Она высунулась из экипажа. Лицо ее приобрело серьезное выражение.
- А ты что предлагаешь, Сэм?
Эта сценка была явно давно отрепетирована. Официант скорчил такую же серьезную мину и задумчиво выпятил нижнюю губу, а леди Лидия ждала ответа с глубочайшим интересом. Они могли сойти за гурманов, обсуждающих достоинства коллекционного вина урожая определенного года.
- Ну что ж, у нас есть пармезановый крем - это нечто уникальное. Но на мой взгляд, сейчас еще слишком рано для чего-то столь острого. Очень уместно было бы миндальное мороженое. Есть у нас также "фисташковый снежок", который популярен в любое время. Есть также различные виды сырного мороженого.
На нее этот выбор не произвел должного впечатления, и официант почувствовал, что разочаровал ее.
- Но нет! - театрально воскликнул он. - Вам нужно что-нибудь более впечатляющее: сладкое, но изысканное, простое, но неожиданное. Для вас, миледи, я предлагаю мороженое на жженом сахаре.
Лицо леди Лидии сразу же прояснилось.
- Кажется, это то, что нужно, Сэм.
- А вы, сэр, - он взглянул на Неда, - должны попробовать мороженое на плодах лаврового дерева.
- Должен - значит, должен, - согласился он.
- Дайте мне пять минут! - воскликнул официант и бросился назад через запруженную транспортом улицу, с трудом увернувшись от пароконного экипажа.
Как только он ушел, Лидия рассмеялась.
- Боюсь, что я заманила вас сюда обманным путем, капитан. Как только я оказываюсь в четверти мили от Беркли-сквер, то уже не могу не остановиться здесь, чтобы отведать одно из творений Гюнтера. Хорошо еще, что я уезжаю из Лондона в конце сезона, иначе я бы растолстела как пулярка. Я обожаю сладкое.
- Может быть, ваш повар мог бы готовить некоторые виды мороженого? - спросил он.
- У меня нет повара. Только кухарка. Одинокая женщина вроде меня не имеет возможности часто принимать гостей.
Он не стал напоминать ей, что именно сегодня она пригласила друзей отужинать, потому что сомневался, что у нее были такие планы. Она забыла о своей хитрости. То, что она задумала хитрость ради него, польстило его самолюбию.
- А кроме того, - продолжила она, - для пищи нет лучшей приправы, чем приятная компания.
Хотя она сказала это беспечным тоном, Неда это очень заинтересовало.
Леди Лидия была известна своей независимостью, однако явно чувствовала себя кое в чем уязвимой. Конечно, нельзя было делать выводы на основании одной простой фразы. Но он так не думал.
- Извините мое невежество в таких вопросах, но, будучи капитаном корабля, вы часто обедали в одиночестве? - спросила она.
- Нет, - ответил он, - мои офицеры всегда обедали вместе со мной.
- Это, наверное, было весело.
Он пожал плечами.
- Во время дальних морских походов и в хорошую погоду. В другое время мы слишком уставали, чтобы поддерживать приятную беседу, и просто ели нашу простую флотскую пищу, чтобы насытить тело.
- Во время сражения? - тихо спросила она.
- Да, - сказал он. - Но часто затишье между боями было самым изнурительным временем.
Она искоса взглянула на него.
- Я, кажется, понимаю, почему затишье изматывает человека не меньше, чем сами бои. Воображение может оказаться опасным врагом.
- Совершенно справедливо, леди Лидия, - сказал он, еще сильнее заинтригованный ее проницательностью.
Он почел бы за честь ее интерес к нему, но интуиция подсказывала, что дело здесь не в нем, а в том, что ей свойственно умение понять суть вещи или человека. Они встретились всего несколько недель назад, и она уже понимала его лучше, чем люди, которые долгие годы служили с ним на одном корабле.
- Извините, приготовление потребовало некоторого времени, - сказал официант, появляясь возле экипажа. В руках у него был небольшой поднос, на котором стояли две покрытые инеем оловянные чаши, до краев наполненные мороженым. - Потребовалось время, чтобы отыскать вашу ложку, леди Лидия.
Нед повернулся к ней.
- В этом заведений имеется ваша собственная ложка?
Она покраснела и откашлялась, но не успела ответить, потому что ее опередил Сэм.
- Ну конечно. И ее собственная чаша тоже. Леди Лидия настоящая сладкоежка, - с гордостью заявил он.
Нед, последовав примеру других джентльменов в парке, вышел из экипажа, прихватив с собой мороженое, которое подал ему Сэм, щедро заплатил ему и, обойдя экипаж, остановился у ограды. Так им было удобнее разговаривать, потому что ему не приходилось поворачиваться, чтобы посмотреть на нее.
Он взглянул на леди Лидию в тот самый момент, когда она поднесла ко рту полную ложку мороженого. Глаза ее закрылись от наслаждения.
- Силы небесные! - промурлыкала она в полном восторге.
Его восхищение совершенно неожиданно перешло из области умственной в область физическую. У него пересохло в горле от острого желания. Он не мог оторвать взгляд от ее губ. Наблюдение за тем, как леди Лидия Истлейк ест мороженое, так будоражило чувственность, что он готов был заниматься этим месяцами. Он не мог отвести взгляд от ее губ, которые плотно обхватывали каждую ложку шедевра из мороженого, прежде чем с мучительно-томной неспешностью снова вынуть ее.
Он не был святым, но и никогда не шел на поводу физического желания. Ему казалось, что он хорошо себя знает, но она заставила его усомниться в этом. Он отличался великолепным самообладанием, а его способность подчинять разбушевавшиеся страсти разуму делала его превосходным капитаном. В бою человек должен руководствоваться исключительно разумом, а не чувствами, несмотря ни на какие соблазны. Но это было соблазном совсем иного рода. То, что он чувствовал в данном случае, не было ни уважением, ни восхищением, а было не чем иным, как безудержным плотским желанием.
Она снова сунула между губ серебряную ложечку с мороженым из жженого сахара и вздохнула. Он напрягся и задержал дыхание, моля Бога, чтобы она не заметила, как реагирует на нее его тело. Эта женщина превратила наслаждение в искусство, и у него не могло не разыграться воображение.
- Что с вами, капитан? - неожиданно спросила она.
Он с трудом оторвал взгляд от ее рта. Не мог он стоять здесь, уставившись на нее, словно хищник на особенно лакомый кусочек.
- Я, наверное, кажусь вам настоящей обжорой? - озабоченно спросила она. - Надеюсь, я вас не шокировала?
Он попытался улыбнуться в ответ.
- Ничуть, мэм. Я всего лишь восхищался вашей… техникой, - сказал он.
Господи! Ну что он за неотесанный болван! Он торопливо набрал полную ложку своего мороженого и отправил в рот.
- Нет-нет, капитан! - в испуге крикнула она. - Не следует просто проглатывать мороженое. Это вам не каша. Это процесс познания.
К счастью, ему на помощь пришло чувство юмора.
- Простите. Боюсь, что у меня нет склонности к познанию, которой обладают знатоки, - сказал он. - Увы! Возможно, я не обладаю вашим умением наслаждаться.
- Нет-нет! - воскликнула она, отметая эту идею. - Я отказываюсь этому верить. Возможно, вы просто забыли, как наслаждаются. - Она взглянула на него с озорной улыбкой. - Или, может быть, просто незнакомы с некоторыми удовольствиями.
С некоторыми из них он был гораздо меньше знаком, чем ему хотелось бы в данный момент.
- Я намерена исправить это положение, - заявила она, одарив его улыбкой, от которой у него участился пульс.
Спаси его Господь. Он кивнул.
- А теперь смотрите, пожалуйста, на меня: я буду учить вас тонкому искусству наслаждаться мороженым. - Она зачерпнула ложкой мороженое, втянула воздух, и ее ноздри затрепетали.
- Карамель, - сказала она, не открывая глаз. - Вы чувствуете запах жженого сахара, но он не острый. Он подобен духам, обещающим, что сладость придет потом.
- Понятно.
- А теперь попробуйте его, но только немного, просто для того, чтобы возбудить аппетит. - Она чуть приоткрыла рот. Он увидел, как высунулся розовый кончик ее языка, чтобы прикоснуться к тающему мороженому. Она очень осторожно слизнула мороженое и вынула ложку, потом открыла глаза и деликатно облизнула губы.
Она и понятия не имела, какую реакцию это вызывало у него.
- А теперь, - сказала она назидательным тоном, - можете позволить себе набрать полную ложку мороженого. Но не глотайте его сразу. Пусть оно потихоньку тает у неба и наполняет рот своим ароматом. Побалуйте себя этим ощущением. Продлите это наслаждение как можно дольше. Не думайте ни о предыдущей, ни о последующей ложках, а только о той, которой наслаждаетесь в данный момент. Думайте, что такого момента у вас еще не было и никогда не будет. Сделайте этот момент незабываемым.
Она применила свои слова на практике и зажмурилась от удовольствия. Ему с трудом удалось сохранить вежливую снисходительность. Он был не склонен к импульсивным действиям, но в данный момент ему очень хотелось притянуть ее к себе, слизнуть мороженое с ее губ, а затем более тщательно обследовать рот, чтобы узнать, каков он на вкус.
- Кто научил вас полностью наслаждаться моментом?
Она открыла глаза и, прежде чем ответить, некоторое время задумчиво смотрела на него.
- Оба моих родителя, но главным образом мать.
- Почему?
Она облизала ложку, словно кошечка. Он постарался не отрывать взгляд от ее глаз.
- Она внушала, что мне повезло так, как везет не многим, потому что я имею возможность путешествовать по свету и встречаться с интересными людьми. Она не хотела, чтобы я принимала это как нечто само собой разумеющееся.
- Похвально.
- Она сама подавала пример. Но иногда… - леди Лидия задумалась, не закончив фразу, - иногда мне приходило в голову, что она предлагает мне наслаждаться богатым опытом в качестве замены постоянного дома, который не смогли мне дать мои родители. Так сказать, в качестве компенсации.
- А почему у вас не было постоянного дома? - поинтересовался он.
Она взглянула на него несколько скептически.
- Из-за их женитьбы, конечно.
Он взглянул на нее, не понимая, о чем она говорит. Она нахмурила лоб.
- Так вы действительно ничего не знаете? Я думала, что к этому времени сплетни…
- Не знаю чего?
- Моя мать была замужем за старшим братом моего отца. - Она взглянула на него оценивающим взглядом без малейшего смущения. - Как мне говорили, разразился большой скандал.
Теперь он понял. Речь шла о древнем церковном запрете браков с близкими родственниками, такими как вдова брата. В Англии на подобные браки смотрели косо, но еще важнее было то, что такой брак мог быть объявлен недействительным любым человеком, который пожелает оспорить его законность. Хотя браки между близкими родственниками случались, было трудно найти британского священника, который пожелал бы совершить обряд бракосочетания, особенно когда речь шла о высшем титулованном дворянстве. В Европе священники были более сговорчивыми.
Очевидно, родители леди Лидии уехали туда, чтобы пожениться, а потом остались там, опасаясь, что их возвращение может дать кому-нибудь повод оспорить законность их брака. Если бы брак был признан незаконным, леди Лидия стала бы считаться незаконнорожденной.
- Теперь вы понимаете, почему я считаю, что мои родители пытались сделать хорошую мину при плохой игре, сохраняя кочевой образ жизни, как будто они сами его выбрали. - Она внимательно следила за его реакцией.
- Возможно. А может быть, ваша мать просто хотела, чтобы вы любили то же, что любила она. А вы любили?
Она улыбнулась.
- Любила, когда были живы мои родители. Я никогда не нуждалась ни в чем и ни в ком. Но после того как они умерли, я обнаружила…
Она замолчала и отвела взгляд в сторону.
- Обнаружили что? - тихо спросил он.
У нее снова появился этот нерешительный взгляд.
- Я поняла неблагоприятные стороны жизни, которую мы вели. Никто не знал меня достаточно хорошо, чтобы взять на себя ответственность за меня. Когда умерли родители, мне показалось, что я тоже умерла. Вернее, я почувствовала, что вместе с жизнью, которую я знала, перестала существовать и я.
Бедный ребенок. Бедная девочка.
- Корона назначила мне опекуна, симпатичного старикана, которого юная девушка интересовала так же мало, как двуглавые козы. Он поселил меня в одном из своих домов в Уилшире. Когда никто за мной не пришел, когда никто не написал мне, я поняла, что для большинства людей, с которыми мы встречались в течение каких-нибудь нескольких недель в различных столицах, поместьях и дворцах, я перестала существовать. Я начала думать, что мы, вероятно, переставали существовать для них сразу же, как только покидали тот штат, дом или ту страну, куда ненадолго приезжали. Неужели о нас забывали, как только мы уезжали?
- Я очень сочувствую.
Она пожала плечами.
- Теперь это не имеет значения. Я говорю об этом для того лишь, чтобы объяснить, почему я не последовала примеру матери. Несмотря на все ее усилия вызвать во мне любовь к кочевому образу жизни, я теперь избегаю изменений. И чем старше я становлюсь, тем больше дорожу тем, что имею. Я хочу продолжать знать тех людей, которых знаю, и те вещи, которые ценю. Я не хочу, чтобы обо мне забывали, как только я покину комнату.
Он это понимал. Джостен-Холл символизировал для него именно такие постоянство и непрерывность.
- Но, может быть, моя мать была кое в чем права. Возможно, нет смысла слишком сильно привыкать к вещи, или к человеку, или даже к образу жизни.
- Наверняка есть традиции, места и отношения, которые стоят того, чтобы их сохранить? - сказал он.
- Но в какой степени следует человеку привязываться к ним? - спросила она. - Изменения неизбежны, не так ли? Как человеку догадаться, стоит ли какая-нибудь вещь борьбы или даже жертв, на которые приходится пойти ради ее сохранения?
У него не было простого ответа на этот вопрос. Он был готов выгодно жениться ради своей семьи, чтобы сохранить Джостен-Холл и образ жизни, который был его образом жизни в течение всего каких-нибудь четырнадцати лет. Он никогда не задавался вопросом, оправданно ли принятие им такого решения. Просто этого требовала от него его семья. Он считал своим долгом выполнить ее требование.
Возле экипажа снова появился официант Сэм, чтобы забрать у них чаши и ложечки. Он с одобрением взглянул на вылизанную дочиста чашу леди Лидии.
- Вы только полюбуйтесь, - по-дружески сказал он Неду. - Миледи знает, как выразить чему-нибудь настоящее одобрение. Такое мало кто умеет делать. Она редкостный человек.
За короткое время, проведенное в ее компании, Нед испытал очарование, удивление, желание, и, наконец, его побудили утвердиться в своем собственном выборе. Вот уж поистине "редкостный человек".
Глава 13
Июнь 1816 года
В задней комнате игорного заведения на Лисл-стрит сидел Чайлд Смит с бокалом бренди в руке. Он уныло смотрел на янтарную жидкость в бокале. Цвет напоминал ему глаза его любовницы. Сейчас ему следовало бы быть в ее постельке, а не ждать, пока в тупике за зданием закончится приступ рвоты у одного из отпрысков Джостена, чтобы начать сдавать карты. Но ему нужно было поддерживать репутацию безжалостного авантюриста, чтобы окружающие не считали его каким-то преданным псом, который настолько привязан к своей любовнице, что и помыслить не мог о том, чтобы оставить ее.
Нет, конечно, он был не такой. Но все же ему интересно было бы узнать, чем занимается его любовница в его отсутствие. Он никогда не считал себя ревнивцем, пока не появилась Китти. Даже после всех этих лет, когда он был ее покровителем, он терпеть не мог, когда другие мужчины с вожделением пялились на нее. Многие мужчины с большим удовольствием показывались вместе со своими любовницами в "Ковент-Гардене" и Войсхолле или в опере, но он предпочитал хранить Китти для себя. Она, кажется, не возражала.
Отчасти этим объяснялось то, что он ни на кого больше и глядеть не хотел все эти годы. Китти была не просто красавицей. Она была уютной красавицей. Удовлетворенная и чувственная, она напоминала ему холеную кошечку, которая знает, что за дверью будуара есть какой-то другой мир, но считает, что он не заслуживает того, чтобы им интересоваться. Чайлд был полностью доволен только в ее компании, находя в ней передышку от необходимости соблюдать приличия.
Приличия и статус были важны для Чайлда. Не только важны, но и настоятельно необходимы. Его семейное имя не было ни особенно старым, ни знаменитым. Правда, он был джентльменом, причем богатым джентльменом, но не более того. А он ставил значительно более высокие цели. Он мечтал стоять на самой вершине общества, так чтобы им восхищались, ему подражали и знали, что он достаточно силен, чтобы несколькими словами либо уничтожить, либо возвысить кого-то, как это делал Браммел.
Чайлд сердито нахмурился. Его ужасно раздражало, что человек с гораздо менее впечатляющей родословной, чем у него, достиг вершины, до которой он только мечтал добраться. Но сейчас Браммела не было, он сбежал от кредиторов на континент, освободив место для нового короля бомонда. Пока что ему не удалось обогнать других претендентов на захват этого трона.
Он не понимал, почему ему пока что это не удалось. Он сделал все, что мог, чтобы поднять свой статус и улучшить имидж. Он завел дружбу с самыми именитыми представителями высшего общества, он перенял их манеры и вкусы, он завел дружбу с нужными людьми в нужных местах, однако добиться социального триумфа ему не удавалось. Ну что ж, подумал он, раздражаясь еще сильнее. К достижению его цели есть по крайней мере одна отчетливо просматривающаяся дорога - богатство.
Не стандартное богатство. Не богатство хорошо обеспеченного человека. А такое богатство, с помощью которого можно купить небольшую страну. Такое богатство, которое он получит в наследство… если женится до того, как умрет его дедушка.
Вспомнив о своем предстоящем бракосочетании с пока еще не выбранной молодой леди, он перестал разглядывать бренди и отхлебнул из бокала большой глоток.
Нельзя сказать, чтобы он возражал против женитьбы. Он всегда предполагал исполнить свой долг и произвести на свет детишек, которые будут помогать ему тратить дедушкино наследство. Но он не хотел, чтобы его вынуждало к этому ухудшающееся здоровье этого старого демона. Он не сомневался, что старый сукин сын исключил бы его из завещания, если бы не поджимало время, оставшееся до его последнего вздоха. Больше всего старик ненавидел собственную неспособность подчинить Чайлда своей воле. Ну что ж, кажется, он в конце концов нашел способ это сделать.
За последнее время здоровье старика сильно ухудшилось. Пропади все пропадом. Уж если он сейчас не с Китти, то мог бы станцевать где-нибудь котильон в поисках будущей миссис Смит, которая повысит его социальный статус. Он надеялся лишь, что та, на ком он женится, не станет настаивать, чтобы он бросил Китти, потому что делать это он не имел ни малейшего намерения.
- Парнишка Джостена все еще пересчитывает булыжники на заднем дворе? - произнес чей-то голос с акцентом.
Это принц Карвелли возвратился из передних комнат игорного заведения вместе с тремя другими мужчинами в штатской одежде с глубокими карманами.