С ранней юности Келси запомнился глубоко возмутивший ее презрительно-циничный разговор компаньона отца с по уши влюбленной в него девушкой.
Как же случилось, что теперь се самое связывают совершенно непонятные и необъяснимые узы с надменным и жестоким Маршаллом? Как бороться с неодолимым влечением к этому мужественному, но безжалостному красавцу?..
Содержание:
Глава 1 1
Глава 2 3
Глава 3 7
Глава 4 10
Глава 5 14
Глава 6 17
Глава 7 21
Глава 8 26
Глава 9 28
Глава 10 31
Примечания 33
Хелен БРУКС
НЕЖНАЯ ДИКАРКА
Глава 1
- Что это за игру ты затеяла, Анна? - Холодный, суровый голос прорезал теплый воздух летнего вечера, и Келси, дремавшая в гамаке, вздрогнув, проснулась. - Я жду объяснений, и постарайся придумать что-нибудь поубедительнее.
- Не понимаю, о чем ты. - Высокий женский голос звучал обиженно. - Я ничего особенного не говорила!
- Не говорила! - С ветвей раскидистого дуба над головой Келси с протестующим писком вспорхнула стайка скворцов, и она узнала этот голос. - Не втирай мне очки. Ты намекала Дэвиду и Рут, что мы твердо намерены узаконить наши отношения.
- У меня и в мыслях такого не было! - Раздраженному голосу женщины явно не хватало убедительности. - Я только сказала, что ты подумываешь, не купить ли и тебе здесь загородный коттедж.
- Ты сказала, что об этом подумываем "мы"! А кроме того, если память мне не изменяет, где-то проскользнула фраза: "Пора устраивать гнездышко"? - Здесь раздался сардонический смех, от которого у Келси по коже поползли мурашки. - Таким грубым шантажом меня не возьмешь, Анна, даже не пытайся.
- Маршалл, миленький, выслушай меня: ты все не так понял…
Мягкий, вкрадчивый женский голос затих, и из-за высокой живой изгороди, отделявшей Келси от маленького, огороженного со всех сторон розария, донесся какой-то шорох - как будто руками схватились за хрустящую накрахмаленную ткань. Снова зазвучал мужской голос, на этот раз полный такого презрения, что сострадание к злополучной Анне заставило девушку вздрогнуть:
- Не трать даром времени, Анна, ты забыла - я успел хорошо изучить все твои фокусы, и они начинают приедаться.
- Но я всего лишь хотела… - пыталась возразить женщина, однако суровый голос оборвал ее на полуслове:
- Я рассчитывал, что ты не вынудишь меня выходить за рамки вежливости, но, как видно, во избежание дальнейших недоразумений мне придется еще раз объяснить тебе все с самого начала. Я не намерен жениться на тебе ни теперь, ни в будущем. Подобное никогда не входило в мои планы, и тебе об этом было доподлинно известно с первого дня. Ты абсолютно точно знала, чего я ожидал от нашей.., ну, скажем так, дружбы, и жаловаться на мою скупость тебе не приходится… - В этом месте его перебил дрожащий от ярости и срывающийся на визг женский голос:
- Как ты смеешь, Маршалл? Послушать тебя, так я немногим лучше проститутки…
- Знаешь, дорогая, по этому поводу есть такая старинная пословица. - Мужской голос по-прежнему бил без пощады. - "Знает кошка, чье мясо съела".
На мгновение наступила такая зловещая тишина, что затаившей дыхание Келси показалось: сам воздух дрожит от напряжения.
- Я тебе этого не забуду! - Визгливый женский голос стал просто отвратительным.
- Этого-то я и добиваюсь. - Низкий мужской голос подрагивал от сдерживаемого смеха; это было уже слишком! - Не желаешь ли, чтобы я отвез тебя в Лондон? Полагаю, тебе действительно не терпится уехать, так ведь?
- Ну тебя к черту! - После этого яростно застучали, постепенно затихая вдали, высокие каблучки, и Келси, облегченно вздохнув, откинулась назад; до нее внезапно дошло, что она, пусть и не намеренно, подслушала, как оказалось, весьма конфиденциальный разговор. Для провисшей парусины гамака такое резкое движение оказалось роковым, и, негромко охнув, она плюхнулась вниз, на мягко спружинившую траву.
- Это еще кто? - вполголоса спросил, не скрывая раздражения, Маршалл, а спустя несколько мгновений маленькая деревянная калитка розария распахнулась, и он с недовольной гримасой на красивом лице вышел на дорожку. - Келси? - Он холодно наблюдал, как она силится подняться на ноги. - Вот уж не думал, что ты можешь шпионить.
Ноги девушки внезапно стали ватными, а овальное личико пылало от смущения, но она, откинув с лица копну мягких золотисто-каштановых волос, взглянула ему прямо в глаза:
- Не задирай меня, Маршалл Хендерсон! Я не какая-нибудь одураченная тобой бедняжка, которой ты устроил выволочку, и не намерена терпеть твои колкости. Дело в том, что я заснула в гамаке, а ты меня разбудил. Вот и все.
- Ну и ну. - Он сделал шаг назад, чуть заметно улыбнулся, сложил руки на груди и наклонил голову набок. - Оказывается, у милого котеночка все-таки есть коготки. Значит, по-твоему, я устроил бедняжке Анне выволочку? - С холодным блеском в карих глазах он оглядел ее с высоты своего роста: стройная, прямая как стрела, янтарные глаза горят гневом.
- Вот именно! - Она, как всегда, говорила то, что думала. - Говорить такое, быть с кем угодно таким бессердечным и жестоким, да ты просто, просто… - Когда она запнулась, подыскивая подходящее слово, чтобы выразить все свое возмущение, он, воспользовавшись моментом, перебил ее:
- Если я не ошибаюсь, ты сказала "жестоким"? - На его лице появилось какое-то непонятное ей выражение, однако происходящее его, по-видимому, забавляло. - Я всегда задавался вопросом, соответствует ли твой, темперамент этим чудесным волосам, и похоже, я получил ответ правда? - Тон был снисходительным, будто он разговаривал с восхитительным, но чуточку упрямым ребенком. - Однако, если ты слушаешь разговоры, не предназначенные для твоих ушей, тебе не следует винить меня за то, что они тебя шокируют, не так ли, пчелка моя?
- Не смей называть меня "пчелкой"! - Ее охватило острое желание сказать или сделать что-нибудь такое, чтобы с этого красивого лица исчезло самодовольно-снисходительное выражение. - Прибереги ласковые словечки для бедных дурочек, которые попадают в твои сети. Ты мне просто омерзителен!
Она увидела, как от ее слов с его лица сбежала улыбка; он медленно выпрямился, глаза стали твердыми, как полированный оникс, а вокруг рта появилась жесткая складка.
- Должен ли я это понимать в том смысле, что мне отводится роль бессердечного соблазнителя? - саркастически спросил он и шагнул к ней. - Нет, ты все-таки очень смешная молодая особа. Думаю, дело в том, что всю твою недолгую жизнь ты находилась под крылышком любящих родителей. Я в свои семнадцать лет уже год как жил в реальном мире и зарабатывал себе на жизнь тяжелым трудом.
- А в двадцать два у тебя уже была собственная фирма, к которой за последние четыре года ты присовокупил еще несколько, - как видишь, я нет-нет да и прислушиваюсь к тому, о чем у нас говорят после обеда. Браво, мистер Хендерсон! - Она иронически похлопала в ладоши. - И вот еще что: если мои родители сочли нужным предоставить мне возможность окончить колледж, чтобы я могла заниматься любимым делом, мне кажется, тебя это не должно касаться. - Ее прищуренные золотистые глаза метали молнии. - Если ты используешь моего отца в качестве бухгалтера, это не дает тебе права…
- Минуточку, юная леди. - Внезапно он и в самом деле рассердился, и на минуту она ощутила глубокое удовлетворение от того, что задела его наконец за живое. - Мои отношения с твоим отцом не имеют ничего общего с темой нашего разговора. На самом деле я ценю его как близкого и верного друга, и мне бы и в голову не пришло…
- Ну, а по-моему - пришло! - Судя по изумлению, мелькнувшему на его загорелом лице, он не привык к тому, чтобы его перебивали. Оба они на минуту замолчали, а затем она, откинув голову назад, взглянула снизу вверх в его хмурые глаза. - Я вовсе не шпионила за тобой, как ты гадко выразился! Это мой сад и мой гамак, я здесь у себя дома. Откуда мне было знать, что ты выбрал именно этот вечер для того, чтобы смешать кого-то с грязью?
- Если ты имеешь в виду Анну, то думаю, ты слегка драматизируешь ситуацию. - В его голосе слышалось напряжение. - Если эта леди что-то и чувствовала, в чем я лично очень сомневаюсь, то это не более чем уязвленное самолюбие.
- Как ты можешь так говорить? - Келси потрясенно уставилась на него, и в огромных янтарных глазах, обрамленных густыми золотистыми ресницами, застыла неприязнь.
- Я имею право так говорить, потому что это правда, - уверенно бросил он. - Тебе, девочка моя, предстоит еще многое узнать о жизни, и сомневаюсь, что колледж, в котором ты учишься, даст тебе в этой области существенные познания. Выбрось из головы свои детские предрассудки, будто Анне я хоть в какой-то мере дорог. Она чрезвычайно честолюбивая и алчная женщина, а мое богатство и влияние обладают притягательной силой. Только и всего.
- Я тебе не верю! - (Его карие глаза стали совсем черными.) - Ты просто хочешь как-то оправдаться, вот и все. Я не дура и отлично все поняла.
- Неужто? - Он оглядел ее неторопливым взглядом, и на его твердо очерченных губах мелькнула холодная улыбка. - Счастье твое, что я - гость в доме твоего отца, Келси. На этом свете не найдется женщин, которым бы удалось безнаказанно говорить со мной так, как это позволяешь себе ты.
Она нервно облизнула внезапно пересохшие губы, и этот жест не ускользнул от его пронизывающего взгляда. Она всегда испытывала почтительный страх перед этим другом своих родителей, и теперь ей впервые удалось понять, в чем тут дело. От стоявшего перед ней высокого, широкоплечего мужчины исходила такая пугающая, мощная, физическая сила, что по спине у Келси пробежали мурашки.
Он тревожил ее постоянно, с тех самых пор, как она впервые по-настоящему обратила на него внимание - было это около двух лет назад. Ей тогда исполнилось пятнадцать, и в том непонятном чувстве, которое он у нее вызывал, она теперь распознала страх, смешанный с волнением. Она, как правило, избегала его в те нечастые выходные дни, когда он появлялся у них в загородном доме, каждый раз в сопровождении новой женщины. Он был воплощением мужского начала, а потому был опасен.
- Хочешь, я докажу тебе, что прав? - Он, казалось, читал ее мысли, и она молча вытаращила на него глаза. - Я намекну Анне, что она может, как и предполагалось, провести здесь остаток уик-энда. Всего лишь намекну. - Келси хотела что-то возразить, но он властным жестом заставил ее замолчать. - Обещаю, что не отступлюсь от своих слов и не буду ее каким-либо образом принуждать. Если, как ты считаешь, ее сердце разбито, по-моему, будет естественно предположить, что она откажется и немедленно уедет домой. Правильно? - (Келси медленно кивнула.) - С другой стороны, если прав я, она, вероятно, перестанет разыгрывать обиженную и вцепится в то, что чуть не потеряла, мертвой хваткой. Согласна?
- А откуда мне знать, что ты не попытаешься ее уговорить?
Он молча посмотрел на нее долгим взглядом, и в его холодных глазах было такое выражение, что она вдруг вся сжалась.
- Не искушай судьбу, пчелка моя! - Его голос был вкрадчив и ровен, но в тоне явственно слышалось предостережение, еще более зловещее оттого, что он назвал ее домашним прозвищем. Она смутно помнила, как три-четыре года назад он сказал, что необычный золотистый оттенок ее каштановых волос напоминает по цвету бархатистый пушок пчелы, и с тех пор ее стали звать "пчелкой".
Она вспыхнула и ничего не сказала, а он, еще раз окинув ее на прощание взглядом, медленно удалился - все его движения были такими же плавными и неторопливыми, как ленивая поступь царя крупных кошачьих.
После этого время для нее потянулось мучительно медленно. Воздух был по-прежнему напоен приторными ароматами позднего лета, которые приносил с собой ветерок, насекомые деловито сновали в кустах и на клумбах, легко взмахивая перепончатыми крылышками в душном воздухе, но, как ни старалась Келси углубиться в книгу, к которой потеряла всякий интерес, ее мысли вновь и вновь возвращалась к Маршаллу и Анне. Уик-энд, когда можно расслабиться и примириться со всем вокруг, оказался испорчен, а виноват в этом он! Деспотичная, самодовольная свинья, злобно подумала Келси, обнаружив наконец, что в третий раз начала читать один и тот же абзац.
К ужину она сумела взять себя в руки. Она всегда очень любила эти вечерние минуты, когда ее родители и гости, если они были, собирались выпить перед ужином вина в большой гостиной; через открытые стеклянные двери из живописного сада, где сгущались вечерние сумерки, доносилось щебетание устраивающихся на ночлег птиц.
Когда Келси вошла и налила себе шерри, Маршалл сидел и увлеченно беседовал о чем-то с отцом, а Анны нигде не было видно.
- Ну, вот и ты, доченька. - Мать похлопала рукой по стеганому бархатному сиденью дивана, приглашая Келси сесть рядом. - Похоже, сегодня ты сгорела на солнце. А как по-твоему, Маршалл?
Взгляд темных глаз Маршалла медленно скользнул по золотистой коже ее лица и окинул всю ее складную фигурку; на его лице застыло учтивое выражение, но в блеске карих глаз был тайный смысл, непонятный матери.
- Она, как всегда, прелестна. Рут. - Сказав это, он снова повернулся к отцу, но не раньше, чем она уловила в его взгляде явную насмешку и вызов: из сада вошла Анна с огромным букетом распустившихся роз. - Анна хотела поставить у себя в комнате розы.
Келси заставила себя поднять глаза и увидела совсем рядом его насмешливое лицо. Одна черная бровь безжалостно-насмешливо поднялась, и девушка, чуть заметно покраснев, опрокинула остатки шерри себе в рот, отчего у нее на глаза навернулись слезы.
- Чудесные цветы, правда? - с улыбкой спросила она Анну, но брюнетка не сводила своих раскосых голубых глаз с улыбающегося лица Маршалла, и в этих холодных, как сталь в голубых глазах застыло откровенное вожделение.
Ужин был для Келси сущей пыткой. Она с трудом вытерпела этот час пустой светской болтовни: все время перед ней стояло холодное смуглое лицо Маршалла, сияющее довольной усмешкой, ее растерянность его откровенно забавляла.
Как только ей удалось улизнуть из дома, она выбралась в сад, туда, где на фоне изжелта-багрового закатного неба чернели силуэты знакомых деревьев и кустов. Присев на длинную деревянную скамью подальше от освещенного дома, она отдалась во власть тишины и гармонии, что царили в спящем саду. Они окутали ее блаженной пеленой, а тем временем небо над головой стало угольно-черным, и над затихшим миром раскинулся покров ночной темноты.
За все свои семнадцать лет ей еще не приходилось ощущать себя такой неотесанной и наивной девчонкой. Почему у нее не хватило ума ни во что не вмешиваться? Все это в любом случае совершенно ее не касается. Она выставила себя перед ним дурой, и хотя холодная логика убеждала ее, что это неважно, на самом деле это было важно. Ужасно важно.
- Так и знал, что найду тебя здесь. Она медленно обернулась на низкий, сочный голос: Маршалл стоял, прислонясь к свилеватому стволу старой ивы, черная тень которой скрывала его лицо. Вот что еще всегда действовало Келси на нервы - его голос. Он не был похож ни на один голос, который ей когда-либо доводилось слышать, - сочный, густой и низкий, с какой-то ленцой, но способный мгновенно перейти в хриплый рык.
Она почти не сомневалась, что он будет ее искать: вряд ли ему захочется упустить такую замечательную возможность позлорадствовать над тем, как она опростоволосилась.
- Мне захотелось подышать воздухом, - выдавила она из себя и, вглядевшись в темноту, увидела, что он медленно кивнул.
- Разумеется.
Она изо всех сил напрягала зрение, но в темноте его лицо казалось лишь расплывчатым белесым пятном, а вкрадчивый голос ни о чем не говорил.
- Значит, ты был прав. - Она с трудом проглотила слюну. - Кажется, я не правильно оценила ситуацию.
- Это что, извинение? - Он подошел ближе, и теперь его лицо было видно достаточно хорошо, однако на глаза падала тень, а резкие черты лица были непроницаемы.
- Да, - едва слышно призналась она, отворачиваясь.
- Ну и ну! Поистине, вечер сюрпризов. Мне известно не слишком много особей женского пола, способных признать свою не правоту. - В его голосе звучала скрытая насмешка.
- Я не сказала, что не права.
- Ладно, не порти впечатления.
Келси чувствовала, что ему происходящее представляется донельзя забавным, и на нее внезапно нахлынуло желание проникнуть в глубины этого недоступного ей, скованного железным самообладанием ума.
- Если хочешь знать, мое мнение о тебе ничуть не изменилось, хотя и она не лучше. - Она дернула головой в сторону дома, и длинная прядь блестящих волос упала ей на лицо.
- Бедная Анна, - скривив губы, протянул он. - Неужто она так подставилась?
- Если ты знал, что она собой представляет, зачем же ты, если на то пошло, повсюду таскаешь ее с собой? По-моему, это просто… - она поискала слово порезче и наконец нашла, - просто подло.
- Подло? - Ей наконец удалось задеть его за живое: это чувствовалось по изменившемуся тону его голоса, в котором зазвучали металлические нотки. - Не говори глупостей. Что может ребенок вроде тебя понимать в подобных вещах?
- Слава Богу, немного, но я вовсе не ребенок! - Она посмотрела своими ясными янтарными глазами ему прямо в лицо. - Родители воспитали меня в убеждении, что с людьми заводят знакомство потому, что они тебе нравятся и ты хочешь побольше о них узнать. Разумеется, зачастую это ни к чему не приводит - со временем люди меняются и им мешают обстоятельства, но быть с кем-то просто для того, чтобы… - Она поколебалась. - Так вот, по-моему, это просто…
- ..подло. - От его голоса веяло арктическим холодом. - Это я уже слышал. - (Внезапно она поняла: несмотря на небрежную манеру держаться, он просто вне себя от ярости.) - Послушайте, юная мисс Совершенство, с какой это стати вы возомнили, что знаете ответы на все вопросы? У вас еще молоко на губах не обсохло, так что сидите и помалкивайте. Вас, уважаемая, всю жизнь держали под стеклянным колпаком, и вы ровным счетом ничего не знаете о реальном мире. Там все время идет борьба не на жизнь, а на смерть, девочка, не забывай.
- Реальный мир не имеет ровным счетом ничего общего с тем, о чем мы говорим.
- Не имеет? - Он отрывисто рассмеялся. - Да ну, неужели? Уверяю тебя, еще несколько лет - и твои взгляды и поведение изменятся и станут такими же, как у всех особей твоего пола.
- Если ты имеешь в виду, что я опущусь до жизненных принципов, которыми руководствуешься ты, то ошибаешься, - гордо ответила она. - Мне кажется, ничего лучше тех женщин, которые, видимо, находят тебя привлекательным, ты и не заслужил. В жизни не встречала такого пустого, бесчувственного…
В тот же миг он оказался рядом, и, увидев его лицо, она отпрянула и испуганно прижалась к твердой спинке скамьи. Похоже, она переборщила.