Глава 10
Не все сюрпризы приятны, знайте это: Некоторые представляют собой жестокие холодные факты, которые клонят вас долу и оставляют потрясенными.
Старая Нора - своим трем любимым внучкам холодным зимним вечером
Триона медленно просыпалась. Ей было тепло и уютно под пахнущим свежестью плотным одеялом. Она улыбнулась, наслаждаясь этим восхитительным ощущением, и пошевелила ногами, стараясь выпутаться из постельного белья. И тут почувствовала, что как бы попала в ловушку.
Глаза ее широко раскрылись, и она поняла, что крепко-накрепко прижата к Хью Маклейну и что одеяло окутывает их обоих. Ее спина оказалась у его груди, а рука упиралась в его тело, и ноги их были переплетены.
Она думала, что у них будут отдельные спальни, потому что у многих известных ей женатых пар было именно так. И все-таки девушка наслаждалась этим уютом и чувствовала себя защищенной. Его рука, вес которой она ощущала на плечах, давала чувство успокоения, ладонь его лежала на ее груди, и от этого дыхание ее участилось. Но то, что их ноги переплелись, а ее ночная рубашка поднялась выше колен и сбилась, вызвало у нее желание угнездиться в его объятиях поуютнее и поглубже.
Его кожа была такой теплой. Она ощущала мощные мускулы на его икрах и бедрах и жесткие волосы на груди…
Неужели он спал обнаженным?
Она села, выпрямилась, стараясь высвободиться из простыней, и выпрыгнула из постели. Тотчас же ее ноги утонули в мягком ковре.
Маклейн приподнялся, опираясь на локоть, волосы упали ему на лоб.
- В чем дело?
Простыня соскользнула с него, и Трионе представилась возможность любоваться его широкой грудью с красиво выделяющимися мускулами и плоским животом с рябью мышц на нем.
Он начал было сбрасывать с себя одеяло.
- Пожалуйста, не надо!
Он замер:
- Чего не надо?
- Не вставайте! На вас… на вас же нет никакой одежды!
Последовала минута изумленного молчания, потом он разразился раскатистым смехом. Все еще улыбаясь, он снова упал на подушки и скрестил руки под головой:
- Я всегда сплю нагишом.
Разве ему не было холодно? Возможно, и так, потому что его кожа была теплой, будто он постоял перед камином. И все же ей это казалось гадким и недостойным. И совершенно безнравственным.
Он все еще улыбался, окидывая ее взглядом.
- Я вижу, вы свято верите в преимущества плотной ночной рубашки. Да здесь хватит ткани на две ночные рубашки, а возможно, и на три.
Она оправила свое ночное одеяние.
- В Уитберне холодно. Печи дают больше дыма, чем тепла, поэтому мы все спим в теплых ночных рубашках, что весьма практично.
Воспоминание о сестрах и братьях вызвало у нее тоску по дому, сжавшую горло спазмом, но она тотчас же попыталась побороть его.
- Я боялась подцепить лихорадку.
Он ответил самодовольной улыбкой:
- Я не болел ни разу в жизни.
Она была готова держать пари, что это так. Этот мужчина, несомненно, выглядел на диво здоровым.
Хью потянулся, и простыня с ее стороны кровати натянулась, приоткрыв при этом узкую полоску мускулистого бедра и ногу.
- Идите в постель. В комнате все-таки холодно. Предоставьте войскам миссис Уоллис некоторое время на то, чтобы разжечь огонь в каминах.
Стоять на толстом ковре было и в самом деле холодновато. А Хью казался таким теплым.
Она смотрела на его широкие плечи, на то, как его тело сужалось от груди к бедрам, едва скрытым простыней.
Внезапно ей стало трудно дышать. Сердце ее болезненно застучало, а соски отвердели и напряглись самым необычным образом.
- Идите в постель, Триона. Не упрямьтесь.
Она нахмурилась:
- Я, право же, не привыкла…
Вдруг налетел порыв ветра - ветер застонал, сотрясая окна и вздувая занавески. Это был нудный монотонный стон. Холодный воздух засвистел в каминной трубе с такой силой, что поднялись фонтаны золы, и Триона задрожала в своей ночной рубашке, затрепыхавшейся вокруг ног.
Она с подозрением посмотрела на Маклейна. Он все еще лежал в расслабленной позе, подложив сомкнутые руки под голову, но в лице его появилось напряжение, а взгляд стал таким, будто он страдает от приступа головной боли.
Она пристально посмотрела на него:
- Это ваша работа.
Он рассмеялся, потирая висок.
- Вы сообразительны.
- Я всегда слышала, что Маклейны управляют погодой не просто так. Эта сила к ним приходит, когда они разгневаются.
- Гм. Похоже, у вас неверные сведения.
Она продолжала недоверчиво смотреть на него, скрестив руки на груди, чтобы защитить себя от холода, вихрями распространявшегося вокруг, и не вполне понимая, как относиться ко всему этому.
- И все ваши родственники это умеют?
Он самодовольно усмехнулся:
- Нет, только я. А теперь иди сюда, моя прелесть. Еще нет и семи, и я не хочу упускать такое прекрасное утро.
Постель выглядела соблазнительно, а ветер выдул все тепло из комнаты. Потребовалось бы разжечь камин и топить его долгие часы, чтобы согреть ее снова. Она крепче обхватила себя руками, зубы ее начинали выбивать дробь.
Улыбка Хью исчезла:
- Черт возьми! Я вовсе не собирался тебя заморозить! Иди под одеяло.
Она покачала головой, все еще стуча зубами.
С приглушенным проклятием он стряхнул с себя простыни и поднялся. На одно ослепительное мгновение свет из окна, расположенного возле постели, осветил его с головы до ног.
Триона не могла не испытать восторга при виде его прекрасной и мужественной фигуры. Он представлял собой восхитительную статую, самое совершенное мужское тело, какое она когда-либо видела, - с широкой и могучей грудью, узкими бедрами, плоским животом.
Она смогла рассматривать его всего лишь секунду, потому что он сгреб ее в охапку и отнес на постель, где укрыл простынями и одеялами и устроился рядом.
Триона закрыла глаза, смакуя тепло, распространявшееся от него.
- Упрямая женщина, - пробормотал он, прижимая ее к себе. Его рука обхватила ее грудь, правда, не очень крепко.
- Тебе это тяжело дается?
- Что именно? - спросил он ленивым голосом, похожим на мурлыканье.
- Ну, то, что ты заставляешь ветер дуть с такой силой?
- Нет. Хотя трудно заставить его утихнуть, после того как он разыгрался.
Она повернулась в его объятиях, чтобы видеть лицо. Теперь они оказались лицом к лицу, грудь к груди. Руки Хью обнимали ее за талию.
- Но это не соответствует легенде. Если ты способен повелевать ветром, это ведь не может быть проклятием, верно?
- Если я впадаю в ярость, начинается буря, но если напрягаюсь изо всех сил, то могу заставить стихию смириться. Иногда.
Что-то в его мрачном тоне заставило ее спросить:
- И какой ценой?
Маклейн запечатлел на ее лбу нежный поцелуй.
- Это моя забота, а не твоя.
Она положила ладони ему на грудь и попыталась оттолкнуть его.
- Я хочу знать больше. Моя бабушка постоянно рассказывала нам о проклятии и о том, как оно действует.
Он усмехнулся, и от этого его грудь завибрировала и соприкоснулась с ее грудью.
- Ты любопытна, как кошка, которую интересует любой шорох.
Она дотронулась пальцем до его подбородка.
- Как давно ты знаешь, что владеешь исключительными способностями?
От его хитрой улыбки сердце ее затрепетало.
- Я всегда мог совладать со строптивой стихией… - Его рука скользнула вокруг ее талии, и он привлек ее ближе к себе, так, что она ощутила его возбуждение… - Хочешь, чтобы я продемонстрировал тебе это?
Триона подалась к нему, наслаждаясь этой близостью и впитывая ее. Настроение немного улучшилось.
- Здесь, у себя дома, ты совсем другой.
- Здесь я дома, - ответил он лаконично.
Он нежно обхватил ладонью ее лицо, потом его рука скользнула вниз по ее шее к плечу:
- Я хочу тебя спросить… Ты всегда так много говоришь по утрам?
- А ты всегда по утрам проявляешь такое любопытство и трогаешь все, что окажется под рукой? - возразила Триона. Его руки неустанно гладили ее спину, плечи, спускались ниже, поглаживая грудь, отчего внутри у нее все невольно замирало. Она не могла думать ни о чем, кроме него.
В глазах его заплясали смешинки:
- Иногда по утрам я делаю и больше.
Он поцеловал ее в щеку.
Было нечто новое и по-особому волнующее в том, как его обнаженные ноги переплетались с ее ногами, как тяжелели и напрягались ее груди, когда он накрывал их ладонями.
Все ее тело потеплело и расплавилось и изнутри, и снаружи, а в его глубине нарастало желание изведать то, что она еще не испытывала. Ведь он был ее мужем, и эта постель - их брачное ложе. Значит, все идет правильно.
Она осторожно провела пальцами по его твердым мускулам от плеча к предплечью и ниже, потом погладила грудь. Осмелев от собственной дерзости и от того, как глаза Маклейна затеплились от все возрастающей страсти, она продолжила изучать его тело.
Прикосновение к нему было таким же волнующим, как и его прикосновения к ней. Мужественная красота его тела вызывала в ней трепет. Ее завораживало чувственное соприкосновение кончиков ее пальцев с его кожей.
Внезапно Триона почувствовала, что он замер и не двигается.
- В чем дело?
Он поймал и удержал ее ладонь на своем бедре.
- Я должен держать себя в руках, любовь моя. Не хочу причинить тебе боль.
- Боль?
Ее голос походил на писк.
- В первый раз такое бывает.
Он заметил ее изумление и нахмурился:
- Разве твоя мать ничего тебе не говорила?
- Она говорила мне, что быть с мужчиной, которого любишь, приятно. - Триона закусила губу. - Она сказала, что, когда придет время, мой муж покажет, что и как надо делать.
Хью поморщился, удивляясь девичьей наивности. Почувствовав внезапно свою беспомощность и неумелость, она поспешно добавила:
- Я, правда, видела, как спариваются животные, если тебя беспокоит то, что мне незнакома механика любви.
Он, казалось, был удивлен, потом рассмеялся и поцеловал ее руки по очереди - сначала одну, потом другую.
- Я рад, что ты знаешь хотя бы это. Значит, у нас все получится. - Выражение его лица стало более мягким. - Не хочу, чтобы первый для тебя любовный опыт оказался болезненным. Я слышал, что это может быть неприятно.
- Ты когда-нибудь уже соблазнял девушек?
- Нет, - поспешил он заверить ее.
- Тогда кто тебе сказал?
Он вспыхнул:
- Это не имеет значения.
- И все же?
Хью поцелуем заставил ее замолчать и прекратить расспросы, ответы на которые давать было неудобно, но, как только их губы соприкоснулись, все их мысли улетучились. Триона доводила его до безумия с того самого момента, когда он проснулся и видел, как она выпрыгнула из постели - стройные щиколотки и облако муслина, взметнувшееся вокруг нее. Когда она делала движение, ткань, ласкавшая и обрисовывавшая ее тело с особой четкостью, давала возможность увидеть то длинную ногу, то упругие девичьи груди, то округлое бедро, тотчас же исчезавшие в мягких складках ткани. Теперь, когда он держал ее в объятиях, Хью ощущал каждый дюйм ее тела под ночной рубашкой, и это сводило его с ума.
О, как он жаждал ее! Она была одновременно вызовом, сладостью и чем-то еще, чему он не находил слов.
Хью поцеловал ее в губы, потом в шею, в плечо. Раздвинул складки сводившего его с ума ночного одеяния, уткнулся лицом в ее шею и почувствовал, что она затрепетала от наслаждения.
И это было именно то, чего он хотел! Его бедро скользнуло между ее ногами, а губы переместились к ее уху.
Он нежно обхватил ее грудь ладонью, а большим пальцем принялся слегка потирать сосок, пока тот не приподнялся и не отвердел.
Было столько всего, что Хью хотел бы сделать, столько мест на ее теле, которые он хотел бы поцеловать, но для этого еще не наступило время. Он хотел пробудить ее чувства, разжечь в ней страсть, при этом не напугав ее. Он нежно подул на ее кожу за ухом. Ее движения становились более беспокойными, и это вызывало в нем все новые приступы страсти.
Наконец Триона задвигалась вдоль его бедра, дыхание ее стало порывистым, она схватила его за руки, когда он потянул ее еще ближе к себе. Она была почти готова… Он это чувствовал.
Хью стиснул зубы, стараясь сдержать свою бешеную страсть. Пока еще он не мог дать ей волю. Ну не пришел еще момент!
Он начал осторожно приподнимать подол ее ночной рубашки и, к его удивлению, она стала ему помогать, поднимая бедра. Лицо ее пылало, губы были припухшими и влажными от его поцелуев, волосы рассыпались каскадом. Видеть ее такой возбужденной и такой невинной для Хью было самым волнующим эротическим опытом за всю его жизнь. Чтобы успокоиться, он прижался влажным лбом к ней и попытался обуздать свое разыгравшееся воображение. Ради нее. Только ради нее.
Она извивалась в его объятиях. Теперь ее ночная рубашка собралась складками вокруг талии, а тугие завитки волос между бедер касались его живота, становились влажными, и это еще сильнее волновало его.
Хью осторожно выбрал удобную позицию, и ее ноги самым естественным образом раздвинулись ему навстречу, потом он приподнялся, опираясь на локти, чтобы видеть ее лицо. Медленно, дюйм за дюймом, он позволил себе войти в нее. Она была такой тугой и сладостной! "Не напугай ее!" - напоминал он себе свирепо. Он продвинулся глубже, ощущая ее упругую влажность, обволакивавшую его. Тело его взмокло от испарины, мускулы отзывались болью, когда он старался сдержать себя и хоть немного остудить нарастающий жар тела.
Хью приостановился, встретив на пути хрупкий барьер, но она обхватила его плечи руками, побуждая продолжать.
- Хью! - задыхаясь, пробормотала Триона. - Пожалуйста! Я хочу…
Ее ноги сомкнулись у него на талии, и она заставила его войти в нее глубже.
Голова ее откинулась назад, и на мгновение лицо исказилось от боли. Хью продвигался быстро и плавно, продолжая ласкать ее груди, целуя ее и постепенно наращивая темп, пока не почувствовал, что она задыхается и кожа ее становится влажной, приобретая нежно-розовый цвет.
Она была так прекрасна и теперь принадлежала ему полностью.
Внезапно она изогнулась, с придыханием выкрикивая его имя и дрожа всем телом. Он повторил ее движение, чувствуя, как ее мускулы напряглись и сжали его, и ощутил ее жар и влажность. Эта минута, казалось, растянулась до бесконечности, и тело его заболело от напряжения и восторга. Наконец она затихла, ее руки обвились вокруг его шеи. Продолжая крепко сжимать ее в объятиях, он позволил себе шагнуть через край наслаждения.
Много позже Триона открыла глаза и чуть вздрогнула, почувствовав слабое жжение между ног. Но вместе с этим она ощутила радость удовлетворенной страсти. "Так вот как это бывает! Неудивительно, что об этом написано столько стихов!"
Рядом с собой она слышала глубокое и ровное дыхание Хью. Его рука снова лежала поверх ее тела, совершенно расслабившаяся во сне.
Триона с улыбкой оглядела спальню, ставшую теперь ее комнатой. Она была залита солнечным светом. Богатые и теплые тона убранства очень подходили ей: потоки золотистого солнечного света, изливавшегося на кобальтово-синий полог постели, ковер ярко-зеленого и красного цветов, украшавший пол, и мебель красного дерева.
Ее любимым предметом мебели стала кровать. Триона снова улыбнулась. Занятия любовью оказались чрезвычайно увлекательным делом, и она подумала, что у них с Хью это получилось отлично. В первый раз это закончилось довольно быстро по сравнению с двумя последующими, и она могла посетовать только на глубоко гнездящуюся слабую боль и некоторый дискомфорт в промежности, которые почему-то тоже, как ни странно, были ей приятны.
Она вздрогнула при воспоминании об этом и осторожно заставила себя подняться из постели, подложив подушку под руку Хью. Он слегка пошевелился, еще глубже и уютнее зарылся в одеяла.
Во сне он выглядел как мальчишка с этими своими на зависть длинными ресницами. И он был ее мужем. Триона несколько раз пробормотала это слово - "муж", стараясь вникнуть в его изначальный смысл.
Чувствуя себя как-то необычно и глупо, она натянула на него простыни и подошла умыться к тазу возле постели. К ее восторгу, пока она спала, ее одежду вычистили и выгладили, и теперь она была аккуратно развешена в огромном платяном шкафу. Благослови Боже миссис Уоллис!
Триона оделась, сунула ноги в башмачки, потом нашла свои очки на маленьком столике возле умывальника. Она водрузила их на нос и принялась обдумывать ситуацию. Этот утро было началом ее законного брака.
Она пережила скандал, свадьбу и путешествие в Гилмертон, и теперь уже несколько часов пыталась справиться с новым положением госпожи Гилмертон-Мэнора.
Если не считать тоски по дому, она была вполне удовлетворена своим положением. Все, что от нее требовалось, это понять, как управлять таким домом, чтобы найти в нем место для себя на те несколько месяцев, пока не настанет время возвращаться к своей семье.
Домой. Обратно в Уитберн, где братья и сестры встречаются за столом, накрытым к завтраку, смеясь и болтая о планах на день. Вернутся родители, узнают о ее браке и, возможно, начнут беспокоиться о ней. "Сегодня же напишу им письмо и еще одно - Мамушке. Извещу ее о том, что я здесь и скоро позабочусь о ее визите сюда". Триона не представляла, на каком расстоянии находится дом ее бабушки от Гилмертона, но, возможно, не так уж далеко.
Она огляделась в поисках письменного стола, гадая, где найти бумагу и перо. Внезапно кожу на затылке будто закололо, она обернулась и увидела, что Хью смотрит на нее, и от его взгляда все ее тело охватил трепет.
Хью заставил себя сесть, при этом простыня сползла с него до талии. Он потер лицо и зевнул. Потом потянулся и ослепил ее сонной и ленивой улыбкой:
- Доброе утро, жена. Надеюсь, ты спала хорошо.
Триона заметила, что такое обращение ей понравилось.
- Доброе утро. Я спала как убитая. А ты?
От его медлительной чувственной улыбки внутри у нее что-то оборвалось и затрепетало, и это не имело никакого отношения к тому, что она была голодна.
- Я тоже, - сказал он, и в голосе его она различила особую нотку интимности. - Ты отняла у меня все силы. Но их можно снова пробудить. - Он многозначительно улыбнулся.
Она ответила ослепительной улыбкой, хотя ощущала неловкость. Подойдя к дивану, Триона принялась завязывать шнурки своих полуботинок.
- Знаю, что еще рано, но сейчас было бы самое время поговорить о наших планах.
Брови его поднялись, а улыбка потускнела.
- Сказать по правде, я хотел предложить то же самое, потому что… - Он бросил взгляд на часы: - Господи! Уже почти девять!
- Да, - ответила Триона, и щеки ее порозовели. - Мы встаем поздно!
Он отбросил простыни и одеяло, прошел через комнату к окну, раздвинул занавески и выглянул. Должно быть, то, что он там увидел, успокоило его, потому что он издал вздох облегчения прежде, чем подошел к тазу с водой, чтобы умыться.
- Ты кого-то ждешь?
Хью не смотрел на нее.
- После завтрака вернется мой брат Дугал.
- Вернется?
- Он был здесь вчера вечером, но ты уже спала.