Поднявшись по ступенькам, я села на скамью. Плотный полог из плюща защищал меня от солнца. Я сунула руку в карман и вытащила то, что Вик туда засунул: небольшой белый конверт, на котором стояло только мое имя.
Несколько минут я даже не могла его открыть. Я просто сидела и смотрела на так хорошо знакомый мне почерк. Письмо на мое имя было отправлено через Вика его прошлогодним соседом по комнате.
Лукасом.
Глава 3
"Бьянка, я понимаю, что прошло слишком много времени. Надеюсь, ты не проверяла почту каждые пять минут в надежде получить от меня сообщение; мой почтовый ящик в "Вечной ночи", конечно, пропал, а в Черном Кресте очень внимательно следят за тем, как мы пользуемся компьютером. Кроме того, я предполагаю, что твой почтовый ящик тоже регулярно проверяется.
Но у меня почему-то нет ощущения, что с нашего последнего разговора прошло столько времени. Иногда мне кажется, что я разговариваю с тобой постоянно, каждую секунду, и приходится напоминать себе, что ты меня не слышишь, как бы сильно мне этого ни хотелось.
Знаешь, это было паршивое лето. Мы пару месяцев провели в Мексике, но вовсе не играя в волейбол на пляже и не потягивая "Корону". Честно говоря, половину этого времени мне пришлось спать в кузове нашего пикапа. Клянусь Богом, я до сих пор чувствую, как эти металлические ребра впиваются мне в спину. Мало приятного".
Лукас не объяснял мне, что он делал в Мексике или кто ездил туда вместе с ним. Он не делал этого, потому что в этом не было необходимости - я и так знала. Черный Крест отправился туда охотиться на вампиров.
Мне все время приходилось делать большое усилие чтобы не думать о том, что юноша, которого я люблю, - член Черного Креста. И все-таки невозможно было забыть этот жестокий факт, разделивший мир на две половины - мою и его.
Мать Лукаса стала членом Черного Креста еще до его рождения, и он воспитывался в этой группе, в единственной известной ему семье. С раннего детства ему внушили, что все вампиры - зло, а их убийство - дело праведное.
Однако Лукас узнал, что не все так просто. Хотя он полюбил меня до того, как выяснил, что я родилась от родителей-вампиров и однажды и сама стану вампиром, обрушившаяся на него правда не изменила его чувств ко мне. Я не смогу забыть тот миг, когда Лукас сказал, что все равно хочет быть со мной, что все еще доверяет мне. Даже несмотря на то, что я пила его кровь.
"Если ты читаешь это, значит, вампиры не обыскивают вещи Вика. Разумеется, Вик не знает, что в действительности происходит в "Вечной ночи" и что он имеет дело с вампирами. Нечестно подвергать его опасности. Записка-другая время от времени - это самое большее, что мы можем себе позволить. Но я понимаю, что ни тебе, ни мне этого недостаточно".
О нет! Я выпрямилась, сжав в руке письмо так сильно, что страницы помялись. Неужели Лукас собирается сказать мне, что для нас слишком рискованно оставаться на связи? Что мы больше никогда в жизни не увидимся?
"Будь я более порядочным парнем, я бы с тобой порвал. Я понимаю, что прошу тебя пойти против родителей, что даже чтение моего письма - это реальная опасность для тебя, особенно когда миссис Бетани дышит тебе в затылок. Я должен быть сильным и просто уйти.
Но не могу, Бьянка. Вот уже долгое время я убеждаю себя сделать это, но просто не могу. Я должен снова тебя увидеть. Надеюсь, это случится скоро, потому что у меня уже нет сил выдерживать нашу разлуку.
Мы направляемся в Массачусетс; как выяснилось, остановимся недалеко от Ривертона. Похоже, в конце сентября несколько наших будут прочесывать окрестности около Амхерста. Не знаю, сколько времени мы там пробудем, но полагаю, достаточно долго.
Есть ли у тебя хоть какая-то возможность попасть в Амхерст в первые выходные октября? Если да, я встречу тебя в полночь на железнодорожном вокзале Амхерста, ночью в пятницу или в субботу, не знаю, как у тебя получится. На всякий случай я буду ждать тебя обе эти ночи.
Я понимаю, что, вполне возможно, уже опоздал. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы с тобой виделись, и может быть, ты уже не испытываешь прежних чувств. Или родители могли внушить тебе, что я на тебя плохо влияю. И если Черный Крест тебя пугает, я не могу тебя в этом винить. Кроме того, такая красивая, девушка, как ты, недолго пробудет в одиночестве. Может быть, ты теперь с кем-нибудь другим, вроде того парня, Балтазара".
Я вспомнила легкий флирт с Балтазаром сегодня утром, тепло, которое ощутила при беседе с ним, и мне внезапно стало стыдно, словно Лукас подслушал или подглядел больше, чем я хотела ему открыть.
"Если дела обстоят именно так - не буду врать, что я счастлив за тебя, потому что "счастье" - это вовсе не то, что я почувствую. Однако я пойму. Это я тебе обещаю. Просто как-нибудь сообщи мне это в Амхерст, чтобы я знал.
Но я по-прежнему испытываю к тебе все те же чувства. Я все еще люблю тебя, Бьянка. Думаю, люблю даже сильнее, чем тогда, когда мы с тобой прощались, а я не представлял, что такое возможно. И если есть хоть малейший шанс, что твои чувства тоже не изменились, я просто обязан попытаться.
Знаешь, я перечитываю это письмо и понимаю, что не смог в нем выразить все, что хотел. Не умею я выражать свои мысли. Надеюсь, ты это уже поняла, да? Но если ты приедешь в Амхерст, клянусь, что я найду нужные слова и все их тебе скажу. А может быть, нам и вовсе не понадобятся слова.
Я люблю тебя.
Лукас".
Я быстро заморгала, стараясь смахнуть слезы. Письмо в моих трясущихся пальцах дрожало, а сердце колотилось с барабанным грохотом. В этот миг я могла бы просто помчаться в Амхерст, по дорогам, через холмы, и очутиться там через несколько минут - да каких минут, секунд! - если бы только знать как. Может быть, просто зажмуриться и захотеть оказаться там? Ах, как сильно я этого хотела!
А на самом деле ниточка между нами очень тонкая. Мы связаны всего лишь несколькими украдкой переданными листками бумаги и обещанием встречи. И это все, что у нас есть, потому что Лукас, наверное, прав насчет проверки электронной почты. Несмотря на свои чопорные старомодные манеры, миссис Бетани в курсе всех современных технических новинок, с помощью которых можно контролировать школу. Наверняка мистер Йи настроил все так, что директриса может читать почту в любом из школьных почтовых ящиков.
Теперь, когда я держала письмо Лукаса в руке, даже возможность общаться с ним с помощью бумажной почты казалась чудом. Он сложил исписанные листки в открытку, но не обычную поздравительную. На ней было изображено созвездие Андромеды. Лукас наверняка купил ее в каком-нибудь музее или в планетарии. Он не забыл, как я люблю звезды.
Издалека послышался смех, и я подняла голову. Кортни и ее дружки шли по краю лужайки, хихикая и показывая пальцем на одного из новых учеников-людей. В прошлом году ей удалось меня здорово запугать, но сейчас она казалась мне не более значительной, чем назойливая муха.
Однако при виде Кортни я вспомнила, что почти все вампиры в "Вечной ночи" знают о Черном Кресте и о Лукасе. Открытка в моей руке служила доказательством того, что я общаюсь с врагом. Придется ее уничтожить, и поскорее.
К счастью, Лукас выбрал такое изображение, которое я всегда смогу увидеть сама, и никто его у меня не отнимет.
- Вот это Андромеда, - сообщила я Ракели, показав в ночное небо.
После обеда мы с ней вышли на улицу - в смысле, после настоящего ужина. Сделали в своей комнате сандвичи с тунцом. Когда Ракель ляжет спать, мне придется придумать, как глотнуть пару раз крови из термоса, который спрятан у меня в комоде. Прошел всего один день, а у меня уже возникли сложности с едой. Но я просто должна хорошенько подумать, и все будет в порядке.
- Андромеда? - Ракель прищурилась, глядя вверх. Она надела все тот же полинявший черный свитер, который чуть ли не до дыр заносила в прошлом году. - Это что-то из греческой мифологии, да? Я помню только имя.
- Священная жертва, спасена Персеем, голова Медузы, бла-бла-бла... - К нам подошел Вик, засунувший руки в карманы. - Эй, ребята, вы знакомы с моим соседом по комнате?
Я отвлеклась от звезд, глянула на фигуру рядом с Виком и вытаращила глаза.
- Ранульф?
Ранульф приподнял руку и робко помахал. Его мягкие каштановые волосы были по-прежнему подстрижены "под горшок", как и в прошлом году, а возможно, и тысячу лет назад. Современная жизнь оказалась для него слишком сложной; ему было трудно даже просто понять что-то, а уж тем более научиться этим пользоваться. И Ранульфа выбрали в соседи человеку? О чем миссис Бетани вообще думает?
- Привет, Ранульф. - Ракель не встала и не пожала ему руку, но то, что она заговорила первая, - это уже вполне дружеский поступок. - Я помню тебя по прошлому году. Ты вроде ничего. Ну, знаешь, не из этих дикарей, вроде Кортни и ее сволочного дозора.
Ранульф явно не понимал, что это значит. Немного помявшись, он просто кивнул. Ну по крайней мере научился притворяться.
- Смотрите на звезды, а? - Вик шлепнулся на траву рядом со мной. На лице его играла знакомая кривая усмешка. - Я и забыл, что ты этим увлекаешься.
- Если бы хоть раз увидел мой телескоп, в жизни бы не забыл.
- Большой? - полюбопытствовал он.
- Огромный, - с удовольствием ответила я. Своим телескопом я по-настоящему гордилась. - Жаль, что я не принесла его сюда сегодня. Небо невероятно чистое.
Вик поднял палец к небу, словно рисуя тильду.
- А это Андромеда, так? - Я кивнула. - Ты ее видишь, Ранульф?
- Картинки в небе? - уточнил Ранульф, нерешительно садясь рядом с нами.
- Да, созвездия. Хочешь, чтобы мы их тебе показали?
- Когда я смотрю на небо, я не вижу картинок, - терпеливо объяснил Ранульф. - Я вижу души тех, кто умер до нас. Они за нами все время следят.
Я напряглась, думая, что остальные сейчас начнут высмеивать Ранульфа или задавать ему вопросы, на которые он не сможет ответить. Однако Ракель просто возвела глаза к небу, а Вик медленно кивнул, будто осмысливая.
- Глубоко копаешь, старик.
Ранульфу пришлось немного помолчать, чтобы придумать подходящий ответ.
- Ты тоже глубоко, Вик.
- Спасибо, пижон. - Вик шутливо ударил Ранульфа в плечо.
Стараясь не расхохотаться, я легла на спину и стала смотреть на звезды. Миссис Бетани не выбирала Ранульфа в соседи к человеку; она выбрала Вика в соседи к вампиру. Очевидно, она понимает, что Вик не из тех, кто докапывается до мелочей, поэтому он просто не станет обращать внимания на странные привычки своего соседа по комнате.
И еще раз миссис Бетани доказала свою проницательность и то, как хорошо она знает всех нас, даже Вика. Я искренне порадовалась, что уже уничтожила открытку и письмо Лукаса. Мне хотелось бы хранить их вечно, но это слишком опасно. Кроме того, у меня остались звезды.
Я снова и снова обводила взглядом очертания Андромеды в ночном небе. Казалось, что октябрь наступит через тысячу лет; я его никогда не дождусь!
Глава 4
Когда первый прилив возбуждения прошел, я задалась вопросом, как мне попасть в Амхерст.
Учащимся не разрешалось оставлять свои машины на территории "Вечной ночи". Положим, у меня машины и не было, но я также не могла попросить друга подвезти меня.
- А почему нам не разрешается иметь машины? - негромко спросила я Балтазара, когда мы с ним шли на урок английского. - Многие водят машины с тех пор, как они вообще появились. Уж наверное, миссис Бетани могла бы доверить им сесть за руль.
- Ты забываешь, что "Вечную ночь" основали намного раньше, чем появились автомобили. - Балтазар посмотрел на меня сверху вниз, и я остро ощутила, что он почти на фут выше. - Когда построили школу, у всех были кареты и лошади, а их содержать намного сложнее, чем машины. Лошадей нужно кормить, а денники - чистить от навоза.
- У нас и сейчас есть лошади в конюшне.
- Их всего шесть, а не три сотни. Огромная разница, когда дело доходит до кормления...
- И уборки навоза, - закончила я и поморщилась.
- Вот именно. Я уже не говорю об оскорбленных чувствах, когда кто-нибудь, проголодавшись, угощался от чужой лошади.
- Могу себе представить. - Бедные лошади! - Однако вряд ли существует опасность, что сейчас кто-нибудь начнет пить кровь "тойоты"! А вокруг полно места где можно припарковаться. Так почему миссис Бетани не изменит правила?
- Миссис Бетани? Изменит правила?
- Хотя да...
Миссис Бетани главенствовала в классе, как судья в зале заседаний: глядя на всех и каждого сверху вниз, одетая во все черное и, бесспорно, держа всех в ежовых рукавицах.
- Шекспир! - объявила она, и голос ее разнесся по всему кабинету. Перед каждым из нас лежали книги Шекспира в кожаных переплетах. - Даже наименее образованные из вас наверняка так или иначе сталкивались с его пьесами.
Мне показалось, или на словах "наименее образованные" миссис Бетани посмотрела на меня? Учитывая ехидную усмешку Кортни, мне скорее всего не показалось, поэтому я сжалась в комок и уставилась на обложку книги.
- Поскольку все вы знакомы с произведениями Шекспира, то вполне оправданно можете задаться вопросом: почему опять? - Говоря это, миссис Бетани жестикулировала, и ее длинные, толстые ногти в бороздках напоминали мне когти. - Прежде всего, глубокое понимание Шекспира вот уже несколько столетий служит фундаментом западной культуры. Вполне резонно предположить, что и в грядущие столетия ничего не изменится.
Образование в "Вечной ночи" не было рассчитано на подготовку к колледжу - и даже на то, чтобы сделать учеников умнее или счастливее. Оно ставило перед собой задачу поддержать их в невообразимо долгом существовании. Я с раннего детства не могла себе представить такого бесконечного отрезка жизни, с тех самых пор, как узнала, что сильно отличаюсь от других детей в детском саду.
- Во-вторых, с момента написания эти пьесы интерпретировались самым разным образом. В свое время Шекспир был всего лишь популярным актером. Потом он стал считаться поэтом и мастером, чьи работы предназначались для чтения учеными, а не для развлечения публики. Но через сто пятьдесят лет пьесы Шекспира снова начали ставить в театре. И хотя их язык звучит для современного уха почти как иностранный, темы, в них затронутые, и сегодня вызывают в нас заметный отклик - иногда таким образом, о котором сам Шекспир, возможно, и не догадывался.
Хотя голос миссис Бетани всегда заставлял меня ужасно нервничать, я не могла не радоваться мысли, что в этом году мы займемся Шекспиром. Мои родители были большими поклонниками Шекспира. Они назвали меня в честь героини "Укрощения строптивой", утверждая, что благодаря знаменитому англичанину мое имя будет известным и в грядущие века. Папа даже видел Шекспира в нескольких спектаклях - в те времена, когда тот был всего лишь одним из драматургов, боровшихся за внимание лондонской публики. Поэтому я знала наизусть погребальную песнь из "Цимбелина, когда мне не исполнилось и десяти лет, видела DVD "Ромео + Джульетта" База Лурманна раз двадцать, а сборник сонетов стоял у меня на книжной полке Вероятно, миссис Бетани и в этом году устроит мне веселую жизнь, но по крайней мере я готова к этому. Похоже, она опять подслушала мои мысли. Подойдя к моей парте, так что я ощущала запах лаванды, всегда окутывавший ее, миссис Бетани сказала:
- Будьте готовы к тому, что любым существовавшим у вас до сих пор представлениям о работах Шекспира может быть брошен вызов. Тем из вас, кто считает, что можно узнать все о нем из современных киноверсий, я очень рекомендую хорошенько подумать.
До тех пор, пока директриса не отпустила класс, я размышляла о том, что нужно перечитать "Гамлета". Мы потянулись из кабинета, и я заметила, как Кортни семенит рядом с миссис Бетани и что-то нашептывает ей, явно надеясь, что ее никто не услышит.
Но миссис Бетани не собиралась ей потакать.
- Я не буду ничего пересматривать. Вам придется заново представить свой отчет, мисс Бриганти, потому что он не отвечает требованиям.
- Не отвечает требованиям? - Рот Кортни от возмущения округлился в безупречную букву "О". - Выяснить, как можно попасть в лучшие клубы Майами, - это же по-настоящему важно!
- Если исходить из несколько сомнительных стандартов значимости, полагаю, возможно, вы и правы. Однако недопустимо подавать свой отчет в виде телефонных номеров, нацарапанных на салфетках. - С этими словами миссис Бетани выплыла из кабинета.
Кортни раздраженно топнула ногой.
- Отлично! Теперь мне придется его печатать!
Я пожалела, что не могу рассказать об этом Ракели. Та терпеть не могла Кортни так же сильно, как и я, а после первого дня в ненавистной школе наверняка находилась в отвратительном настроении. Однако тем вечером мы с ней просто сидели в своей комнате и болтали обо всем на свете, но только не о том, что происходило на занятиях.
К сожалению, за целый вечер Ракель лишь один раз вышла из комнаты в туалет. Времени мне хватило только на то, чтобы сделать два глотка крови, чего, конечно, было совсем недостаточно. Голод мучил меня все сильнее и сильнее, и в конце концов я заставила Ракель рано выключить свет.
Когда она наконец-то заснула, я откинула одеяло и выскользнула из постели. Ракель не шевельнулась. Я осторожно вытащила термос с кровью из тайника, на цыпочках вышла в коридор и огляделась. Никого не было.
Немного подумав, я торопливо пошла по коридору в сторону лестницы. На мне были только шорты и хлопчатобумажная маечка на бретельках, а ночью на лестнице было прохладно. Зато вряд ли кто-то явится сюда и увидит, как я пью кровь.
"Чуть теплая", - с отвращением подумала я, сделав первый глоток. Днем я ее подогревала, но даже термос не в состоянии хранить тепло вечно. Ладно, не важно. Каждый глоток с медным привкусом вливался в меня, как электроэнергия, но мне этого не хватало.
Я хотела более горячей крови. Я хотела живой крови.
В прошлом году Патрис все время ускользала из спальни и ловила в лесу белок. Может, и мне так делать? Как это - вгрызаться в белку? Мне всегда казалось, что я не смогу. Всякий раз, воображая это, я думала, как ее мех будет застревать у меня в зубах. Фу-у!
Но сейчас, когда мне это пришло в голову, все выглядело по-другому. Я совсем не думала ни про их мех ни про то, что белки будут пищать. Совсем наоборот - я представляла себе, как быстро колотится крохотное сердце, и просто чувствовала это тук-тук-тук на кончике языка. И когда я вгрызусь в нее и тонкие косточки затрещат, звук будет просто чудесным - как попкорн в микроволновке...
Неужели я такое подумала? Омерзительно!
То есть я считала, что это омерзительно, но при этом ничего омерзительного не чувствовала. Мне по-прежнему казалось, что кровь белки - это самая восхитительная вещь на свете, за исключением человеческой крови.
Закрыв глаза, я вспомнила, каково это было - пить кровь Лукаса, когда он лежал подо мной, сжимая меня в своих объятиях. С этим ничто не сравнится.
Внизу лестницы что-то затрещало.
- Кто там? - вздрогнув, окликнула я. Эхо повторило мои слова. Я позвала уже спокойнее: - Кто там? Эй?