Ошеломляющее ощущение наполненности обернулось острой, приятной болью и наслаждением. Твердая плоть подалась назад и пронзила Джину снова – Картер двигался грубо, резко, без своего обычного утонченного мастерства, но это было так прекрасно, так правильно… Джину подхватила восхитительная волна кульминации, и слезы обожгли ее глаза.
Картер задрожал и спустя несколько секунд, захрипев, провалился следом за ней в блаженное забытье…
Они стояли, крепко прижимаясь друг к другу, его пальцы впились в ее бедра, ее ноги обхватывали его талию, его вздыбленный ствол все еще пульсировал внутри ее тела. Их прерывистое тяжелое дыхание перекрывалось лишь звуком стучащего в дверь дождя. Прижавшись лбом ко лбу Джины, Картер прошептал:
– Мне кажется, я только что умер и отправился на небеса.
Он спрятал лицо в ее мокрых волосах, и Джина крепче обвила руками его шею, ощутив желание навсегда остаться в этом полузабытьи всепоглощающего чувственного послевкусия. Она не хотела волноваться о последствиях. О том, что правильно, а что неправильно. Что благоразумно, а что безумно. Она хотела лишь чувствовать его внутри себя.
Выскользнув из нее, Картер мягко опустил Джину. Единственная слезинка выкатилась из-под ее прикрытого века – восхитительный момент единения развеялся. Джина отмахнулась от сентиментальной мысли и поспешила смахнуть слезу кулаком.
Сжав голову Картера в ладонях, она запрокинула ее и, глядя ему в глаза, усмехнулась:
– Разве это не кощунственно?
– Что? – спросил он, явно еще не придя в себя.
– Упоминать о небесах после того, чем мы только что занимались?
– Уместнее было сказать про ад? – усмехнулся в ответ Картер. – Вот почему ты меня любишь.
Джина вымучила из себя улыбку, потрясенная таким небрежным использованием этого сокровенного слова на букву "л".
– Так могло бы сказать только твое самомнение, – сухо произнесла она и, выскользнув из его объятий, повернулась. Но мускулистая рука крепко обвила ее за талию, не давая уйти.
– Эй, мы еще не закончили.
Картер провел носом по ее шее, и томительное ощущение мурашками пробежало вдоль спины Джины. Толстая выпуклость вернувшегося возбуждения устроилась между ее ягодицами.
– Мое самомнение желает опробовать на прочность кровать.
– О, оно что, уже способно на это? – Джина повернулась, вцепилась в плечи Картера, чувствуя слабость в коленях, и многозначительно посмотрела вниз. – А твое самомнение обладает удивительной способностью к восстановлению сил.
Картер пальцем приподнял ее подбородок:
– Только когда речь идет о тебе.
Взяв Джину за руку, Картер подвел ее к постели, рывком притянул в свои объятия, а потом кинул на середину матраса. Смех забулькал в ее груди, вытесняя уязвимость. Ни для нее, ни для него это никогда не станет чем-то большим, чем просто восхитительный секс. Так к чему создавать лишнее напряжение?
Опустившись на кровать рядом с ней, Картер расчесал пальцами ее волосы и провел большим пальцем по ее скуле:
– Черт, Джина, ты неотразима!
Его синие глаза заблестели восхищением, и сердце сжалось у Джины в груди. Сжав запястье Картера, она отвела его руку от своего лица:
– Ты тоже. Поэтому, несмотря на все мои благие намерения, это происходит снова и снова.
Картер повертел в пальцах мокрый завиток ее волос, играя дразняще близко к ее груди, и его губы растянулись в улыбке.
– Надеюсь, ты не имеешь в виду, что это еще один единичный случай. – Он поднес завиток к губам и поцеловал. От нежности этого жеста кровь зашумела в ушах Джины. – И ты все-таки сбежишь от меня завтра.
– По-моему, мы в который раз доказали, что ни один из нас не может противиться этому.
Картер отпустил завиток.
– Так это связь или уже роман?
– Роман. Но только и всего. Через неделю с небольшим я улечу домой, и на этом все закончится.
Широкая улыбка Картера даже не дрогнула.
– Поработай на меня. – Его рука скользнула вниз по ее шее и собственнически схватила грудь, поглаживая затвердевший сосок большим пальцем. – Но больше никакой чепухи о сайте. То, чем мы занимаемся вместе в постели, не имеет никакого отношения к твоему заданию. Тебе это понятно?
– Да, босс.
Картер вскинул брови, и она засмеялась. Схватив ее за запястья, он завел руки ей за голову и, удерживая, будто пленницу, прильнул к ее рту в грубом поцелуе.
– Черт возьми, маленькая проказница, я снова тебя хочу!
– И что же тебя останавливает, Ретт? – Джина потерлась ногой о его ногу, наслаждаясь прикосновением мягких волос, выпуклостью мускулов и видом его расширяющихся от возбуждения зрачков.
– Боже, дай мне сил! – вдруг встрепенулся Картер. – Боюсь, нам придется ненадолго это отложить. – Он взглянул в окно на стихающую грозу. – В буквальном смысле. Мне нужно больше презервативов. Гораздо больше. – Картер скользнул взглядом по фигуре Джины. – Думаю, лишняя коробка не помешала бы.
– Нет проблем, мой сладкий. Подобно всем умным, ответственным женщинам двадцать первого века, я держу в своей косметичке "аварийный запас". – Джина приподнялась и поцеловала Картера в нос, чувствуя себя дерзкой и легкомысленной. – Пойду принесу.
– Нет уж. – Картер удержал ее за талию, не давая соскочить с кровати. – Несмотря на то что я вдруг стал фанатом женской эмансипации, все же я по-прежнему парень. Я принесу.
– Мой герой, – промурлыкала Джина, и прилив эндорфинов сокрушил остатки ее осмотрительности. Откинувшись на подушки, она наблюдала, как Картер, восхитительно обнаженный, шествует в ванную.
Джина восхищалась крепкими половинками его ягодиц, пока те не скрылись из виду, а потом вознесла про себя свою собственную благодарственную молитву. В их распоряжении было больше недели, чтобы наконец-то поставить точку в этой истории. Удовлетворить сексуальный голод, это сокрушительное желание, так настойчиво полыхавшее между ними.
– Черт, что за…
Услышав ошарашенное ругательство Картера, Джина села на кровати – и самодовольное удовлетворение расплылось внутри, стоило вспомнить, что еще она держала в своей косметичке.
Картер появился из ванной с пригоршней презервативов в одной руке и длинным стволом из пластика в другой. Он осторожно сжимал устройство между большим и указательным пальцами, словно это была неразорвавшаяся бомба. Картер театрально откашлялся и приподнял предмет, внимательно осматривая:
– Так-так… Что это у вас такое, мисс Джина?
Она плюхнулась обратно на подушки и уставилась в потолок, пытаясь подавить краску стыда.
– Ты нашел Джастина.
– Ты дала этому имя? – возмущенно выдохнул Картер.
Джина приподнялась на локтях, ее румянец спал, а губы ехидно дернулись.
– Ну разумеется, дала! Я не хочу заниматься сексом с незнакомцем.
В самом деле, что смущаться? Если умная, ответственная женщина двадцать первого века была одинока и собиралась оставаться таковой, вибратор становился просто спасением.
Картер поперхнулся:
– По-моему, я только что умер и отправился в ад! Повтори-ка, как ты его назвала?
Она закрыла ладонью рот, чтобы подавить неподобающий леди фыркающий смешок.
– Джастин.
– Черт, меня это не удивляет. Не только то, что ты назвала его, но и то, что выбрала это женоподобное имечко.
– Джастин – совсем не женоподобное имя! Когда-то я была без ума от Джастина Тимберлейка. Так что имя было очень подходящим.
– Моя сладкая, я не знаю, с какими парнями ты встречалась, но в этом инструменте нет ничего подходящего. Он даже с анатомической точки зрения неправильный! Ни у одного парня нет такого хозяйства, как у слона!
Джина захихикала и проползла по кровати, чтобы усесться на самом краю и сжать в ладони толстый ствол Картера. Она погладила его и низко, соблазнительно промурлыкала, опустив взгляд и оценивая размеры раздувавшейся и напрягавшейся твердой плоти. Подняв взор, Джина взглянула на Картера сквозь ресницы, трепещущие с наигранной скромностью:
– Ну, не знаю… Похоже, ты мог бы дать Джастину неплохую фору.
– Все, хватит! – выбросив вибратор через плечо, Картер повалил Джину на постель и, словно заключив ее в плен своих рук, навис над Джиной, уперев ладони по обе стороны от ее тела.
– Эй, поосторожнее с Джастином! – в шутку возмутилась Джина. – Он недешево мне обошелся!
– Дорогуша, если ты еще этого не поняла… – Картер потер ладонью ее чувственный холмик, а зловещее предостережение в его голосе уже обещало все виды восхитительного наказания. – С этого самого момента ты бросаешь Джастина ради настоящего мужчины.
Джина расхохоталась, но, когда Картер облизнул один из вздернутых сосков и втянул его ртом, прерывисто вздохнула. Ареола сжалась и запульсировала.
– Да, но у тебя есть семь различных режимов работы? – уже еле слышно выдохнула Джина.
Картер мягко подул на ее ноющий сосок и, услышав стон, поднял голову. Сквозившая в его взгляде самоуверенность возбуждала не меньше, чем умелые движения кончиков пальцев, которые поглаживали гладкую влажную плоть между ее бедер.
– Моя сладкая, с таким мастером, как я, тебе хватит и одного.
Глава 12
Следующие блаженные дни Джина не покладая рук работала над созданием нового сайта и медиастратегии для "Бумажного консорциума Прайса". А еще упорнее она трудилась над реализацией каждой распутной сексуальной фантазии с участием генерального директора консорциума, приходившей ей в голову. И при этом старалась заботиться о том, чтобы ее эмоции не мешали восхитительному сексу.
Но по прошествии нескольких дней в ее плане вдруг появилась помеха, заключавшаяся в одном досадном открытии. Картер Прайс был одинаково неотразим как в постели, так и вне ее.
И если бы Джина не знала всей ситуации, она могла бы поклясться, что Картер организовал этот легкомысленный переход к роману почти с той же тщательностью, что и их неистовые, обжигающие похотью игры.
А зачем еще он устроил вечер просмотра классических голливудских фильмов в ретрокинотеатре в десяти минутах ходьбы от его дома, а потом жарко обнимался с ней на заднем ряду? Зачем еще он настойчиво держал ее за руку во время их ленивой дневной прогулки по магазинчикам с безделушками и парковой зоне на Ривер-стрит? Или нашептывал порочные предложения ей на ухо, пока они листали антикварные редкости в пыльном подвальном книжном магазине?
Даже на фабрике, хотя Джина настаивала на поддержании там почтительной дистанции, острые, проницательные и всегда восторженные отклики Картера на ее идеи казались такими же обольстительными, как все эти случайные собственнические жесты и небрежная демонстрация привязанности. Джину не покидало ощущение, будто она попала в шелковистые сети Картера, стала узницей его шарма, харизмы и учтивости. И Джина уже со страхом ждала неминуемого отъезда из Саванны, потому что независимая жизнь, которую она так любила, без Картера начинала казаться скучной и даже одинокой.
Джина вытянула руки и ноги, приятно потяжелевшие после бурной ночи, и перекатилась на бок, чтобы взглянуть на лежавшего рядом мужчину, а заодно и на все те причины, по которым их мимолетный роман начинал так ее тревожить.
Она нахмурилась. Теперь все было по-другому. После ночи в домике у бассейна они переместились в роскошную спальню Картера в особняке – двуспальная кровать оказалась недостаточно широкой для их забав. Решение перебраться в его комнату с массивной, украшенной замысловатой резьбой мебелью красного дерева и широкими застекленными дверями, которые открывались на прелестный балкончик с видом на площадь, далось Джине совсем не трудно.
Но когда лучи утреннего солнца заструились в комнату, освещая красивое лицо Картера, Джина осознала: переезд в этот дом стал очередной уступкой в длинной череде решений, на которые она согласилась, почти не сопротивляясь. Она снова и снова уступала Картеру, и это беспокоило ее почти так же сильно, как и нежелание уезжать от него через несколько дней.
Джина вглядывалась в лицо Картера, пытаясь понять, как же ему удалось обмануть ее бдительность. Она изучала темные брови, соблазнительную ямочку на подбородке, ироничные изгибы уголков его рта… Неудивительно, что она была очарована – этот парень был исключительным красавчиком, а убийственные синие глаза способны были, кажется, и святую сбить с пути истинного.
Он пошевелился во сне, бормоча что-то невнятное, и тяжелая рука по-хозяйски легла Джине на бедро. Выбившийся из копны темных волос завиток упал ему на лоб. Джина откинула прядь ногтем, и веки Картера распахнулись.
– Привет, – пробурчал он. Пальцы на ее бедре напряглись, и Картер притянул Джину ближе – она уже успела привыкнуть к этим бесцеремонным объятиям. – Как поживаете этим солнечным прекрасным утром, мисс Джина?
Проглотив твердый комок, вставший в горле, Джина приподняла простыню, чтобы лицезреть нечто столь же твердое, упиравшееся ей в живот.
– Не так весело, как ты, по всей видимости.
Картер зевнул и потянулся, разразившись самодовольным хохотом:
– Ну и что, моя сладкая? Это всего лишь естественная мужская реакция на пробуждение рядом с красивой… – Искоса взглянув на струившийся в окно солнечный свет, Картер на полуслове оборвал двусмысленное замечание, рывком уселся и задумчиво взъерошил волосы. – Черт побери, который час?
– Кажется, около десяти.
Картер снова ругнулся, откинул простыню, вскочил с кровати и понесся к комоду, прикрывая сложенными ладонями утреннюю эрекцию.
– В чем дело? – Джина села, прижимая простыню к груди, и улыбнулась, наблюдая за его забавными ужимками. – Сегодня ведь выходной.
– Сегодня воскресенье, – важно объявил Картер, словно это объясняло все. Он выдернул из комода трусы и запрыгал по комнате, впихивая в них ногу, а потом, опасно спотыкаясь и разражаясь отборной бранью, понесся к гардеробу.
– Я, конечно, от души наслаждаюсь этим шоу, – снова засмеялась Джина, когда Картер выдернул из гардероба идеально выглаженную белую льняную рубашку, – но разве ты не портишь себе карму, так сквернословя в воскресенье?
Он обернулся, застегивая рубашку:
– Очень смешно. – Глаза Картера загорелись жаждой возмездия, и, бросившись к кровати, он дернул простыню из рук Джины.
– Эй! – запротестовала она.
– Незачем казаться такой самодовольной, мисс Джина. Потому что вы идете со мной.
Она наклонилась и подняла простыню:
– С какой стати? И куда именно тебе вздумалось меня тащить?
– В церковь. Куда же еще? – Картер снова принялся вырывать у Джины простыню. И с легкостью одержал верх.
– Я не была в церкви с тех пор, как мне было шестнадцать и меня выгнали из школы-пансиона.
– За что тебя выгнали?
– Я совратила учителя биологии, – ответила Джина, рассчитывая шокировать Картера правдой и, ослабив бдительность, заполучить простыню.
Но вместо того чтобы изумиться, Картер скомкал простыню и метнул ее на середину комнаты.
– Счастливчик!
От его лишенного и тени осуждения взгляда, оценивающе скользнувшего по ее обнаженному телу, щеки Джины вспыхнули.
– И все-таки тебе давно стоило пойти в церковь, – пробурчал Картер. – Тебе нужно получить отпущение этого греха и многих других, о которых волею судеб мне известно не понаслышке.
– Ни за что. – Джина отказалась от схватки за простыню и рванула в сторону ванной – увы, Картер успел перехватить ее по дороге. Спина Джины ударилась о его грудь.
– Довожу до твоего сведения, дорогуша, – прошептал он ей в волосы, – что тебе придется сократить свои двухчасовые процедуры в душе. Служба начинается в одиннадцать. А мы не хотим опоздать.
Джина принялась отбиваться уже всерьез:
– Не мели чепухи! Никуда я не пойду. Пусть меня лучше поразит молнией, как всех грешников.
– Господь намного милостивее, чем ты думаешь. – Картер щипнул Джину губами за мочку. – Если уж меня ни разу не поразила молния, то и ты можешь не опасаться Божьей кары.
От мягкого, соблазнительного шелеста его дыхания у Джины подогнулись колени.
– Хотя, возможно, ты просто не хочешь войти в дом Господа способом, который предназначил тебе Бог, – добавил Картер, играя с ее соском.
Джина отбросила его руку и вырвалась из объятий, теперь уже встревоженная приглашением и настойчивостью Картера.
– Ты ведь шутишь, правда?
Джину никогда не тянуло в церковь. Это казалось ей неловким, лицемерным. Ей неприятно было вспоминать об утренних воскресных службах в быстро сменявших друг друга школах-интернатах, когда она вполуха слушала проповеди и отказывалась каяться в своих многочисленных грехах. И уж точно ей не хотелось идти в церковь с Картером. Там наверняка будут присутствовать его знакомые. Те, кто все еще общается с Марии. И эти люди, чего доброго, еще решат, что они пара. А это было не так.
– Нет, я не шучу. – Начинавший терять терпение Картер в шутку шлепнул Джину по попке. – А ну-ка, вперед, пора собираться! Мне очень не хочется тащить тебя туда голой и шокировать священника. Но я это сделаю, если ты не оставишь мне выбора.
Джина подняла с пола простыню и обернула ее вокруг тела, будто защищаясь от этого собственнического взгляда.
– Картер, я не пойду с тобой в церковь.
Его брови изумленно взлетели вверх.
– Это еще почему?
– Потому что… – Она сильнее затянула простыню. – Потому что там будут твои знакомые.
Его рот скривился в недоуменной улыбке.
– Угу, ну и что?
– Ну и что? Как это – ну и что? – Она повысила голос, дав волю раздражению. – Общаться с ними было бы… – Она резко смолкла, добавив про себя: "Неправильно".
– Было бы что? – бросил Картер через плечо, выбрав костюм в гардеробе и стаскивая брюки с вешалки.
– Бесполезно. Ненужно, – вымучила из себя Джина. – Нечестно.
Нахмурившись, Картер застегнул молнию на брюках.
– А почему бы тебе не позволить решать это мне? – невозмутимо парировал он. Надев пиджак, он взял лежавшее на стуле у кровати платье и бросил его Джине. Это было то же самое лимонно-желтое цельнокроеное платье, которое он снял с нее накануне ночью. – Надень это – будет весьма кстати.
Джина поймала платье и прижала его к груди. Картер снова пытался подчинить ее своей железной воле, и ей это не нравилось.
– Картер, ты меня не слушаешь. Я ни под каким видом не пойду с тобой в церковь.
Он подошел к ней – невероятно элегантный в темно-сером однобортном костюме. Положив теплые ладони ей на плечи, он помассировал затекшие мускулы, прорабатывая костяшками пальцев узлы напряжения и заставляя ощущение спокойствия разливаться вдоль ключиц.
– Я хочу, чтобы ты была там. Почему ты так волнуешься, что мы встретим каких-то моих знакомых? Меня это не заботит.