- Спасибо, - говорю я ему, посылая воздушный поцелуй, и выхожу со сцены, чтобы уйти за кулисы и обвернуться в глубокий красный чонсам с разрезами, которые поднимаются прямо до моей промежности. Я касаюсь орхидеи Джейка, которую он подарил мне, и она по-прежнему на том же месте, где я ее и прикрепила. С глубоким вздохом я движусь по коридору, и точно знаю, что скажу Джейку.
Официантка неуверенно пододвигается ко мне бочком.
- Столик двадцать три только что оставил свою черную American Express бармену и сказал, что ты очень горячая, - шепчет она.
Я смотрю на ее бейджик, и отвечаю:
- Спасибо, Тони. Я непременно отблагодарю тебя позже.
- Нет проблем, - отвечает девушка, подмигнув и направляясь дальше.
Пару секунд я ловлю себя на мысли, что не собираюсь идти к столику двадцать три, а потом думаю: нет, я на работе и мне нужна эта работа. Тони не поленилась и пришла ко мне сообщить, что меня ждет клиент, и она будет ожидать своих чаевых. Я перестаю даже размышлять на эту тему.
Просто иду к столику двадцать три. Мужчина расплывается в улыбке, которая может осветить рождественскую елку.
- Привет.
- Ты была великолепна на сцене, - говорит он.
- Благодарю вас. Хотели бы вы, чтобы я станцевала для вас? - спрашиваю я.
- Конечно, я купил твой приватный танец, - говорит он, и расплывается еще в большей улыбке, которую можно охарактеризовать, как еще один шарик на елке.
Черт, как не вовремя! Моя первая "большая транжира", а я так ужасно спешу. И через все помещение клуба я чувствую, как враждебный взгляд Джека прожигает мне спину. Теперь я понимаю, мне не следовало приходить сюда. Мне следовало пропустить столик двадцать три для другого танца.
Джек
Какого хрена! Я не могу поверить своим чертовым глазам. Мало того, что мне приходится сидеть в помещении со сворой озабоченных мужчин, пялящихся на ее практически обнаженное тело, так теперь этот жирный ублюдок подбирается к ней. И она собирается пойти с ним в один из этих VIP-номеров и подарить ему приватный танец. Разочарование когтями впивается мне в сердце, я стискиваю зубы. Я никогда не хотел быть прикованным ни к одной из них, не важно насколько соблазнительны ее сети. Но черт бы ее побрал. Я не могу даже вынести мысли, что другой мужчина может находится с ней в комнате и рассматривать ее.
Я хочу, чтобы она принадлежала мне. И только мне.
Краем глаза я вижу Брианну, идущую мне навстречу. Она улыбается, я же не улыбаюсь ей в ответ. Мысли в моей голове бурлят, наполненные горечью и темнотой, я чувствую, что теряю контроль. Я встаю и начинаю двигаться в сторону Лили и ее добычи. Я замечаю, как Брианна опытным глазом, совершенно правильно оценивает ситуацию. Она останавливается, улыбается и увеличивает скорость, не такую она предполагала увидеть здесь сцену.
Я хватаю Лили за руку. Ее первая реакция, даже забавная - отталкивает меня. Затем она поворачивает голову, и ее выражение меняется на радость, смешанную с похотью и гневом.
Мужчина оборачивается и окидывает меня взглядом.
- Извините, - высокопарно говорит он, как будто Я посягнул на его имущество. Я собираю деньги с мужчин, таких как ты. Без фантазий ваших юристов, вы являетесь сопливым, жалким мусором. Вы отказываетесь от своих матерей, чтобы избежать шрамов на сердце.
К счастью для него, Брианна встает рядом, такая спокойная и выдержанная, я опять не могу не восхищаться ею.
- Мистер Уолш, - воркует она. – У Джуэл возникла чрезвычайная ситуация личного характера, о которой ей необходимо позаботиться, но я нашла вам двух красавиц, которые станцуют для вас вместо нее. И конечно же, шампанское за счет заведения.
Мистер Уолш соглашается с большим трудом, даже не предполагая, насколько он близок, чтобы получить по морде. Брианна быстро уводит его.
Скрывая черную похоть в сердце, я хладнокровно смотрю на наглую маленькую нахалку.
- Полагаю, этот танец мой.
- Да, мой лорд, - с сарказмом говорит она.
Я все еще в ярости, но аромат от ее тела доносится до меня, окутывая облаком сладкой похоти, заставляя закипать мою и так горячую кровь, мой член слишком быстро твердеет и становится болезненным.
Лили
Стены и потолок в VIP-комнате зеркальные. Комната почти пустая, за исключением небольшого, круглого, низкого столика, большого обитого красным с позолотой кресла и намного меньше черного, которое стриптезерши используют для представления. Он пинает дверь ногой, и таким же образом закрывает ее за собой, стоя передо мной высокий и гордый. Настоящий Альфа-самец. Здорово! Я нахожусь одна в VIP-комнате с разозлившимся гангстером.
Опасным, словно шелк голосом, он спрашивает:
- Тебе нравится?
Нервно отвечаю:
- Что?
- Дразнить меня.
- Я не дразнила.
- Ты смотрела мне прямо в глаза. Ты знала, что я жду тебя.
Я облизываю губы.
- Это моя работа.
Он подходит к красному креслу и опускается в него, вытаскивает из кармана пиджака две голубые фишки, кладет на стол, каждая по сто фунтов, потом поднимает на меня глаза.
Голосом, похожим на треск хлыста, говорит:
- Теперь стриптиз.
Я чувствую, как щеки начинают гореть. Танцевать для мужчины, о котором ты фантазируешь как сумасшедшая и танцевать просто для кого-то совершенно разные вещи. Адреналин вибрирует внутри, устраивая скачки. Теперь я наконец понимаю, почему другие девушки все время вставляют тампоны.
Не отводя от него глаз, я расстегиваю платье, оно соскальзывает вниз и падает лужицей к моим ногам. Его глаза осматривают каждую частичку моего тела алчно, с жадностью. Из динамиков слышится голос Снуп Догга: "Скажи мне, детка, ты мокрая? Я просто хочу, чтобы ты была мокрой".
Просто превосходно.
Джек
Она непринужденно резко дергает головой, как животное в период течки и сознательно выставляет ягодицы мне на обозрение. Я вижу ее промежность, облаченную в атлас и выпирающую между разведенными ногами. Я точно знаю, что она делает, демонстрируя свой сладкий влажный теплый центр. У меня единственное желание протянуть руку и дотронуться. Трахнуть!
Она из стороны в сторону медленно, поддразнивая, поводит бедрами, провоцирует. Толкается назад и находится почти в дюйме от моего лица. Я чувствую ее пьянящий аромат возбуждения. Он притаился внутри бесшумно, аромат недорогих духов, пота, секса и затаенных мыслей. Он ударяет мне в лицо, я чувствую его.
По-волчьи нюхаю воздух, я вдыхаю быстро ее шлейф аромата. Она тянется назад, а мой нос движется за ней, следуя за пьянящим следом от нее. Ее руки слегка и плавно едва касаясь скользят вверх и задерживаются сверху на груди, кожа атласная. Она приподнимает свою грудь. Я смотрю на нее не отрывая глаз. Она легко одну ногу закидывает на спинку кресла, потом другую - ловким, плавным движением, опускается вниз на край сиденья.
Выгнув тело и продолжая держать ноги по-прежнему прямыми, она разводит их широко, ее длинные, при длинные ноги выглядят фантастически в этом положении, оно настолько непристойное и в то же время завораживающее. Она настолько хороша, что ее хочется съесть.
Я таращусь на мокрое пятно, появившееся на атласе между ногами, с жадностью.
Она держит позу.
Я поднимаю вверх на нее глаза.
- Сколько, чтобы ты сняла этот кусок ткани?
Что-то вспыхивает в ее глазах, но она быстро потупливает взор.
- Тысяча, - ее голос звучит ровно и прохладно.
В этот момент в мире больше не существует никого. Только она, я, и что-то обнаженное, слишком горячее на ощупь. Я лезу в карман и вытаскиваю горсть фишек, может быть две, или три тысячи. Я поворачиваю руку, и они высыпаются на стол. Некоторые ударяются о поверхность и со стуком падают на пол.
Очень медленно она засовывает два пальца в трусики и снимает их. Мои глаза опускаются вниз. Только Богу известно, сколько кисок я повидал на своем веку, но эта заставляет меня задержать дыхание. Я смотрю приклеенным взглядом на розовые блестящие лепестки мокрой плоти. В том положении, в котором она находится ее киска открыта полностью, даже ее вход, как бы просит, чтобы его заполнили, взяли, трахнули. Соблазнительно густой нектар капает из него.
Я поднимаю взгляд к ее глазам. Совершенно сознательно она опускает глаза на мою промежность, видя мой стояк. Я все понял - она злится. Даже в этом унизительном положении, когда она совершенно беспомощна, оно все равно сражается с сексуальным зовом своего собственного тела.
Она улыбается.
- Хотите что-нибудь еще?
- Что еще ты продаешь? - мой голос звучит прохладно и отдаленно, но сердце колотилось с такой скоростью, потому что я боюсь ее ответа. Боюсь, что она станет женщиной, многое позволяющий и дающей мужчине. Я испытываю ужас от того, что она станет очередным упавшим цветком, засоряющем землю, когда я навсегда уйду от нее.
Я четко вижу вспышку чего-то, что гораздо сильнее, чем соки, капающие из ее киски. Ненависть, и выражение жестокости в ее глазах, меня потрясают. Она не сводит ноги вместе, не прикрывает материалом открытый сексуальный вход.
- Вы уже все купили, что продавалось, - тихо говорит она.
Мое сердце забилось в груди от какой-то живой большой дикой радости.
- Прикройся, - отрывисто отвечаю я, пытаясь скрыть радость.
Она одевает трусики и опускает ноги вниз.
Я достаю из кармана пиджака черную фишку. Я не думал, что воспользуюсь ею сегодня (я вообще не собирался ее использовать), но я с огромным облегчением и радостью отдам ее ей, чтобы она смогла ею воспользоваться. Я кладу ее на стол и вижу, как глаза Лили расширяются от шока, смешанным с удивлением.
- Это для тебя, чтобы ты смогла приодеться, а сейчас сию же минуту иди домой.
8.
Лили
Дверь мягко закрывается за ним. Я подхожу к столу и беру в руку черную фишку. Она по весу такая же, как и все остальные, но вау! Я никогда не думала, что когда-нибудь увижу ее. Десять тысяч "сладких" фунтов! Я сметаю все фишки со стола в атласный мешок-сумочку и собираю оставшиеся с пола.
Затем одеваю платье и отправляюсь на поиски Мелани, сообщить, что уезжаю домой. Я переодеваюсь в обычную одежду и иду к кассе, где собираюсь обналичить все, кроме черной фишки, а заодно и попросить положить полученные деньги на мой банковский счет. Ужасно, почти три тысячи фунтов.
Я заскакиваю к Тони, отдаю ей чаевые и прошу вызвать мне такси. Меньше чем через пять минут она говорит, что машина ждет меня. Стив, швейцар, провожает до дверей, он всегда так делает, всегда доводит до такси и помогает сесть внутрь. Мы выходим из здания и видим подъехавшее такси.
- Эй, - кричит Стив, но тут же замолкает, как только замечает Джека, идущего прямиком к нам.
- Добрый вечер, мистер Иден, - вежливо говорит Стив.
Джек кивает, но при этом смотрит на меня.
- Я подумал, что могу вполне уступить тебе и подняться ко мне наверх.
Я задыхаюсь от его наглой выходки.
Стив начинает пятиться.
- Я буду там, - говорит он, и быстро несется назад к дверям.
- Как ты посмел, сказать, что я собираюсь к тебе, создав у него неправильное впечатление обо мне? - бушую я.
- А ты не собиралась?
- Нет.
- Ты могла бы кончить мне в рот.
Я ахаю. Мои внутренности закручиваются, и от эффекта его слов воодушевляются.
- Ради Бога!
Он пожимает плечами.
- Это лучше, чем слышать, как все эти мужчины говорят тебе, что хотят кончить в тебя...
Я опускаю глаза вниз и вижу его дорогие отполированные ботинки до зеркального блеска. Как только я начинаю говорить, я уже знаю, что потом пожалею об этом.
- Я не буду заморачиваться с этим, спасибо.
- Почему, Лили?
- Честно?
- Конечно, - он смотрит на меня своими темными, полыхающими желанием, глазами.
И огонь начинает опять течь у меня в крови. Господи! Я никогда так сильно не хотела ни одного мужчины.
- Я не на одну ночь.
- Почему у тебя сложилось впечатление, что это будет на одну ночь? - Его глаза смотрят с любопытством, насмешливо, завораживающе.
У меня сжимается сердце. Он точно знает какие следует нажать кнопки, придвинувшись на один шаг ко мне. Мне определенно следует сделать так, чтобы он поднапрягся по поводу меня.
- Я хочу пойти на свидание.
Он улыбается, и на его лице отражается выражение искреннего счастья.
- На свидание? Со мной?
Я киваю.
- Может будет весело.
- Я знал, что я понравлюсь тебе.
Я широко улыбаюсь, чувствуя себя защищенной и драгоценной.
- Пойдем, - говорит он, ведя к белому Порше 918 Спайдер.
Я не знаю, куда заведет меня эта ночь (в голове крутится и вопит мысль, что это может оказаться слишком опасным), но также существует какой-то голосок, который кажется далеким и несущественным, и я отмахиваюсь от него, говоря себе, что это просто определенный момент времени. Существующий здесь, а потом уходящий навсегда. Почему бы мне не воспользоваться этой ночью? Не думая о последствиях. Просто обнять, поцеловать, не придерживаясь никаких правил, не чувствуя никакой вины, просто получить и доставить удовольствие. Только сегодня, только этой ночью. Потому что других не будет. По крайней мере, не с мужчинами, типа него. Для таких мужчин, как он, женщины меняются постоянно - приходят и уходят. Так что я просто сделаю это с ним один раз.
Я сажусь в прохладный салон, и он закрывает за мной дверь машины.
- Хороший автомобиль.
- Да, мне нравится.
Ему не приходится далеко ехать, он останавливается перед заброшенным баром, все окна закрыты ставнями. Молодой человек выбегает из темного дверного проема, Джек бросает ему ключи от машины, и кладет свою ладонь мне на поясницу, ведет к темной двери.
Я смотрю на него снизу-вверх.
- Мне кажется здесь закрыто.
- Закрыто для некоторых и открыто для других.
Дверь изнутри открывается. Швейцар с уважением кивает Джеку, и тут же подскакивают два метрдотеля, которые раболепно суетятся перед ним. Мы проходим через боковую дверь и попадаем в помещение, которое своим интерьером напоминает паб. Пахнет пивом и грязными тряпками. Стулья перевернуты на столах, чтобы утром могли вымыть пол.
- Что это за место? - спрашиваю я.
- Какой-то игорный притон.
- Что?
- Ага. Когда бар закрывается, реальная жизнь начинается в задних комнатах.
- Незаконный игорный бизнес?
- Что-то наподобие этого. Присаживайся, - приглашает он, и я сажусь на один из высоких стульев перед баром.
Он направляет за барную стойку.
- Ты хочешь шампанского?
Я отрицательно качаю головой.
- Меня немного подташнивает от запаха шампанского.
- Что бы ты хотела? - мягко спрашивает он.
- Виски.
Он кивает, берет два стакана, ставит их на стойку и тянется за бутылкой. Он говорит, что раньше работал в баре, поэтому наклоняет бутылку именно так, как делают бармены в шикарных ночных клубах, поднимая ее высоко и наливая. Потом ставит с глухим стуком бутылку на деревянную поверхность стойки. Мы поднимаем наши бокалы (не чокаясь), выпиваем. Он полностью опрокидывает свой, и снова берет бутылку, наполняя стакан. Жилка пульсирует у него на горле, и он выглядит беспокойным и раздраженным.
- Так что насчет твоей идеи по поводу свидания?
Он делает большие глотки.
- В это время ночи? А?
Мне действительно нужно перестать пялиться на него, даже если у него такое же прекрасное сердце, как его внешность.
- А что плохого в это время ночи?
Он смотрит на меня своими удивительными, бездонными зелеными глазами и выпивает весь стакан одним залпом.
- Я бы хотел произвести на тебя впечатление и пригласить в шикарный ресторан.
Он наполняет себе очередной стакан.
Я смотрю на его стакан, потом перевожу взгляд на него, пытаясь вспомнить его тем, каким он был на пляже с теплой улыбкой, но не могу, потому что мужчина, стоящий передо мной кажется совершенно другим, он и близко не стоял к тому мужчине на пляже. От этого мужчины исходит опасность и ожидание. Моя кожа горит от его взглядов. Я понимаю скрытый подтекст нашего совершенно бессмысленного разговора - глубокие сексуальные затаенные чувства.
- Следует ли тебе столько пить? Тебе все равно придется отвезти меня домой, - говорю я, пытаясь скрыть как-то свою настороженность.
- Я не повезу тебя, Лили. Я повезу тебя туда, где буду трахать, - он улыбается, но его глаза хищника не улыбаются, по-прежнему оставаясь голодными. В этот момент он выглядит адски сексуально.
Я торопливо опускаю голову, разглядывая жидкость в своем стакане. Мои бедра непроизвольно с силой сжимаются.
Он опирается локтями на стойку и наклоняется ко мне вперед.
- Итак, расскажи мне о себе.
Я поднимаю глаза и облизываю губы. Его глаза тут же опускаются на мои губы.
- Не о чем рассказывать, на самом деле. Жизнь проходит впустую, - я поднимаю свой бокал и выпиваю до дна. Алкоголь ударяет прямо в голову.
Он хмурится, берет бутылку и наполняет оба наши стаканы.
- Откуда ты, Лили?
- Я сбежавший ребенок, который не делает правильные вещи, понятно?
Он стоит передо мной не в одном глазу, словно на него вообще не действует алкоголь.
- Ты делаешь их просто отлично.
- Не многие согласятся с тобой.
- Не важно, кто и что думает. Ты все сделала правильно.
Я допиваю стакан и со стуком ставлю его на стойку.
- Я стриптизерша, Джек?
Он выпивает свой и опускает со стуком вниз, опять наполняя наши стаканы, толкнув ко мне мой стакан.
- Это нормально. Гангстеры и стриптизерши всегда идут вместе, как тост и мармелад. У нас такой же почасовой график работы и налоговый инспектор не многое слышит от нас...
Я ухмыляюсь.
- Ты пытаешься меня напоить?
- А ты как думаешь?
- Да.
Он отрицательно качает головой.
- Ну, это же виски?
- Ты не должна отставать от меня. Я пытаюсь притупить стремление.
Я сохраняю свое дыхание устойчивым.
- Какое стремление?
- Рискую показаться маньяком, одержимым собственной глупостью, в стремление трахнуть тебя, конечно.
Я чувствую, как мои щеки начинают пылать.
- Ты относишься к тем парням, о которых любая мать предупреждает свою дочь.
- А твоя?
Я чувствую, что попадаю на неустойчивую почву.
- У нее не было такой возможности.
- Тебе никогда не хотелось вернуться?
- Нет.
- У тебя есть братья, сестры?
Вот это тест, который именно здесь, Лили проходит с честью. Я долго смотрю ему в глаза.
- Я была единственным ребенком. Можешь ли ты теперь перестать задавать вопросы?
Он смотрит на меня с непонятным выражением, его потрясающие ресницы такие длинные и темные.
- На самом деле я не болтливый. Мне казалось, что ты хотела.
Я слезаю с барного стула.
- Давай поедем к тебе.