– У меня уже есть магазины, а продажа органических продуктов у самого шоссе в зимние месяцы может стать проблемой. Надо подумать над эффективностью продажи рождественской линейки продуктов. Думаю, это может неплохо отразиться на прибыли компании.
Ханна была застигнута врасплох теми чувствами, которые она испытала, пока говорил Сэм. Она знала, что именно он выяснит в скором времени: органические рождественские продукты не слишком хорошо продаются. По крайней мере, они плохо продавались на ферме ее родителей.
Сколько Ханна себя помнила, семья едва сводила концы с концами. Почему же тогда при мысли о том, что елочной фермы больше не будет, ее одолевает печаль?
Глава 5
– Это было бы забавно, – сказал Сэм. – Я ввязался в елочный бизнес.
– А я выхожу из него, – мягко добавила она.
Она выходит из бизнеса, который был последним напоминанием о ее семье. Ну, нет худа без добра. Правда, у Ханны было ужасное чувство, что она может вот-вот расплакаться.
– Ты приехал на день раньше, – нейтральным тоном произнесла Ханна. – Возвращайся завтра, я буду готова тебя принять.
Она пробыла в доме совсем недолго, успела только схватить ботинки и куртку, и мельком заглянула в сарай за веревкой. Но даже со стороны было заметно, что дом сильно обветшал. До завтрашнего полудня она бы успела хоть немного навести порядок, поговорить с мистером Дьюи, а потом уехать.
– Я должна поймать лошадь. – Ханна пошарила в кармане необъятной куртки в поисках пожухлой морковки, которую прихватила в сарае. – Ты не мог бы вернуться сюда завтра в районе полудня?
Ханна помнила, что каждый год на Рождество она получала именно то, что просила. Даже если продажи шли не так уж хорошо, под елкой ее все равно ждал желанный подарок: новые коньки, модный пуховик или новая блузка. И ее отец, так редко улыбавшийся, сиял от счастья и гордости.
"Ох, папа, папа… мне так жаль", – сокрушенно думала Ханна.
Любовь может ранить больнее всего, и Сэм снова напомнил ей об этом. Любовь и радужные надежды, разбившиеся на осколки, могут причинить ни с чем не сравнимую боль.
Ханне внезапно захотелось, чтобы Сэм поскорее ушел.
– Приходи завтра, – снова сказала она гораздо резче, чем ей хотелось бы, – если тебе удобно, конечно.
Ханна повернулась в сторону пони, приманивая его морковкой. Сэм сделал вид, что не понял намека, он подошел к ней и молча взял морковь из ее рук.
– Без тебя справлюсь, – раздраженно бросила она и шагнула к Молли, которая тут же фыркнула и отскочила в сторону.
– Может, мне лучше остаться, пока ты ее не поймаешь? Я не хочу, чтобы твоей руке стало еще хуже, чем сейчас.
И снова в ней всколыхнулось желание на кого-то опереться, с кем-то поделиться, посмеяться, кого-то любить… Но, вспомнив, какое фиаско потерпели ее отношения с Дарреном, она поняла, что эти желания сделали ее слабой и уязвимой.
– Я сама справлюсь.
– Давай, милая, сдавайся, – певуче произнес Сэм, и Ханна почувствовала волну раздражения.
Она выпрямила плечи и упрямо вздернула подбородок. Милая? Это еще хуже, чем эльфик! Она не собиралась начинать свои новые взаимоотношения с Сэмом Чисхолмом с той же точки, на которой они когда-то расстались. Нет, подождите! Взаимоотношения – это слишком громко сказано. И вообще, что он имел в виду? Что значит – сдавайся? Что она должна ослабить свой самоконтроль?
Ханна сделала глубокий вдох и повернулась, чтобы посмотреть ему в лицо. Она собиралась сказать Сэму, чтобы он не называл ее милой, и сдаваться она тоже не собирается! Ханна судорожно обдумывала свои тревоги, когда поняла, что Сэм полностью ее игнорирует, повернувшись к Молли.
– Милая… – протянул он все с той же интонацией, и теперь Ханна поняла, что он обращался к пони, а вовсе не к ней. – Сдавайся.
Сэм затаил дыхание. Пони сделал осторожный шаг в его сторону, затем еще один.
– О да. – Он оглянулся через плечо на Ханну и лукаво улыбнулся. – Мое природное очарование все еще неотразимо.
Желание слегка подразнить Ханну внезапно вернулось, как будто и не было прошедших десяти лет. И ее реакция была примерно такой же, как и прежде: Ханна воинственно скрестила руки на груди, давая понять, что его очарование совершенно на нее не действует.
Сэму внезапно пришла в голову мысль: она могла подумать, что милой он называл именно ее, а не лошадку. Это понравилось бы ей не больше, чем эльфийское прозвище. Ее предсказуемая реакция вызывала в нем почти непреодолимое желание снова подразнить ее.
Здравый смысл взял верх. Он знал, что последнее, что ему сейчас нужно, – это дразнить такую женщину, как Ханна Меррифилд. Она относилась к тому типу женщин, которые за невинным поддразниванием видят нечто куда большее. А он прекрасно понимал, к чему это может привести.
Ханна из тех женщин, которые говорят, что им чужды традиции. Но тем не менее они им нужны. Ханне Меррифилд нужны старомодные ухаживания, а потом свадьба с проходом по церкви в белоснежном платье и фате. А затем детишки и двухэтажный домик с белым забором.
Ей будет нужен мужчина, который сможет дать ей эти вещи. Мужчина, который вырос в нормальной семье, с традиционным семейным укладом. Мужчина, которого выберет Ханна, будет стабильным, трудолюбивым и надежным человеком, который любит пить какао перед камином и наряжать елку на Рождество.
При одной только мысли о подобном человеке у Сэма неприятно засаднило горло – он ему заранее не нравился. На самом деле Сэм прекрасно понимал, что сам он меньше всего подходит на эту роль.
– Я разведен, – прямо сказал он Ханне.
Он не хотел, чтобы она думала, будто его легкое заигрывание или тот электрический разряд, который пронзил их при легком соприкосновении рук, хоть что-то значат. От его внимания не ускользнул тот факт, что Ханна слегка вздрогнула при слове "развод".
– Ты считаешь, что меня это должно заинтересовать? – холодно спросила она.
– Я понимаю, что мой природный шарм не достоин такой девушки, как ты. Не волнуйся, я не собираюсь применять его к тебе, но я не прочь попрактиковаться на пони.
– Что значит – "такая девушка, как я"? – жестко спросила она, как будто Сэм ее только что оскорбил.
– Тебе нужно то, что такой парень, как я, никогда не смог бы тебе дать, Ханна.
– Мне от тебя ничего не нужно! Ты не настолько хорошо меня знаешь, чтобы выдвигать предположения о том, чего я хочу! – обиженно выпалила Ханна. – Ты никогда меня не знал, не знаешь и сейчас.
– У таких девушек, как ты, все навсегда. – Сэм подошел ближе. – Выйдя замуж, ты никогда не разведешься, так ведь?
– Я не собираюсь выходить замуж, так что твой вопрос бессмыслен.
– Не собираешься? – Сэм с легкостью представил ее около рождественской елки в окружении мужа, парочки пухлых ребятишек и золотистого ретривера. – Это нелепо.
– Неправда. – Она грозно сверкнула глазами. – Тот факт, что я ни разу не была замужем, не означает, что ты единственный, у кого были неудачные отношения. Я два года была помолвлена.
– Вот сволочь, – прорычал Сэм.
– Что-о-о? – растерялась Ханна.
– Он тебя бросил.
– Откуда тебе знать? – воинственно спросила Ханна, справившись с собой.
– Потому что, если ты сказала "да" на его предложение, это значит, что ты дала слово, которое собиралась сдержать. И это слово держало тебя еще долго после того, как ты поняла, что это было ошибкой.
– Я никогда не считала это ошибкой. – Ее тон предостерегал от дальнейших комментариев.
– Сволочь, – снова повторил он.
– Нет, – твердо произнесла она. – Он сделал мне одолжение. Мне нравится одиночество. – Сэм ничего не ответил, и Ханна решила уточнить: – Я вовсе не приглашаю тебя оттачивать свое очарование на мне.
– Не буду, – кивнул он.
– Я полностью сосредоточена на карьере.
– Потрясающе, – пробормотал Сэм.
Он понимал, что должен оставить этот разговор, но не смог. Ханна Меррифилд без ума от своей работы бухгалтером? Это просто нелепо! Он должен дать ей понять, что знает о ней такие вещи, которые ей самой неплохо бы о себе узнать.
– Да, – упрямо повторила Ханна. – Потрясающе.
– Точно.
– Ты говоришь так, будто ты меня знаешь!
– Ты – очень постоянный человек. Ты – та девушка, которая пьет какао дома в снежную ночь, – тихо сказал он. – Ты принадлежишь тому образу жизни, который так долго отрицала.
Ханна смотрела на него с неприкрытым раздражением, которое могло бы послужить неплохим противоядием от их взаимного притяжения.
Между ними всегда что-то было. Всегда. Тогда она была слишком юной, но даже десять лет назад Сэм прекрасно осознавал, что он ей не пара. Его неудачный брак был достаточным доказательством его правоты.
Сэм не привык к поражению, и развод все еще довольно ощутимо задевал его. Хотя это послужит ему прекрасным напоминанием, что не стоит слишком сильно увлекаться Ханной Меррифилд.
Проблема в том, что он чувствовал себя обязанным помочь ей поймать пони. А что еще он должен был сделать? Оставить Ханну здесь одну, когда ее рука была травмирована?
Сэм отвел глаза от пронзительного взгляда Ханны и увидел, что пони смотрит на него. Кто бы мог подумать, что животное может смотреть с такой неприкрытой неприязнью? Прямо как ее хозяйка.
Молли с поразительной скоростью прыгнула вперед, вырвала морковь у Сэма, едва не откусив ему пальцы своими большими желтыми зубами, и снова отскочила назад. Она стояла вне пределов досягаемости, жевала морковь и искоса поглядывала на Сэма.
– Она меня перехитрила, – ошеломленно протянул Сэм и скользнул взглядом по лицу Ханны, услышав приглушенный смешок.
Она была прекрасна, как никогда. Снежинки покрывали ее волосы, щеки порозовели от морозного воздуха, легкая улыбка тронула ее полные губы. Казалось, она может с легкостью пробить защиту, которую он так долго выстраивал вокруг себя.
Сэм оглянулся на заснеженное поле, сарай и дом, который стоял на этом месте уже больше ста лет и в котором выросло не одно поколение Меррифилдов. Никто и никогда не увидит в этом умиротворяющем месте опасности. Кроме него.
Сэм знал, что попал в самое опасное для самого себя место. Боль спазмом сковала его горло. Он поможет Ханне поймать этого треклятого пони, потому что это было правильно. А правильные поступки были важны для него, это был его способ подняться над самим собой.
А потом он отсюда уедет. Не оглядываясь. У него есть люди, которые смогут купить ферму от его лица. Он даже может кого-то попросить завтра встретиться с Ханной, не обязательно это делать самому.
Так почему же он приехал в первую очередь именно сюда? Видимо, потому, что ему попалось на глаза объявление о продаже фермы, и сразу же в его памяти всплыл городок Смит, эта ферма и Ханна.
Он приехал с надеждой в сердце. И он понял то, что и так уже давно знал. Надежда – глупое и опасное чувство.
Но если бы он не приехал, он не увидел бы эту магию зимнего морозного вечера. Если бы он не вернулся, то не поддался бы природному очарованию этой девушки, которая интриговала его с тех самых пор, как он впервые увидел ее в костюме эльфа.
Почему он приехал? Он ведь не рассчитывал найти ее именно тут; менеджер сказал ему, что Ханна давно здесь не живет. Ответ прост: чтобы удовлетворить свое любопытство, узнать несколько фактов, дабы выяснить все, что случилось с Ханной Меррифилд.
Глава 6
Ханна была в отчаянии. Ей хотелось, чтобы Сэм увидел ее успешной, амбициозной и преуспевающей бизнес-леди, но он видел то, кем она на самом деле являлась, с пугающей ясностью.
Она бы действительно пошла до конца в отношениях с Дарреном. Она сказала "да", приняла кольцо. Приглашения были разосланы, церковь забронирована.
Ханна могла бы проигнорировать внутренний шепоток, который твердил ей "нет". Когда Даррен порвал с ней, ей было больно. И время он выбрал самое неподходящее: ее мать только что умерла. Ханне необходима была та стабильность, которую она спланировала для себя. Точнее, для них…
Но когда Даррен, смущаясь, сказал ей, что любит другую, что она почувствовала, помимо гнева и боли от предательства?
Облегчение. Огромное облегчение.
– Тебе повезло, что Молли тебя не укусила, – пробормотала Ханна, злясь на себя за то, что по ее лицу Сэм так легко читает ее чувства.
Он посмотрел на пучок морковной ботвы у себя в руках. Что-то неуловимо в нем изменилось, ослабла какая-то напряженность, как будто он принял непростое решение. Сэм улыбнулся.
Ханна не смогла удержаться от ответной улыбки. Однако лучше сосредоточиться на поимке пони, а не на любовании улыбкой Сэма и дьявольским блеском его карих глаз.
– Это самый отвратительный пони на свете, – сухо произнесла Ханна. – Взрослый мужчина только что уволился и запил именно из-за него. Кстати, он продается вместе с фермой. Полный комплект, так сказать.
– На это и нужны переговоры перед сделкой. Если я покупаю ферму, ты забираешь себе пони.
– Я живу в квартире.
– Ты упомянула об этом, когда говорила, что тебе некуда ставить елку. Забавно. Никогда не думал, что ты будешь жить в городе.
– Не могу придумать причину, по которой ты вообще обо мне думал, – холодно отрезала Ханна, раздражаясь от его проницательности.
– Я случайно увидел объявление о продаже фермы. Наведя справки, я узнал, что твоя мама умерла, именно поэтому ферма и продается. Потому я и захотел узнать, что с тобой произошло, – честно признался он.
– Чтобы удовлетворить свое любопытство, не более.
– Я представлял тебя замужем за этаким типичным американцем, с толпой розовощеких детей, наряженных в костюмчики эльфов.
– Никогда в жизни я бы не заставила своих детей надевать эти чертовы костюмы. – Ханна внимательно посмотрела на Сэма.
Она заметила тень удовлетворения, мелькнувшую на его лице, и поняла, что он снова прочел ее как открытую книгу: ей действительно этого хотелось, особенно детей.
– Как видишь, – сухо произнесла Ханна, – реальность о пони сильно отличается от мечты о пони. То же самое касается и реальной жизни. И скорее всего, детей тоже.
Ханна не смогла полностью убрать напряжение из голоса, и по тому, как нахмурился Сэм, она поняла, что он догадался о ее разбитых мечтах. Ханна выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Некоторые сочтут мою работу скучной, но мне она нравится!
– Что может нравиться в работе бухгалтером? – с почти оскорбительным скепсисом спросил Сэм.
– Упорядоченность цифр, – ответила она.
– А-а-а… – протянул он с сомнением.
– Я свободна, я живу в Нью-Йорке. О таких женщинах, как я, снимают передачи.
– Ты не такая женщина.
– Может, и так, – приторно-сладко произнесла она, – потому что все они падают ниц от твоего природного шарма.
Какое-то мгновение Сэм просто смотрел на нее. А потом его взгляд упал на ее губы, и Ханна с ужасом осознала, что нервно их облизывает.
Ханна подозревала, что оба они знали: она поддастся его очарованию, если ему вздумается всерьез применить его на ней. Она вспомнила вкус его опытных губ и тут же отвернулась, чтобы не броситься освежать воспоминания. Ханна попыталась осторожно подползти к Молли.
– Трудно быть презрительно-саркастичной в ботинках, которые тебе велики на пять размеров, – прокомментировал Сэм. – Возможно, если мы подойдем к пони с разных сторон, нам повезет больше.
Везение – не самый подходящий термин, когда дело касается Сэма, решила Ханна. Умом она понимала, что встреча с Сэмом не принесет ей ничего хорошего, но тело предательски жаждало его объятий и поцелуев, чтобы испытать снова то волнение, которое он пробуждал в ней.
Ей необходимо избавиться от него! Сэм – угроза той жизни, которую она нарисовала для себя: любящий муж и дети, работа с цифрами, которая ей нравилась, продвижение по карьерной лестнице и должность генерального директора к сорока годам. Сэм Чисхолм, раздражающий своим неуместным рыцарством, ясно дал ей это понять.
Надо поймать пони. Если нужно немного поработать с ним в команде, чтобы ускорить процесс, что ж, она готова. Но она вовсе не собирается веселиться! Она украдкой посмотрела на губы Сэма, дрогнувшие от полуулыбки, и ее желудок сделал стремительный кульбит, как будто она на полной скорости мчалась на американских горках.
Пытаясь выровнять дыхание, Сэм осторожно подбирался к пони. Прошел уже целый час, как Молли доказывала, что ее практически невозможно поймать. Ленивая, но очень хитрая, она ловко избегала захвата, при этом не проявляя особой агрессии. Казалось бы, без особых усилий она пробиралась по сугробам и холмам.
– Вот тебе и экскурсия по ферме изнутри, – отозвалась Ханна. Она тоже тяжело дышала, пытаясь перебраться через высокий сугроб. – Здесь семь акров елей Дугласа. А вообще на данный момент под посадками почти шестьдесят акров земли.
Напряжение между ними слегка ослабло. Пони находился в отличном настроении: он метнулся прочь, высоко поднимая копыта. Молли бросала на Ханну и Сэма злобные взгляды, исполненные торжества и злорадства.
Сэм оглянулся назад и подал Ханне руку, помогая перелезть через снежную насыпь. Он обратил внимание, что она все еще старается не нагружать раненую руку.
– Фраза "мчась сквозь снег" так и крутится в моей голове, – задыхаясь, сказал Сэм, – а ведь я терпеть не могу все рождественские песни, особенно эту.
– Кажется, мы ее почти поймали, – улыбнулась в ответ Ханна.
– Еще бы! – пропыхтел Сэм и рассмеялся вслед за Ханной.
– По крайней мере, мы точно уверены, что она не пострадала от столкновения с твоей машиной.
– Она тебе действительно небезразлична, – сказал он, внимательно наблюдая за Ханной.
– Ты серьезно? Она же просто чудовище!
Сэм продолжал смотреть на Ханну, прекрасно понимая, что она лжет не только ему, но и самой себе.
– Она идет прямо в угол.
Наконец-то они были уверены, что пони попался в ловушку. Он загнал сам себя в угол между забором, отделявшим ферму от ближайших соседей, и плотными посадками елей.
– По крайней мере, он хоть пошел сюда, а не к шоссе.
– Ты любишь ее, – настаивал Сэм.
– Нет. Я просто не хочу, чтобы она пострадала, как и любое другое живое существо.
Сэм осторожно, боком продвигался к пони, который наконец осознал, что попался. Он схватил протянутую морковку и быстро сжевал ее, пока Сэм осторожно подбирал веревку, которая была привязана к сбруе.
Молли проглотила морковь, и, чтобы доказать, что так просто не сдастся, ухватила зубами кусок штанины Сэма вместе с его бедром. Он вскрикнул и выронил веревку, которую, к счастью, быстро подхватила Ханна, прежде чем Молли предприняла еще одну попытку побега.
– Я добавлю еще пять тысяч к цене за ферму, если она не будет поставляться в комплекте! – пробурчал Сэм.
Он пошутил, надеясь снова увидеть улыбку Ханны, но от его взгляда не укрылось то, что на ее лице появилась тревога, а не радость.
– И куда же ее девать?
– В зоопарк? – с надеждой предположил Сэм.
– Ты только что сам удостоверился в том, что она совершенно непригодна для зоопарка. Она кусается.
– Тогда как насчет каруселей на ярмарках, когда пони катают детишек по кругу? Мне кажется, она даже голову не сможет повернуть, чтобы кого-то цапнуть.