В последнюю секунду, когда ей уже казалось, что ее наслаждение достигло апогея, он погрузил в нее свой палец, одновременно вбирая в рот ее клитор. Она невольно потянулась к нему, запуская пальцы в его густые мягкие волосы. Ее голова запрокинулась - и она выдохнула его имя.
И тут экстаз пришел - эта мощная волна наслаждения, которая неизменно изумляла ее. Взлетев на ее вершину, словно щепка на гребне штормового вала, Мэдлин заскользила вниз, вниз… хватая воздух ртом, беспомощно уносимая потоком сладостных ощущений. Ее тело содрогалось, сжимая погруженный в нее палец.
А потом Эйдан навалился на нее, словно его самообладание подошло к концу. Застонав, он прижался горячим торсом к ее теплому и обмякшему телу.
- Ах, Мэдди! Впусти меня! - хрипло попросил он.
Все еще задыхаясь, она просунула между ними руку, чтобы помочь ему. Его плоть казалась такой огромной и горячей! Как она могла забыть об этой налитой желанием силе?
Чуть посмеиваясь над собственной неуклюжестью, обхватила его пальцами и чуть сжала их, экспериментируя.
Он содрогнулся:
- Мэдди!
Он умолял ее - и она почувствовала себя удивительно сильной. Она, только что бывшая беспомощной в его руках, теперь взяла власть в свои руки. Обретя отвагу благодаря своему признанию в любви и новой уверенности в этом мужчине, желая получить все от этой единственной ночи в его объятиях, Мэдлин приподняла голову и прикусила ему мочку уха.
Он протестующе застонал, а она жарко прошептала ему в самое ухо:
- Милорд Бланкеншип, обещай мне, что ты не будешь нежным, не будешь осторожным, не будешь сдержанным!
Эйдан попытался отстраниться, но она снова запустила пальцы в его волосы, а другой рукой продолжая сжимать его налитую страстью плоть.
Она передвинула руку так, чтобы его головка вошла между ее влажными лепестками, заставив скользить вдоль входа вверх и вниз, не пуская дальше. Этот порочный жест, когда она возбуждала себя его жаждущей плотью, чуть не сбил ее с мысли.
Но она хотела заполучить его - дьявола, скрывавшегося в этом мужчине, одинокого, необузданного, страстного и свободного мужчину. И немедленно.
- Да! - хрипло выдохнул он наконец. - Боже, Мэдлин! Сжалься!
Тут она отпустила его, оставив вторую руку у него в волосах и закинув ноги ему за спину. И все же он еще секунду медлил.
- Эйдан…
Он вошел в нее. Мэдлин вскрикнула, когда его тугая плоть чуть не разорвала ее пополам. Она думала, что готова, но прошло так много времени…
Вспышка острой боли погасла, оставив ее во власти созданного ею самой демона. Он превратился в настоящий смерч страсти - жаркий, неудержимый вихрь желания. Она была бессильна перед лицом той мощи, которую выпустила на свободу. Эйдан крепко обхватил ее руками и начал быстро и глубоко входить в нее, медленно подаваясь обратно, чтобы снова вернуться. Он запустил пальцы одной руки в ее волосы и заставил ее запрокинуть голову, открывая шею жарким губам.
Она отдалась на волю этой бури, вцепившись ему в плечи и обхватив его торс ногами, а он погружался в нее снова и снова, тяжело и жарко дыша, со стоном произнося ее имя.
Мэдлин не в силах была сопротивляться приливу, который снова начался, - сначала медленно, а потом стремительно и бурно. Его мощная плоть вторгалась в нее, раздвигала ее тело, проникая в самые его глубины. Наслаждение на грани боли, которое он ей дарил, его необузданная и нескрываемая страсть, пьянящее осознание того, что это она ему нужна, это ее он жаждет с такой силой…
Она снова кончила: ее тело содрогалось, туже охватывая его плоть. Этот новый, страстный и необузданный, Эйдан одновременно восхищал и пугал ее - и она была безоглядно, всем сердцем в него влюблена.
Он прижался к ее губам, впивая ее стоны, пока она содрогалась в экстазе, застонал, глухо и хрипло, в последний раз вошел в нее и излился, продолжая крепко ее обнимать.
Они лежали на полу, сплетенные воедино, покрытые потом, задыхающиеся.
Мэдлин поняла, что вопреки всему этот мощный оргазм ее не убил, потому что сердце ее колотилось невероятно громко, почти заглушая ее собственное тяжелое дыхание.
Эйдан прижался лбом к ее шее, задыхаясь точно так же, как Мэдлин. Она с трудом подняла руку и погрузила пальцы в его влажные волосы.
- Ты уверен… что стены тут… действительно из толстого камня?
Он отрывисто засмеялся. Из-за одышки им трудно было смеяться, но они все равно хохотали, пока не ослабели окончательно.
Наконец Эйдан поднял голову и посмотрел на нее. Угли давали слишком мало света, чтобы Мэдлин могла разглядеть выражение его лица, но она слишком хорошо его знала. Он был встревожен. Она прижала пальцы к его губам, остановив все вопросы.
- Со мной все в порядке. Да, немного поболит. Но меня это нисколько не волнует. Мне все понравилось. Если бы у меня осталось хоть немного сил, я бы заставила тебя повторить все еще раз. Так что если ты скажешь, что хоть о чем-то, о какой-то малости жалеешь, я тебя укушу. Понятно?
Он поцеловал кончики пальцев, прижатые к его губам.
- Да, дорогая, - пробормотал он.
- Вот и хорошо. - Она попробовала пошевелиться. - Послушай, этот ковер исколол мне все - от плеч идо самой… до твоих колен. Все это очень хорошо для людей помоложе, - чопорно заявила она, - а я бы желала лечь в постель.
Он в последний раз поцеловал ее в губы и встал на ноги. Она несколько секунд слушала, как он ходит по комнате, а потом осторожно села, оценивая свое состояние. Теперь, когда Эйдан не мог увидеть ее в полутьме, поморщилась из-за боли у себя между ногами. Мэдлин совершенно отвыкла заниматься любовью, и за это ей придется расплачиваться несколько дней - однако она ни о чем не жалела.
Эйдан опустился рядом с ней на колени. Она поняла, что он намочил фланель для мытья, потому что капли с нее попали ей на ногу.
- Давай я? - предложил он.
Она потянулась за влажной тканью:
- Спасибо. Я ее держу.
Наверное, ей следовало бы позволить ему о ней позаботиться, но Мэдлин не хотелось, чтобы он понял, насколько сильно у нее все болит. Она и так едва не зашипела сквозь зубы, когда начала обтираться.
Эйдан принес ей один из своих халатов.
- Я не нашел твоего, - объяснил он.
Мэдлин завернулась в мягкую бархатную ткань, от которой так чудесно пахла лавандой, и пообещала себе, что захватит халат с собой, когда будет уходить. От этой мысли ее сердце пронзило леденящей болью.
"Эйдан, как мне теперь с тобой расстаться? Как я смогу оторваться от тебя?.. Но разве я могу остаться?"
Он уложил ее в постель так бережно, что у нее на глаза навернулись слезы, и она поняла, что сможет заснуть очень нескоро.
Однако когда Эйдан обхватил ее руками и притянул к своему теплому, сильному телу, она протяжно вздохнула - и мгновенно провалилась в сладкий, глубокий сон.
Мужчина, стоявший на улице, наблюдал затем, как клуб "Браунс" закрывается на ночь. Другие клубы (некоторые из которых были, по сути, просто игорными домами) все еще оставались ярко освещенными, их двери впускали и выпускали кого-то, туда приходили небольшие компании молодых мужчин, которые покончили с вечерними увеселениями и желали найти ночлег, пока еще не стало совсем темно.
Здесь все обстояло иначе. Это заведение было похоже на склеп, только его обитателям пока забыли сообщить о том, что они мертвы.
Ночь выдалась холодная и ветреная, С реки поднимался туман, размывавший очертания домов и прикрывавший всю уличную грязь пеленой. Сырость пробирала до костей, но даже это неудобство не заставило его покинуть свой пост. Жизнь в городе постепенно замирала. Он вел наблюдение, не сводя глаз с дверей клуба.
Что Мэдлин там делает? Как ей вообще удалось туда попасть? Хитрая плутовка! Она сумела убедить графа, что ее нужно спасать, и нашла надежное убежище.
Все это не имеет значения. Он умеет быть терпеливым, когда хочет. В конце концов, что можно предпринять в подобной щекотливой ситуации. Остается только выжидать.
И наблюдать.
Из комнат дяди Колина видна была улица, что очень нравилось Мелоди потому что в саду ничего интересного не было. Мимо шли люди, а она смотрела на них сверху. Было забавно смотреть, как они становятся такими маленькими, когда уходят далеко-далеко.
Малышка старалась делать так, как велел дядя Колин: не прижиматься к стеклу и прятаться за занавеской так, чтобы видны были только ее глаза. Если она не послушается, то он не разрешит ей сидеть у окна.
Дядя Колин был не похож на дядю Эйдана. Он рассказывал жуткие истории про пиратов и был гораздо добрее няни Прюит, но не целовал и не тискал ее, как дядя Эйдан, а сажал к себе на колени и разговаривал с ней так, словно она большая.
Может, дело было в том, что Мелоди только что услышала очередную историю про "Бесславный грабеж", про бесстрашную и отчаянную команду пиратской бригантины… но ей показалось, что из окна она увидела пирата!
У него не было повязки на глазу и сабли, но были злющие глаза, похожие на темные дырки, и вид у него был такой, словно он не задумываясь пустил бы в ход саблю. Правда, ее что-то не было видно.
Мелоди сжалась в комочек и проверила: не заметно ли ее с улицы? Занавеска на месте, это хорошо.
Мужчина стоял на другой стороне улицы и притворялся, будто изучает прохожих, но она видела, что на самом деле он смотрит на здание клуба. Вскоре дядька ушел со своего места около фонаря и пристроился в дверном проеме чуть дальше. Он почти спрятался в тени, но девочка все равно не сводила с него глаз.
Теперь он перестал притворяться - и следит только за входной дверью.
Мелоди от страха затошнило. Она слезла со стула, поставленного у окна, и забралась дяде Колину на колени. Тот отложил перо и удобно усадил ее. Крышка стола оказалась почти на нужной высоте.
- Вот, - сказал он, вручая ей карандаш. - Можешь творить, сколько душе угодно.
Придвинул ей лист бумаги, и вскоре малышка уже увлеченно рисовала, совсем забыв про противного дядьку.
А ночью, когда ее разбудил дурной сон, дядя Колин вслух пожалел о том, что рассказал ей вечером такую страшную историю. Мелоди не стала говорить ему, что ей приснился тот пират, который следит за ними.
Глава 21
…Мэдлин держала на руках ребенка - прелестное кудрявое дитя с большими карими глазами. Девочка активно размахивала своими пухлыми ручонками. Чуть покачивая ее и напевая какую-то глупую песенку, она прошла по уютной спальне и стала мечтательно смотреть в окно на живописный парк огромного поместья.
- Видишь, малышка? Все это твое!
Теплые руки обняли ее сзади. Удовлетворенно вздохнув, она прислонилась к широкой мужской груди.
- Что мы сегодня будет делать, милый? - лениво спросила Мэдлин. - Возьмем малышку на первый в ее жизни пикник?
- Какую ещё малышку? - осведомился у нее за спиной презрительный мужской бас.
Она стремительно обернулась - и увидела, что позади нее вовсе не Эйдан: это был Вильгельм! Она попятилась, прижимая к себе своего ребенка.
Но вместо него в ее руках оказался всего лишь узел тряпок, в которых она когда-то прятала драгоценности и серебряные вещи, украденные в доме.
Вильгельм вырвал у нее из рук ценности и вышвырнул в окно, так что они посыпались на траву, сверкая и позвякивая.
- Вздумала у меня воровать? - В его глазах зажглась ненависть. - Я отучу тебя этим заниматься!
От страха Мэдлин потеряла дар речи, а пропажа пригрезившегося ребенка лишила ее способности сопротивляться. Когда она бросилась к окну, чтобы спастись, выпрыгнуть из него, на нем внезапно возникла решетка, которая отрезала ей путь к отступлению.
Издевательский смех разнесся по комнате, в которой начался пожар. Она в испуге повернулась, но Вильгельма уже не было. Мэдлин слышала только его голос, доносившийся сквозь языки пламени. Ее окружали огонь и смерть.
- Я буду следить за тобой, мое сокровище! Всегда, таки знай…
Мэдлин содрогнулась - и пробудилась. Сердце отчаянно колотилось, а во рту пересохло так сильно, словно она на самом деле наглоталась дыма. На секунду от страха у нее перехватило горло.
А потом сонный Эйдан нежно обнял ее - и Мэдлин поняла, что это был всего лишь сон, а не реальность. Она заставила себя дышать глубже, дожидаясь, когда его тепло согреет ее заледеневшее от кошмара тело.
И тем не менее не могла избавиться от знакомого ощущения темной пустоты. Теперь она вспомнила это чувство: оно носило название "безнадежность".
Только когда ей удалось сбежать, стал виден весь ужас оков. Это он заставил Мэдлин отказаться от ее имени, от ее личности - даже от ее голоса. Если бы она хоть словом обмолвилась о том, что видела, ей пришлось бы выдать себя, а в этом заключалась самая большая опасность.
И потому она спрятала свое лицо, изменила голос и никогда никому не открывалась.
Не считая Эйдана.
Каким бы глупым ни был риск, она не могла об этом сожалеть. Узнать наслаждение и страсть тогда, когда думаешь, что твоя жизнь навсегда лишена этих чувств? Это было настоящим подарком, озарением, бесценным сокровищем.
Но даже тогда Мэдлин понимала, что чего-то Не хватает. И теперь, когда она наконец снова лежала у Эйдана в объятиях, ощутила ту же пустоту. Это, ощущение стало чуть менее острым, сосущая боль чуть смягчилась, но пропасть перед ней продолжала зиять.
И в ней должна погибнуть она, Мэдлин. Вильгельм все сделал для этого.
Зажмурившись из-за этой мысли, она придвинулась к жаркому телу Эйдана и прижалась лбом к его груди.
"Конечно, все это чепуха. Муж не сможет узнать всю правду. Этому негодяю больше до тебя не добраться".
Оказавшись под надежной защитой любимого, она смогла избавиться от беспокойства, внушенного неприятным видением, и снова погрузилась в сон.
…Когда в спальню проник свет восходящего солнца, Эйдан проснулся - и обнаружил у себя в объятиях, теплую нагую женщину, Мэдлин.
Нет, бесспорно, его любимая лучшая из всех представительниц прекрасного пола.
Он на секунду прикрыл глаза, благодаря судьбу, а потом бережно притянул ее ближе. Она послушно подвинулась к нему и сонно потянулась, прижимаясь всеми маняще-мягкими местами к его крепкому телу.
Целуя ее шею, он решил предпринять попытку повторить вчерашнее. Мягко перебирая губами, он добрался до ее ушка. Мэдлин недовольно отмахнулась от него и, тихо рассмеявшись, проговорила:
- Ты не меняешься, дорогой!
Осмелев, Эйдан прижал свою налившуюся желанием плоть к теплым бедрам.
- Миледи, можно мне делать все, что мне заблагорассудится?
Мэдлин недовольно проворчала:
- Тосты! Вот чего я сейчас хочу!
Он перенес свои нежные поцелуи с ее уха на ее грудь.
- А если я накормлю тебя завтраком, я смогу свободно распоряжаться своими желаниями?
Эйдан взял теплый мягкий сосок себе в рот и чуть прижал зубами.
Она изумленно ахнула, но по ее телу пробежала дрожь, а ее сосок моментально затвердел.
- Не думай, что так ты избавишься от обязанности принести мне завтрак, - предостерегла она его, хотя уже начала плавиться под его прикосновениями. - И потом я захочу еще немного подремать! - добавила она, уже задыхаясь. - Я так устала!
Он моментально согласился на все ее условия - Господи, он согласился бы сейчас на что угодно! - и передвинул руки ниже, подведя ладони под ее ягодицы, чтобы приподнять ее бедра и крепче прижаться к ней своим налитым телом.
- Убери от меня эту штуку! - приказала она довольно вяло. - Ею же глаз выколоть можно!
Эйдан рассмеялся и захватил губами второй сосок, чтобы довести его до столь же твердого состояния. Она завалила его на спину и перекатилась вместе с ним, оказавшись поверх него и обхватив ногами его бедра.
- Ого! - тихо воскликнула она. - У меня получилось!
Мэдлин сдвинулась, чтобы его поцеловать, и ее длинные темные волосы упали на его лицо. Он закрыл глаза от наслаждения: при этом движении головка его жезла погрузилась во влажную, жаркую, податливую женскую плоть.
- О, наконец-то! - простонал он.
- Добились-таки своего, милорд! - Она игриво поерзала, заставив его сердцебиение заметно ускориться. Эйдан почувствовал, как его плоть напрягается все сильнее… И она тоже это ощутила.
Он старался сдерживаться, чтобы она могла сама выбирать темп. Поначалу Мэдлин двигалась неуверенно, скользя по нему настолько медленно, что он чуть не заверещал от нетерпения. А когда она целиком вобрала его член в себя, то наклонилась поцеловать его, приподнимаясь и опускаясь, не меняя ритма.
Этот поцелуй и мучительное наслаждение длились и длились, растягивая время, маня его забыться, внушая желание отдаться целиком во власть чувств, ощущать на губах ее вкус, чувствовать свою плоть в глубинах ее влажного жара, обхватывать руками ее тяжелые груди, соски которых набухли и затвердели, тычась ему в ладони. Ее волосы накрыли их обоих шатром - шелковые, густые и темные, обволакивая их блаженством и нежным, крадущим разум запахом…
Пока он вдруг бурно не кончил. Эйдан вскрикнул от неожиданности и ухватил ее за бедра, с силой прижимая к себе, чтобы войти в нее как можно глубже, извергаясь и утопая в резком приливе экстаза.
Мэдлин начала извиваться, впиваясь ногтями ему в грудь, содрогаясь от наслаждения. Она была поймана, словно рыба на крючке, вынуждена была ощутить его плоть, пульсирующую в глубине ее чувствительного лона.
Когда все закончилось, она упала на него, обессиленно задыхаясь.
- Пожалуйста, дорогой, хоть минутку отдыха! - взмолилась она.
Эйдан проворчал что-то утвердительное, нежно обнял ее и удержал на себе, погружаясь в глубины сна.
И тут, перед тем как они оба забылись, она тихо спросила:
- А тосты?
Глава 22
Спустя несколько часов, когда комнаты уже заливало утреннее солнце, Эйдан приподнялся на локтях, глядя в довольное лицо Мэдлин, которая только что открыла сонные глаза.
- Ты отвергла, мое первое предложение.
И второе. И третье, когда он униженно ее умолял о согласии.
Она выпростала руку из-под одеяла и предупреждающе подняла палец.
- На самом деле я отвергла только мысль о замужестве, а не тебя конкретно.
Эйдан секунду переваривал услышанное.
- Твой брак был настолько неудачным?
Она кивнула, на глаза навернулись слезы.
- Даже описать невозможно.
Он заглянул ей в глаза - и Мэдлин не отвела взгляда. Она не лгала, но, как обычно, недоговаривала.
Может ли он снова открыться ей, зная, что ее тайны по-прежнему их разделяют? Может ли он доверить ей Мелоди, зная, что она уже один раз бросила девочку?
Но сейчас, когда волна чувств грозится смыть все его опасения, может ли он поступить иначе?
- Я хочу, чтобы ты стала моей женой, - тихо проговорил Эйдан. - Я признаю Мелоди моей дочерью. Я хочу иметь семью - нашу семью.
Мэдлин продолжала смотреть на него - внимательно вглядывалась в его лицо, словно пытаясь прочесть его мысли.
Это чувство было ему хорошо знакомо.
- Ты мне по-прежнему желанна, Мэдди. Нас вновь связывают горячие чувства. - Он опустил голову и запечатлел поцелуй в ложбинке между ее грудями. - Ты говоришь, что любишь меня. Если это правда, то ты должна согласиться стать моей.