- Он останется. - Сил хватает только на то, чтобы улыбнуться. - Я уйду, Сашенька, а он останется. Ничего не бойся, ночь особенно темна перед рассветом. Уже скоро… Прощай, моя девочка! И прости…
ДЭН
Его мир изменился, раскололся на две части. Сама жизнь его теперь состояла из двух частей, чужого опыта, чужих, пахнущих пожарищем воспоминаний. В одной из этих жизней его убили. Кажется, два раза… А вторая половина, та, что осталась, отзывалась острой болью на каждый вдох, зябко куталась в наполненную голосами темноту.
- Ксанка, ты сидишь тут уже второй день. Иди отдохни, я тебя подменю. - Это, кажется, Лена разговаривала с хирургами, с Дэном все будет хорошо. Ему просто нужно время.
- Мне тоже. - Его руки коснулась горячая ладонь. - Мне тоже нужно время. Я уйду, как только приедет его жена. Обещаю.
- При чем тут его жена? - В голосе Гальяно - удивление. - Речь не о ней, а о тебе, Ксанка. - Сколько часов ты уже на ногах? Как ты вообще до сих пор держишься?
- Это неважно. Мне не сложно, ты же видишь.
- Я вижу, что еще чуть-чуть, и ты упадешь. Я уже запретил Лене приносить тебе кофе. Ну зачем так? Он очнется, и вы…
- Он очнется, и я сразу уйду. Если только его жена не приедет раньше. Я все понимаю, Гальяно, меня не должно быть здесь. Это из-за меня он едва не погиб, но по-другому я не могу… Понимаешь?
- Не понимаю! Я ровным счетом ничего не понимаю. Это что, новое поветрие? Сначала сбежала Ангелина, теперь ты… Зачем тебе уходить, когда вы с Дэном наконец нашли друг друга? Он любит тебя. Елки, да он искал твою могилу все эти годы, думал только о тебе. Ты там совсем того… В этой своей Америке?! Уйдет она! Да поговорите вы сначала по-человечески! В глаза друг другу посмотрите!
- Он женат…
- Он женат! И это говорит мне специалист по добыванию информации! Очнись, Ксанка! Твоя информация устарела. Они разводятся. И знаешь, почему? Потому что все эти годы он любил только тебя. Считал тебя мертвой и все равно продолжал любить. Если только ты… - Гальяно замолчал. Если только все это зря и твое сердце занято.
Ему нужно было открыть наконец глаза, дать понять, что в комнате они больше не одни, но не хватило решительности. Наверное, впервые в жизни…
- Да, мое сердце занято. - Голос Ксанки упал до шепота.
Вот и все, глаза можно не открывать…
- Оно занято вот уже тринадцать лет.
- То есть ты тоже того?! - По голосу было понятно, что Гальяно улыбается от уха до уха.
- То есть я тоже того. А как может быть иначе?
- Это очень хорошо! Это просто замечательно! Обожаю, понимаешь ли, воссоединять влюбленные сердца! Дэн, братан, открывай глаза! Я же вижу, что ты очухался. Нечего филонить, тут барышня тебя ждала аж тринадцать лет!
Тринадцать лет…
Он накрыл рукой Ксанкину ладонь и только лишь потом открыл глаза.
Больничная палата была залита солнечным светом, в настежь распахнутое окно врывался свежий ветерок. Жара спала. На широком подоконнике, беспечно болтая в воздухе ногами, сидел Гальяно. Он смотрел на них с Ксанкой строго и ласково одновременно, как на неразумных детей.
- Здравствуй, Дэн. С возвращением. - Сейчас, без темных контактных линз, с синими-синими глазами, с тем особенным, только ей одной присущим выражением лица, она больше не была холодной Алекс, она была его Ксанкой.
- И тебя… С возвращением.
Нужно было сказать что-то особенное, что-то такое, от чего все сразу станет на свои места и сердечная боль наконец отпустит, а у него никак не получалось. Сколько лет он представлял себе, какой могла бы быть эта их встреча, придумал столько нужных и правильных слов, а когда дошло до дела, растерялся.
Ксанкины пальчики под его ладонью вздрогнули, и Дэн испугался, что она уберет руку или вообще уйдет, как и собиралась, но она поступила иначе.
- Ты все слышал? - Ее лицо было так близко, что белые волы щекотали Дэнову щеку. - Ты слышал, что я сказала?
- Да. И я слышал, что сказал тебе Гальяно. - Со стороны окна послышалось деликатное покашливание. - Я скучал по тебе, Ксанка. Ты даже представить себе не можешь, как мне тебя не хватало.
- Я могу. - Она улыбнулась светло и радостно. - Я тоже скучала… Как ты себя чувствуешь, Дэн?
- Хорошо. То есть теперь, когда ты нашлась, отлично!
- У тебя была клиническая смерть, братан! - ввернул Гальяно. - Нам пришлось нелегко. Если бы не Ксанка… Она тебя не отпустила. Я не знаю, как такое возможно, но, кажется, ты жив только благодаря ей и тому серому порошку.
- Это гарь-трава. - Ксанка смотрела ему в глаза. - Она многое может. Я присыпала твою рану, чтобы остановить кровотечение.
- Хирурги очень удивились, что ты вообще дотянул до больницы с таким ранением. Знал бы ты, с какой скоростью может бежать Туча, когда на руках у него… Сколько ты весишь? Килограммов восемьдесят? Вот, с ношей весом восемьдесят килограммов. Ты бы слышал, как, оказывается, он может орать на тех, кто не такой расторопный! Большой босс! Что еще скажешь… А Матюха! Чтобы остановить попутку, ему пришлось-таки пальнуть из своей любимой пушки в воздух - не по колесам, боже упаси! Теперь у него проблемы с местными органами правопорядка, но Туча обещал все уладить.
- А Леся? - Ему не хотелось спрашивать, но он должен.
- Леся в КПЗ, но, сдается мне, пробудет она там не долго. У девчонки конкретные проблемы с головой. Ее нужно лечить, а не наказывать.
- Она не виновата, - сказала Ксанка. - Это все он, его кровь…
- В тебе тоже есть его кровь, но ты совсем другая. Он не может сломать того, у кого все в порядке с душой. Елки, надеюсь, что он больше никого не сможет сломать. Через тринадцать лет я буду уже не так силен, чтобы сражаться с вселенским злом. - Гальяно спрыгнул с подоконника, направился к двери. - Ну все, политинформацию считаю законченной, удаляюсь!
- Он славный, - сказала Ксанка, когда за Гальяно закрылась дверь. - Они все славные. Дэн, тебе очень повезло с друзьями.
- Да, мне чертовски повезло! - Свободной рукой он притянул к себе Ксанку. - Мне повезло не только с друзьями, но и с любимой девушкой.
Это было как возвращение в прошлое. Жаркие губы, широко распахнутые глаза, дыхание, одно на двоих, и золотые смерчи, оплетающие их невидимыми нитями, развевающие Ксанкины волосы. Их настоящее было радостным и безмятежным. Единственно возможным, единственно правильным. Тот старик оказался прав - самая темная ночь возвещает скорый рассвет. Их рассвет наступил.
ЭПИЛОГ
Никогда раньше поместье не выглядело так празднично и нарядно. Никогда раньше старый дом не становился свидетелем трех свадеб сразу.
- Боже мой! Где была моя голова, когда я заказывала это безобразие! - Ангелина вертелась перед напольным зеркалом, сосредоточенно разглядывая свое отражение. - Из-за этого чертова корсажа мне нечем дышать. - Она похлопала себя по осиной талии, обернулась к Алекс и Лене. - Дамочки, если завтра во время венчания я вдруг грохнусь в обморок, скажите Степке, что это от счастья. Не хочу, чтобы он знал, что его жена настолько глупа, что купила платье на размер меньше.
- Ты не глупа. Ты просто беременна. - Лена ласково обняла ее за плечи. - Беременным женщинам свойственно увеличиваться в размерах. А пока сними это, не мучайся.
- Это только после свадьбы! - Ангелина расшнуровала лиф, вздохнула полной грудью, сбросила платье, натянула свободный сарафан. - А завтра, дамочки, вы уж меня извините, я собираюсь быть самой очаровательной невестой. Пусть даже и слегка беременной.
- Степан знает? - спросила Алекс, аккуратно вешая платье Ангелины на плечики.
- Конечно, знает! И угадай, кого мне за это благодарить? - Она скосила взгляд на Лену.
- Когда они наконец тебя нашли, тебя постоянно тошнило. Степан испугался не на шутку, собирался везти тебя к лучшим мировым светилам. Гальяно просто не вынес его страданий. - Лена улыбнулась.
- Не вынес страданий! - Ангелина с нежностью погладила себя по намечающемуся животу. - А твой любезный Гальяно в курсе, что Степка мне теперь даже чихнуть не дает, трясется надо мной по поводу и без повода?
- Это нормально, - сказала Лена уверенно. - Так и должно быть.
- Что так и должно быть? - В окошко девичьего флигеля заглянул сначала Гальяно, а потом Дэн с Тучей. - Девочки, вы как всегда очаровательны!
- Вы тоже неплохо смотритесь. - Ангелина запустила в него пуховкой, добавила с хитрой улыбкой: - Лена считает, что это совершено нормально, когда муж носит жену на руках.
- Лена правильно считает! Муж просто обязан носить любимую жену на руках! - Он перепрыгнул через подоконник, закружил смеющуюся Лену в объятиях.
- Степка, не вздумай! - Ангелина погрозила пальцем готовому повторить этот трюк Туче. - Степка, у тебя колено, а у меня токсикоз!
Алекс подошла к окошку, чмокнула Дэна в щеку.
- Алена уже приехала?
- Матвей звонил. Они с Васей встретили ее в городе, везут в поместье. - Дэн, счастливый и лишь самую малость растерянный, привлек ее к себе, шепнул на ухо: - Ксанка, я должен тебе кое-что показать.
- Что? - В его объятиях было хорошо и спокойно. Зачем куда-то идти?..
- Ты должна это увидеть! Спрыгивай!
Лес, несмотря на конец лета, зеленел, сладко пах смолой, перекрикивался птичьими голосами, шелестел листвой. Лес, казалось, помолодел. Они шли, молча взявшись за руки. Алекс ни о чем не спрашивала, знала - Дэн ведет к гари.
От этой мысли, от горьких воспоминаний к горлу подкатывал колючий ком. Были мгновения, когда ей хотелось его остановить, но она сжимала волю в кулак. Они теперь вдвоем, ей больше нечего бояться.
- Не бойся. - Дэн читал ее мысли. - Все будет хорошо.
- Я не боюсь. - Любимому мужчине нужно доверять. Доверие - это так же важно, как и любовь.
- Смотри!
Лес расступился внезапно. Вместо того чтобы смотреть, Алекс зажмурилась. И только лишь стоя с закрытыми глазами, поняла, что это страшное место изменилось, что даже пахнет оно теперь по-другому, точно так же, как пахнет остальной лес.
- Открой глаза, Ксанка. - Дэн сжал ее руку, успокаивающе и настойчиво одновременно. - Не бойся, открой глаза.
- Хорошо. - Она сделала глубокий вдох.
Гари больше не было. На том месте, где когда-то плотным ковром лежал пепел, сейчас настойчиво и решительно пробивалась изумрудная трава, а на старом, уже сто лет мертвом дереве зеленели молодые побеги. Им не нужно было обладать каким-то особенным даром, чтобы понять, что зло ушло из этих мест навсегда. Самая темная ночь не повторится больше никогда.