Губы Картера изогнулись в ответ на мольбу – он не мог не отметить всю иронию ситуации. Кто бы мог предположить, что он наконец-то возьмет верх над Джиной Каррингтон, причем не благодаря настойчивому характеру, обаянию или неистовому сексу, а с помощью слащавой демонстрации чувств? Если дело выгорит, он проведет остаток дней своих, щедро расточая ей широкие романтические жесты. Только так Джину можно держать в узде.
– В точку, именно этим я и занимаюсь, – сказал он, сжимая ее запястья. – Я стою здесь вот так, потому что должен кое-что тебе сказать. И это – единственный способ, которым я могу доказать свою искренность.
Брови Джины взмыли вверх, но она оставила попытки высвободить руки, что Картер расценил как позитивный знак.
– Вот и правильно, успокойся, вырваться все равно не получится. – Прижав большие пальцы к ее запястьям, Картер почувствовал трепещущее биение ее пульса. Еще лучше – значит, ей было не все равно.
– Я люблю тебя, Джина Каррингтон. – Джина дернулась, снова пытаясь вырваться, но Картер удержал ее руки в своих и продолжил: – Я люблю твой огонь и твою страсть, твою честность, твою прямоту, твой острый язык, твою дерзость и сексуальную ямочку на твоей попке.
Она потрясенно выдохнула и наконец обрела дар речи:
– У меня нет никакой ямочки на…
– Я люблю, когда твои глаза начинают косить, стоит тебе рассердиться, – перебил он, нежась как раз в таком взгляде. – И люблю, когда эти глаза становятся ошеломленными и влажными во время оргазма.
– О боже праведный!
– Я люблю то, что ты считаешь себя этакой "крутышкой". А больше всего я люблю это доброе, бескорыстное, открытое сердце, которое ты так усиленно пытаешься скрывать. Но ты явила мне его одной невероятной летней ночью десять лет назад, и я видел несколько удивительных проблесков недавно в Саванне. Понимаю, я не самый выигрышный кандидат для всех этих "всерьез и надолго". Но и ты тоже, так что, по-моему, в этом мы квиты. И если ты готова дать мне шанс, я горю желанием дать шанс тебе.
Картер поднялся с колен, бережно обхватил ладонями щеки Джины, так неудержимо желая обнять ее, словно его тело притягивалось к ней какой-то невероятной силой. Впрочем, оставалась еще одна вещь, которую он должен был сказать, и это было самым-самым сложным.
– Ну а теперь ты можешь сказать, что не любишь меня, и тогда я выйду в эту дверь и никогда больше не появлюсь в твоей жизни. – Картер погладил Джину по лицу, мечтая, чтобы она дала ему еще один шанс. – Только не лги, моя сладкая. Потому что я сразу это пойму, и тогда мне придется еще раз опуститься на колено и снова поставить нас в неловкое положение.
Повисла оглушительная тишина. Молчали в ожидании не только друзья Джины, но и многочисленная толпа в вестибюле, потерявшая дар речи при первых звуках этого объяснения.
Джина громко сглотнула:
– Ты хоть представляешь, как сильно мне сейчас хочется надрать тебе задницу, Картер Прайс?
Улыбка расцвела на его лице – и в его сердце – при первых звуках согласия в этом страстном мурлыканье. И Картер понял: все получилось.
– А разве ты только что не ответила вопросом на вопрос, моя сладкая?
Еле слышный смешок прорвался сквозь слезы, уже вовсю катившиеся по ее лицу. А потом Джина бросилась на шею Картеру и прошептала в его волосы:
– Я тоже люблю тебя, Ретт. Но я все еще собираюсь надрать тебе задницу, как только мне представится удобный случай.
Картер прильнул к губам Джины в долгожданном поцелуе, и вестибюль буквально взорвался спонтанными аплодисментами.
Когда они с трудом оторвались друг от друга, Картер расплылся в улыбке:
– Откровенно говоря, милая, я бы с удовольствием посмотрел, как ты попытаешься это сделать.
После всей этой мелодрамы свадьба Кэсси и Така прошла как мечта. Невеста произнесла свою клятву уверенным, ровным голосом, а потом, когда настал черед Така сделать то же самое, обернулась и улыбнулась подругам.
К радости Джины, во время церемонии теплая ладонь Картера лежала на ее бедре, иначе она бы, разумеется, воспарила к небесам от счастья. В самом начале безумное признание Картера перед половиной Манхэттена привело Джину в ужас, но потом, когда слова дошли до ее сознания, случилась странная вещь: панически колотившееся сердце стихло, свинцовая тяжесть в груди исчезла, а все те барьеры, что она возводила и поддерживала так много лет, разом пали.
Теперь Джина сидела в одном из лимузинов, которые заказала Риз, чтобы довезти гостей до ресторана. Положив голову на плечо Картера, Джина рассеянно слушала, как он болтал с Диланом, – эти двое, как любые парни, начисто забыли о недавней стычке. Глядя куда-то вдаль, Джина использовала момент затишья, чтобы поразмыслить над непростыми решениями, которые требовалось принять в будущем.
Картер напросился к ней домой сегодня вечером и сказал, что взял недельный отпуск, но разделявшие их восемьсот миль должны были стать первым препятствием, которое им предстояло одолеть.
Но когда машина увязла в обычной для вечернего Нью-Йорка пробке и Джина увидела офисных работников, спешивших к метро, она вдруг ощутила тоску по неспешному ритму жизни и непринужденному аристократизму Саванны. Когда-то Джина успешно подпитывалась сумасшедшей энергией "города, который никогда не спит". Но теперь в этом не было необходимости, ведь у нее завязывались отношения, способные подпитать своей энергией атомную электростанцию.
Марии сидела в другой стороне лимузина, устремив невидящий взор в окно. Но когда ее глаза встретились с глазами брата, чтобы тут же вернуться к окну, Джина осознала: натянутые отношения Прайсов обещают стать проблемой посерьезнее, чем вопрос ее собственного места жительства.
"Терраса Трибека" была просто идеальным местом для проведения вечеринки-сюрприза. Риз в который раз проявила блестящие организаторские способности: как по волшебству среди воздушных шаров, гирлянд и огромного баннера с надписью "Молодожены", предназначенного для украшения стола Кэсси и Така, нашлось место для Картера.
Когда Джина поблагодарила подругу за заботу, та многозначительно вскинула бровь:
– Даже не думай, что я забыла, как ты самым возмутительным образом отлынивала от обязанностей по подготовке вечеринки! И если Картер не тот самый таинственный красавчик, я съем свои туфельки от "Джимми Чу", – усмехнулась Риз, но потом добавила мягким шепотом, от которого тушь Джины снова чуть не потекла: – Я счастлива за вас двоих! После всех страданий, что выпали на твою долю, ты заслужила этот шанс.
Вечер был в разгаре, когда Джина обнаружила, что под томным взглядом Картера ее прирожденное кокетство возрождается к жизни, а настойчивое желание помчаться домой и сорвать с него одежду посещает ее все чаще и чаще. Но пока они медленно покачивались в объятиях друг друга на маленьком танцполе, Джина заметила, что Марии наливает себе внушительный бокал шардоне, в то время как Дилан со скучающим видом сидит напротив нее, погруженный в свой смартфон.
Наклонив голову Картера, Джина прошептала ему на ухо:
– Тебе нужно поговорить с сестрой. И все с ней выяснить.
Он провел носом по ее шее:
– Я не нуждаюсь в разрешении Марии, да и ты тоже.
Джина вздохнула: файл под названием "Улаживание его отношений с сестрой" придется отправить в папку с пометкой "Проект в стадии разработки". Ответ Картера красноречиво свидетельствовал о том, что его общение с сестрой остановилось где-то на уровне восемнадцатого дня рождения Марии.
Но заботившие Джину мысли рассеялись, когда руки Картера скользнули вниз, к ее попке.
– По-моему, ты вполне можешь приберечь свою одержимость темой Марии для другого раза, – пробормотал он, собственнически сжимая ее ягодицы. – Потому что сегодня ночью тебе придется иметь дело кое с чем побольше, моя сладкая.
Бедра Картера коснулись ее бедер, и хриплый стон, давно зародившийся в ее груди, сорвался с ее уст, это небрежное проявление привязанности окутало ее нежностью.
Джина никогда не считала себя сентиментальной, но жизнерадостность Картера разрушила мрачный цинизм, окутавший было ее душу. И теперь, когда защитный слой сарказма начинал спадать, у Джины появился еще один "проект в стадии разработки" – ей не терпелось обнаружить подобный оптимизм и в себе.
Запустив пальцы в волосы Картера, она сжала темные пряди в кулаках и притянула его губы к своим…
И все-таки Джина не могла допустить, чтобы настоящая любовь окончательно превратила ее в сентиментальную дурочку. Она вызывающе прижалась к заметной выпуклости под брюками Картера.
– О, не переживай, Ретт. Я прекрасно представляю, что меня ждет, – промурлыкала она, с восторгом вслушиваясь в его проникновенный стон, последовавший за воистину греховным поцелуем.