Обе подруги много читали. Евгения, как полагалось, классику и рекомендованную учительницей литературу по внеклассному чтению. У Елизаветы подход был совершенно иной. Книга, по ее мнению, была стоящей, только если там было "про любовь". В "Войне и мире" она пропустила всю войну. "Севастопольские рассказы" вообще закинула в угол. Зато ночами рыдала над "Анной Карениной", хотя по программе ее читать вовсе не полагалось. Потрясение "Анна Каренина" вызвала у Лизы большое, и она обсуждала роман с Женей.
- Вот дура. Такого мужика захомутала, а удержать не смогла. Я бы на ее месте под поезд не бросилась, зато этому Вронскому такое бы устроила! Мало бы не показалось.
- Лиза, но времена-то какие были, - возражала Женя. - Ты историю почитай. У женщин тогда никаких прав не было.
- При чем тут права? - стояла на своем Елизавета. - Я тебе про любовь говорю. Вон, Екатерина Вторая сколько любовников имела, всеми вертела, все у нее по струнке ходили, а жила еще раньше, чем Анна Каренина.
- Она была царица, - продолжала спорить Женя. - А это совсем другое дело.
- Чушь, - и тут не соглашалась подруга. - Вон, Дама с камелиями никакой царицей не была, а как мужиками вертела!
- Ну и что хорошего? Закончилось-то не лучше, чем у Карениной, тоже померла.
- Зато перед смертью пожила как следует, а Анна все страдала. Нет, попомни мое слово: когда я стоящего мужика найду, никуда он от меня не денется.
Лизка, ты пока лучше бы "Молодую гвардию" прочла. А то и трояка не получишь, на второй год загремишь. Там, между прочим, тоже есть про любовь. Лиза хмыкнула:
- Ага. К Родине. Сама читай. Я потом у тебя сочинение сдую. А сама лучше Мопассанчика перечитаю.
- Ладно. Потом мне дашь, - вздыхала Женя.
После школы дороги подруг разошлись. Евгения поступила в университет на факультет журналистики. Лиза пошла по пути наименьшего сопротивления и стала студенткой библиотечного факультета в Институте культуры. Дружба, однако, продолжалась.
Лиза жаловалась подруге:
- Ужас! Одни девки. Глазу на лекциях отдохнуть не на ком. Преподаватели в основном тетки.
Женя смеялась:
- Сама такой институт себе выбрала. Чтобы среди мужиков учиться, надо заранее готовиться, и вместо Мопассана на физику с математикой налегать. Поступила бы в Физтех или на физмат. Там мужской цветник.
- Я тебе что, Мария Кюри? - обижалась Елизавета. - Если бы я на физику с математикой налегала, мне бы уже вообще мужиков не требовалось. Математика с физикой - эта штука посильнее, чем холодный душ или отжимания. Придумала тоже! Я таблицу умножения до конца так и не выучила.
- Ладно. Если будешь себя хорошо вести, познакомлю тебя с кем-нибудь из наших. Хотя, знаешь ли, на журфаке тоже некоторый переизбыток женского пола.
Однако Женя ухитрилась почти сразу влюбиться в однокурсника. Чувство оказалось взаимным. И настолько, что три месяца спустя им пришлось пожениться, поскольку Женя забеременела. Сыграли веселую студенческую свадьбу. Родители молодых особой радости по поводу раннего брака не испытывали, но и не особенно грустили. Единственные дети. Обе семьи вполне обеспеченные. Уж как-нибудь общими усилиями внука или внучку поднимут. Не аборт же делать.
Сомнения позволила себе высказать одна лишь Лиза.
- И что ты, Женька, решила так рано закабалить себя? Нет чтобы сперва погулять как следует. Ой, да не смотри ты на меня так, не смотри. Понимаю, что у вас любовь. И Генка твой мальчик симпатичный. Может, ты даже и права. Родишь уж сразу, отстреляешься, зато потом не мучиться. По молодости, говорят, легче, а рожать рано или поздно все равно надо, чтобы себя продолжить. У тебя ребенок подрастет, а ты еще совсем молодая. Гуляй - не хочу.
- Не собираюсь я гулять! - возмутилась Женя. - Я Генку люблю, и хочу от него еще родить.
- Сперва одного роди, а потом о новых говори. Может, тебе процесс не понравится.
- Я тут с одним актером познакомилась. Он почти главную роль сыграл в фильме… "Эскадра выходит в море". Та-акой красавчик!
- Лизка, у Лешика беда, а ты на какого-то актера запала.
И мне теперь из-за Лешика не жить? В монашки податься? Сам, между прочим, дурак. Кто его просил из МГИМО вылетать?
- Все-таки, что у него там вышло?
- Ой, я в подробности не вдавалась. Не мое дело. Я к этому в любом случае непричастна. Ты лучше про Пашу послушай. Он там играет в морской форме! Ему она так к лицу! И вообще, говорят, он большие надежды подает. Сейчас почти одновременно снимается в двух фильмах. Обещал свозить меня на "Мосфильм" и все показать. Может, сама тоже снимусь. Массовку он мне стопроцентно обещал. Женька, представляешь? Приходим мы с тобой в кино, смотрим на экран, а там я! Правда, кайфово?
Женя вздохнула:
- Когда я теперь в кино попаду? Темка совсем маленький. От него не отойдешь. Орет день и ночь.
- Оставь Тему на Генку или на кого-нибудь из бабушек.
- Гена к нему даже подходить боится, - засмеялась Женя, - не то что один на один с ним остаться.
Так я еще пока и не снялась. А к тому времени, как они фильм с моим участием выпустят, Темка твой уже в детский сад пойдет. В общем, готовься, подруга, к премьере.
Лиза и впрямь несколько раз снялась в массовках, однако до настоящих ролей или даже до эпизодов так и не доросла. А потом у Павла, уехавшего на съемки в Ялту, начался роман с партнершей по фильму. Лиза, однако, очень быстро утешилась в объятиях молодого, очень модного и почти опального театрального режиссера.
- Настоящий мужик! - хвасталась она подруге. - Лешик и Паша в сравнении с ним совсем сопляки. Слушай, приглашаю тебя завтра на премьеру. Вся Москва там будет.
- Какая премьера! - обреченно махнула рукой Женя. - Куда мне Темку девать?
- Он у тебя уже не грудной. Неужто мама посидеть не может? Или няня?
- Няня по субботам и воскресеньям у нас не работает. То есть теоретически вызвать я ее могу, но за дополнительную плату, а у меня лишних денег нет. Ее и так мои родители оплачивают. Сама понимаешь, какие с Генкиной стипендии алименты.
Женя к тому времени уже несколько месяцев была в разводе. Большая любовь растаяла под круглосуточные крики Темы. Семейная жизнь на поверку оказалась совсем не такой, какой грезилась перед свадьбой.
Евгения, разрывающаяся между университетом и ребенком, мало походила на канонический образ счастливой и довольной матери с пухлым улыбающимся розовощеким младенцем на руках. Она вечно не высыпалась, валилась с ног от усталости, исхудала (и кто только придумал, что кормящая мать непременно толстеет?). Прежде спокойная, уравновешенная, она теперь постоянно срывалась на крик.
Гена, возвращаясь домой, а это происходило теперь все позже и позже, бросал на нее и на младенца полные ужаса взгляды и тут же по возможности отправлялся спать, не забыв заткнуть уши берушами.
Иногда он пытался поговорить с женой:
- Ну нельзя же так. Прямо в какое-то чучело превратилась. Ладно бы одна с Темкой сидела, а то ведь и мои, и твои с ним нянькаются. Давай хоть в гости куда-нибудь сходим, а?
- Не могу, - вздыхала Женя. - У меня только одна мечта: немного выспаться. Никаких сил нет. Так устала…
- Не устала, а обленилась от постоянного сидения дома! - сердился Гена.
- Я обленилась? - тут же раздражалась Евгения. - Ты-то небось всю ночь спал, а я Темку на руках таскала!
- А я не могу не спать, - принимался доказывать Гена. - Между прочим, и за себя, и за тебя учусь. Лекции записывать должен, чтобы ты хоть в курсе была.
- Лекции записывать - не с ребенком сидеть! - срывалась она на крик. - Давай хоть на денек поменяемся! Я в институт, а ты с Темой.
- И грудью тоже мне его прикажешь кормить?
- Я оставлю молока. Сцежу с запасом.
- Я не нянька, - оскорбляло ее предложение Гену. - Не мужское это занятие - пеленки менять. Потом что-нибудь не так сделаю, и останусь кругом виноват. А если тебе так трудно с ребенком, нечего было рожать.
- Ты… ты же сам его так хотел! - Женя уже плакала.
- Кто же знал, что он такой громкий получится…
Отношения их стремительно портились, родители с обеих сторон, вольно или невольно, подливали масла в огонь, и к тому времени, как Теме исполнился год, Женя с Геннадием разъехались, а потом развелись.
С глаз долой - из сердца вон. Женя осталась с Темой и мизерными алиментами. Генины родители мигом прекратили общение с внуком. Да и самого Гену Женя встречала теперь лишь в университете, и держал он себя с ней так, будто они едва знакомы.
Облегчения ей развод не принес. Родители на упреки не скупились, хотя и помогали. Наняли няню, чтобы дочь могла доучиться, кормили и одевали их с сыном, однако особой свободы не давали. Любишь кататься - люби и саночки возить.
Свей радости у нее, конечно, тоже были. Темкина широкая улыбка, которой сын одаривал ее, едва она входила в квартиру. Крепкие объятия его липких рук. Его первые олова и уморительно-косноязычные фразы. Иногда ей казалось, что за такое жизни не жалко. А иногда накатывала тяжелая мутная тоска, и в такие моменты Евгении представлялось, будто жизнь проходит мимо, и ничего хорошего ей больше не светит.
Лизка ее утешала:
- Ну вот, опять разнылась. Да посмотри на себя. Такая хорошенькая. И Темка твой просто прелесть, особенно после того, как орать круглосуточно перестал. Неужели мы не найдем вам хорошего папу?
- Довольно с нас одного, - угрюмо возражала Женя. - Если уж даже родному не подошли, зачем мы чужому?
- Ох, да ты бы еще за школьника вышла замуж! Разве Генка - это мужик? Так, один намек, и тот еще не состоялся. Мужской пол по-настоящему созревает не раньше, чем лет в тридцать пять. Вот тогда они детей начинают хотеть, дом построить, дерево посадить, если есть где. А с твоего бывшего какой спрос? Сам еще ребенок. Не нагулялся. Тебе, Женька, нужен солидный экземпляр.
- Где же такого взять? Солидные, они давно заняты.
- Есть и разведенные.
- Ой, ладно. Мы уж как-нибудь сами.
- Как хочешь. Мое дело предложить. Но на премьеру пойдешь со мной обязательно. Няню твою сама оплачу. Мой гений не разорится.
- Лизка, ты что, деньги у него берешь? - изумилась Евгения.
- Кто девушку танцует, тот за все и платит, - невозмутимо отозвалась та. - Мы же с Юрием практически живем вместе. Как только ему разрешат вступить в кооператив, сразу поженимся. Пока он по друзьям живет, потому что сам из Ленинграда. Даже прописки московской нет.
- Господи, если у вас любовь, поженились бы, у тебя пока пожили, - сказала Женя.
С ума сошла? Мои предки его на дух не переносят! Думают, он на их драгоценную жилплощадь покуситься хочет. Они на нее всю жизнь угробили. Меня только в сорок лет родили, из-за того, что жить было негде. А Юрию и не нужна их хрущоба! Его уже на Западе знают. - Подруга, выразительно поглядев на дверь, понизила голос и почти шепотом добавила: - Знаешь, ему уже поступило предложение в Штаты выехать, когда с его прошлой постановкой проблемы возникли.
- Да ты что? - Женю слова подруги ужаснули. - И он, конечно, отказался?
Лиза кивнула:
- Из-за своей мамы. Сама понимаешь, такой отъезд, он же навсегда. Обратно в Союз не пустят. Вот Юрий и говорит: "Изгоем всегда успею стать. И основная публика моя здесь. Уеду, уж если совсем за бузу загонять. В самом крайнем случае". В общем, подруга, ты ничего не слышала, а я тебе ничего не рассказывала. Завтра идем на премьеру. А если ты такая у нас щепетильная и не можешь взять деньги на нянь от моего режиссера, - Лиза ехидно хихикнула, - предлагаю другой выход. Посади на вечерок с Темкой своего верного оруженосца Иллариона.
- Ты что! - расхохоталась Евгения. - Мне за Иллариона страшно. Во-первых, ему с Темкой не справиться, а во-вторых, у него депрессия. Любовь без взаимности.
- Это все та же или уже новая? - заинтересовалась Елизавета.
- Новая, но с прежним исходом, - ответила Женя. - Удивительно. И внешне мужик вполне ничего, и человек хороший и неглупый, а с девушками фиаско за фиаско.
- Если он тебе так нравится, чего ты теряешься, - мигом взяла быка за рога подруга. - Он, по-моему, очень к тебе расположен. Единственный мужик на курсе, который твою сторону, а не Генкину, принял. Как бы удачно все сложилось! У тебя муж, у Темки - отец, а у Лира - целая готовая семья!
- Ну уж нет! - От одной этой мысли Евгению передернуло. - Я бы с Лариком не смогла. Воспринимаю его исключительно как хорошего и верного друга. Но как лицо мужского пола совершенно его не могу расценивать. Видно, он не те феромоны испускает.
- Знаешь, я тебя понимаю, - сказала Лиза. - Я тоже с ним бы не смогла, хотя парень чудный. Вот ведь загадка, а? Все у мужика на месте, ориентация правильная, а не возбуждает.
- Что же ты мне его предлагаешь? - фыркнула Женя.
- Ну люди-то разные. Я думала, может, это только мне так кажется, а кто-нибудь от Иллариона в экстаз впадет.
- Увы, пока такие не замечены.
- Значит, и в качестве няни, считаешь, он не подходит?
- Ну может, когда Темка постарше станет. Но сейчас рисковать не хочу.
- В таком случае я оплачиваю няню. Возражений не принимаю. Глядишь, на премьере с кем-нибудь стоящим познакомишься.
Евгения растерялась.
- Да мне и надеть-то нечего. Только брюки да свитер. Все остальное еще детское, школьное. Сто лет себе шмоток не покупала. Некогда и не на что.
- Что-нибудь придумаю, - пообещала Лизка. - У меня подружка по институту есть. Фарца. С ног до головы упакована. Одолжу у нее для тебя одежду на вечер. Галька передо мной в долгу, а роста вы одинакового, и фигуры похожи. Обе типичные вешалки.
- Спасибо на добром слове, - обиделась Женя.
- Так это же комплимент. Мне такого эффекта никакой голодовкой не добиться. У нас все сейчас на диетах сидят. А тебе задаром фигура досталась. Другая бы от счастья умирала, а ты прячешь. Поэтому будем выводить ее в свет. Задача у тебя на завтра одна: найти хорошие черные туфли. Оптимально - типа лодочек, на каблуке.
- У меня как раз есть! - обрадовалась Женя. - Тетя еще на свадьбу подарила. Я их от силы пару раз и надела.
- Эти? Помню. Годятся, - одобрила Лиза. - "Габор" - вечная ценность. А остальное - моя забота.
- Как-то все же неудобно у чужого человека платье одалживать, - поежилась Женя.
Не бери в голову, - отмахнулась подруга. - Для Галки это пустяк. Самое малое, что она может для меня в ответ сделать. А ты хоть наконец-то по-взрослому в свет выйдешь. Пора, подруга, расти. А то, на тебя глядя, и не подумаешь, что уже мама. Максимум на пятнадцать тянешь. Брючки, хвостики… Скоро Темка старше тебя будет выглядеть. Ты уже взрослая женщина, и оформлять себя надо соответственно. Иначе лучшие годы упустишь. Вроде девочка-девочка, а однажды проснешься - уже старуха.
III
Прошло двадцать лет, а в Жениной жизни все оставалось по-прежнему. Разве что Артем в последнее время все грозился ее покинуть.
- Сниму, мать, квартиру. Давай посмотрим в лицо реальности. Ты еще женщина молодая, но на охоту тебе осталось всего несколько лет. Дальше совсем сложно станет. А я годам к тридцати все же надеюсь жениться, детей родить.
- И прекрасно. Стану внуков воспитывать.
Я предпочел бы, чтобы у тебя, кроме внуков, свои интересы появились, своя семья. Слушай, ведь у тебя ее толком никогда и не было. Должна, в конце концов, испытать, что это такое. Не позволю я, чтобы вся твоя жизнь оказалась угроблена из-за меня. Потом состаришься и начнешь меня пилить: я, мол, тебе всю жизнь отдала, а ты, неблагодарный, стакана воды не принесешь… - Он выдержал выразительную паузу. - Шучу, конечно. Но мне действительно хочется, чтобы ты была счастлива. По-человечески, по-женски.
- А если не выйдет?
- По крайней мере, хоть попытаешься, и не останется у тебя и у меня ощущения нереализованных возможностей.
- Ой, ну, если хочешь, давай поживем раздельно, - сдалась в результате под его натиском Евгения. - Только зачем снимать? Разменяем квартиру.
- Ну да. На две однокомнатные клеточки. Нет уж. Исключено. Уж тогда лучше еще годик подожду, подрасту на работе, возьму кредит и куплю квартиру. Что же я буду рушить любовно свитое тобой гнездо?
- Вот и правильно. Подождем.
У Жени окончательно отлегло от сердца. Вопрос с разъездом откладывался минимум на год.
У Лизы за два прошедших десятилетия в личной жизни тоже мало что изменилось.
Она все так же вот-вот собиралась замуж. Очень хотела! И кандидатура каждый раз была самая подходящая. Потом неизменно что-то не складывалось, однако Лиза не унывала, и на ее горизонте появлялась новая кандидатура, естественно, куда лучше прежней.
Работ за эти годы Лиза поменяла множество. Спрашивать, что Лиза там делала, не имело смысла. Она везде попросту числилась, порой даже не зная, где территориально находится место, на котором она якобы трудится. Длительность пребывания на каждой новой должности напрямую зависела от длительности отношений с очередным любимым.
- И не боишься так жить? - тревожилась за подругу Женя.
- Можно подумать, у тебя стабильность. Ты сама, дорогая моя журналисточка, сколько работ сменила?
- Много, - вздохнула Женя. - Газеты и журналы без конца открываются и закрываются.
Что и требовалось доказать! Обстоятельства разные, а результат один. Да сейчас все так живут. Эпоха перемен! Главное, сидя на одной веточке, приглядеть себе следующую, прежде чем эта сломается.
- Тебя бы, Лизка, в народные мудрецы! - засмеялась Евгения.
В ком-то другом подобное отношение к жизни наверняка вызвало у Жени неприязнь и отторжение. Но Лиза была такая родная! С ней вместе столько пережито! Да и на самом деле она добрая! Сколько та помогала ей! И когда она развелась с Геной. И когда Артем вступил в переходный возраст. И даже эту квартиру помогла ей найти.
Да Лиза и впрямь цинично поступала с мужским полом, но и мужики тоже цинично ее используют. Ни один из них так на ней и не женился. У нее даже детей нет, и теперь уже точно не будет. Неудачный аборт навсегда положил конец этой мечте. Странно. Два таких близких друга - Лизка и Ларик. - и оба как заколдованные. Ну не везет им на личном фронте, и точка! Главное, желание семью построить у обоих огромное, а наделе не получается. Лизка хоть по-прежнему верит в будущее, а Илларион, кажется, отчаялся. Зато ему с работой везет. Раз в год, правда, издание обязательно меняет. Зато каждое последующее место лучше предыдущего. Его постоянно переманивают.
Связи у него везде, и Евгения ими с удовольствием пользовалась. Илларион ей никогда не отказывал. Вот и в последний раз пристроил в банк, пиарить и осуществлять связи с общественностью.