Боже, у меня подгибаются ноги! - промелькнула паническая мысль в голове Макензи, - Мне больше не продержаться и пяти минут!.."