Глава 20
Мы мчались в Строгино, Мила что-то говорила, но я просто не слышала ее. Я хотела только одного – спасти человеческую жизнь чего бы это ни стоило. По описанию, любовница Вадима была довольно сильной здоровой женщиной. Господи, только бы эти смертельные таблетки оказались фуфлом! Ведь возможен и такой вариант. Если это обычное отравление, все обойдется. Одна моя знакомая отравилась таблетками. У нее с месяц дрожали руки и сильно кружилась голова. Некоторое время она не могла ходить. Теперь же носится, словно гончая, от былого отравления не осталось и следа. Я бы не смогла быть любовницей женатого мужчины. Его бесполезно ждать по вечерам, а уж тем более по праздникам, потому что, как правило, в праздники собираются родственники, пойдут разговоры, сплетни, если он вдруг не явится. А еще – когда он с тобой, он будет постоянно смотреть на часы, нервничать, лгать. От этого, увы, никуда не денешься. Я вновь подумала об отравленной девушке и почувствовала, как заныло сердце.
– Где это было? – еле слышно спросила я, когда мы подъехали к реке.
– Чуть дальше, – так же тихо ответила Мила.
На берегу было огромное скопление отдыхающих. Кто-то дремал на солнышке, кто-то плескался в реке, слышались восторженные крики.
– Ты же говоришь, что она была так красива, что на нее обращал внимание весь пляж, а дальше очень плохой берег и совсем мало народа.
– Это я образно сказала. На нее мужики глазели, как душевнобольные. Может, ей хотелось хоть немного отдохнуть.
Мы проехали еще немного и оказались у пустынного места.
– Здесь… – Мила вжалась в кресло и затряслась. – Вон у того подгнившего мостика.
– Тебе лучше не светиться, – сказала я, выходя из машины, – и не показывай носа. Я сама все узнаю. Может, уже приезжала "скорая" и отвезла ее в больницу.
Я остановилась, чтобы заправить мокрую от пота кофту в юбку. Господи, ну почему все это не сон? Почему Милка сотворила такое? Я оглянулась и встретилась с Милой взглядом. В ее глазах было столько скорби! Скорби от непереносимой боли… Наверное, она и сама не понимала, как все произошло. Она просто хотела остаться с человеком, которого очень сильно любила… Которому безгранично доверяла и ради которого жила…
– А если она лежит там мертвая?.. – едва шевеля губами, прошептала она.
Я не нашла что ответить и направилась на берег. С трудом давался каждый шаг, ноги были словно ватные. Я с ужасом представляла, что сейчас чувствует Мила. Дойдя до подгнившего мостика, я огляделась. И почему такая роскошная женщина, как любовница Вадима, выбрала именно это неуютное пустынное место? Может быть, даже слишком пустынное…
Пройдя по берегу, я увидела уединившуюся парочку.
– Здравствуйте. Я потеряла свою подругу. Тут неподалеку красивая девушка загорала… Мы с ней разминулись.
Молодой человек, лежащий на сером застиранном полотенце, оторвался от своей девчушки и посмотрел на меня крайне раздраженно:
– Мы только пришли.
Не обращая на меня внимания, подростки изобразили что-то вроде поцелуя и тяжело засопели.
– Простите, когда вы сюда пришли, тут кто-нибудь загорал?
Парнишка оторвался от девушки и злобно пробурчал:
– Послушай, проваливай отсюда, а? Я же тебе сказал, мы только пришли, и даже если тут кто-то был, мне на него глубоко наплевать.
Я увидела валяющиеся рядом шприцы и поняла, что разговор окончен.
– Чтоб ты, придурок героиновый, от передозировки сдох, – невольно вырвалось у меня. Резко развернувшись, я неожиданно столкнулась с Милой. – Ты зачем из машины вышла? Тебе же сказано было сидеть.
Подруга не ответила. Она стояла, словно парализованная, и смотрела на примятую траву.
– Тут, кроме парочки конченых наркоманов, никого нет. Место уж больно противное. Какого черта она пришла загорать именно сюда?
– Мы с ней вот здесь лежали, – Мила показала место, где трава была примята больше всего.
– Ты уверена?
Она кивнула на валявшуюся полупустую бутылку колы.
– Это та бутыль, про которую я тебе рассказывала. – Я подняла бутылку, открыла крышку и попыталась понюхать. – У этих таблеток нет запаха. Как у клофелина. Ни запаха, ни вкуса.
– Как называются эти таблетки?
– Не знаю.
– Как же ты их так покупала, что даже названия не знаешь?
– Мне до названия не было дела. Мне был важен результат.
Неожиданно Мила метнулась ко мне и выхватила бутылку. Почувствовав опасность, я что есть силы ударила ее по рукам, подхватила бутылку и быстро вылила содержимое.
– Ты что, совсем дура?! – истерично закричала я.
– Надо было мне следом за ней выпить. Просто выпить и лечь рядом… Надо, чтобы нас двоих обнаружили… Надо, чтобы моему мужу показали два трупа… Два молодых, красивых трупа… Две женщины, которым он пудрил мозги… – Мила лепетала, словно в бреду.
Я схватила подругу за руку и потащила к машине.
– Поехали. Видишь, нет никого. Наша совесть чиста!
Затащив плачущую Милу в машину, я пристегнула ее ремнем безопасности.
– Это на всякий случай. Чтобы не дергалась, – примирительно сказала я.
Но то, что произошло дальше, не поддается описанию. Мила ревела, рвалась, стучала ногами, раскачивалась из стороны в сторону.
– Кончай реветь! Достала! – вырвалось у меня. – Раньше надо было думать. Ты же видела, что там никого нет. Ни трупа и ни отравленной любовницы!
Мила явно не желала меня слушать и не обращала на мои громкие речи никакого внимания. Поняв, что живыми нам до дому не доехать, я остановилась у первого попавшегося кафе и купила бутылку водки и какую-то нехитрую закуску.
Усадив подругу за столик, налила рюмку и громко скомандовала:
– Пей!
Мила моментально успокоилась и растерянно посмотрела на рюмку.
– Пей, я кому сказала!
– Я водку пить не умею, – жалобно простонала она.
– Сейчас не до шику. Пей, что дают. Водка тебя успокоит.
– Но почему именно водку? – взмолилась подруга.
– Не вином же душевные раны врачевать…
– Может, виски или бренди.
– Тут нет ни черта. Пей водку!
Мила беспомощно кивнула и осушила рюмку до дна. Уговорив полбутылки, она подперла пьяную голову руками и стала жаловаться на судьбу:
– Викуля, ну почему мужики гуляют? Чего им не хватает?!
– Не знаю. Наверное, для мужчины секс и любовь – совсем разные вещи. Когда я жила с Челноковым, то думала, что, если мужик гуляет, это еще не самое главное. Главное, чтобы он заботился, был опорой семьи. Я знала, что он волочился за любой юбкой, и терпела. Мужику нужен секс, от этого никуда не денешься.
– Получается, что в семье ему совсем недостаточно секса?
– Получается, так. Наверное, со временем семейный секс приедается, похоть берет свое.
Мила выпила еще рюмку.
– Ты бы хоть закусывала.
– К черту! Ты же хотела, чтобы я напилась, вот я это и сделала. Господи, откуда берется такая несправедливость! Я любила его, хранила верность, а он извалял меня в дерьме… Наплевал на все.
– Он просто увлекся другой женщиной.
– А ты считаешь, что это не наплевательство?! Я же не увлеклась другим мужчиной… Ведь выйдя за него замуж, я отказалась от многого. Мне мог выпасть более крупный выигрыш. Я могла встретить мужичка с толстым кошельком, не думать о быте, не знать, что такое ишачить, носила бы туфли за двести долларов, дорогую одежду. Но я влюбилась как ненормальная и не могла думать ни о ком другом. Полюбила, и все… Деньги, быт – это не главное… Главное – чтобы любимый человек был рядом. Наверно, я поплатилась за свои иллюзии. Наверно, надо быть хоть немного корыстной и любить мужика за что-то, а не за то, что он есть. Тогда и все измены будут переноситься легче. Когда знаешь, ради чего с ним живешь, ради чего терпишь…
На улице совсем стемнело.
– Давай поднимайся, – сказала я. – И запомни – ничего не было. Тебе все приснилось. Ты никого не травила. Ты вообще не знала о том, что у твоего мужа была любовница. С Вадимом себя веди как раньше. Смотри не проколись. Теперь все зависит от тебя, от твоего поведения. Ты должна быть спокойной и мудрой. Забудь обо всем на свете.
Мила уронила голову на стол.
– Я домой не поеду.
– Как это? – опешила я.
– Так это. Не поеду, и все.
– А Вадим?
– Пошел он к черту, этот Вадим. Я его даже видеть не хочу.
– Ничего с тобой не случится, посмотришь. Ты когда его любовницу травила, от нее глаз не отворачивала. Я же тебе сказала, чтобы ты делала вид, что ничего не случилось. Бог даст, все обойдется. Но если она и умерла, ты должна делать вид, что не имеешь к этому никакого отношения.
Мила слегка приподнялась.
– Довези меня до вокзала. Я поеду в Ялту и отсижусь в твоем домике. Все убийцы после преступления где-нибудь отсиживаются.
– Не говори ерунды. А как же Вадим?
– Я ему из Ялты позвоню. Скажу, что плохо себя чувствовала и решила уехать на несколько дней. Я о нем уже черт знает сколько времени переживаю, так пусть теперь он обо мне побеспокоится.
– Ты просто пьяна. Не пори горячку. Своим отъездом ты только вызовешь ненужные подозрения.
Глава 21
Не обращая внимания на недовольство подруги, я почти волоком и потащила ее к машине. Пьяная Милка несколько раз падала, при этом возмущенно размахивала руками.
– Это что же за жизнь такая собачья пошла?! И откуда только такие бабы берутся?! Видят, что мужик женат, что у него семья, но все же норовят его в койку затащить! Проститутки, одним словом. Это же как себя надо не уважать, чтобы собирать объедки с чужого стола?! Я бы таких баб не только травила, но и отстреливала… Это же как воровство. За это статью давать надо. Статью за вторжение в чужую частную жизнь… Ведь можно же свободного мужика найти, не всех же еще разобрали…
Доставив подругу домой, я помогла ей раздеться и уложила в постель.
– Уже поздно, а Вадима нет, – сказала я.
– Он всегда приходит ночью, – пробормотала Мила.
– Ты закрывай глаза, постарайся уснуть. И помни обо всем, о чем мы с тобой говорили.
– Как я могу уснуть в таком состоянии?
– После водки ты должна спать без задних ног.
– Голова кружится, – Милка тихо застонала.
– Оно и понятно – столько выпить!
Вскоре послышалось мирное посапывание. Заботливо укрыв подругу одеялом, я немного постояла и направилась к выходу. В это время в квартиру вошел Вадим. Наигранно улыбнувшись, я постаралась унять дрожь в коленях и приветливо улыбнулась.
– Привет. А я уже уходить собралась… – начала было я, но сразу замолчала.
Вадим был ужасно расстроен и даже не пытался этого скрыть.
– У тебя что-то случилось?
– Да так, небольшие неприятности.
– Ты уверен, что небольшие?
– Думаю, что да.
– На тебе лица нет. Такой бледный…
– На работе проблемы. А где жена?
– Спит.
– Как это спит?
– Она немного выпила. Я привезла ее домой и уложила спать.
– А ты почему трезвая?
– Потому что я за рулем.
Вадим усмехнулся, прошел на кухню и сел на табурет.
– Ты хочешь сказать, что моя жена напилась в гордом одиночестве?
– Почему в одиночестве? Я с ней была. Можно подумать, ты никогда не выпивал!
– Один – нет.
Я посмотрела на часы и развела руками.
– Ладно, мне пора ехать. Не буди ее. Пусть хорошенько выспится.
Вадим закурил, подошел к окну и присел на подоконник.
– Милка, наверное, тебе жаловалась на меня? – неожиданно спросил он.
– А почему она должна на тебя жаловаться?
– Но вы же лучшие подруги. У вас есть какие-то тайны.
– Мы своих мужей никогда не обсуждаем. – Вадим усмехнулся и затянулся глубокой затяжкой.
– Так уж и не обсуждаете! Я просто уверен, что вы мне все косточки перемыли.
Я почувствовала, как меня охватывает сумасшедший гнев, готовый вот-вот вырваться наружу. Мне было жалко пьяную Милку, которая пошла на преступление от собственной беспомощности и жуткого отчаяния, жалко ее соперницу, которая, возможно, поплатилась жизнью. И все это из-за мужчины, который играл судьбами двух близких женщин. Метнув в сторону Милкиного супруга злой взгляд, я раздраженно проговорила:
– Ходят слухи, что тебя семейная жизнь не устраивает. Гулять-то ведь тоже умеючи надо. А не можешь – не берись.
– Я так и знал, что Милка что-то напела. Не зря она сегодня так нажралась.
– Нажралась потому, что ты ее до этого довел. Ты хоть видел, как другие мужики гуляют? Тихо, мирно. Для семьи совсем незаметно. А ты что творишь? Ты посмотри, до чего ты жену-то довел!
Вадим ударил кулаком в стенку и с отчаянием произнес:
– Ты меня жить не учи! Мне самому хреново. Я знаю, что виноват перед Милкой. Влюбился я, понимаешь, влюбился…
– Как влюбился, так и разлюбишь. Когда-то ты Милку любил и, если я не ошибаюсь, очень сильно.
– А я разве сказал, что теперь ее не люблю? Просто сейчас я люблю ее как друга, но не как женщину. Это совсем другое, понимаешь?
– Не понимаю. Ты забыл, что твоя жена в первую очередь женщина и относиться к ней надо подобающим образом!
Вадим встал и нервно заходил по кухне.
– Вика, я же тебе сказал, что мне сейчас тоже нелегко. Я, может, больше Милки мучаюсь. Она напилась да спать завалилась, вот и все ее мучения. А у меня теперь целую ночь голова кругом идти будет.
– А с чего это у тебя голова будет кругом идти? – насторожилась я. – С любовницей сегодня встретиться не получилось? Наверно, именно поэтому ты сегодня так рано домой пришел.
Вадим бессильно опустил руки. Было видно, что он очень страдает. В этой игре, где были трое, страдали все. Страдал неверный муж, страдала измученная ревностью жена, страдала уставшая от бесперспективности отношений любовница.
Губы Вадима задрожали. Вадим не был подлецом. Он вместе с Милкой создавал иллюзию примерной пары, на которую многие смотрели с нескрываемой завистью. Теперь это была своеобразная игра в счастливый брак, где одна исполняла роль жены, а другой мужа. Они старались изо всех сил, насколько это было возможно. В последнее время Вадим как мог баловал Милку, покупал ей кассеты с новыми фильмами, водил в кафе, но всегда, даже когда они занимались любовью, Милка чувствовала, что они не одни, что в его душе, в его мыслях и в его сердце – та, другая. Она устала от ощущения, что каждую минуту кто-то дышит ей в спину. Вадим тоже был измучен двойственностью положения. Он не мог решиться оставить жену и не мог отказаться от праздника необузданных страстей, который ждал его у любовницы. Все зашло в беспросветный тупик.
Неожиданно он стал медленно оседать на пол. Коснувшись головой батареи, он поднял на меня ничего не понимающий взгляд.
– Вика, что это? – прошептал он чужим глухим голосом.
Я бросилась к нему и увидела, что из его открытого рта появились пенистые пузыри.
– Вадим, что с тобой?! Тебе плохо?
– Мне больно. Такая острая боль… Ты даже не представляешь, как мне больно…
– Это что, сердце? Плохо с сердцем?!
– Не знаю…
Он склонился вперед, и я увидела, что спина залита кровью. Я перевела взгляд на окно – в нем виднелась небольшая дырочка.
– Бог мой, Вадим, в тебя стреляли! – охнула я.
– Кто? – еле слышно спросил он.
– Не знаю.
– У меня нет врагов.
Опомнившись, я бросилась к телефону, чтобы вызвать "скорую помощь". Затем помогла Вадиму лечь на пол, подложила под голову подушку.
– Держись, скоро должны приехать. Только не раскисай. Я сказала, что огнестрельное ранение… Ты, главное, держись. Учись у своей жены. Она столько всего вынесла… Чудом жива осталась… У нее огромная сила воли и вера – она верила в настоящую любовь, знала, что обязательно встретит такого мужчину, как ты. Не раскисай. Не имеешь права. У тебя жена красавица. Она без тебя и дня не проживет. Ты ведь даже не представляешь, как сильно она тебя любит…
Вадим открыл глаза, в них стояли слезы. Он тяжело дышал.
– Вика, если со мной что-нибудь случится, ты ей обязательно позвони. Пусть она ко мне в больницу придет… А если я до больницы не дотяну, пусть придет на могилу…
– Молчи…
– У меня в кармане записная книжка. Ее зовут Олей. Оленька… Я хотел ее сегодня увидеть. Она обычно на реке загорает. Приехал, а ее нет. Ни дома, ни на пляже. Домашний и сотовый молчат. Мне так хотелось ее увидеть… Ты ей скажи, что я ее очень люблю… Если я умру, у меня только одно желание – вернуться на эту землю в виде какого-нибудь облака, полюбоваться ею со стороны. Она бы подняла голову, улыбнулась и поняла, что это я.
– Хорошо. Я все сделаю, – прошептала я, пряча слезы, и достала из его кармана записную книжку.
– Знаешь, она очень красивая, – говорил Вадим, задыхаясь. – Она странная, понимаешь, странная. Ее никто не понимает, а я люблю все ее странности. Я даже сейчас ощущаю ее запах. Он постоянно в моей памяти. Такой теплый, такой терпкий. Знаешь, быть с нею – это все равно что купаться в озере наслаждения. Она смогла разжечь огонь, который способно потушить только ее тело. У нее просто магические пальцы… У нее чувственные губы и печальные зеленые глаза… Я не мог бросить Милу и пытался избавиться от этого наваждения. Я всегда помнил, что не свободен и несу ответственность за свою семью. Знал, что нужно заканчивать резко, не медля, потому что лучше умереть сразу, чем истекать кровью от тысячи мелких порезов… Я мог заниматься любовью с Ольгой часами напролет. Это была такая дикая страсть, после которой в голове не оставалось ни одной мысли. Даже когда я совсем слабел, она была ненасытна. Это было безмерно счастливое время. Ольга воплощала в себе то, что хотелось видеть в женщине. Я и не думал, что когда-нибудь смогу такую встретить. Ее любовь была смелой и бесшабашной, она чувственна и необычайно эротична. Чем больше я ее видел, тем еще больше хотел видеть… До Милы у меня было много женщин, но мне никогда не приходилось встречать женщину, которая бы так умело занималась любовью. Она всегда отдавалась полностью, страстно. Ее считали странной. Даже очень странной. Ты даже не представляешь, как сильно я любил ее странности…
Я слушала Вадима и тихонько всхлипывала. Мои слезы капали на его рубашку, перемешиваясь с выступившими капельками крови. Я вновь подумала о Милке. Она была умной и вполне понимала опасность. У нее были все основания для ревности. Она поняла, что Вадим любит другую женщину. С женой его связывали воспоминания и устоявшиеся привычки. Он ощущал перед ней свою вину и страдал от того, что страдает она. Он был необычайно ласков и нежен, как будто собирался загладить свою вину и вознаградить жену за то, что лишил ее своей любви. В этой ситуации нет виноватых, а быть может, в ней виноваты все.