Они ехали очень медленно. На улицах толпились туристы. Из боковой улицы выехала карета. Она заставила их двигаться со скоростью пешехода. В карете, запряженной двумя мулами, которых украшали перья и султаны, сидело пять человек. Но особое внимание Энджи привлекла сама карета.
- Это сицилийская карета, раскрашенная вручную? - спросила она. - Я слышала о них.
- Правильно. Мой друг Бенито и его сын летом зарабатывают на жизнь, давая покататься в своих каретах.
При такой медленной езде у нее хватало времени изучить великолепную ручную работу. По колесам, включая спицы, вился орнамент. А саму карету украшали картины со святыми, рыцарями и драконами. И все это сияло на ярком солнце.
В конце улицы он свернул направо, и они оказались в симпатичном переулке, застроенном серыми каменными домами с балконами, украшенными железной узорной балюстрадой. Затем машина снова свернула, и они въехали в ворота.
- Сейчас мы снова поедем по корсо Гарибальди вверх, к моему дому, - усмехнулся Бернардо.
Вскоре Энджи увидела маленькую площадь с бутиками и кафе - столики под яркими цветными тентами были выставлены на улицу.
Бернардо припарковал машину, вышел и свернул в проход, такой узкий, что она его не заметила. Здесь, в тесноте высоких домов, было почти темно. Когда глаза Энджи привыкли к сумрачному освещению, она увидела узкую дверь в стене.
- Добро пожаловать в мой дом. - Бернардо распахнул дверь в мир магии.
Энджи вошла и с удивлением увидела не темную прихожую, а внутренний дворик под открытым небом с изящными крытыми аркадами по сторонам. В центре находился фонтан. Солнце ловило и наполняло блеском каждую каплю воды.
- Я не ожидала… - выдохнула она.
- Отец купил этот дом для моей матери. В Монтедоро во многих домах есть такие патио. Женщины и дети могут при желании никогда не выходить во внешний мир.
- Он соблюдал традиции, - заметила Энджи.
- Да. И еще это понадобилось потому, что люди часто бывали недобры к моей матери. Ведь родители не были женаты. Так отец защищал мать.
- Как удивительно спрятан этот дворик, - восторгалась Энджи. - Снаружи ни за что не догадаться, что здесь такое чудо.
- Это сделано намеренно. Во внешнем мире суета. Особенно летом, когда город в плену у туристов. Тогда все магазины открыты для них. Из Палермо приезжают знатные семьи и открывают свои летние дома, чтобы спрятаться от жары. Но лето проходит, туристы уезжают, остается только местное население.
- И сколько здесь?
- Человек шестьсот. Зимой Монтедоро похож на призрачный город.
- Как люди живут, когда нет туристов?
- Многие работают на виноградниках. Вы их видели внизу. Ими владеет семья Мартелли, а я управляющий.
В очередной раз она заметила в его речи эту странность. Он так говорил "семья Мартелли", будто сам не принадлежал к ней.
В глубине дома зазвонил телефон. Он извинился и пошел ответить на звонок. Оставшись одна, Энджи разглядывала маленький дворик. В нем чувствовалась суровая элегантность, которая нравилась ей.
Она села у каменного фонтана и стала смотреть на воду. За спиной появился Бернардо. Он не сводил с нее глаз, забыв, наверно, что она может видеть его лицо в воде. У нее перехватило дыхание. Так мог выглядеть мужчина, против воли охваченный удивлением, тревогой, томлением, тоской. Он быстро отступил назад, и лицо исчезло. Когда Энджи повернулась к нему, он не смотрел на нее.
Из кухни появилась крупная женщина лет пятидесяти. Бернардо представил ее как Стеллу, домоправительницу. Стелла поздоровалась с Энджи на отличном английском и сообщила, что вино и закуски ждут их. А она заканчивает готовить настоящую еду. Закуски оказались бобовыми оладьями, горячим сыром, разными травами и печеными помидорами.
- Если это только закуска, то мне не терпится узнать, что же такое настоящая еда, - с веселым изумлением пробормотала Энджи.
- Это будет праздник. - Бернардо налил ей в бокал "марсалу". - Стелла счастлива видеть вас. Она любит демонстрировать свое умение готовить, а я редко привожу сюда гостей.
С бокалом в руке он начал показывать ей дом. Несмотря на красоту, это было суровое место. Немного тяжелой, темной дубовой мебели. На полах, выложенных каменной плиткой, лишь кое-где виднелись лоскутные коврики. Стены голые, каменные или кирпичные. Энджи заметила несколько картин, но это не были ценные работы старых мастеров, как в Резиденции. Одна из них - панорама Монтедоро. Город далеко внизу освещен солнцем и гордо высится над долиной. Потом детские акварели: улицы маленького города и мужчина в темной одежде, какую носит Бернардо.
- Да, подразумевается, что это я. - Он улыбнулся, заметив ее взгляд. - Акварели нарисовали дети местной монастырской школы после того, как я заплатил за них, чтобы у них был выходной день.
Приглядевшись, Энджи заметила слово "Grazie" ("спасибо") внизу картины.
- Очаровательно, - проговорила она. - И часто вы их так балуете?
- Они приходят в гости на Рождество, - он пожал плечами. - Иногда совершают путешествие в театр. Школа крошечная. Мне это почти ничего не стоит.
Из кухни появилась Стелла и что-то озабоченно сообщила ему. Он ушел вместе с ней. Энджи продолжала рассматривать дом. Одна дверь осталась полуоткрытой. Она увидела в щель только фрагмент кровати. Поколебавшись мгновение, толкнула дверь, чуть увеличив щель.
Большая кровать занимала почти всю комнату. Голые каменные стены, пол выложен красной плиткой. У кровати коврик. Один плетеный стул и сосновый стол, на котором Бернардо держал некоторые свои вещи. Так могла бы выглядеть келья монаха, если бы не старомодный портрет женщины над кроватью. Энджи уже видела портрет предка Бернардо. Теперь она увидела портрет его матери и поняла, как тесно переплелись в нем они оба.
Лицо женщины заинтриговало ее. Красивое, с пухлым чувственным ртом, чуть тронутым улыбкой. Но в глазах - умных и наблюдательных - таилось что-то такое, что отвращало от нее. Ты несправедлива, подумала о себе Энджи. Это были глаза женщины, попавшей в ловушку ситуации, которая заставила ее бороться за выживание. И она справилась. Однако настороженность и подозрительность матери перешли к сыну.
Тайна Бернардо стала еще загадочнее.
Из осторожности Энджи не стала здесь задерживаться.
В следующей комнате не чувствовалось средневековой атмосферы. Современный компьютер, стол и шкафы с ячейками.
- Здесь я выполняю бумажную работу, - с гримасой сообщил вернувшийся Бернардо. - И благодарю небеса за современную технологию, позволяющую тратить на нее минимум времени.
Два огромных окна в глубине комнаты отражали голубизну неба. Энджи распахнула их и отпрянула: глазам ее открылся крутой обрыв в долину. У нее захватило дух, закружилась голова.
В мгновение ока Бернардо очутился рядом и обхватил ее за талию.
- Мне надо было предупредить вас, что окно открывается прямо в обрыв.
- Все в порядке. Я не боюсь высоты. Я просто поражена.
- Отойдем от окна, - сказал он, втягивая ее в комнату. - Так лучше.
Он всего лишь совсем легко обхватил ее за талию, но она почувствовала стальную силу этого мужчины, которая приводила ее в восторг и ужас. Сердце билось в предвидении чего-то необычного. Она ощущала жар его тела и вдыхала острый мужской запах. И конечно, он тоже воспринимал ее реакцию на него. Такое не утаишь и не спрячешь.
В следующее мгновение она встретилась с ним взглядом и увидела все, что хотела. Тем не менее, он отпустил ее, сохраняя безопасное расстояние между ними.
- У Стеллы сейчас будет готов ленч, - сказал он не очень твердым голосом. - Еда отличная, и мы не должны заставлять ее ждать.
Стол был накрыт в простой комнате рядом с кухней. Белые стены, выложенный красными плитками пол, два французских окна, смотревшие прямо на фонтан.
- Волшебное место, - выдохнула она, - когда они принялись за еду.
- В это время года. Зимой разве что несколько человек находят его волшебным. На этой высоте холод бывает ужасным. Иногда я вижу в окно только снег и туман, которые словно отрезают долину. Будто паришь над облаками.
- Но вы же можете жить в Резиденции?
- Могу. Но не живу.
- Но ведь там и ваш дом тоже?
- Нет, - отрезал он и взглянул на нее. - Уверен, что вы слышали всю историю.
- Какую-то часть, - призналась она. - Откуда мне знать, если вы так остро реагируете?
- Я?
- В аэропорту Лоренцо представил вас как своего брата, а вы поспешили уточнить: "сводного брата". Будто хотите, чтобы каждый знал: вы - другой породы.
- Конечно, нет. Просто мне не нравится плавать под фальшивым флагом.
- Но разве это не то же самое, только другими словами? - мягко спросила она.
- Да. По-видимому, это так, - подумав, ответил он.
- Почему вы не позволяете себе быть членом семьи?
- Потому что я не принадлежу к ней, - просто ответил он. - Я родился в другой семье - моей матери и моего отца. Мое имя Бернардо Торнезе. Для здешних жителей оно и сейчас единственное.
- Только для них?
- По документам я Мартелли, - немного поколебавшись, продолжал он. - Баптиста изменила мою фамилию, еще когда я был ребенком и не мог помешать этому.
- Но она, должно быть, хотела быть доброй и дать вам имя вашего отца.
- Знаю. И почитаю ее за это. Почитаю за доброту. Ей нелегко было взять меня и жить со мной рядом - ведь я постоянно напоминал ей о неверности мужа. Она проявила доброту ко мне и в других делах. Отец купил этот дом и другую собственность в деревне, вероятно, для того, чтобы передать ее моей матери, а потом и мне. Но когда он погиб, все было записано на его имя и перешло к Баптисте. Она сказала, что эта собственность по праву принадлежит мне, и записала ее на меня. И, пока я не вырос, управляла ею.
- Какая потрясающая женщина!
- Да. Чувство долга по отношению ко мне никогда не изменяло ей.
- Но разве это только долг? Возможно, она любила вас?
- Как она могла любить? - нахмурился он. - Подумайте, ведь она должна была ненавидеть мою мать!
- Вы когда-нибудь ощущали эту ненависть в ее поступках?
- Никогда. Она относилась ко мне так же, как к собственным сыновьям. Но я всегда удивлялся, что стоит за этим.
Энджи собиралась сказать какие-то принятые в таких случаях вежливые слова, но вспомнила свое вчерашнее впечатление о Баптисте. За очаровательной внешностью пожилой женщины скрывалась стальная воля.
- Как вы познакомились с ней? - спросила Энджи.
- Она появилась здесь через несколько дней после смерти родителей. И объявила, что приехала забрать меня в дом моего отца. Я не хотел ехать. Но у меня не было выбора. При первой же возможности я убежал.
- И прибежали сюда, - сказала Энджи и получила в награду за понимание улыбку.
- Да, я прибежал сюда. Я понимал: мое место именно здесь. Конечно, меня отправили назад. Я снова убежал. В тот раз я спрятался в горах. Когда меня нашли, у меня начиналась горячка. Выздоровев, я понял, что убегать бесполезно. Многие женщины на месте Баптисты отступились бы от меня. По-моему, я вел себя как неблагодарный, бессовестный тип…
- Но вы же были ребенком и потеряли родителей, - сочувственно перебила его Энджи.
- Да. Случись это немного позже, я бы, вероятно, сумел лучше оценить ее щедрость. А так я видел только попытку стереть память о моей матери. Вот почему я цеплялся за ее имя. В глубине души я и сейчас Бернардо Торнезе.
Он открылся ей. И Энджи рискнула спросить:
- Что вы собирались сказать о вилле Эллона, когда мы ехали вверх?
- Вилла, которую вы видели, часть поместья Белла Розариа. Оно принадлежит Баптисте. Когда я выздоровел после горячки, она привезла меня туда. Я просыпался каждую ночь и слышал ее рыдания из-за смерти моего отца.
Энджи затаила дыхание. Она поняла: здесь произошло что-то красивое и таинственное. Но не успела она заговорить, как он вымученно улыбнулся.
- Почему мы говорим о печальном? Давайте выйдем с вином на воздух.
Тени становились все длиннее. От фонтана шел восхитительный холодок. Улыбаясь, она наблюдала за их отражением в воде. Но что-то заставило ее поднять голову. От того, что она увидела в глазах Бернардо, у нее перехватило горло.
Он медленно, почти благоговейно взял ее руку в свою. И молчал. В тишине Энджи слышала, как бухало ее сердце. Он даже не поцеловал ее. И руки касался неуверенно, словно мальчик. Но Энджи чувствовала, как бурно она отвечает на его прикосновение. Это почти напугало ее.
Такой ход событий не предполагался. Раньше она всегда держала положение под контролем. И вдруг даже собственные чувства перестали подчиняться ей. Как у человека, собиравшегося совершить однодневное приятное путешествие и вдруг обнаружившего себя запертым в мчавшемся поезде дальнего следования. Еще момент - и он по-настоящему поцелует ее. Она страстно хотела этого.
Мягкая трель мобильного телефона разрушила очарование момента. Бернардо глубоко вздохнул и яростно произнес: "Да?" Энджи наблюдала, как менялось его лицо, пока он слушал.
- Мы подъедем прямо туда, - наконец сказал он и закрыл телефон. - Звонил Ренато. На яхте произошел несчастный случай. Хедер чуть не утонула. Он просит, чтобы вы немедленно приехали к ней.
- Конечно!
- Они с Ренато отправились кататься на водных лыжах, - кратко объяснил он по дороге. - Она упала. Когда он вернулся, чтобы найти ее, она уже ушла под воду. Это был ужасный момент. Но похоже, он нашел ее довольно быстро. Он звонил с яхты. Они придут в порт в одно время с нами.
Наконец показался порт Монделло. "Санта Мария" только что пришвартовалась. Энджи на ходу выпрыгнула из машины и ухватилась за протянутую с яхты руку Ренато.
Хедер спала в большой спальне. К своему облегчению, Энджи нашла, что цвет лица у подруги хороший и дыхание нормальное. Она провела рукой по ее волосам. Хедер проснулась и сонно улыбнулась.
- Войны уже начались, - проговорила Энджи. - Ренато послал за мной.
- Надеюсь, это произошло не в самую трудную минуту. - Хедер лукаво улыбнулась.
- Минуты еще впереди. - Энджи поняла, что покраснела. - Я хочу, чтобы ты завтра не вставала и провела день в постели. Мы поедем в Резиденцию, как только тебе станет лучше.
Ренато привез их домой. Энджи сидела в машине с Хедер. Бернардо следовал за ними. Она пыталась все внимание сосредоточить на подруге. Но невольно мысли возвращались в Монтедоро, в другой мир, где парят орлы и свободна душа.
Глава третья
Бернардо и на следующий день остался в Резиденции. Но им почти не удавалось побыть наедине. Энджи считала, что ее долг - быть рядом с подругой. Хедер под влиянием успокоительных таблеток большую часть времени спала. А Энджи оказалась втянутой в семейный кризис.
- Ренато звонил Лоренцо, - рассказал ей Бернардо. - Но тот еще утром покинул свой отель в Стокгольме.
- Но… Не понимаю. Ведь предполагалось, что он там останется до завтра.
- Знаю. Но он ушел из отеля. И никто не знает, куда.
- Он случайно не игрок? Не бывает, что он спускает все? - подозрительно спросила Энджи.
- Что вы имеете в виду?
- Прощальный загул перед свадьбой. Я слышала, что у мужчин-итальянцев такое бывает.
- Что такое вы говорите! - раздраженно воскликнул Бернардо. - Это несправедливо! Даже не знаю, как назвать… упрямство, предрассудки, да фактически это расизм. Вот именно - расизм!
- Но у итальянцев такая репутация, - нелогично возразила она.
- Значит, по-вашему, Лоренцо должен быть склонен к такой жизни? Все англичане так полагают?
- Нет, конечно. Но я не так хорошо знаю Лоренцо, чтобы судить о нем. А вы, как брат, наверно, знаете его.
- Да, простите. - Он вздохнул и провел руками по волосам.
- Нет, это вы меня простите. Вашей вины тут нет.
- По-моему, между нами случилась первая ссора. - Чуть улыбаясь, он посмотрел на нее.
У Энджи екнуло сердце.
- Да, вы правы.
Они обменялись виноватыми взглядами, он взмахнул руками и заключил ее в объятия.
Наша первая ссора, подумала она. Раньше первого поцелуя.
В доме не прекращалась суета. Шаги в коридоре заставили их поспешно отскочить друг от друга. Через секунду вошел Ренато, он выглядел раздраженным.
- Загадка разрешена, - сообщил он. - Только что позвонил Лоренцо и сообщил, что он на пути домой. Сегодня утром ему пришло в голову отменить все назначенные встречи и вернуться. - В голосе его прозвучали ноты неудовольствия.
- Для него невыносимо быть вдалеке от Хедер, - вздохнула Энджи. - Как мило.
- Это вовсе не мило, - рявкнул Ренато. - Он должен был выполнить работу. А он бросил ее, не доделав.
- Но ведь через несколько дней он женится, - не отступала Энджи.
- Он в аэропорту? - пока спор не разгорелся, быстро вступил в разговор Бернардо.
- Нет, он звонил из Рима, где должен провести встречу. Он будет здесь часа через три.
- Прекрасно, - ледяным тоном произнесла Энджи. - Пойду скажу Хедер; - Она одарила его сверкающим взглядом и, сопровождаемая Бернардо, вышла из комнаты. - Мне жаль Хедер, - сердито объявила она. - Правда жаль. Очень весело иметь деверем Ренато.
- Наверно, она так любит Лоренцо, что готова породниться с Ренато, - заметил Бернардо. - Я знаю, любовь может и не такое устроить.
У Энджи мелькнула мысль, что, вероятно, он говорит не о Хедер и Лоренцо. Ведь он и сам породнился с Ренато, и если…
Какой абсурд! У меня обычный отпускной роман. Он еще даже не поцеловал меня!
Возвращение Лоренцо все изменило. Но не так, как она предполагала. Он появился в полдень и выглядел встревоженным. И вовсе не показался Энджи человеком, бросившим все, чтобы быть рядом с любимой. Он поспешил найти Ренато. Они вдвоем заперлись в кабинете, где и провели остаток дня. Несмотря на закрытую дверь, Энджи слышала их возбужденные голоса.
Она надеялась, что Лоренцо упрекал брата в том, что тот плохо позаботился о Хедер. И еще ей хотелось бы знать, когда она сможет снова остаться наедине с Бернардо.
Это случилось на следующий день. Лоренцо выглядел бледным и напряженным. Ренато отправил его работать в головной офис компании в Палермо. Баптиста не отпускала от себя Хедер.
- Мы, естественно, будем рады, если вы присоединитесь к нам, - с улыбкой предложила она Энджи. - Но у вас с Бернардо, как мне кажется, другие планы.
- Но…
- Конечно, другие планы. Надеюсь, когда свадьба пройдет, вы не станете торопиться в Англию. Может быть, вы останетесь у нас еще на неделю?
- Благодарю вас. Я была бы рада. - Энджи почувствовала, как в глубине души засияло солнце.
На этот раз она снова выбрала поездку в Монтедоро. Бернардо предложил показать ей остров, но Энджи хотелось вернуться в его орлиное королевство. Там он бывал полностью самим собой.