Весь следующий час Женька перетаскивала свои вещи на новое место. Бабка Триоле, чувствуя себя победительницей, волчком вертелась у нее под ногами, норовя подержаться за ноутбук или что-нибудь пощупать. Женька досадливо морщилась, огибая хозяйку и совершая очередной челночный рейс из прежней своей комнаты в новую. "Надо же было, черт, раскладывать все, и только для того, чтобы через два дня опять все покидать в сумку!" Видимо, одно из бабкиных развлечений. Сколько их еще впереди, этих маленьких сюрпризов?
- Фу, ну это ж надо! Неужели я тоже буду в старости вот такой? - Женя плюхнулась на узкую кровать, застеленную светлым покрывалом с непонятным выцветшим узором по краям. Матрас недовольно заскрипел под ней, и девушка засмеялась: в этом доме даже у мебели противный характер, нудный.
- Да ладно тебе, нормальная бабка. К ней только привыкнуть надо, - Оксанка меланхолично оторвалась от книжки и посмотрела на Женю. - А то, что я с ней лаялась утром, так это обычное дело. Ей же надо показать, кто тут хозяин. Вот поорет, поорет и перестанет, и мои банки так и останутся стоять на прежнем месте.
Плавно перекатившись с живота на спину, Оксана взбила под головой подушку и снова выставила перед собой книжку, как щит. Женька почему-то никак не могла оторвать взгляда от ее пухлых коленок… Эта девушка, наверное, младше нее, а рассуждает как зрелая женщина, так спокойно и уравновешенно, даже слишком. Как-то не ожидаешь подобной рассудительности от полненькой румяной студентки. Ей бы на дискотеки бегать, краситься ядовитыми тенями и заливисто хохотать. Похожа она на такую легкомысленную хохотушку… Нет же, лежит и упорно читает… (Женька взглянула на название) Фредерико Гарсиа Лорку. Вот тебе и хохотушка!
Оторвав, наконец, взгляд от уютно расположившейся на соседней кровати Оксаны, Женька повернулась на бок и задрала голову, уставившись в темное небо за окном. Лампочка в старом грязном плафоне неприятно отсвечивала в стекле, отражая шкаф с книжками, розового зайца с порванным ухом и оранжевые Оксанкины банки. И оконное стекло, и балконную дверь густо покрывали отпечатки пальцев, мутные разводы и грязные потеки…
Нахмурившись, Женька внезапно поняла, что ей в этом доме делать нечего. Ладно бы, хоть Венерка рядом была, поболтали бы. Но она вчера вечером попрощалась с Женькой, сунула ей самодельную визитку и ушла. С Оксаной, правда, проблем не будет, но и нормального общения, скорее всего, тоже… Да она же тут просто сдохнет со скуки!
Достав из бокового кармана сумки любимую, буквально зачитанную до дыр, книжку Эрика Берна "Люди, которые играют в игры. Игры, в которые играют люди", Женька раскрыла ее наугад и погрузилась в чтение.
Полной темноты в этой квартире не бывает даже глухой ночью - вся улица усажена желтыми фонарями, от Липок до самой Волги, к тому же ярко горят витрины. Ни за какими шторами не укроешься от этого света!
Оксанка оказалась все-таки болтушкой, к тому же, на Женькино несчастье, она страдала бессонницей. Поэтому с часа ночи до трех утра, лежа в прохладном сумраке комнаты, они болтали обо всяких пустяках, и смеялись, и тонкий Оксанкин смех колокольчиком разносился по всей квартире, рискуя разбудить бабку.
- А ты веришь в любовь с первого взгляда? Вот у тебя с твоим Трофимом как все началось? Где вы с ним познакомились? - Оксанка поправила простыню, сползающую с пышной груди, и с любопытством уставилась на Женьку, подперев рукой голову.
- Я даже не знаю, как тебе сказать… Не знаю, скорее, не верю. Симпатия - да, конечно, взаимное влечение - непременно, но ведь все равно с первого взгляда не разгадаешь человека. Лично мне сперва нужно поговорить с мужчиной, узнать его поближе, и только тогда я смогу в него влюбиться… Но Трофим, конечно, очень сильно мне понравился. Он у меня очень красивый, высокий, .такие плечи…
Оксанка мечтательно вздохнула, и Женька прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Почему-то ей кажется, что она в девятнадцать лет не была такой романтичной, как Оксана… или была? Ну, может, самую малость. Трофим же принес ей на первое свидание цветы, значит, она выглядела соответствующе - юной, невинной, с огромными глазами, в которых отражается небо, и луна, и звезды!.. Да, жаль, что период стихов, песен под гитару и ночных прогулок как-то незаметно и очень быстро закончился, и Трофим больше не дарит ей цветов. Правда, если честно, она терпеть не может эту возню с букетами - вечный поиск вазы, подрезание стеблей и так далее… И все-таки жаль.
- Мы с ним познакомились на танцах. Видела фильм, называется "Австралийское танго"? Так вот, я его посмотрела и просто влюбилась в танго, так захотелось самой танцевать - и чтобы обязательно так же страстно, с чувством, стуча каблуками по паркетному полу! И чтобы, конечно, партнер оказался таким же красавцем, как в фильме… ну, сама понимаешь.
- И ты встретилась с Трофимом?.. Как романтично! Вы сперва танцевали, а потом полюбили друг друга? - Оксанка села на кровати и восхищенно уставилась на Женьку. Странное дело, почему это она решила накануне, что Оксанка чересчур вялая и неэмоциональная?..
- Ну, вообще-то, Трофим танцевал с другой девушкой, они уже давно ходили в эту группу, а я только-только пришла, с новым набором, и мне дали другого партнера. Так что мы просто болтали после занятий, а потом он раз проводил меня, и другой… Ну, как-то само собой все и получилось.
- Вы до сих пор ходите на танцы?
- Нет, я быстро оттуда ушла. К сожалению. Мне очень нравится танцевать, но мы с моим партнером… ну, скажем так, не подошли друг другу. А Трофим еще долго танцевал, сейчас, правда, у него такая работа, что ни на что больше времени не остается. Но он здорово танцует, конечно.
Как же ей хотелось тогда, в ту промозглую осень, когда она только записалась на танцы, подойти к Трофиму и попросить его научить ее танцевать, всем этим премудрым па, поворотам, шагам и шажочкам! Но он кружил по залу с Ленкой, обнимая ее сильной рукой и улыбаясь каким-то ее словам (они еще и говорить, умудрялись, не сбиваясь при этом с такта!), и у Ленки были такие умопомрачительно красивые ноги, и она так снисходительно смотрела на всех, что Женька так и не подошла к Трофиму. Ее поставили в пару с грузным Михаилом, который обильно потел и тяжело дышал, и в танго ей приходилось делать над собой усилие, чтобы не морщиться и не отшатываться от него всякий раз, когда ее ладошка прикасалась к его мокрой рубашке…
А Трофим танцевал так, что даже Людмила Владимировна, молодая и хорошенькая Людочка, которая в прошлом профессионально занималась танцами, а потом стала за деньги обучать самбе, румбе и вальсам всех желающих, открыто им любовалась.
Всякий раз, когда Михаил сгребал Женьку в охапку и прижимал к себе, она мужественно выполняла задание, стараясь не сбиваться со счета и не путаться в движениях. Одно ее неизменно радовало: и в танго, и в вальсе голова партнерши смотрит за плечо партнера… В эти минуты она не думала о том человеке, который недовольно дергает ее за руки и ворчит, потея, и наступает ей на ноги. Она, не отрываясь, смотрела на Трофима с Ленкой, величественно проплывающих мимо нее, на его прямую крепкую спину, на крупные локоны, то и дело падающие ему на лоб. Эти двое были похожи на лебедей, гордых и прекрасных… И следом за ними, подпрыгивая и путаясь в ногах, двигались они, маленькая и худенькая Женька и большой круглый Михаил.
И все-таки Трофим полюбил не Ленку, идеально подходившую ему и в вальсе, и в мамбе с джайвом. Нет, это она, Женька, столько лет уже живет с ним, это ее он выбрал, несмотря на ее неумение запомнить весь танец с первого раза, и даже ее непослушные руки, с которыми Людочка так ничего, и не смогла поделать ("Ну, почему у тебя локоть такой острый? Нежнее, плавно надо, а не рывком!"), ему не помешали. В первый раз они танцевали на остановке - был январский вечер, почти ночь, собачий холод, скользкий снег под ногами, зато, когда она упала, он ловко подхватил ее и прижал к себе… Она больно ударилась подбородком о его куртку, задубевшую от мороза, зато он ее поцеловал. Потом они еще много раз танцевали и целовались… Может быть, потому она и ушла с танцев, что больше не смогла заставить себя прижаться к Михаилу. В ноздри упорно лез запах застарелого пота, ее раздражало все - и командный тон ее партнера, и огромные шаги, за которыми она не успевала, и влажные ладони, к которым она должна была прикасаться и которые трогали ее талию, спину, плечи… Но главное, он не Трофим, и этим было все сказано.
- Трофим у тебя молодец. Мне нравится, когда мужчины умеют танцевать. Надо его с Ладкой познакомить, она у нас тоже на танцах помешана, - Оксан-ка зевнула и высунула из-под простыни голую розовую ногу Жарко как… лето, скоро балкон всю ночь придется держать открытым… Ты знаешь Ладку, да?
Она ж у нас в театре работает, танцы всякие там у них. Это у них наследственное, наверное, хозяйка-то в молодости балериной была, всем рассказывает об этом. Я сперва думала, обманывает, а потом она мне фотку показала. И впрямь, знаешь, вся такая в белой пачке!..
Представить себе старуху Триоле в белых тапочках и в пачке Женька не смогла, зато Ладу легко вообразила на сцене: черную и гибкую, как хлыст, высоченную и худую, как веточка, и от этого еще более привлекательную, необычную, царственную… Впрочем, эти мысли почему-то не доставили ей радости. "Я просто ревную", - Женька вспомнила узкую Ладкину ладонь на плече Трофима, и уверенный голос бабкиной внучки. Нет, нет. "Я знаю, что мой парень лучше всех, и то, что он всем нравится, очень хорошо!" Слово эхом отозвалось в ней, как крик в горах, - хорошо, хорошо, хорошо… Все хорошо, в самом деле, ведь они с Трофимом любят друг друга, а значит, все эти красивые ноги, изящные ладошки и соблазнительные улыбки - ерунда.
Устало, моргнув, Женька чуть отвернула голову от Оксанки и вдохнула аромат чистой наволочки. Как хорошо, когда белье пахнет холодной улицей, ветром, свежестью! Это их с Трофимом любимый комплект - белый с голубыми узорами, под Гжель. Может быть, ей удастся уговорить сейчас Оксанку закончить их славную ночную беседу, и тогда она закроет глаза (диплом на нее, что ли, так влияет, что ей все время хочется спать!) и с удовольствием погрузится в сон, как в теплую воду Волги. И ей приснится Трофим.
Но в эту ночь Трофим ей не приснился. Шагая по Проспекту и оглядывая праздничную вереницу магазинов, в одном из которых ей обязательно нужно купить сейчас подарок матери, потому что вечером торжество и дальше тянуть уже некуда, она не могла отделаться от мыслей о своем мужчине. На душе у Женьки почему-то скребли кошки, хотя небо (в коем-то веке!) было ясным и безоблачным, светило солнце, и к тому же утром ее мобильник выдал ей послание от Трофима, короткую и маловыразительную эсемеску - добрался, люблю, скучаю и целую! Однако она была еще настолько под впечатлением сна, что привет от любимого не обрадовал ее. Вот если бы он написал большое письмо или позвонил ей!..
По правде говоря, Трофим никогда не умел писать письма. Он великолепный мужчина, замечательный программист, из него - Женька в этом уверена - получится выдающийся муж, но нет у него писательского таланта, и ничего тут не поделаешь, хоть ты тресни! В первые годы их совместной жизни, разлучаясь, они пытались вести переписку… Но все письма Трофима были похожи одно на другое, как капли воды, и Женька однажды шутливо предложила ему просто подставлять под текстом разные даты, чтоб не мучиться. А потом он устроился на работу, подключился к интернету, и у него, и у Женьки появились сотовые телефоны, и все эти "бумажные" письма остались во вчерашнем дне. А жаль - разве короткая шаблонная эсемеска заменит полноценное послание? А выйти в Интернет с бабкиного телефона и спокойно получать электронную почту, она не может.
Женька в задумчивости остановилась перед магазином подарков. Сколько раз проходила мимо и никогда не замечала, что он называется "Лада"! Аршинные красные буквы на серой вывеске, и все равно в памяти не отложилось… Все дело в том, что у нее теперь есть знакомая с таким именем. Которая, ко всему прочему, еще и снилась ей сегодня.
Правда, не только она одна - такое ощущение, что в Женькином сне принимало участие полгорода, не меньше! Какие-то женщины, закутанные в простыни (на Оксанку, должно быть, насмотрелась!), бабка с визжащим пуделем, мальчишки на велосипедах, мама с Иваном Семеновичем и каким-то чумазым дитем на руках… Но все это ерунда, так сказать, приамбула.
Венцом сновидения стала сцена на пляже (в такой холод только о песочке с речкой и думать!) - Женька сидела на пеньке и смотрела на мужчину, который что-то мурлыкал и нетерпеливо притопывал ногой. На нее он не обращал внимания, хотя ей мучительно хотелось увидеть его лицо, почему-то это было для нее крайне важно! Но он не поворачивался, и все, что Женька могла рассмотреть - это темные волосы с легкой проседью на висках, кусочек твердой скулы и решительный подбородок. Мужчина был очень высоким и широкоплечим, и тело у него было сильное и как будто вырезанное из камня… А потом к нему подошла какая-то девочка - Женька плохо ее запомнила, да и не смотрела на нее вовсе - и они вдвоем стали быстро удаляться от нее, и очень скоро мужчина исчез из виду. Как тогда, наяву, когда она высунулась из окна и попросила стоящего внизу человека больше не петь… Но в тот раз она хотя бы успела заглянуть ему в глаза, а во сне он так и ушел, почти убежал от нее со своей хрупкой спутницей, не оглянувшись, попросту не заметив ее.
А потом Женькин сон сделал крутой вираж и воздвиг прямо перед ней, на куче песка, страшную серую женщину с горячими польскими глазами, и эти глаза впились в нее, и Женька до сих пор помнит это жуткое, необъяснимое ощущение беды, нахлынувшее на нее в тот момент… Даже мурашки по коже. Женщина, вытянув вперед худые костлявые руки, сделала шаг навстречу девушке, вцепилась пальцами ей в плечи и затрясла ее, и Женька бессильно болталась, как кукла, не понимая, как вырваться из капкана этих ужасных рук… Лицо полячки с бездонными черными глазами неотвратимо приближалось к ней, и вот оно уже настолько близко, что Женька ощутила жаркое дыхание на своей коже… А потом вдруг черты лица старухи странно разгладились и вытянулись, и глаза посветлели, и волосы из седых стали просто белыми, крашеными, и только тонкий рот по-прежнему змеился в улыбке. Судорожно вздохнув, Женька тяжело, как в замедленной съемке, откинулась всем телом назад и упала на спину, изумленно глядя на женщину, которая еще мгновение назад была чертовой ясновидящей с Проспекта, а теперь превратилась в Ладу и смеялась, стоя над ней с широко расставленными ногами, и буравила ее насмешливым взглядом. А потом Ладка открыла пунцовый рот и выплеснула проклятье на Женьку, и как же было неожиданно здорово, когда сон - внезапно, сам по себе - оборвался и Женька проснулась, дрожащая, но счастливая оттого, что все это, наконец, кончилось!..
И этот мужчина, не пожелавший даже взглянуть на нее, хотя бы один раз, чтобы Женька могла еще раз удивиться необыкновенности его глаз, дотронуться взглядом до его лица, рассмотреть его рот… Все это было сном и никогда не станет явью, и Женька не будет сидеть на пеньке, ковыряясь носком в мокром песке и слушая плеск волн. Но как же это хорошо! Это значит, что никогда не появится перед ней чертом из табакерки серая фигура с пронзительными глазами, и не будет Ладки с идиотским проклятием, от которого у нее до сих сводит мышцы живота!..
- Ба, какие люди-то! А я как раз о тебе думала!..
Дернувшись и от неожиданности - чуть не выронив из рук сумку, Женька обернулась. Как странно, едва вспомнишь человека, и он тут как тут! Прямо перед ней, лениво поигрывая тонкой длинной ручкой редикюля, как из-под земли выросла знакомая высокая фигура Ладки. Если она сейчас пристально глянет на нее, пожмет плечами и, усмехнувшись, скажет: "Я знаю, что тебя ждет, скоро тебя предадут близкие тебе люди, не будет тебя счастья, я-то знаю!", - Женька развернется и уйдет, нет, убежит от нее! И так после этого глупого сна она почему-то чувствует себя не в своей тарелке.
Но Лада приветливо улыбнулась ярко накрашенными губами, и Женька легко приняла ее предложение попить пива в "Теремке". Во-первых, оно там очень хорошего качества и всегда холодное, а во-вторых, - нужно забить гадкое сновидение новыми впечатлениями, чтобы оно полностью выветрилось из головы. Ужасно, все эта пани Марианна, будь она неладна со своим вороньим карканьем!
Ах да, и надо же, наконец, узнать конец истории с провожанием Трофима! Впрочем, какая там история, так, эпизод с бабкой и Ладкой. Вот вернется Трофим с Украины, и они вдвоем припомнят все детали этого дурацкого разговора в кухне и от души посмеются! Когда он вернется!..
Глава 4
- Хорошо, что я тебя встретила… Ты не торопишься, нет? Ну, а я так вообще до завтрашнего утра свободна! Завтра утром детский спектакль, хочешь - приходи, посмотришь на меня! - Ладка достала из крошечной блестящей сумочки белый платок и тщательно вытерла пластмассовое сиденье. Женька села напротив нее, не особо обратив внимания на пыль. Ее джинсам ничего не страшно, это вам не Ладкины белые брючки!
- А кого ты там играть будешь? - Женька легко могла представить Ладу в роли Снежной королевы, принцессы или Госпожи Метелицы, у нее такое интересное лицо! Не красивое, конечно, но, если можно так сказать, породистое: высокие скулы, прямой нос, треугольный подбородок. Вот только волосы на ее месте Женька не стала бы так кардинально осветлять, лучше бы покрасила в какой-нибудь естественный цвет… Но это, конечно, не ее дело.
Почему в ее сне вредная полячка превратилась именно в Ладу, непонятно… ничего общего между ними нет! Просто не может быть. Белая Ладка отличается от черной пани Марианны, как ангел от черта!.. И все-таки сон тревожит.
Ладка усмехнулась и опять раскрыла сумочку. Достав из нее пачку "Кента", закурила и королевским жестом поманила официантку.
- Хромую ласточку, - видя Женькино удивление, она рассмеялась и, заказав официантке две "Балтики", пачку "Лейз-Макс" и фисташки, откинулась на спинку стула. - Каникулы же начались, вот у нас теперь через день утренники и идут, завтра "Доктора Айболита" показываем, в пятницу - "Красную Шапочку". Веселые спектакли, детишкам нравятся… Особенно когда состав сильный. У нас иногда даже заслуженные артисты в массовке скачут, если народу не хватает.
Лада закурила, эффектно отставив кисть с сигаретой, зажатой между длинных пальцев. Женьке всегда хотелось научиться так же курить, эротично округляя яркие губы, выпуская изо рта дым колечками, эдак с изящной ленью поводя плечом… Но эта наука ей не дастся, да и особой тяги к курению она никогда не испытывала.
- Приду, - пообещала Женька, глотнув пива из стеклянной кружки с толстыми стенками и массивной ручкой. Пиво действительно оказалось отменным и здорово утоляло жажду. Она бы могла просидеть в этом кафе до вечера, если бы не подарок, который она до сих пор не купила. Но не идти же, в самом деле, к матери на юбилей с пустыми руками!
- Тогда где-нибудь без двадцати одиннадцать зайди в театр с черного хода, там, на вахте я тебе оставлю билет… за стеклом, увидишь сама. Встретить не смогу, уж извини, перед спектаклем запарка такая, костюмы, грим. Ты ведь знаешь, где театр, да? Русский театр танца "Классика и современность", на Первомайской, главный вход рядом с магазином "Свет". Но ты сперва с черного должна зайти, за билетом, это со стороны сквера… Поняла?