- Никто не в состоянии прибрать к рукам преуспевающий банк или вмешаться в его работу. А "Мескал‑Слейд" принадлежит к числу ведущих. Так что можете не беспокоиться за свое место, мисс Слейд. Пока. Несите же материалы.
В тишине, последовавшей за тяжелым стуком двери красного дерева, послышался робкий лепет Дон:
- Материалы уже здесь. Я еще утром первым делом принесла их из Исследовательского центра. Прошу вас, передайте их ему сами. Если бы не деньги, которые мне здесь платят, я давно попросилась бы в уборщицы.
Она сердито взглянула на опечатку, и Клео, качая головой, взяла у нее материалы.
- Вы чертовски хороший секретарь, иначе бы вас здесь не было, - заметила она. - Ведь вы работаете всего три месяца и скоро научитесь не замечать его ледяного вида. В глубине души он сама кротость.
- Вам виднее.
В голосе Дон звучало сомнение, и Клео, сунув под мышку материалы из Исследовательского центра, пошла в свою комнату за блокнотом.
Джуд Мескал пользовался репутацией ледяной глыбы, но иногда он был точно включенный в сеть механизм: недосягаемый, как олимпийский бог, он порой метал громы и молнии на головы подчиненных, однако не настолько часто, чтобы дать им основания жаловаться.
Год назад, когда Клео, с дипломом экономиста в кармане и давней любовью к банковскому делу, была назначена его личным помощником, она уже знала, что сумеет найти подход к Золотому Айсбергу, как Джуда Мескала называли за глаза. Его холодный цинизм она встречала стеной молчания и легкой усмешкой, редкие вспышки гнева - невозмутимым спокойствием, свои обязанности выполняла безупречно и с удовольствием следила за четкой работой его проницательного ума, а впоследствии даже предугадывала дальнейший ход его мысли. Они прекрасно подходили друг другу, и Клео, возможно, была единственным сотрудником "Мескал‑Слейд", не боявшимся его ни тайно, ни открыто.
Она вошла в кабинет и увидела Джуда стоящим у окна. "А он, бесспорно, хорош собой", - неожиданно для себя подумала она, с удовольствием скользнув дымчато‑серыми глазами по широким плечам и спине, гибкой линии узких бедер и длинным ногам. Богатый, практичный, с умом проворным и острым, как шпага, он был самым завидным женихом в Сити; всегда, когда того требовал этикет, он появлялся в обществе в сопровождении какой‑нибудь красивой женщины, но никогда - и это Клео отмечала с некоторым злорадством и с непостижимым для самой себя удовлетворением, - никогда его лицо не выражало ничего, кроме вежливой скуки от ужимок его спутницы.
Ходили упорные слухи о подозрительности Джуда Мескала: говорили, что он считал всех женщин корыстными "золотоискательницами" и использовал их прежде, чем они могли использовать его. Клео одолевало праздное любопытство: как чувствует себя женщина, выходящая в свет с Джудом? Должно быть, ужасно, если скука - единственное, что способны выразить его прекрасные глаза. Вот если бы они зажглись любовью, желанием…
- Сядьте, мисс Слейд, - не оборачиваясь, резко скомандовал он.
Клео подсела к огромному столу с обитым кожей верхом и разгладила на коленях серебристо‑серую ткань модельного костюма. Опять это "мисс Слейд", второй раз за утро. Обиделся на колкость насчет Первого объединения? Что ж, возможно. Клео незаметно вздохнула. Нравится подшучивать над другими - терпи сама.
Наконец он обернулся, словно ее напряженный взгляд разрушил его сосредоточенность, и окинул ее взглядом - от тщательно причесанных платиновых волос до обутых в дорогие туфли ножек.
- К делу. Посмотрим, совпадают ли результаты из Исследовательского центра с моими расчетами.
Напряженная работа длилась больше часа; он выведывал се мнение об отчете, изучал развернутые перед ними сложные балансовые схемы, пока в кабинет не вошла Дон. Она поставила на стол поднос с кофе и опасливо отступила назад. Джуд воззрился на приношение, словно секретарь позволила себе недопустимую бестактность. И хотя Клео не раз пыталась убедить женщину, что ничего личного в поведении Джуда не было, когда он, погрузившись в работу, словно переносился в другое измерение. Дон все равно обижалась.
- Все это дурно пахнет, - произнесла Клео, имея в виду, конечно, не кофе, который она разливала из гравированного серебряного кофейника. - Я бы и кошке не посоветовала вкладывать деньги в эту партию товаров, не говоря уже о наших столь ценных клиентах из профсоюзов. Не понимаю, почему они так заинтересованы.
Джуд усмехнулся и, сбросив напряжение, принял из ее рук чашку. Он в раздумье помешивал густой напиток, не добавив ни сливок, ни сахара.
- Вы абсолютно правы.
Он был явно доволен ею, казалось, еще немного, и он погладит ее по головке. Можно подумать, он все это время испытывал, насколько здравы ее рассуждения о рыночных тенденциях.
"В этом нет необходимости", - подумала она, потягивая свой кофе. Холодные прозрачные глаза смотрели невозмутимо, скрывая внутреннее удовольствие. Мысль, что он может погладить ее по головке, позабавила ее: Джуд никогда не опустился бы до этого. Слишком холоден, слишком недосягаем. Что же касается избранного ею дела, Клео всегда стремилась изведать все его закоулки. Не то чтобы она отдавала ему особенно много сил; просто оно было ее естественной частью, врожденной способностью, поэтому любое испытание доставляло ей удовольствие. Джуд должен знать, что банковское дело у Слейдов в крови, так же как и у Мескалов.
Джуд, казалось, отдыхал; однако в его низком хриплом голосе прозвучала насмешка, когда, жестом отказавшись выпить еще кофе, он спросил:
- Как поживает Джон Слейд?
Клео не удивилась вопросу: тесные деловые связи Слейдов и Мескалов имели многолетнюю историю. Десять лет назад, после гибели родителей Клео, дядя Джон взял на себя управление принадлежавшим семье банком "Фонды Слейдов", и только два года назад сердечный приступ, чуть не сведший его в могилу, вынудил его отойти от дел.
- Не очень хорошо, - вздохнула Клео. Когда родители погибли, дядя стал ее опекуном. Он был единственным человеком, утешавшим ее в первые трудные годы одиночества. - Ему нельзя волноваться. Доктор запретил расстраивать его.
- А ваш кузен Люк?
Глаза Джуда смотрели холодно и проницательно поверх сплетенных тонких пальцев. Клео повела плечом.
- Продолжает дело своего отца. Надеюсь, он следит за своей репутацией.
Ни для кого уже не было тайной, что грязная статейка в колонке сплетен о скандале в одном из пресловутых ночных клубов Уэст‑Энда, в котором оказался замешан Люк, явилась причиной последнего, самого опасного сердечного приступа его отца. Клео заметила, как во взгляде Джуда мелькнуло осуждение. Люк был наделен недюжинным умом, но не умел обуздывать свои эмоции, и его отец был не единственным человеком, считавшим, что пора бы ему задуматься о возложенной на него ответственности. Для руководства преуспевающим банком мало одного ума и желания рисковать деньгами.
К счастью, Джуд оставил эту тему и перешел к распоряжениям:
- Переговорите с главным поваром. Я хочу, чтобы меню было безупречным. Никаких изысков, только самое лучшее. И принесите не позднее чем через полчаса все, что сумеете раздобыть по Первому объединению. Позаботьтесь, чтобы меня не беспокоили. Да… и… Клео!
Она была уже в дверях, зажав под мышкой аккуратно сложенную папку и блокнот и не без удовольствия отмечая, что он все‑таки побаивается американцев.
- Клео, пообедаем вместе? В половине второго.
Сердце у нее сорвалось и снова взлетело, потому что при упоминании о предстоящем сегодня обеде ей чуть не сделалось дурно. Однако - на губах приятная улыбка, в голосе вежливое сожаление:
- Извините, мистер Мескал, но у меня уже назначена встреча на это время. Я бы отменила ее, но, увы, это невозможно.
Был ли он разочарован? Во всяком случае, виду он не подал. Разочарована была она. Поскольку, будь она в этот день свободна, это бы означало, что ей не надо встречаться с Робертом Фентоном.
Этого человека ей меньше всего хотелось видеть, но в его вчерашнем приглашении, больше похожем на приказ, таилась глухая угроза, о сути которой ей не хотелось думать заранее. Пусть сам раскроет свои карты. Она не понимала, зачем понадобилась ему, но, зная его слишком хорошо, не могла не опасаться. Расстались они врагами, так зачем он настаивал на встрече с ней?
Клео подписала текущие письма, оставленные Дон на ее столе, собрала по внутреннему телефону сведения о Первом объединении. Когда она поднималась на лифте в зал для официальных приемов, все ее мысли были заняты упущенной возможностью пообедать с Джудом, а распоряжения для главного повара отошли на второй план.
Они с Джудом часто обедали вместе, иногда он приглашал ее ужинать в свой дом в Белгравии и эти встречи всегда были приятны Клео. Джуд приводил свой мозг в Нейтральное состояние, позволяя ему спокойно переварить ту или иную проблему, требовавшую быстрого и безошибочного решения - неточности не допускались. Она присматривалась к нему, пытаясь получше узнать, это занимало ее все сильнее и сильнее. Она всегда считала, что знать, чем живет босс, весьма полезно. Эти приятные эпизоды дарили ей редкое и неповторимое проникновение в его мир, в странную логику его юмора, в самую природу этого человека. И Клео заметила, что теперь она не только ценила его ум, но и испытывала симпатии к его человеческим качествам.
В последнее время - хотя она уверяла себя, что в этом не было ничего личного, - Клео задавалась вопросом, почему в свои тридцать шесть лет он никогда не был женат и, как удалось выведать с помощью осторожных расспросов, даже близок не бывал к женитьбе. Но, как бы осторожны расспросы ни были, Джуд всегда опускал стальной занавес перед ее любопытным носом, стоило ему почувствовать малейшую опасность выдать больше, чем входило в его намерения.
Клео толкнула дверь и вошла в ослепительно чистую кухню. На душе ее было тяжело: она прекрасно понимала, что обед с Робертом Фентоном не предвещал ничего хорошего.
Роберт назначил встречу в роскошном дорогом ресторане. Они сидели друг против друга за уединенным столиком, покрытым льняной бежевой скатертью, и Клео с удивлением спрашивала себя, что она могла в нем находить.
В свои двадцать семь лет, тремя годами старше ее, он был скорее смазлив, чем хорош собой. Каштановые волосы, пожалуй, длинноваты, но великолепно подстрижены, одет добротно, но слишком вычурно. По сравнению с Джудом Мескалом он был всего лишь тенью мужчины, ему не хватало силы и осанки Джуда. Клео удивилась этому неожиданно явившемуся сравнению и с неудовольствием вспомнила, как два года назад Люк представил ей Роберта на вечеринке; ей тогда показалось, что он что‑то вынюхивает.
Заканчивался ее выпускной год, и ей было не до свиданий. Но редкие свободные часы она проводила с Робертом и отдыхала, слушая его непринужденную болтовню.
Когда экзамены остались позади и взоры Клео устремились к банку "Мескал‑Слейд" в ожидании первой же возможности получить там место, она стала чаще видеться с Робертом. Но легкая влюбленность погасла, когда, пробудившись после долгих лет самоотверженной учебы, она начала понимать, что Роберт Фентон не тот человек, каким казался ей все это время. Впечатление, которое он пытался произвести, было слишком далеко от его истинной сути. У Клео открылись глаза, и она наконец поняла, что глубоко презирает его.
Они не говорили друг другу ни слова; и только когда заказ был сделан, Роберт устремил на нее коварный взгляд карих глаз и произнес:
- А ты все хорошеешь, любовь моя, работа тебе явно на пользу. Пожалуй, и мне стоит попробовать. Когда‑нибудь.
Клео не удостоила его ответом; ее коробила его фамильярная лесть и больше не забавляла способность срывать цветы удовольствий, не имея для этого сколь‑нибудь очевидных средств. Она уже не была той наивной, неискушенной в чувствах студенткой, которой некогда поднять нос от книг и поинтересоваться, что за люди ее окружают.
- Что же это за "крайняя необходимость встретиться"? - напрямик спросила Клео, цитируя сказанное им вчера по телефону: в отличие от его тона, ее голос был холоден, почти безразличен.
Он откинулся на спинку стула, не сводя с Клео ленивого взгляда:
- А ты не стала любезнее с тех пор, как мы виделись последний раз. Когда это было? Месяцев десять назад?
Она пропустила намек мимо ушей. Действительно, последний раз они встречались около десяти месяцев назад, и ей не нужна была любезность, чтобы дать ему отставку. Немногим больше двух месяцев работала она личным помощником Джуда и до сих пор не могла поверить своей удаче, когда узнала из сплетен, что прежний личный помощник оставляет должность, чтобы родить давно желаемого ею и мужем ребенка. Выбор Клео из солидного списка претендующих на вакантное место зажег в ней гордость от достигнутого, и радостное чувство, заполнившее ее, потопило горечь открытия, как вероломен оказался Роберт Фентон. Тогда она уже не любила его; ее злила собственная непроницательность.
Клео отпила сухого мартини, улыбкой поблагодарила официанта, опустившего перед ней заказанные ею копченые креветки, и нетерпеливо повела бровью на фентона. У нее не было настроения шутить.
- Что, не терпится перейти к делу? - прочел он ее мысли. - Мне нужны деньги, любовь моя. Много, много денег. А ты позаботишься о том, чтобы их для меня раздобыть.
Ей следовало догадаться! Она уже давно поняла, что его всегда интересовали только ее деньги. Богатые часто становятся жертвами чужой алчности - это тетя Грейс не уставала ей повторять.
- И пальцем не пошевельну! Если тебе нечего больше сказать, я ухожу, - сухо и снисходительно улыбнулась она, полагая, что беспокоиться не о чем. Не желая тратить лишней минуты на эту назойливую вошь, Клео потянулась за сумочкой. Но Фентон перехватил ее руку и сильно, до боли, сдавил запястье. Чтобы освободиться, ей пришлось бы поднять шум, а она ненавидела публичные сцены. Клео снова села, в гневе кусая губы.
- Вот это мудро!
Голос Фентона звучал вкрадчиво; он медленно отпустил ее руку.
- Кушай креветки, киска. Они восхитительны. Это займет некоторое время. Речь идет о твоем дяде Джоне, этом столпе респектабельного общества. Хотя он, кажется, слаб здоровьем.
Он резко отодвинул бокал виски с содовой и щелчком подозвал официанта. У Клео упало сердце; но, несмотря на охватившую ее тревогу, она сдержала дрожь в голосе и прервала его разговор с официантом.
- Дела моего дяди тебя не касаются.
- Неужели? - Роберт окончил заказ и кивком головы отослал официанта. - А у меня как раз есть к нему дельце. Хочу озаботить его насчет тебя - а именно твоей нравственности. Он ведь такой высоконравственный, твой опекун. Да и твоя тетушка Грейс - весьма благочестивая дама. Как трепетно она поддерживает престиж семьи! Небезосновательно, конечно. Особняк из двадцати комнат в Харт и банковский счет, уже, должно быть, коснувшийся двухмиллионной отметки, - это престиж, ради которого и я бы, пожалуй, исправился.
- Перейдешь ты наконец к делу? - раздраженно оборвала его Клео, потеряв терпение, и оттолкнула тарелку с нетронутыми креветками, на месте которой тут же оказалось первое блюдо - палтус.
- К делу? Ах, да. - Фентон, улыбаясь, отрезал кусочек телятины и положил в рот. - Тетя Грейс не особенно расстроится, услышав неблагоприятные отзывы о твоей нравственности. Раздосадуется, посетует, но - выдержит, особенно если удастся замести грязь. Но дядя Джон - милый старичок! - это совсем другое дело! У него уже было два тяжелейших инфаркта… - Фентон покачал головой, изображая скорбь. - Если он узнает то, что я мог бы ему рассказать, опираясь на желтую прессу, его ожидает третий, который, весьма возможно, окажется смертельным. Особенно если принять во внимание, что второй инфаркт последовал сразу после той самой статейки о его сынке Люке в колонке Деззи Фипса. Но ведь мы не желаем зла старику, не так ли, любовь моя?
Ей захотелось его ударить. Сидеть с ним за одним столом было невыносимо. Шантажист, конечно; но чем он мог ее запугать? Удивление Клео было столь сильно, что заглушало тревогу, однако оно длилось недолго. Гладя на Фентона потемневшими от отвращения глазами, Клео прошипела:
- Ты несешь грязную, гадкую чушь! Не тебе судить о моей нравственности. Мы встречались всего несколько раз…
- Чаще, чем тебе хотелось бы думать. - (От его взгляда по ее спине пробежали мурашки). - И полагаю, что именно моя версия событий, предшествовавших нашему разрыву, приведет публику в приятное возбуждение. Вот как я их представляю: бедный, но честный юноша, то есть я, - Фентон склонил голову, и Клео презрительно фыркнула, - влюбился в очаровательную молодую студентку. То есть, в тебя. Конечно же, он ей не пара, но наш герой не подумал об этом, так как был безумно влюблен, и так далее в том же духе. Но вскоре возникли проблемы: у очаровательной студентки оказались изысканные вкусы, ведь она воспитывалась в роскоши. Наш герой был вынужден рисковать тем немногим, что имел: все знают, что женщины любят щедрых. Но она обещала выйти за него замуж, и он надеялся, что риск себя оправдает. Где он только не пытался раздобыть денег: азартные игры, ростовщики - я сейчас не буду перечислять все. Лишь бы доставить ей удовольствие. Он должен был ее развлекать, иначе она нашла бы себе другого, более состоятельного.
Глаза Клео сузились, она глубоко вздохнула. Поистине, этот человек сумасшедший.
- Никто из знающих меня, тем более дядя Джон, никогда не поверит в подобную чепуху.
Поток грязи почти разрушил ее воспитанную с детства холодную осмотрительность, но несколько хорошо подобранных слов подавили надвигающуюся бурю:
- Гостиница "Рыжий лев", Голдингстен.
Фентон вальяжно откинулся на спинку стула и перевел взгляд со своей пустой тарелки на ее нетронутый остывший обед.
- Не хочешь есть? А жаль. Не люблю, когда добро пропадает. Одно успокаивает: ведь счет оплатишь ты. Ты‑то можешь себе это позволить, а я - нет. Итак, на чем мы остановились?
- Ты пытался меня шантажировать, - сухо, но сдержанно произнесла она. Внутри все кипело, на лице читалось отвращение, в огромных темных глазах - ненависть. - Как же ты мне надоел!
- Печально слышать. - В голосе Фентона звучал сарказм, на губах кривилась усмешка, от которой Клео передернуло. Он снова наполнил свой бокал. - Но мне, по‑видимому, придется смириться, тем более что ты уплатишь мои долги и сбросишь с моих плеч тяжкое бремя. Да, кстати, - проворковал он, заметив, что она собирается категорически отказаться, - я сохранил квитанцию из гостиницы. Мистер и миссис Роберт Фентон, номер комнаты - четвертый, в ночь на одиннадцатое июня прошлого года. А если возникнут сомнения, я уверен, что миссис Галуэй - ты помнишь, жена хозяина гостиницы, такая любезная, она сказала, что никогда не забывает постояльцев, - так вот, я уверен, что она с удовольствием узнает в тебе вышеупомянутую миссис Роберт Фентон. Возможно, она даже припомнит, что на следующее утро не могла выставить нас из номера до половины двенадцатого!
С гнусной ухмылкой он зажег сигарету и пустил через стол целое облако дыма.
- Я думаю, дело не дойдет до необходимости вызывать миссис Галуэй на опознание. Ты же не захочешь делать глупости, любовь моя!
- Не смей называть меня так! - хрипло простонала она. В горле пересохло, голос не слушался. Из всего, что он наговорил, самым омерзительным ей казалось постоянное повторение этого нежного прозвища. Глупо, конечно, но она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось поскорее избавиться от него, закончить этот гнусный разговор, и она холодно отчеканила: - Сколько?