– Этого и не случится, – уверенно произнес Энди. – Но, признайся честно, тебе больше не хочется быть моей женой, правда? Точно так же, как мне не хочется быть твоим мужем.
Вместо ответа Джин лишь шмыгнула носом.
– Пора признать этот факт и прекратить терзаться самим и мучить друг друга, – добавил Энди. – Получив развод, мы оба только облегченно вздохнем.
Может быть, подумала Джин, нервно сплетя пальцы.
Дебби поставила чашку с недопитым кофе на кухонный стол, за которым все, кроме играющего во дворе Тима, в этот момент сидели, изумленно взглянула на Джин, потом на Энди и снова на Джин.
– Я… не понимаю? Это шутка?
– Нет, мама, – с некоторым смущением ответила та. – Все решено.
Дебби прижала пальцы к губам и сокрушенно покачала головой.
– Боже мой, какая ужасная новость…
Энди нетерпеливо пошевелился на стуле.
– Так уж и ужасная.
Словно не слыша его, Дебби продолжила:
– Что скажут знакомые…
– Ничего особенного, – вновь включилась в разговор Джин. – Скажут, мол, вот еще одна пара разводится. А через пять минут обо всем забудут или переключатся на более интересный предмет.
– И вообще, какая разница, кто что скажет? – подал голос Энди.
Джин тут же поддакнула:
– Вот именно! Важно, что все это хорошо для нас.
Дебби вновь ошеломленно посмотрела сначала на Джин потом на Энди.
– Не могу поверить… Просто не могу – и все! Бессмыслица какая-то. Если даже вы разводитесь, то что тогда делать остальным?
– К чему это ты клонишь, мама? – нахмурилась Джин.
Дебби всплеснула руками.
– Да вы взгляните на себя! Такая замечательная пара, подходите друг другу, можно сказать, идеально, никогда не ссорились… а сейчас между вами, кажется, вообще полное согласие. И вдруг развод!
– Мы больше не хотим жить в браке, мама, – мягко пояснила Джин.
Энди кивнул.
– Это вовсе не означает, что у нас испортились отношения. Лучше друга, чем Джин, у меня никогда не будет, и она прекрасно знает это.
Глядя на Дебби, Джин видела, что та искренне пытается постичь суть подобных – абсолютно непонятных для людей ее поколения – отношений, однако дается ей это с трудом.
– Что за глупости! Ведь это и есть супружеская жизнь. Или вы всерьез ожидали, что ваша любовь продлится вечно?
– Каждая женщина хочет чувствовать себя желанной, – не глядя на Энди, заметила Джин. – Я не исключение. Но из нашей жизни… как бы это сказать… будто исчезла интрига. Мы больше не вдохновляем друг друга.
– Именно поэтому мы набрались мужества и решили положить подобному существованию конец, – добавил Энди.
Не успел он договорить, как Дебби возмущенно произнесла:
– Вот они, плоды вседозволенности! Или распущенности, если называть вещи своими именами.
Джин и Энди недоуменно переглянулись.
– О чем это ты, мама? – спросила Джин.
– О нынешних нравах, разумеется! Весь этот ваш секс… по телевизору, в журналах, в газетах, в магазинах… эротическое белье, эротические игрушки, пилюли всякие, кремы, духи… Чего только не навыдумывали! И все ради одного. Нет чтобы подумать о душевной близости, общих интересах, о детях, наконец! О Тиме вы подумали? – без всякой паузы выпалила Дебби.
Джин вновь взглянула на Энди.
– С Тимом все будет в порядке, мама. Мы об этом позаботимся.
– Интересно, как вы собираетесь это сделать, если запланировали разбежаться в разные стороны? – Дебби вдруг подозрительно прищурилась. – Уж не хотите ли вы сказать, что откажетесь от мальчика?
– Никогда! – почти одновременно воскликнули Джин и Энди. Затем последний добавил: – Скорее всего, Тим останется с Джин, потому что так будет удобнее для всех. Я намерен найти себе отдельное жилье, а для Тима и Джин в этом смысле ничего не изменится. Они будут по-прежнему жить здесь, в этом доме. – Он обвел взглядом стены. – Ну а дальше посмотрим.
Дебби смерила Энди взглядом, потом того же удостоила Джин.
– Ничего не изменится? Эх вы! Тоже мне, родители! Вот сейчас и обнаружился тот факт, что Тим приемный ребенок. Ничего не изменится! Скажете тоже… Это ж надо такое выдумать! Ничего не изменится! – в третий раз повторила она. – Разве что семья разрушится и весь мир для ребенка перевернется вверх тормашками. А в остальном да, ничего!
– Мама… – начала было Джин, однако выяснилось, что Дебби еще не все сказала.
– Кто поцелует Тима на ночь, кто подоткнет под него одеяло, кто скажет ласковые слова? А? Я вас спрашиваю!
– Ну, я всегда… – вновь попыталась что-то произнести Джин.
Энди заговорил одновременно с ней:
– Я тоже, когда Тим будет ночевать у меня. Ведь я не собираюсь уезжать в другой город, остаюсь здесь, в Скрантоне. Тим сможет бывать у меня по уик-эндам, по праздникам и вообще…
– Не каждый уик-энд, – быстро произнесла Джин.
Энди поскреб в затылке.
– Ну… хорошо…
– Ах так? – язвительно усмехнулась Дебби. – Вы уже все решили? Расписали роли и успокоились? А Тиму отвели роль статиста? Молодцы, ничего не скажешь! Только не забывайте: Тим тоже живой человек. Мало того, ребенок. И у него свое представление о том, каким должно быть общение с мамой и папой.
– Кстати, – вдруг произнес Энди, взглянув на Джин, – мы договорились, что, как и раньше, я буду играть важную роль в жизни Тима, не так ли? А сейчас ты как будто заранее ограничиваешь его общение со мной.
– Я лишь сказала, что не каждые выходные ты станешь забирать Тима к себе. В конце концов, мне тоже нужно проводить с ним какое-то время, ведь я мать.
– А я отец.
– Никто и не спорит.
– Вот и замечательно.
– Постойте! – воскликнула Дебби. – Вы так и не сказали, как ко всему этому относится Тим.
Повисла тишина. Джин и Энди отводили взгляд – похоже, никому из них не хотелось отвечать на этот вопрос.
– Ну что же вы молчите? – требовательно произнесла Дебби.
После чего Энди, по-видимому, решил поступить как джентльмен и нерешительно пробормотал:
– Вообще-то, мы… кхм… Словом, мы пока… э-э…
– Что? Вы до сих пор ничего не сказали Тиму?
– Разумеется, мы скажем, мама, – заверила ее Джин. – К сожалению, без этого не обойтись. Просто нам нужно подобрать правильные слова.
7
– Я так и знала! – вздохнула Салли, отодвигая опустевшую тарелку.
Они с Джин, как обычно во время перерыва, сидели за ланчем в итальянском кафе "Беллиссимо".
– Брось, – нахмурилась Джин. – Как ты могла знать? Для меня самой все это в какой-то степени неожиданность.
– Ну, я не говорю, что знала точно, – поправилась Салли. – Но что-то такое чувствовала.
– Интересно что? – хмыкнула Джин.
– Милая моя, ты уже с месяц рассказываешь о том, что недовольна своей жизнью. Поневоле возникает ощущение, будто ты сама себя уговариваешь сделать наконец… э-э… какой-то решительный шаг.
– Сделать какую-нибудь глупость, ты хотела сказать?
Салли усмехнулась.
– Заметь, не я произнесла это слово.
– Но подумала именно так.
– Какая разница, что я подумала? – вздохнула Салли. – Важно другое: правильно ли ты поступаешь?
– Правильно, – ответила Джин без малейшей запинки. – И не только я, Энди тоже. В данный момент это единственный вопрос, по которому мы имеем одинаковую точку зрения. Как выяснилось, в последнее время ни один из нас не был счастлив, просто мы не решались друг другу об этом сказать. Я не хотела причинить боль Энди, а он – мне.
Салли задумчиво покачала головой.
– Тебе самой не странно, что вы так заботитесь друг о друге накануне развода? Как правило, в подобных ситуациях супруги ведут себя иначе.
– Потому что мы не разводимся, – спокойно пояснила Джин.
Салли удивленно уставилась на нее.
– Что-то я не пойму… Может, я ослышалась? Разве не ты несколько минут назад сказала, что вы с Энди решили развестись?
– Да, – кивнула Джин, – я так сказала, но лишь для того, чтобы было проще объяснить происходящее.
– Проще? – вновь усмехнулась Салли. – Да ты меня вконец запутала! Теперь я уже не понимаю, разводитесь вы или нет.
– Пока нет. – Джин тоже не понимала, но другого: почему нужно делать на этом акцент? – Мы поживем немного врозь, потом начнем формальную процедуру расторжения брака. Кстати, пока о нашем решении разойтись никто не знает, кроме моей матери. Ты первая, кому я это говорю, поэтому пока придержи информацию при себе, ладно?
Салли нахмурилась.
– У меня нет особого желания обсуждать твою жизнь с кем бы то ни было. Зато, если не возражаешь, есть вопрос.
– Конечно, – пожала плечами Джин. – Спрашивай.
– Ведь у вас есть Тим, почему же ты сказала, что о разводе не знает никто, кроме твоей матери?
Джин отвела взгляд.
– Что? – удивилась пристально наблюдавшая за ней Салли. – Вы ничего не сказали Тиму? Боже правый!
Вздохнув, Джин произнесла:
– Конечно, Тим вправе знать о том, что его мама и папа разводятся. В конце концов, к нему это имеет самое непосредственное отношение. – Она нервно потерла висок. – Но если бы ты знала, как трудно это сделать!
Салли повела бровью.
– Догадываюсь. Но представь, что будет с Тимом, если новость о разводе родителей ему сообщит кто-нибудь посторонний.
Или он узнает от чужого человека, что мы с Энди вообще не являемся его родителями, пронеслось в мозгу Джин, и она внутренне содрогнулась.
– Что, задумалась? – негромко спросила Салли. – То-то!
Джин мрачно кивнула.
– Твоя правда, нужно как можно скорее рассказать обо всем Тиму.
Когда Энди наконец вывел свой "вольво" на шоссе, ведущее из Скрантона домой, в юго-восточные пригороды, было уже довольно поздно.
Он мог бы оказаться на этой трассе гораздо раньше, если бы после работы не отправился подвозить домой свою помощницу, медсестру Риту Маккей.
В последнее время Энди беседовал с Ритой чаще, чем с Джин. Правда, именно о Джин они и разговаривали. Так было и в этот раз, пока Энди вел "вольво" на Голдсмит-стрит, где жила Рита.
– Значит, все-таки разводитесь? – с плохо скрываемым любопытством произнесла та.
Энди повернулся к ней и немного растерянно улыбнулся.
– Сам еще не привык к этой мысли. Тем не менее мы уже все обсудили – к счастью, без слез и бурного выяснения отношений – и пришли к выводу, что так будет лучше для нас обоих. Единственное, что беспокоит и Джин, и меня, это реакция нашего сына, Тима.
– Он плохо воспринял новость?
– Нет, Тим не…
– Неужели ему безразлично? – удивилась Рита. – Даже не верится. Если бы мне было восемь лет и я узнала, что мои папа и мама больше не будут жить вместе, то…
– Нет-нет, Тим просто…
Однако Рита не слушала.
– …я бы, наверное, с ума сошла от отчаяния. А если бы вдобавок мне сказали, что мои родители на самом деле не имеют к моему появлению на свет никакого отношения, то… – Она вдруг осеклась, сообразив, что брякнула нечто неподобающее. – Ой, извини! Не нужно было это говорить… Ты и без моей болтовни, наверное, сам не свой.
Энди тяжко вздохнул.
– Тим пока ничего не знает. Как он воспримет новость о разводе, неизвестно. Но, думаю, ничего хорошего ожидать не приходится.
Сочувственно покивав, Рита умолкла, и остаток пути до ее дома они преодолели в молчании. Уже на самой Голдсмит-стрит она заметила:
– Надо же, как иной раз жизнь оборачивается… А ведь в больнице все считают тебя и Джин едва ли не идеальной парой.
Энди пожал плечами.
– Еще совсем недавно я и сам так думал. Однако правда заключается в ином.
– Вон у того кирпичного дома притормози, пожалуйста, – попросила Рита, кивнув вперед, на аккуратный особняк с двумя подъездами и огороженными невысокой чугунной решеткой палисадниками. – Здесь я живу. – Спустя минуты две, когда Энди остановил автомобиль, она обронила: – Так что же все-таки между вами произошло? Как-то не верится, что причиной разрыва стали размолвки по поводу ребенка, которого вы все мечтали родить, но так и не собрались.
Энди задумался. Трудно было в двух словах объяснить причину, из-за которой умирал его брак с Джин.
– Размолвки тут ни при чем, ребенок тем более, – наконец медленно произнес он. – То, что мы с Джин долгое время являлись парой, близкой к идеалу, правда. Мы были очень нежны и заботливы друг с другом. Однако для настоящего брака этого мало. Отношения между супругами должны основываться не на любви к одним и тем же блюдам, фильмам или книгам. Вернее, не только на этом. А у нас с Джин было нечто подобное. И в один прекрасный день мы со всей отчетливостью уяснили, что Ромео и Джульетты из нас не получится.
Рита невольно усмехнулась.
– Что ж, неплохо: значит, у вас есть шанс избежать трагического конца!
Взглянув на нее, Энди тоже улыбнулся.
– Мне нравится твоя способность в любой ситуации видеть положительные стороны.
– Уж так я устроена, – еще шире ухмыльнулась она.
– Тебе можно позавидовать. Но если говорить серьезно, то следует признать, что мы с Джин любим друга скорее как друзья, нежели как любовники… если, конечно, ты понимаешь, о чем я говорю.
Голубые глаза Риты вспыхнули.
– Превосходно понимаю!
– Приятно… слышать, – произнес Энди с паузой между словами, обусловленной тем, что в его голове вновь промелькнула мысль, в последнее время ставшая привычной: какая Рита красавица, как можно было раньше этого не замечать?
Позже, попрощавшись с Ритой и направив "вольво" прочь из города, Энди пережил приступ одиночества. У него пока оставались жена, сын, работа, но осознание этого почему-то не согревало душу. Жена была нелюбимая, сын хоть и обожаемый, но не родной, а работа… там тоже в последнее время возникли сложности. И не было рядом никого, кто поддержал бы морально, не дал упасть духом, просто улыбнулся бы или подмигнул озорно, и сразу стало бы легче на сердце…
Добравшись до дома, Энди поставил автомобиль под дощатым навесом, возле которого росла раскидистая яблоня.
Осенью яблоки станут падать прямо на крышу, но я этого уже не увижу, почему-то подумалось ему. И стука тоже не услышу. Потому что скорее всего буду далеко отсюда.
Некоторое время Энди еще оставался в автомобиле – сидел за баранкой, глядя на освещенные окна дома, за которыми двигался силуэт Джин.
В эти минуты у него впервые возникло чувство, что он здесь посторонний.
Джин мыла посуду, прислушиваясь к звукам, доносившимся сверху, из детской, где Тим, сидя за компьютером, играл в какую-то шумную стрелялку.
Облегчение, которое она испытала, прояснив отношения с Энди и достигнув с ним определенных договоренностей, к настоящему моменту успело улетучиться. Сейчас вместо радостного возбуждения Джин ощущала лишь нечто похожее на привычную, застарелую боль. Или на чувство сожаления.
Взгляд в прошлое обладает одной странной особенностью: вы испытываете ностальгию даже по поводу того, что прежде вызывало у вас недовольство, раздражение и прочие подобные чувства. Как, например, необходимость жить в одной комнате с сестрой или обязательные поцелуи с многочисленной родней по праздникам.
То же самое Джин испытывала сейчас по отношению к разваливавшемуся браку с Энди. По большому счету их совместная жизнь была неплохой. Просто строилась она на ложной основе. Скорее ее можно назвать дружбой, зашедшей чересчур далеко.
Все-таки по-своему я люблю Энди, размышляла Джин, вытирая вымытые тарелки полотенцем. И даже когда мы расстанемся, он всегда будет частью моей жизни. Но разлука неизбежна. Спектакль, который мы с Энди играем, слишком затянулся. А ведь его, по сути, вовсе не нужно было начинать.
Звуки доносившейся из детской компьютерной пальбы усилились, по-видимому бой там разгорелся не на шутку. Джин представила себе устремившего горящий взгляд на экран монитора и вцепившегося в джойстик Тима и улыбнулась. В такие минуты он выглядел абсолютно счастливым.
Неужели и мне нельзя позволить себе хоть капельку счастья? – проплыло в ее голове. Так ли уж я эгоистична в подобном желании?
Едва она успела подумать об этом, как дверь отворилась и вошел Энди. Вид у него был усталый.
Джин чуть склонила голову набок, подсознательно ожидая привычного поцелуя в щеку, однако его не последовало. Вместо этого Энди поставил свой докторский саквояж у стены и тяжело опустился на стул.
– Трудный день выдался? – спросила Джин, испытав прилив легкого, но удивившего ее саму разочарования.
– Нет… обычный. Просто усталость накопилась. Но сейчас это меня меньше всего заботит. Есть кое-что поважнее.
– Ты имеешь в виду… – Джин машинально взглянула наверх и в угол, в направлении детской.
– Да, Тима, – подтвердил Энди. – Мы обязаны рассказать ему обо всем.
Джин вздохнула.
– Прямо сейчас?
– Почему бы и нет? – нервно дернул Энди плечом. – Все равно это придется сделать.
На миг зажмурившись, Джин провела по лбу тыльной стороной ладони, в которой находилось посудное полотенце.
– Конечно. Иначе Тим узнает новость от посторонних.
Энди пристально взглянул на нее.
– Об этом я не подумал.
– А у меня эта мысль не идет из головы.
С губ Энди тоже слетел вздох.
– Наверное, мы слишком долго тянем. Пора наконец покончить с этим. Не позовешь Тима? В последнее время ты, кажется, ладишь с ним лучше меня.
– Хорошо.
8
Джин вышла в коридор и, задрав голову, крикнула:
– Тим!
– Да, мам, – донеслось из детской.
– Пожалуйста, спустись сюда, солнышко.
Джин вернулась на кухню, и через минуту туда вбежал Тим.
– Привет, пап! Ты уже вернулся?
Энди кивнул.
– Да, сынок. Присаживайся.
Тим немного удивленно взглянул на стол, где не было ничего, кроме горки перемытых тарелок.
– Будем пить чай?
– Пока нет, малыш, – ответила Джин.
– Не называй меня так, мама, мне уже восемь лет!
– Ах да… прости, милый.
Тим сунул руки в карманы шортов и качнулся с пятки на носок и обратно.
– Ну, если чай пить не будем, то я вернусь к себе?
– Через несколько минут, сынок, – сказал Энди. – Садись, мы с мамой хотим тебе кое-что сказать.
Тим сел и спросил, оживленно поблескивая синими глазами:
– В город приехал передвижной зоопарк?
Джин и Энди переглянулись, затем Джин посмотрела на Тима и качнула головой.
– Нет.
– А! Наверное, в субботу мы все отправимся в парк на аттракционы?
В голосе Тима прозвучала такая надежда, что у Джин сжалось сердце.
– Нет, солнышко
– Почему нет? – вмешался Энди. – Если захотим, отправимся в эту же субботу, то есть завтра. – Затем, поймав удивленный взгляд Джин, он пояснил – больше для нее, чем для Тима: – Просто мы не об этом собираемся сказать.
– О чем же тогда? – спросил тот, не сумев скрыть разочарование.
Энди и Джин вновь обменялись взглядами.
– Гм… дело в том… – Энди растерянно остановился, вероятно за все это время он так и не подобрал нужные слова.
Джин поспешила ему на выручку: